Кто-то внутри. Книга 2

«И с каких пор тебя заботят человеческие жизни?»

«Ни с каких», – ответил он. – «Я просто пытаюсь понять мотивы, которые вами движут, и все еще не могу поверить, что они настолько примитивны. Ты убил его, просто потому что у тебя была такая возможность, и он тебе не нравился».

«А какие еще нужны причины?».

Во всех мирах люди делятся на две категории, и их социальное положение или сословная принадлежность не играют здесь определяющей роли. Просто есть те, кто может, и те, кто не может.

Хищники и твари дрожащие.

Дровосек был хищником, но нарвался на кого-то с более длинными зубами, вовремя не распознал опасность, за что и поплатился.

И это как раз то, о чем должен помнить любой хищник.

Всегда есть кто-то с более длинными зубами.

* * *

Я вернулся в раздевалку, где меня встретил восторженный Аркадий и еще какой-то хлыщ в костюме-тройке, лаковых штиблетах и с аккуратно зализанным пробором. Видимо, кто-то из местных организаторов.

– Ну ты дал! – сказал Аркадий, хлопая меня по плечу. – Что ж ты молчал, что ты гений фехтования? Мы бы столько хайпа подняли! Впрочем, и так все отлично получилось, и у Антона есть к тебе предложение…

– Чемпионский контракт, – сказал хлыщ. – Один бой в неделю, гонорар… То, что ты заработал сегодня, можешь умножить на два.

– Заманчивое предложение, – сказал я. В принципе, таким образом я мог спокойно зарабатывать себе на пропитание и жить, в ус не дуя. Если бы не Ван Хенг и все, что я ему задолжал.

– Впрочем, сумма обсуждаема, – сказал Антон. – Сегодня ты хорошо заявил о себе. Но если бы ты сразу вышел на нас и рассказал правду о своих возможностях, мы могли бы закрутить такую интригу… Заработали бы куда больше, чем сегодня. Нельзя вываливать на публику сенсацию вот так, сразу, с публикой надо работать…

– Мне не были известны возможности ваших бойцов, – холодно сказал я. – Я не предполагал, насколько низкий у них уровень.

– Самоуверенность – это отлично, но опасно, – хохотнул Антон. – Уверяю тебя, это только начало, и Дровосек – отнюдь не самый крутой парень, с которым ты можешь встретиться на арене. Мы можем обсудить бои с представителями других лиг, и вот там для тебя откроются совершенно новые возможности. И гонорар можно будет смело умножать не на два, а просто приписывать к нему нули.

Похоже, у них тут целая индустрия, и я зацепил только самый ее краешек. Местечковый бойцовский клуб, чемпионы которого котируются не так уж высоко. Что ж, Ван Хенг говорил о трех боях, а я провел только два.

– Мне нужно подумать, – сказал я. – Благо, теперь у меня есть на это время, ведь сегодняшний гонорар должен был закрыть текущие проблемы.

– Деньги уже у тебя на карте, – заверил меня Антон. – Что касается очков, ты должен понимать, что так быстро это не делается. Они поступят на социальный счет в течение недели.

– Отлично, – сказал я. – Вот когда они поступят, тогда мы и обсудим условия моего следующего контракта.

– Ты нам не доверяешь?

– Дело, как я уже говорил, не в доверии, – сказал я. – Я просто беру паузу, чтобы все обдумать.

– Разумный подход, – согласился Антон, у которого других вариантов все равно не было. Не мог же он меня заставить подписать бумажки прямо сейчас. – Ты ведь не местный, да?

Провинциала видно сразу? Или он намекает, что будь я местным, они бы обо мне уже знали?

Но за свою легенду я не особо беспокоился. Пусть об этом у Ван Хенга голова болит.

Впрочем, у симбов голова не болит, живущие внутри них демоны способны об этом позаботиться.

– Не местный, – согласился я.

– Где остановился?

Я назвал адрес ночлежки, находящейся напротив того дома, в котором располагалась арендуемая мной квартирка. Полагаю, между ней и ночлежкой было одно принципиальное отличие – я жил там один.

А уровень комфорта у них примерно одинаковый.

– Ладно, как решишь подписать бумаги, позвони мне по этому номеру, – сказал Антон, всучив мне псевдо-визитку. Псевдо – потому что ничего, кроме номера телефона, на ней указано не было. Даже имени того, кому этот телефон принадлежал.

– Непременно, – сказал я, надевая куртку и пряча кусочек картона в карман. – А сейчас я вынужден откланяться. Мне нужно перевести дух.

Конечно же, я не устал, потому что больших физических усилий от меня эти два поединка не потребовали. Да и Сэм позаботился бы о моих мышцах, если бы такое произошло.

Но мне нужно было играть роль, и, кроме того, общество этих людей не доставляло мне удовольствия.

Можно было вызвать такси, но я решил пройтись пешком. Заодно можно было проверить, насколько тщательно они будут за мной следить.

А в том, что слежка непременно будет, я не сомневался. Как и в том, что они проведут долгую обстоятельную беседу с Аркадием, который меня туда привел. Виданное ли дело, в клуб является новичок, который во втором же бою выносит их чемпиона.

Наверняка они попытаются узнать обо мне побольше, раскопать всю подноготную, ведь выглядело все довольно подозрительно.

И еще они тщательно проверят тех, кто делал ставки на мою победу, подозревая сговор. Я не слишком много общался с подобной публикой, но знал ее повадки.

Они осторожны, они подозрительны, они ничего не принимают на веру, и из всех возможных ответов они скорее поверят в самый сложный.

Попытка сорвать большой куш, происки конкурентов… То, что они ничего не найдут о моем прошлом, наверняка поставит их в тупик. Ведь, по их мнению, боец моего уровня не может всплыть просто из ниоткуда…

Что ж, пусть попыхтят, Ван Хенгу наверняка будет забавно понаблюдать за их тщетными усилиями. Личности, которой я представлялся, еще пару месяцев назад просто не существовало. Да и сам я, если уж разговор пошел об этом, провел в этом мире меньше года.

И если даже каким-то чудом они сумеют выйти на предыдущего владельца этого тела, то их будет ожидать неприятный сюрприз. Потому что никакими выдающимися боевыми качествами Иван Демидов при жизни не обладал.

Я прошел два квартала и заглянул в попавшийся по пути бар, до закрытия которого оставалось еще целых полчаса. Заказал себе две водки и выпил ее, косясь на дверь.

Но за все время, что я провел в этом питейном заведении, в ту дверь так никто больше и не вошел.

Глава 4

Поскольку теперь наличие у меня денег не разрушило бы легенду, и мне не нужно было рисовать картины строжайшей экономии, я отправился завтракать в небольшое сетевое кафе, находящееся за две улицы от того места, где я остановился. Заказал себе яичницу, тосты и большую чашку кофе.

«Вы просто губите свои организмы тем, что запихиваете внутрь, называя это едой».

Сэм вечно что-то бубнит, призывая меня к более здоровому образу жизни. Будь его воля, я бы, наверное, питался одними салатами, вареной куриной грудкой и гречневой кашей без масла. Этот подход наверняка весьма импонировал бы моей маменьке, но я не видел в нем особого смысла, ведь долгая жизнь не светила мне ни при каком раскладе. В своем мире я был дворянином, профессиональным солдатом, и моя жизнь принадлежала Империи. Здесь я был изгоем, японцы называли таких ронинами – самураями, лишившимися своего князя – и моя жизнь принадлежала Ван Хенгу, что, разумеется, было не самой приятной альтернативой. Я надеялся, что со временем смогу изменить это положение, но пока не представлял, как.

Работать на китайского бандита было ниже моего достоинства, но я рассматривал это лишь как временную меру. Если бы я отказался от его предложения, меня бы ждала смерть, а смерть, по крайней мере, в подавляющем большинстве случаев, это та позиция, победить из которой уже невозможно.

А проигрывать я никогда не любил.

Моя текущая миссия в Ленинграде была вторым заданием, полученным мною от Ван Хенга. А если смотреть в корень, то, наверное, первым, потому что прошлый раз явно был проверочным, который должен был доказать мою лояльность. Он поручил мне убить какого-то человека в Краснодарском крае, на побережье Черного моря. Какого-то местного чиновника, насквозь коррумпированного, погрязшего в роскоши и окружившего себя охраной, неположенной ему по статусу. Не знаю, чего они с Ван Хенгом не поделили, может быть, он просто запросил слишком много, и цинт решил, что проще заплатить ему таким образом. Поскольку эти детали никак не влияли на само дело, я ими не интересовался.

По правде говоря, способности симба для задания были не нужны, этого человека мог убить кто угодно, обладающий минимальной армейской подготовкой. Чиновника защищали не симбионты, а обычные бойцы, причем, не самого высокого класса, и мне не составило никакой проблемы выявить бреши в охране и выполнить задачу, даже не прибегая к помощи Сэма.

Как говорил мой папенька, Сила – это еще и великое искушение, и зачастую ее обладатель пытается решить с ее помошью любую проблему, даже если она того и не требует. Истинный князь понимает, где нужно применять Силу, а где можно обойтись и без нее, и никогда не использует Силу без необходимости.

Если тебе дали молоток, это еще не значит, что все окружающие тебя проблемы стали гвоздями.

Я позавтракал, подозвал официантку и заказал себе еще кофе. Ван Хенг не выходил на связь и не присылал новых инструкций, крутиться около Аркадия, создавая депрессивную атмосферу, уже не было необходимости, и я понятия не имел, что мне нужно делать дальше. Создавать образ человека, еще вчера пребывавшего в нищете, на которого неожиданно свалились большие по его меркам, разумеется, деньги? Отправиться в загул, пройтись по магазинам и накупить себе кучу ненужного хлама, а вечером завалиться в какое-нибудь дорогое заведение и оплатить два круга выпивки всем присутствующим? Как обычно ведут себя нувориши?

В прошлой своей жизни я никогда не был бедным, поэтому подходящей модели поведения у меня не сложилось. Может быть, наш род был и не так богат, как некоторые, но недостатка в деньгах я никогда не испытывал. В детстве всем необходимым меня обеспечивали родители, потом – Академия, а когда я ее закончил, то получил доступ к собственному фонду, открытому отцом на мое имя.

И кроме того, мне еще и офицерское жалованье платили, но на эти деньги особо не разгуляешься.

«Мы можем пойти домой и погрузиться в медитацию», – подсказал Сэм.

«Не хочу».

«Иногда мне кажется, что ваш вид – это какая-то тупиковая ветвь развития», – посетовал он. – «Вы слишком поглощены тварным миром и не можете разглядеть за деревьями настоящего леса».

Возможно, он был прав. Скорее всего, с высоты развития его цивилизации, он был прав, но что толку в рассуждениях о высоких материях и тысячах лет пройденной ими эволюции, если в один далеко не прекрасный день в их мир вторглись дикари и устроили настоящую охоту на его сородичей, подчинив их своей воле и превратив в послушных зомби, способных лишь выполнять приказы нового хозяина?

Помогла ли им их медитация?

«Мы не были готовы к вторжению», – подтвердил Сэм.

«Может быть, это потому что вы витали в своих эмпиреях и слишком мало внимания уделяли тварному миру?»

«Мы знали о существовании параллельных вселенных, но никогда не видели в них угрозы. Мой народ слишком долго жил без войн и успел отвыкнуть от их бессмысленной жестокости».

«Зато мой народ только и делает, что воюет».

И оказалось, что этот узкоспециализированный опыт стоит куда больше, чем общий уровень развития цивилизации. Раз уж цинты сумели прибрать к руками мир демонов, навязав им свою волю.

«Не переоценивай цинтов», – сказал Сэм. «Даже их император, сильнейший из всех, всего лишь забивает гвозди микроскопом».

«Зато у него самый большой микроскоп».

Сэм утверждал, что будучи более свободным, чем его порабощенные собратья, является более ценным приобретением и может делать вещи, который обычным симбам недоступны, но когда я просил его уточнить, что же это за вещи, не говорил ничего конкретного. В любом случае, все упиралось в уровень силы, в количество энергии ци, которое он мог контролировать, а оно было слишком мало. Он винил в этой слабости пропускную способность каналов нашего с ним общего тела, но обойти это ограничение все равно не мог.

Путь к обретению силы был только один – убийство себе подобных, но я не мог пойти по нему, не привлекая внимания Ван Хенга.

Если я сделаю что-то, что ему не понравится, он может раздавить меня, как муравья. И если бы он хотел, чтобы я стал сильнее, он сам бы отправил меня на охоту.

Но, похоже, его вполне устраивает существующее положение дел. За все то время, что я ему служу, я не сталкивался с другими симбами, и мой уровень силы не вырос ни на йоту, что, конечно же, внушало мне определенную тревогу.

Если я хотел победить, мне нужно было выйти за навязанные рамки, но я не знал, как. На мне была его метка, он мог следить за мной и моим состоянием, и значит, я не мог сделать и шага так, чтобы он об этом не узнал.

«А ты никогда не думал о том, чтобы честно выполнить свою часть сделки? – поинтересовался Сэм.

«Десять лет службы? И ты на самом деле думаешь, что по истечении этого срока он добровольно снимет печать и позволит нам уйти?»

«Если ты докажешь свою полезность, он может продлить контракт».

«И что я получу в результате? Еще десять лет рабства?»

«Жизнь».

«И зачем так жить?»

«Это одна из величайших загадок вашего вида», – сказал Сэм. «Ваше существование столь краткосрочно, что вас можно сравнить с бабочками-однодневками, но вы почему-то не стремитесь дожить хотя бы до вечера. А ведь у вас нет и не может быть ничего более ценного чем сама жизнь».

«А ты никогда не думал, что именно эта философия и привела ваш народ в рабство?» – поинтересовался я.

«Хм…»

«По большей части меня устраивает, когда ты молчишь, но сейчас я хотел бы получить более развернутый ответ».

Я отпил еще кофе и добавил в него шоколадного сиропа из стоявшей на столе небольшой бутылочки.

«Возможно, отчасти ты прав», – признал Сэм. «Все дело в том, что когда началось вторжение, мы недооценили врага. Бабочки-однодневки, сказали мы, как бы там ни было, как бы там ни сложилось, в конечном итоге мы все равно их переживем и выйдем победителями. А в итоге получилось то, что получилось…»

«Но почему же я прав лишь отчасти?»

«Потому что ты не видишь всей картины целиком, как тогда не видели ее и мы», – сказал Сэм. «А когда она нам открылась, стало уже слишком поздно».

«Слишком поздно для сопротивления?»

«Слишком поздно для всего».

«Так нарисуй мне эту картину», – попросил я.

«Ты еще не готов для этого знания», – ехидно сказал он.

«Я не могу планировать свои действия, не обладая…»

«Ты в принципе не можешь их планировать», – перебил меня демон. «Делай, что скажут, плыви по течению, наслаждайся тем, что есть, и постарайся растянуть этот процесс как можно дольше, как это делаю я».

«Это не мой путь».

«Но это лучшее, что ты можешь сделать», – заявил он.

«Я все же требую ответа…»

«Вернемся к этому разговору позже».

«Почему не сейчас?»

– Вы позволите? – в кафе было множество свободных столиков, но миловидная девушка с чашкой кофе, полученной от баристы, почему-то захотела присесть именно за мой.

– Почему бы вам не выбрать другое место? – поинтересовался я. Вежливость вежливостью, но мне чертовски хотелось продолжить разговор с Сэмом.

– Вы кого-то ждете? – спросила она.

– Возможно, – сказал я.

– Возможно, вы ждете именно меня, Георгий, – сказала она. – Так могу я присесть?

Разумеется, я насторожился. Она назвала меня моим настоящим именем, которое мало кому в этом мире было известно. И если бы она была посланником Ван Хенга, то вряд ли стала бы спрашивать разрешения, а сразу перешла бы к делу. Но если она не служит Ван Хенгу, то, возможно, является частью того задания, ради которого меня сюда и направили.

– Разумеется, – сказал я. – Но вы явно меня с кем-то путаете. Мне зовут Александром…

Она присела, подобрав юбку, мило мне улыбнулась поверх своей чашки кофе, сделала глоток и поставила чашку на блюдечко.

– Мы долго вас искали, – сказала она.

– Не знаю, кто это «вы», но ваши поиски должны продолжаться, ибо я явно не тот, кто вам нужен, – сказал я.

– Вас зовут Георгием Одоевским, вы – поручик второй роты Семьдесят Первого Гвардейского Императорского полка, силы специального назначения, – сказала она. – Вы – граф, сын князя Одоевского, вы верно служили родине и государю, пока не сложили голову на войне и не оказались здесь, в теле Ивана Демидова, хотя теперь вас действительно зовут по-другому. Кроме того, вы являетесь симбом, и вы – совершенно точно тот, кто нам нужен.

Что ж, теперь мне стало ясно, что она не от Ван Хенга, и, скорее всего, является частью его миссии. Той самой, цели которой он не удосужился мне сформулировать.

И она неплохо выучила свое домашнее задание.

– Похоже, вы меня знаете, – сказал я. – А вас как зовут?

– Кристина, – снова улыбнулась она.

Так звали домашнего андроида Демидова, первое… гм… относительно живое существо, которое поприветствовало меня в этом мире.

– А на самом деле? – спросил я.

– Чем вам не нравится это имя Александр? – спросила она, сделав ударение на последнем слове. Дескать, мы все представляемся не теми, кто есть на самом деле.

– Ладно, пусть так, – сказал я. – И чего вы от меня хотите?

– Мы хотим вам помочь, – сказала она. – Мне кажется, что вам не помешает помощь.

– Она не помешала бы мне и раньше, – сказал я. – Но вы бросили меня на произвол судьбы.

Я не знал, как ее на самом деле зовут, но мне было понятно, кого она представляет. Не так уж много людей знали, кто я на самом деле, и первая часть ее речи почти дословно повторяла мое собственное представлению Нурлану, одному из лидеров московского сопротивления. Незадолго перед тем, как он отказал мне в поддержке и оставил меня в канализации, где меня и нашел Ван Хенг.

– Это была вынужденная мера, – сказала Кристина.

Я улыбнулся.

Нурлан тогда объяснил мне, что опасность, которая со мной связана, перевешивает мою потенциальную ценность для сопротивления, и предложил мне выплывать самому.

Я выплыл, и они снова пришли ко мне.

Что же изменилось?

Несомненно, они нашли меня, благодаря вчерашней трансляции. И что же они увидели?

Человека уцелевшего, но не знающего, как ему жить дальше. Опустившегося на самое дно, вынужденного драться с себе подобными, чтобы заработать денег на завтрашний день. Возможно, человека отчаявшегося и готового на все.

В любой другой ситуации я послал бы ее к дьяволу, ибо мне не нужна была лицемерная помощь от тех, кто однажды уже бросил меня в беде. Я мог понять мотивы Нурлана, но это не делало его надежным союзником даже на короткий срок. Лучше уж быть одному, чем пустить за свою спину человека, в котором ты не можешь быть уверен до конца.

Однако, сейчас я не был свободен в своих решениях, и эта встреча скорее всего была частью плана Ван Хенга, а значит, мне следовало подыгрывать. Но я не должен был соглашаться с ней слишком легко, чтобы они ничего не заподозрили.

– Я немного знаю о вашей организации, – сказал я.

– Так и должно быть.

– Тем не менее, мне известно, что вы не альтруисты, – сказал я. – И это значит, что за вашу помощь я должен буду чем-то заплатить. Чем?

– Вы не в том положении, чтобы торговаться, Александр, – сказала она.

– Отчего же? У меня есть деньги…

– Не сомневаюсь, – сказала она. – Вы с вашими способностями всегда можете раздобыть денег, но дело ведь не только в деньгах? Для того, чтобы жить полноценной жизнью в империи цинтов, нужны не только деньги, но еще и очки социального рейтинга, а вы не можете устроиться на официальную работу по поддельным документам, поэтому и вынуждены были участвовать в подпольных боях, не так ли?

– Я победил, – напомнил я. – И мне скоро переведут мой гонорар.

– Не сомневаюсь, – сказала она. – Но что будет дальше? Социальный рейтинг постоянно расходуется, и вам потребуется куда больше очков. Тех, что вы выиграли, хватит на полгода, не больше. А что потом? Снова пойдете драться?

– Почему бы и нет?

– А если вас раскроют? Вся мощь репрессивной машины империи обрушится на вашу голову.

Это звучало резонно, но на самом деле ничего не объясняло. Да, почти каждое действие в империи цинтов требовало очков социального рейтинга, черт побери, без них меня бы не пустили бы даже в это кафе, а когда их число приблизится к нулю, мне и билет на автобус не продадут, и способов получить эти очки без официального трудоустройства, со всеми вытекающими из этого рисками, не так уж много. Империя стремилась контролировать жизнь всех своих подданных, и было очевидно, что жителям оккупированных территорий в этом плане приходится куда тяжелее, чем самим цинтам, и жить на нелегальном положении тут очень непросто, но…

– Почему вдруг это стало вас волновать? – спросил я.

– Потому что наше сотрудничество может быть взаимовыгодным, – сказала Кристина. – Мы можем помочь вам, а вы можете помочь нам.

– В чем?

– Я не могу говорить об этом здесь, – сказала она.

– Если вы не можете говорить об этом здесь, значит, вы не можете говорить об этом в принципе, – сказал я и одним глотком допил кофе. – Что ж, поехали.

– Поехали? – удивилась она.

– У вас же должен быть транспорт, – сказал я. – Отвезите меня к тому, кто может говорить. А лучше всего – отвезите меня к тому, кто принимает решения.

– Хорошо, – она поставила свою чашку на стол. – Машина ждет меня за углом.

– И если у вас есть какой-нибудь идиотский план, вроде того, чтобы надеть мне на голову мешок или что-то вроде того, то лучше вам отказаться от него прямо сейчас, – сказал я. – Иначе поездка не состоится.

– И в мыслях не было, – сказала она. – Но свой телефон вам придется отдать мне. На время, разумеется.

– Хорошо, – сказал я.

– И смарт-часы.

Я задрало рукава и показал ей оба запястья. Я не ношу часы.

– Что ж, тогда в путь, – не слишком уверенно улыбнулась она.

«Как думаешь, это оно?» – спросил Сэм.

«Похоже на то».

«Ван Хенг должен быть доволен».

Плевать.

Я понимал, что если пойду с ней, то сдам Ван Хенгу сопротивление. Или одну из его ячеек, если они здесь не совсем дилетанты, но никаких противоречивых эмоций по этому поводу не испытывал.

Несмотря на то, что эти люди были врагами моих врагов, моими друзьями они не были. И Нурлан еще в канализации довольно доходчиво объяснил мне, что тут никто никому ничего не должен.

И значит, пусть оно идет, как идет.

Глава 5

В исторической части города местный Ленинград совсем не отличался от нашего Петербурга, а в остальных местах различия были исключительно косметические. Те же многоэтажки для наиболее компактного проживания плебса, новые дороги почти в тех же местах, разве что в нашем мире невозможно было встретить вывески и рекламные баннеры с иероглифами, а тут они висели чуть ли не на каждом углу, придавая мрачному городу несвойственную ему пестроту. И автомобильный поток, разумеется, отличался марками машин, среди которых преобладали одинаковые на лицо китайские консервные банки.

«Руссо-Балт» в этом мире не выжил, а местное автомобильное производство, расположенное где-то в Самаре, не выдержало конкуренции с заводами оккупантов, и теперь там выпускали те же консервные банки. Впрочем, как я понял, принципиальной разницы с прежней заводской продукцией практически нет, разве что технологии шагнули вперед, а общее качество и одноразовость остались примерно на том же уровне.

Кристина сидела за рулем и вела машину не слишком уверенно. Может быть, нервничала из-за моего присутствия, а может быть, она в принципе не самый хороший водитель.

Я смотрел в окно на проносящиеся мимо здания и машины, и меня одолевали сомнения.

Картинка была очень похожа на настоящую, но все равно не складывалась до конца, словно не хватало одного или нескольких кусочков головоломки, которые и определяют изображение. Сопротивление нашло меня благодаря плану Ван Хенга, но за каким дьяволом Ван Хенгу вообще понадобилось ленинградское сопротивление? Он ведь не из контрразведки, он – теневой делец и гангстер, а для того, чтобы бороться с врагами, у империи есть другие инструменты. Да и вообще, по моему мнению, местным сопротивлением можно было пренебречь, поскольку какой-то глобальной опасности для власти цинтов оно не представляло. Сидят где-то в тени, копошатся, на силовые акции не решаются, копят силы для непонятно чего, и такими темпами, если оно все будет идти, как идет, копить им придется целую вечность, и этого все равно не хватит.

Симбы со временем становятся сильнее, или, как минимум, не теряют в силе, а об обычных людях такого не скажешь. Если же говорить о противостоянии структур, то по сравнению с империей сопротивление слишком ничтожно, и на самом деле время играет против него. Когда люди увидят полную бесперспективность борьбы, они начнут покидать ряды повстанцев, станут приспосабливаться к обстоятельствам, продолжат жить обычной обывательской жизнью.