Рубиновые лепестки

После тренировки я так же кратко сказала о своем пробуждении Солл и Кирсу, вдаваться в подробности у меня не было сил. Мы договорились, что обсудим это, когда все пройдут через это.

Интересно, а фамильяр уже знает какая у меня магия?

«Я не чувствую, какая она. Просто знаю, что она есть. Но, признаюсь, мне и самому интересно, чем ты так уникальна. За что-то же боги послали меня тебе.»

Я улыбнулась от слов фамильяра. Не хотелось бы сразу стать уникальной, но, получается, на меня есть надежда?

«Да не светись ты так. Если меня оторвут – замертво упадешь, даже понять не успеешь»

Да ты оптимист, дорогой.

– На данный момент пробудилось лишь десять человек, – профессор снова вернул меня в реальность, – и так как наше занятие практическое – заниматься пока что будут лишь те, кто уже пробудился. Задача же остальных просто наблюдать. И ждать, – он развел руками, а затем взял список со стола.

Десять имен, восемь из которых я даже не запомнила. Профессор попросил нас выйти вперед. В этом кабинете, больше похожим на гимнастический зал, не было ни парт, ни полок с книгами. Только стол профессора со списками, большие окна и глухие каменные стены. Полы были устланы плотной материей, под которой хрустела солома.

– На занятиях практической магии вы часто будете сражаться. Вы должны знать не только свою магию, но и ту, что всегда будет рядом с вами. Нам угрожают не только пожиратели, но и наша неосторожность, – он приблизился к нам, заведя руки за спину, – не стану врать, за первый год только на занятиях мы можем потерять не меньше троих магов. Не каждое повреждение может восстановить целитель.

Осматривать свои руки стало моим безусловным рефлексом. Когда заходила речь о наших возможностях, об окружающих опасностях – я искала хоть какой-то отголосок своего пробуждения.

– Вряд ли кто-то из вас умеет даже показывать свою магию, – он подошел к высокой девушке и обхватил ее ладони.

На них появились алые линии, а на кончиках пальцев показались искры. Она пыталась одернуть руки, но профессор держал так крепко, что даже не дернулся от ее попыток.

– Не всегда цвет пробуждения может сказать вам о вашей силе, – профессор продолжал держать ее руки, а на его поясе засветился амулет, – красный не всегда означает огонь.

В центре, между уже пробудившимися, завихрился сначала слабый ветер, который медленно набирал скорость.

– Цвет лишь отображение вас самих, – он резко отбросил руки девушки и ветер исчез, – мы увидели, что Кирана владеет вихрями.

По очереди он подходил ко всем, кто обратился. Я заметила, что амулет на его поясе позволял избежать вреда от чужих чар. Когда он взял за руки одного парня, огонь охватил тело профессора, но не причинил ему абсолютно никакого вреда. А вот несколько особо впечатлительных студентов громко закричали, бросаясь к стенам.

– Про амулеты вы скоро узнаете, – его громкий голос заставил меня вздрогнуть, – этот, – тронув пальцами металлический подвес на поясе, он повернулся к не пробудившимся, – усиливает еще слабую магию и защищает меня от вреда. Он создан специально, чтобы показывать вам ваши возможности.

Я пребывала под впечатлением, после части демонстраций. Профессор становился водой, исчезал. Когда профессор не замечал ничего, он делал надрезы на своей руке – так он помогал показать способности целителя. Их было уже двое. Усиление сил создателя просто сотворяло что-то готовое в их руках.

Но одновременно меня разрывало от любопытства – кто я, что я могу и смогу ли я удивить кого-то? Меня снова накрывало чувство, что я должна впечатлить хоть кого-то, что я чего-то стою.