Полная версия
Третье правило некромантки
Татьяна Соболь
Третье правило некромантки
Глава 1
ЭдвардРаскат грома рявкнул так, что на столе жалобно звякнула ложечка в стакане. Словно вторя этим небесным фанфарам загудела труба пневмопочты, задрожала и выплюнула в корзину черную капсулу. Многозначительно блеснула печать Тайной Магической канцелярии.
Ж… жизненным опытом чуя подвох, я вздохнул и отложил в сторону почти дописанное прошение на отпуск. Когда лорд Аркнесс присылает свою персональную капсулу в разгар грозы, это значит одно: кто-то очень мертв или очень опасен. Иногда и то, и другое.
Достав посылку из корзины, я прикоснулся перстнем к печати. Капсула с тихим щелчком распалась на две половинки.
– Ну-с, что у нас плохого? – задумчиво пробормотал я, вытряхивая содержимое на стол. Сначала выпал скрученный в трубку лист гербовой бумаги, следом шлепнулись денежный чек и допуск на склад артефактов. Последним показался билет на дирижабль. Выдернув из капсулы нерешительный кусок картона, я всмотрелся в дату. Потрясающе. Вылетать через три часа. А на улице бушует гроза, первая в этом году и от этого, наверно, такая свирепая.
Развернув свиток, быстро пробежал глазами текст.
«Указ №258/13. Предписываю экспедитору Магической канцелярии Эдварду Грейсу провести расследование серии подозрительных смертей среди молодых женщин… Командируется в город Дилей… Разобраться и доложить…»
Дата. Печать. Злая колючая подпись. Видимо лорд Аркнесс был в сильном раздражении, когда визировал сей указ.
– Чтоб вас всех хаос побрал, – буркнул я, сминая недописанное прошение на отпуск. Ком бумаги, прихватив с собой мои надежды на отпуск, полетел в корзину с мусором. Проследив за его полетом и мимолетно удивившись тому, что попал, я повернулся к карте нашей страны. Через всю карту тянулась витиеватая надпись «Королевство Арканум».
– Велика страна моя большая, – тихо напел я, вчитываясь в названия приморских городов, – Много в ней лесов, полей и рек… Потребовалась пара минут вдумчивого поиска среди россыпи кружочков, чтобы узнать: Дилей находится на юге, почти у самого Бисневого моря. Небольшой курортный городок.
– По крайней мере, там уже тепло, – попытался я найти хоть что-то хорошее в предстоящей командировке.
*****
Дирижабль ночь на пролет прокалывал время и пространство. Гроза давно осталась позади. В какой-то момент пришло осознание, что за иллюминатором серебро трех лун сменилось золотом восхода.
Люблю рассветы. Есть что-то сакральное в том, как первые лучи, сорвавшись с тетивы горизонта, пронзают ночь импульсом животворной энергии. В такие моменты в сердце пробуждается надежда на лучшее, уносятся прочь страхи и проблемы. Ты видишь, как тьма отступает под натиском света и будто бы сам становишься частичкой чего-то сказочного, величественного, волшебного. Кажется, что в жизни нет места обману, убийствам, изменам…
Жаль только, что это ощущение мимолетно. Я попытался сделать очередной глоток, но на зубах заскрипела горькая гуща. С раздражением отставив чашку в сторону, вернулся за небольшой столик, ставший в эту ночь моим рабочим местом. На столе молчаливым укором лежит черная папка с гербом Канцелярии. Докладные, донесения, справки, неаппетитные маг-снимки, странные зарисовки. Кто-то изрядно потрудился, прежде чем все эти материалы оказались в Канцелярии. И каждая бумажка виновато бормочет о том, что в нашем подлунном мире не все так радужно, как хотелось бы.
В очередной раз перебрал маг-снимки. Тяжело вздохнув, вчитался в протоколы осмотров мест преступлений:
«…тело обнаружено в старом парке… При жертве обнаружены золотые украшения, пейджер, 12 золотых… Причина смерти – проникающее ранение в область сердца…»
«…Сим доношу до вашего сведения… Обнаружил сторож, охраняющий заброшенное депо…»
«…Смерть признана результатом несчастного случая. Дело закрыто ввиду отсутствия состава преступления…»
Во всех делах один и тот же идеально ровный штамп. Кто-то из местных явно очень гордится канцелярской аккуратностью. Один листок, другой, третий. Продираясь сквозь сухой канцелярский язык, пытаюсь понять, что же на самом деле произошло в безмятежном курортном городе. По словам коронера, приславшего докладную в Канцелярию, там свирепствует эпидемия смертей, которая уносит жизни девушек. Возможно – одаренных. По мнению официальных властей, приславших ответ на запрос из Канцелярии, ничего из ряда вон выходящего не происходит. Да, смерти имели место быть, но виновные уже пойманы и понесли наказание.
Кому верить?
Мозаика фактов упрямо не желала складываться в единую картинку. Слишком многих кусочков не хватает. Если верить отчетам, погибшие не связаны между собой: разная внешность, статус, профессии, место жительства. Причины, вызвавшие смерть, тоже отличаются. И даже то, что девушки были ведьмами, еще только предстоит доказать.
Устало потер лоб. Если кто-то опять начал «охоту на ведьм»… Картинка сложится неприглядная.
Коронер, приславший докладную, сообщил лишь о своих субъективных подозрениях да о каких-то сведениях из непроверенных источников. Что за сведения, пообещал рассказать при личной встрече.
Среди всех этих мрачных документов конверт с гербом Канцелярии выглядел почти дружелюбно. На стол выпал маг-снимок. Портрет леди. Сказал бы юной, но смутила седая прядь в каштановых волосах. Я дважды стукнул по углу снимка и изображение ожило, задышало.
Девушка переступила с ноги на ногу, бросила на меня настороженный взгляд из-под полей шляпы, в карих глазах сверкнула озорная искорка, а губы недовольно скривились, будто готовясь сказать какую-то колкость.
Я невольно задержал дыхание.
Неординарная особа. Невысокая, но стройная, как статуэтка. Длинный черный плащ распахнулся подобно крыльям летучей мыши. Очень красивой летучей мыши. Смелое декольте алой шелковой блузки манит взор ложбинкой, в которой сверкает капелька антарного кулона. Стройные ножки словно облиты черной кожей облегающих брюк. Высокие сапоги на шпильке дополняют образ. Тонкие пальчики в перчатках сжимают стильную трость.
Я понял, что пялюсь, как провинциальный юнец на столичную актрису, и поспешно отвел взгляд. Но снимок словно магнитом притягивал обратно. Было в этой девушке что-то такое… Не просто красота – красивых женщин я видел достаточно. Что-то неуловимое, что заставило сердце биться чаще. Опасность? Загадка? Или простое мужское любопытство к недоступному?
Чертовка даже на фотографии умудрялась смотреть вызывающе.
Я всмотрелся в снимок и недоверчиво хмыкнул. А трость не простая. Если не ошибаюсь, полированное дерево скрывает тонкий, но прочный клинок. Смертоносное оружие. И что-то мне подсказывает, что находится оно в руках, которые знают, с какой стороны держаться за эфес.
Интересно, кто это?
Я перевернул снимок. Размашистая надпись на обороте пролила свет на темную личность незнакомки: «Мисс Аманта Тайгерс, аниматург первого уровня, штатный некромант оккультного агентства Око».
Мои брови невольно полезли вверх. Тайгерс? Та самая? Внучка Антония Тайгерса, некроманта, деяниям которого в учебниках истории отведен не один параграф? Неужели эта хрупкая девушка унаследовала темный дар знаменитого деда? Быть не может! Насколько мне известно, дар управления темной энергией чаще просыпается в мужчинах. Да и тех остались единицы. Не так давно считалось, что маги Смерти – это основной источник зла в нашем мире, поэтому преследовали и уничтожали их особенно рьяно. До тех самых пор, пока не спохватились, что стало некому призвать к ответу расплодившуюся нечисть и нежить.
Взглянув на снимок с новым интересом, вдруг осознал, кого мне напоминает девушка. Вы когда-нибудь видели ласку? Изящный зверек с повадками ассасина. Довелось мне как-то наблюдать, как этот крохотный сгусток ярости сражался с собакой, не на жизнь, а насмерть. Что характерно, малышка вышла из этой битвы изрядно потрепанной, но не побежденной.
Вот и эта девушка из той же породы. Красивая. Хищная. Манкая.
Полагаю, конверт с маг-снимком в папку сунул неугомонный мистер Олли. Это он напутствовал меня перед отъездом: «Мистер Грейс, как прибудете в Дилей, нанесите визит вежливости некой мисс Тайгерс. У девочки незаурядные способности. Было бы неплохо заручиться ее поддержкой. Лорд Аркнесс уже несколько раз предлагал ей должность в Канцелярии, но пока ответа нет. У этой вредьмы характер, как у норовистой кобылы».
Помнится, я тогда лишь криво усмехнулся. Умеет мистер Олли подобрать едкий эпитет. Не родилась еще на свет белый представительница слабого пола, способная удостоиться доброго слова от мистера Олли. Он априори всех женщин считает проклятием, которое Двуликая послала мужчинам во искупление грехов.
Мои размышления прервал стук в дверь.
– Войдите, – отозвался я, закрывая папку с бумагами. Дверь с легким шелестом отъехала в сторону, в проеме показался стюард в белоснежном кителе.
– Доброе утро, мистер Грейс. Ваш кофе, – на стол опустился серебряный поднос. – Что-то еще?
– Нет, спасибо, пока все, – кивком отпустив юношу, я взял чашку, вдохнул бодрящий аромат и на мгновение позволил себе отрешиться от проблем. Как сказал кто-то из великих мудрецов: «Дайте мне достаточно кофе и я переверну этот мир».
Радио на стене ожило, откашлялось и хорошо поставленным капитанским голосом сообщило:
– Уважаемые пассажиры, наш цеппелин «Восточный ветер» прибыл в город Дилей. Капитан и команда прощаются с вами. Прошу до окончания швартовки оставаться в своих каютах. До новых встреч.
В глубине черного рупора что-то щелкнуло и все стихло.
Сложив бумаги в саквояж, я проверил, не забыл ли чего. Потом отвлекся на панораму за иллюминатором. Цеппелин пошел на снижение, облака раздались в сторону, словно занавес в театре.
Внизу раскинулась долина, отсюда, с высоты птичьего полета, похожая на огромную чашу, которую боги когда-то уронили на землю. Один край откололся, открывая вид на аквамариновую лагуну, переливающуюся в лучах утреннего солнца всеми оттенками драгоценных камней. От подножья гор до самого берега дно долины покрыла причудливая мозаика: городские кварталы перемежались с обильными пятнами скверов и парков, подернутых зеленой дымкой первой листвы.
Красиво. Даже очень. Типичная курортная идиллия для столичных эпикурейцев, желающих сбежать от городской суеты.
Я всмотрелся в непривычную планировку и не сдержал не сдержал раздраженного вздоха. В Сан-Пьере проспекты и улицы прямые, как стрела, пронумерованы по системе и логично расположены. А тут… Ручьи и речушки серпантином сбегают с горных склонов и постепенно сливаются в одну реку, несущую воды к морю. Улицы послушно повторяют береговую линию, мосты и мостики перепрыгивают с берега на берег, отчего город больше похож на причудливый лабиринт, чем на нормальное поселение.
Очаровательно для туристов. Проклятие для сыщика.
Даже имея на руках точный адрес, тут можно часами плутать по улочкам, названия которых меняются через каждые два квартала, где нумерация домов подчиняется законам, ведомым разве что местным почтальонам, а тупиков и проулков больше, чем нормальных улиц. Добавьте сюда еще толпы праздношатающихся туристов…
В таком городе легко потеряться. Еще легче – спрятаться. И если здесь действительно орудует убийца, он выбрал идеальное место для своих темных дел.
Цеппелин снижался, и детали становились отчетливее. Черепичные крыши, увитые плющом балконы, узкие улочки. Дилей с каждой минутой становился все более реальным – не картинкой в путеводителе, а местом, где мне предстоит работать. Охотиться.
Тяжело вздохнув, я достал из нагрудного кармана Breguet. Щёлкнула крышка. Четыре двадцать шесть. Солнце едва поднялось над горами. Город внизу, тихий, как младенец в колыбели, еще закутан в ночную тень. Улицы пустынны. Только по одной из дорог спешит куда-то паромобиль, похожий на божью коровку.
Глава 2.
Аманта– Копать-погребать! Уже светает! – рыкнула я и нервно дернула козырек вниз, на лобовое стекло.
Ненавижу рассветы. Если я вижу, как светило карабкается из-за горизонта, значит, рабочий график опять полетел к Хаосу в преисподнюю, а на сон осталось менее двух часов.
Сегодня пришлось работать далеко за городом, на небольшом сельском кладбище. Разбитая дорога вытрясла из меня всю душу. К счастью, дорожные мучения близятся к концу. За окном уже замелькали дома из красного и розового туфа, навстречу побежали платаны с широкими, как ладони троллей, листьями, вдали мелькнул аквамарин лагуны. Еще пара поворотов и вот он дом, милый дом.
Под колесами захрустела галька подъездной дорожки. Мой изрядно потрепанный жизнью паромобиль, похожий на жука-переростка, обиженно дернулся от удара по тормозам и остановился, почти уткнувшись в ворота гаража. Клубы пара с шипением вырвались из-под капота.
– Наконец-то, – выдохнула я. Откинулась на сидение. Глаза, в которые будто песка насыпали, сами собой прикрылись. Посидела пару минут, но поймала себя на том, что засыпаю. Нет уж, в машине я точно спать не буду.
Взгляд зацепился за часы-скелетоны на панели управления. Полпятого утра.
«Не бережешь ты себя, Аманта, – буркнул голос в голове. – Тебя так скоро начнут с твоими подопечными путать».
Вступать в полемику со своей темной половиной не хотелось. В чем-то мой внутренний параноик прав, конечно. С другой стороны, если я не стану выкладываться на работе, все будет только хуже. Тогда я начну думать или, хуже того, вспоминать. А это последнее, что мне сейчас нужно. Я только-только собрала себя по кусочкам и ворошить поджившие душевные раны не собираюсь.
Устало повела плечами. Позвоночник мстит за вторую ночь без сна и болезненно гудит, как башня Теслы. Покосившись на ворота, махнула рукой. Надо бы загнать мобиль в гараж, да смысла особого не вижу. Все равно через пару часов опять на работу мчаться. Да и кто покусится на имущество «проклятой зомбировщицы»?
Подхватив с пассажирского сидения кожаный саквояж, в котором звякнул дежурный набор некроманта, выбралась из машины и поморщилась: ноющая боль в спине усилилась.
– Крылья растут, что ли? – задалась я риторическим вопросом, поводя плечами. Боль тут же стрельнула в поясницу. Намекает, зараза такая, что, если у меня что и отрастет, то скорее хвост, чем крылья. Не ангел я, тут не поспоришь.
Мое ворчание спугнуло синицу. Птица вспорхнула с ветки, в воздухе закружились лепестки. Рано в этом году зацвела вишня. Как бы под заморозки не попала.
Я проследила за полетом птахи и увидела, как величавый дирижабль медленно выплывает из облаков. На посадку пошел. Завистливый вздох сдержать не смогла. Очередные эпикурейцы прилетели из столицы отдохнуть на нашем курорте. Везет же некоторым. А тут уже и не упомнишь, когда в последний раз по песку гуляла.
Смахнув лепестки, упавшие на капот, шагнула к крыльцу. Но не успела подняться на первую ступеньку, как в соседнем доме с грохотом распахнулась дверь. Рефлексы сработали быстрее, чем я осознала, что происходит. Саквояж, выпавший из рук, еще не коснулся земли, а мушка моего пистолета уже судорожно искала цель.
Нашла.
Рыжая такса – уши вразлет, хвостик бешеным метрономом, нос пуговкой – вылетела из дверей и сгустком энергии понеслась по двору. Домчавшись до ближайшего кустика, песик деловито задрал лапку и замер с блаженным видом. Потом встряхнулся и, уткнувшись носом в землю, побежал обследовать территорию. Наконец песик заметил меня, настороженный рык встопорщил в оскале его черные губы.
– Чтоб ты был здоровым, – выдохнула я, чувствуя, как в руке потяжелел пистолет. В кобуру попала не с первого раза. Плохо, Аманта, плохо. Нервы ни к черту. Видимо, эта ночь измотала меня больше, чем казалось.
Вслед за питомцем из дома вышла миссис Нимтон, стройная до болезненной худобы темноволосая леди с характером отставного гвардейца.
– Гештальт, душка! Веди себя прилично. Кто тебе сказал, что ты бойцовская собака? – пожурила она рычащую собаку. Меня, как ни странно, соседка не заметила, погруженная в свои мысли.
Я отрешенно подумала, что в молодости соседка наверняка вскружила голову не одному кавалеру. Высокая, с королевской осанкой и гордо поднятой головой, миссис Нимтон заставляет меня чувствовать себя слишком толстой, слишком низкой, слишком неловкой… В общем, слишком «не леди».
К моему удивлению, женщина, призвав собаку к порядку, воровато покосилась на окна своего дома, достала из кармана гнутую трубку и неспешно, со смаком закурила. Я не сдержала смешок. Вот тебе и чопорная леди. Прячется с трубкой, как гимназист-двоечник.
Клубы дыма медленно потянулись в мою сторону. К благоуханию цветущей вишни примешался тонкий аромат дорогого табака и горького шоколада. Соседка проследила взглядом за очередным колечком и наконец-то заметила меня. Тень смущения окрасила ее щеки румянцем, руки поспешно спрятались за спиной. Я деликатно сделала вид, что не замечаю компромат в виде сизого дыма.
Миссис Нимтон нервно улыбнулась.
– Доброе утро, Аманта. Как ваши дела?
Я вздохнула. Поддерживать светскую беседу нет ни желания, ни настроения. Все, о чем я сейчас мечтаю, так это поскорее смыть всю ту кровь, которую не удалось оттереть с помощью салфеток, и завалиться спать.
– Лучше всех, миссис Нимтон, – я сдержанно раскланялась с соседкой и проворчала так, чтобы она не услышала. – Главное, что никто не завидует.
Моей неучтивости есть объяснение. Первое правило некромантки: «Бояться нужно не мертвых. Бояться нужно живых». Не скажу, что боюсь окружающих, скорее – недолюбливаю. И чем больше я узнаю людей, тем пышнее расцветает моя мизантропия. Поэтому для всех я средней руки некромант, то есть человек, который максимум на что способен, так это поднять зомби. О том, что я сильнейший в стране, а возможно и в мире, аниматург, да еще и с боевой Тенью-Хранителем, знают три человека. Но и это чересчур много, на мой непритязательный вкус.
Некромантов просто недолюбливают. Аниматургов же – панически боятся. Еще бы! Аниматургы, страх и ужас, похищают души и превращают их в Тени. Чушь полнейшая, но живучая до безобразия. И никакие королевские указы не способны это изменить. Слишком много суеверий и предрассудков связано с нашим Даром. Или все-таки Проклятием? Еще не решила. Но на всякий случай с соседями держусь отстраненно. Пусть уж лучше меня считают нелюдимой девицей со странностями, чем узнают, на что я способна на самом деле. Иначе не успею оглянуться, как у крыльца появятся закопченные иглы, проколотые насквозь куколки из мешковины и прочий мусор, которым достопочтенные соседи попытаются извести меня.
А там и до костра рукой подать.
К сожалению, миссис Нимтон мой прохладный тон не смутил.
– Ну и слава Двуликой, – покивала она и пожаловалась. – А меня, знаете, третий день бессонница мучает. И голова кружится.
Я не нашлась, что ответить. Умение сострадать никогда не было моей сильной стороной. Возможно, поэтому, вопреки наставлениям маменьки, я предпочла факультет некромантии, а не целительства. Зомби, упыри и прочая нечисть в сочувствии вроде как не нуждаются. Так?
– Трелуние, что вы хотите, – пожала я плечами, когда пауза неприлично затянулась.
– Оно, проклятое, – глядя на восход, соседка рассеянно затянулась. К небу потянулся дымок, на тонком запястье сверкнул браслет из тяжелых разноцветных бусин. В моей руке звякнули ключи и миссис Нимтон перевела взгляд на меня, – А вы, душечка, смотрю, только домой вернулись? Неужто всю ночь работали?
– Так получилось, – буркнула я, проклиная свое хорошее воспитание, не позволяющее нагло повернуться к навязчивой соседке спиной.
– Вы уж будьте осторожны, Аманта, – посоветовала соседка. – Не ровен час беда приключится. Слыхали, третьего дня гадалку нашли у нее во дворе? Вроде как от сердечного приступа померла. Да только нечисто тут что-то. Она ж молодая еще совсем была то… Говорят, когда ее нашли, на ней лица не было. Не иначе, вампир какой-то у нас завелся.
Я нахмурилась. Вампир, не вампир, но что-то неладное на улицах Дилея творится, это точно.
Соседка с удовольствием продолжила бы обсуждение городских сплетен, но, на мое счастье, за ее спиной скрипнула дверь. На веранду вышел мистер Нимтон, невысокий, но кряжистый, как боровик, мужчина. Его пышная шевелюра и сенаторские бакенбарды преждевременно поседели, но это лишь подчеркнуло его мужскую харизму. В отличие от супруги, бурлящей энергией и всегда готовой поболтать, мистер Нимтон слывет нелюдимым букой и занудой. Впрочем, в педантичности соседа есть и плюсы. Например, зеленая ограда, разделяющая наши участки, перестала быть моей головной болью. Теперь кусты всегда подстрижены и ухожены. Ни одна веточка не смеет нарушить безупречность линий.
– Царапка моя, ты опять куришь? – заворчал мистер Нимтон, накидывая на плечи супруги черную шаль с кистями. – Доктор Липс строго-настрого запретил тебе даже смотреть на трубку. Ты же этим медленно убиваешь себя.
– А я никуда не спешу, – миссис Нимтон улыбнулась и на мгновение прижалась щекой к ладони супруга. – Оставь, Алекс. Твоя неуемная забота задушит меня скорее, чем пара безобидных затяжек.
Мужчина хмыкнул и потянулся губами к виску супруги, но она мигом прижала пальчик к его губам и задорно подмигнула мне.
– Что за разврат, милый? Мы же не одни.
Мистер Нимтон перевел взгляд на меня и смущенно улыбнулся.
– Мисс Тайгер, мое почтение, – склонил он голову.
Мысленно проклиная ключ, не желающий попадать в скважину, я раскланялась и с соседом.
Ходят слухи, что миссис Нимтон обучалась в закрытой школе благородных девиц, той самой, в которой готовят фрейлин. Ее ждала блестящая карьера при дворе. Сама королева благоволила талантливой девушке. Но ради любимого эта удивительной красоты женщина оставила дворец, престижную должность и саму столицу. Сейчас, наблюдая за тем, как миссис Нимтон откинулась спиной на грудь супруга и что-то шепчет ему на ухо, я поверила, что так все и было. Столько нежности было в этом простом жесте, столько интимности, что в горле вдруг застрял ком, который никак не удавалось сглотнуть.
Что со мной? Завидую? Я? Леди Айс, как меня за глаза прозвали коллеги? Абсурд. Просто ночью потрачено слишком много сил. И нервов.
Да, точно. Устала. Чашка чая и я в порядке.
Судорожно вздохнув, отвернулась от воркующей парочки, благо, внимание соседей отвлек их питомец. Рыжий озорник, под девизом «Таксы грязи не боятся», закопался в клумбу по самые уши. Комья земли полетели во все стороны, цветы опасно зашатались под натиском коротких, но мощных лап. Мистер Нимтон громогласно призвал небесную кару на голову несносного хулигана. Миссис Нимтон бросилась спасать цветник, но пес увернулся от протянутых рук и упорно копал яму, словно нашел любимую косточку.
Наблюдать за баталией я не стала. Ключ наконец-то провернулся, и я, подхватив саквояж, шмыгнула в распахнувшуюся дверь. Дом встретил укоризненной тишиной. Только ходики оптимистично тикают. Одна из гирек поднялась почти до самого верха, и я привычно потянула ее вниз.
Люблю этот дом. Он небольшой, но уютный. Сливочная белизна стен разбавлена яркими мазками картин. На полу звук шагов глушит пушистый темно-серый, почти черный ковер. Сквозь неплотно задернутые шторы прорвался лучик, и я пару секунд завороженно наблюдала за тем, как танцуют сверкающие пылинки. Потом тряхнула головой, отгоняя сонную усталость, и поправила шторы.
Из окон моего дома открывается потрясающий вид на горы, но я очень редко им любуюсь. Все свое сознательное детство я прожила в доме, окна которого выходили на кладбище. Не сказать, что вид мест упокоения меня особо угнетал. В силу нежного возраста я просто не осознавала мрачности заоконного пейзажа. Но мамина привычка держать окна зашторенными со временем передалась и мне. Поэтому, когда три года назад я приехала в город Дилей и купила дом, первое, что я сделала, так это завесила все окна двойными портьерами. Горький шоколад и прохладная бирюза. Приятный полумрак. Идеально для человека, часто работающего ночи напролет, а днем отсыпающегося.
Лика, моя единственная подруга, меня не понимает. Она обожает солнце. Может быть потому, что сама похожа на солнечного зайчика? Глядя на ее сияющую улыбку, начинаешь понимать, что этот мир не безнадежен. Лика из тех, кто, услышав зов о помощи, сначала спасает, а потом с недоумением попытается понять – кого. На ее фоне я выгляжу бездушным булыжником на пыльной дороге.
– Аманта, ну чем тебе мешает солнце? – причитает Лика всякий раз, врываясь в мое жилище ветром перемен. – Пойми, эти твои вечно закрытые окна – это же твой внутренний протест. Тем самым ты неосознанно отгораживаешься от мира.
Подруга заблуждается. Я делаю это сознательно. И, боюсь, с миром у нас это взаимно.
