Куриный бульон для души. Не могу поверить, что это сделала моя собака! 101 история об удивительных выходках любимых питомцев

Джина Блэндфорд

И потом что-то щелкнуло

Я думаю, что лучший способ решить проблему – это найти в ней немного юмора.

Фрэнк А. Кларк

Сбегая по ступенькам вслед за собаками, я услышала, как за спиной что-то тихо щелкнуло. Но я была слишком занята погоней: нужно было во что бы то ни стало помешать нашей борзой Холли и йоркширскому терьеру Цезарю поймать кролика. К счастью, кролику все же удалось протиснуться между двух досок в деревянном заборе.

Собаки вернулись на крыльцо несолоно хлебавши. Радуясь, что мне не придется вырывать из пасти одной из них визжащего кролика, я взялась за ручку двери. Дверь не поддавалась. Щелчок, который я слышала ранее, теперь обрел смысл. Возбужденная погоней, моя третья собака, бельгийская овчарка по кличке Маккс, прыгнула на стеклянную дверь с внутренней стороны и захлопнула ее.

Маккс вилял хвостом, пока я дергала ручку.

«Ну давай же», – взмолилась я, как будто Маккс мог открыть замок. Холли и Цезарь тыкались носами в угол двери, пока я стояла снаружи в деловом костюме, колготках и туфлях на каблуках. «Все лучше, чем в пижаме», – мельком подумала я.

Из соображений безопасности я не прятала ключи под ковриком и не оставляла запасного комплекта соседям. Ситуацию усложняло то, что мой муж уехал на деловую встречу и должен был вернуться не раньше, чем через три дня, а наш ближайший родственник жил в 300 милях к северу. Я была одна… за исключением ребенка, которого должна была родить через четыре месяца.

Отчаявшись вернуться внутрь и вовремя уйти на работу, я толкнула раму соседнего окна – заперто. По очереди я попыталась открыть все задние окна – тот же результат. Тем временем Маккс метался из комнаты в комнату, подглядывая за мной сквозь занавески и играя в прятки. Поскольку он по-прежнему проявлял интерес к этой истории, можно было попытаться заманить его обратно к двери: вдруг он подпрыгнет, снова нажмет на ручку и отопрет дверь?

«Давай, парень», – крикнула я и метнулась обратно. Он уже был там и ждал меня. Я подумала, что мой план может сработать. Протянула руку и сказала: «Хочешь угощение?»

Его уши навострились. Хороший знак. Я подняла руку и повторила слово «угощение» в надежде, что его передние лапы оторвутся от земли. Вместо этого он лег, как я его учила – дурацкая тренировка на послушание!

Холли и Цезарь тоже знали это слово и, в свою очередь, улеглись во внутреннем дворике. Теперь все три собаки уставились на меня, ожидая воображаемой награды. Сообразив, что угощения не будет, они подняли скулеж. Потом увидела Маккса, бредущего на кухню: слово «угощение» пробудило в нем голод. Он уже обнюхивал столешницу, на которой лежала сырная запеканка с яйцом и ветчиной – я собиралась взять ее с собой на завтрак. Прыжок, которого я старалась добиться от Маккса, на этот раз с легкостью ему удался.

Я принялась стучать в стеклянную дверь: «Маккс, нет! Оставь это».

Он повернул голову набок, сорвал фольгу, и запеканка упала на пол. Я все еще стучала, когда Маккс набросился на еду. Понимая, что конкурировать с запеканкой в борьбе за его внимание мне не под силу, и решила все-таки вызвать слесаря. Для этого надо было добраться до соседки, но – увы – ворота были заперты, а ключ хранился в гараже. Почему я такая поборница безопасности?

Я оценила свои шансы. Что могло помешать мне перелезть через четырехфутовый забор? Деловой костюм? Каблуки? Выступающий живот? Я скинула туфли – я могла скинуть их, не нарушая закона, – и начала подниматься. Достигнув вершины ворот, я развернулась и начала спускаться с другой стороны. При этом я зацепилась пальцами ног за поперечные доски и, к сожалению, не только пальцами. Передняя часть моей юбки повисла на верхней части ворот и продолжала рваться. Потеряв равновесие, я с глухим стуком ударилась о землю и уже через несколько минут, в порванной юбке, с выглядывающими из дырявых чулок пальцами, в растрепанной блузке и с бисеринками пота на лбу, стояла на крыльце соседки и звонила в дверь.

– Кэти, что случилось? – испугалась она. – Ты в порядке?

– Маккс заперся в доме, и мне нужно позвонить слесарю.

Позволив ей досмеяться, я все же сделала нужный звонок. Двадцать минут спустя на подъездную аллею въехал белый фургон. Мужчина спросил:

– Итак, чем я могу вам помочь?

Я указала на свою входную дверь:

– Мне нужно попасть в дом. Дверь заперта изнутри. – У меня не было сил рассказать ему всю историю.

– У вас есть какое-нибудь удостоверение личности? Ну, знаете, чтобы доказать, что вы здесь живете, прежде чем я пойду и открою дверь.

Я не могла винить его за этот вопрос, потому что и правда выглядела как бродяга.

– Оно дома в моем кошельке, – ответила я и впервые за это утро заплакала. Указывая на свои голые пальцы ног, рваную юбку и выпирающий живот, я сказала:

– Сэр, мне действительно нужно попасть внутрь.

– Соседка поручится за вас? – спросил он. Я кивнула.

Через пятнадцать минут я благополучно стояла на кухне между пустой формой для запекания и сытой бельгийской овчаркой. Я позвонила своему работодателю, и он любезно предоставил мне выходной. Снимая рваную одежду и прикладывая к заднице пакет со льдом, чтобы облегчить боль от резкого приземления, я подумала, что нужно, пожалуй, сделать запасной ключ для соседки. Мои мысли прервал резкий лай: Цезарь все еще рассчитывал на угощение.

Кэти Ламарш

Кто тут боится?

Среднестатистическая собака – более приятная личность, чем среднестатистический человек.

Энди Руни

У моей мамы есть бигль по кличке Купер – мы забрали его из приюта около трех лет назад. Купер очень энергичный и любит гулять взад-вперед по длинной подъездной дорожке. Летними вечерами мама обычно выводит его за ворота.

Они как раз гуляли, когда мой отец вернулся с работы. Мама и Купер заметили полицейскую машину и подошли поздороваться. Внезапно отец включил громкую связь.

«Куууупер!» – пронесся над дорогой его усиленный динамиками низкий, жуткий голос.

Бедняга Купер понятия не имел, что делать с призрачным голосом, доносившимся из ниоткуда. После минутного колебания, во время которого все молчали, он развернулся и бросился обратно в дом, волоча маму за поводок. Останавливаться Купер отказался, и мама, даже потеряв в траве свои розовые тапочки, продолжала бежать, потому что боялась отпустить испуганную собаку.

Купер быстро преодолел весь обратный путь по дорожке в дом, затормозив лишь на несколько секунд, чтобы мама успела отстегнуть его поводок, а затем понесся дальше по коридору. Ковры разлетелись во все стороны, пес боком покатился по деревянному полу, и, наконец, затих под кроватью.

Там мама и нашла его, съежившегося, и попыталась выманить наружу. Я встряхнула коробку с угощением: обычно это действовало безотказно. Но не в этот раз. Мне пришлось отнести угощение под кровать. Купер взял его у меня из рук, но затем снова спрятался, прежде чем мама смогла схватить его.

Некоторое время спустя он все же вышел, всем своим видом показывая, что следы неприятного происшествия надежно стерты из его памяти. Хвост Купера снова был высоко задран вверх, походка вновь стала пружинистой. Казалось, он говорил: «Кто тут боится? Я? Нет, только не я! Я не боюсь!»

Мама посмотрела на меня и закатила глаза, поглаживая свою «храбрую» маленькую собачку.

И правда – ничего страшного.

Эриэль Крук

Все к лучшему

Человек никогда не согласится ползти, если чувствует стремление взлететь.

Хелен Келлер

Стоял теплый весенний день. На деревьях уже раскрывались молодые листочки, а в воздухе витал запах свежескошенной травы. Большой пес моей дочери – Рокки – взволнованно дернул за поводок, предвкушая свободный бег, когда мы доберемся наконец до парка. В парке людей не было, поэтому я отстегнула поводок. Рокки тут же принялся нарезать круги по футбольному полю, время от времени подпрыгивая на своих длинных ногах.

Затем мы свернули на мощеную тропинку и прошли через ручей по короткому деревянному мосту. Рокки держался поблизости и иногда оборачивался, чтобы посмотреть на меня.

В тени было свежо и прохладно, пот на моей коже быстро высох. Окруженная природой и любовью собаки, я наполнилась радостью.

Потом деревья поредели, и мы вышли на поляну возле пруда. Вся его поверхность была покрыта зеленой ряской, такой густой, что вода казалась продолжением травы. На берегу отдыхали гуси. Рокки остановился. Его инстинкт буквально кричал ему: «Это ужин!» Помедлив мгновение, он вильнул задом и бросился вперед.

Гуси со всей возможной скоростью заковыляли в пруд, ища укрытия и громко гогоча. Когда нос Рокки оказался в нескольких дюймах от последнего из отступавших, тот дико взмахнул крыльями и взлетел. Рокки прыгнул вслед за ним с крутой насыпи, широко раскрыв пасть. Я видела, как он летит по воздуху – пока гравитация не взяла свое. И тогда Рокки резко сорвался и упал в середину пруда.

Вообще-то, Рокки боится воды – он шарахается от малейших брызг из садового шланга. Я поискала глазами – не всплывет ли его голова, но его нигде не было видно. Меня охватил настоящий ужас: как я скажу дочери, что ее собака утонула? А ведь она много раз предупреждала меня, чтобы я держала Рокки на поводке!

В этот момент Рокки вынырнул на поверхность.

– О боже мой! – закричала я.

Его лапы с огромной силой били по воде, расшвыривая ряску. Гуси разлетелись во все стороны.

– Рокки, иди сюда! Рокки, иди сюда! – в отчаянии звала я.

Не могла же я прыгнуть в пруд, чтобы спасти его! Во-первых, мне потом было бы слишком сложно подняться по крутой насыпи. Во-вторых, не хотелось лезть в одежде в грязную воду, где было полно мерзкой тины, которая прилипла бы к моему телу. Но просто стоять и ничего не делать тоже было невозможно.

Тем временем Рокки начал двигаться в мою сторону: похоже, он все-таки умел плавать. Да, он определенно плыл. И был все ближе и ближе. Наконец, добравшись до берега, он выпрыгнул из воды.

Я с облегчением выдохнула и села на скамейку, чтобы обдумать произошедшее и успокоить нервы. Рокки сидел на земле рядом со мной, тяжело дыша. Мы оба смотрели на пруд.

Вода капала у Рокки с подбородка, все его тело промокло. Принял ли он зеленую ряску за траву или просто забыл о своих страхах в пылу погони? Теперь это уже не важно: гусь сбежал, Рокки научился плавать, а я пережила шок.

Все к лучшему.

Сьюзан Рэндалл

Сидеть!

Собаки ведут себя точно так же, как поступили бы мы, если бы у нас не было стыда.

Синтия Хеймел

Книга о сенбернарах, которую я прочла, настоятельно рекомендовала начинать дрессировать собаку как можно раньше. Но к тому времени, когда я на это решилась, мой щенок уже весил больше меня. Было ясно, что время упущено, однако я все же решила попробовать.

В один из дней мы пришли в городской парк и пристроились в конце длинной очереди: реклама обещала вводный урок послушания для собак любой породы в возрасте до шести месяцев. Краем глаза я оценила других «студентов» и отметила, что на многих из них надеты ошейники, украшенные драгоценными камнями, и поводки в тон.

На моем же малыше был ошейник, который некогда служил ремнем моему мужу. В руке я сжимала цепочку толщиной с бревно. Даже кличка моей собаки – Брут – вызвала смешки в толпе. Brute, по словам господина Вебстера, означает «дикий зверь». Мой дикий зверь только что спрятался за моей спиной, спасаясь от рычащего чихуа-хуа.

«Сидеть!» – отдала я команду самым властным тоном, на который только была способна. Брут взглянул на других собак, склонил голову и озадаченно посмотрел на меня. Я почти услышала его вопрос: «Что ты хочешь от меня?» А ведь та же книга утверждала, что сенбернары очень умны и легко поддаются дрессировке.

Инструктор предложил мне держать цепочку в одной руке, а кончики пальцев другой положить на плечи Брута, потом мягко наклониться и надавить локтем на его бедра. Однако это было легче сказать, чем сделать. Я послушно склонилась над Брутом, но мой локоть достал только до середины его спины. Брут подумал, что я собираюсь погладить ему спину, поэтому взволнованно заерзал всем телом. Я потеряла равновесие и еще спустя минуту обнаружила, что лежу на траве. Брут стоял рядом и пускал слюни.

Длинная струйка капнула мне на грудь, когда я стала подниматься – как раз вовремя, чтобы присоединиться к группе для разучивания второй части команды «Сидеть».

На этот раз предполагалось, что собака будет сидеть, владелец отступит назад и скажет: «Стоять».

Но Брут на самом деле не сидел, а валялся на земле. Поэтому я медленно попятилась и, используя все тот не терпящий возражения тон, приказала: «Стоять!». Брут остался лежать на месте.

А потом произошло самое худшее: он мирно заснул.

Урок закончился. Инструктор предложил участникам дополнительные идеи, которые можно было бы попробовать дома, и на прощание потрепал Брута по макушке. Хвост Брута завелся, как мотор, так что все бумаги, ручки и деньги за занятия полетели со стола.

Решив попробовать еще раз, я пристально посмотрела в глаза Бруту и приказала: «Сидеть!»

И Брут сел. Аллилуйя! Чудеса случаются.

Однако тут же из-под задницы моей собаки донесся приглушенный, пронзительный лай. Сомнений не оставалось: Брут сидел на чихуа-хуа.

Шэрон Ландин

Глава 2. В собачьей будке

Особенный дом!

Есть – значит присваивать пищу путем уничтожения.

Жан-Поль Сартр

Я увидела ее в магазине секонд-хенд, куда, как обычно, забрела во время обеденного перерыва. Именно такая будка и нужна была Йайнексу, моему четырехмесячному золотистому лабрадору-ретриверу. Со всех сторон домик был обшит дубовой черепицей и, что самое главное, идеально вписывался в мой бюджет.

Вернувшись на работу, я рассказала коллеге о собачьей будке.

– Жаль, что муж уехал из города на нашем пикапе, – добавила я.

– Эй, я сегодня как раз приехал на своем пикапе. Если хочешь, могу помочь забрать ее сразу после работы, – откликнулся он.

Вечером мы вернулись в магазин. Собачья будка все еще была там. Мы расплатились и погрузили ее в пикап.

– Йайнекс, вот твой красивый новый дом, – сказала я, когда, при помощи того же коллеги, будка была наконец водружена на краю собачьей площадки.

Но Йайнекс мои слова проигнорировал. Подпрыгивая от возбуждения, он схватил мяч и завилял хвостом.

– Ну что ж, мне нравится твоя идея. Пойдем поиграем, – легко согласилась я.

На следующее утро я спустилась вниз, чтобы покормить собаку, и обнаружила, что Йайнекс сжевал половину покрывавшей будку дубовой черепицы. Целая стена, где находился дверной проем, исчезла.

– Йайнекс, что ты наделал? – выдохнула я.

Вообще-то, я знала, что Йайнекс грызет все, до чего может дотянуться. Помню, как некоторое время назад я купила ему несколько игрушек и косточки из сыромятной кожи. Из всех игрушек больше всего ему нравилась пищащая ярко-желтая птичка Твити. И однажды она просто исчезла, не оставив никаких следов. Хотя нет – следы все же были: утром я нашла в прихожей кучку ярко-желтых крошек. Сомнений не оставалось: Йайнекс съел птичку Твити. После этого мне пришлось забрать все его игрушки и кости из сыромятной кожи.

Затем, скучая дома в одиночестве, Йайнекс начал грызть края досок на стенах нашего дома. Я прибила к ним гвоздями листы прессованной фанеры. Йайнекс попробовал погрызть края фанеры, но ему не понравилась текстура, и он остановился.

Может быть, это сработает снова? Где у нас остатки прессованной фанеры?

Я вытащила фанеру из гаража и распилила ее на куски, достаточно большие, чтобы покрыть дубовую черепицу. Для пущей убедительности я налепила фанеру еще и на пострадавшие стены собачьей будки.

Наступил следующий день. Я вышла во двор. Несомненно, прессованная фанера сделала свое дело: стены были целы, но теперь у собачьей будки появилось окно в потолке. Йайнекс прогрыз в крыше дыру диаметром в восемь дюймов.

Заглянув внутрь, я убедилась, что угловые штифты и внутренние стены тоже порядком изъедены.

Тут я вспомнила, что некоторые владельцы лошадей мазали мылом перила забора, чтобы животные их не жевали. Что ж, в конце концов, я ничего не теряю! Спустя полчаса собачья будка была покрыта изнутри средством для мытья посуды.

– Ладно, теперь можешь жевать! – сказала я собаке. И добавила еще один кусок прессованной фанеры, чтобы залатать дыру в крыше.

Казалось, это сработало. Йайнексу не понравилась древесина с привкусом мыла и прессованная фанера. Утренний свет не выявил никаких новых повреждений на собачьей будке. Когда мой муж вернулся домой, я показала ему новый собачий домик и с гордостью рассказала о своих усилиях по его спасению.

Муж покачал головой.

– Если бы я знал, что ты хочешь такую уродливую собачью будку, я мог бы сам ее сделать, – сухо проронил он.

Ивонн Кэйс

Идеальная погоня

Собака была создана специально для детей. Она – бог веселья.

Генри Уорд Бичер

– Мам! Там что-то есть!

Пятеро детей и наша верная старая дворняжка по кличке Щенок стояли, прижавшись носами к стеклянной двери. Только этого не хватало. Я вспомнила про грабителя банка, которого прошлым летом поймали на нашем заднем дворе, и тоже выглянула наружу, готовая защищать своих детенышей.

Грабителя на крыльце не оказалось. Но убийство было налицо – аккуратное, ни крови, ни выпущенных кишок. Задняя половинка мыши лежала на ступеньке, а над ней, с самодовольным видом, сидела кошка Сасси. Я вздохнула с облегчением. Уж с трупом грызуна я вполне смогу справиться.

– Хорошо, дети, оставайтесь здесь, – сказала я, хватая пару бумажных полотенец. Я подобрала останки и понесла их к мусорному баку. Сасси плелась за мной, протестующе завывая.

– Спасибо, что поделилась, Сасс, но нет, спасибо.

– Мррууф!

Волнение улеглось, все вернулись к своим занятиям.

– Мам! Там еще одна!

Не прошло и пяти минут. Наверное, придется занести кошку в дом.

Я потянулась к существу, которое, к счастью, было целым, но оно внезапно подпрыгнуло.

– Иииик! – завопила я.

На мой крик на крыльцо выскочили дети и внезапно оживившаяся старая дворняга. Что касается Сасси, то она, наоборот, медленно промаршировала в дом, высоко подняв хвост.

Между тем на крыльце разыгрался первый акт драмы: Щенок схватил мышь, так что она полностью исчезла в его пасти, и все, что можно было увидеть – это хвост, которым она махала вверх и вниз, в то время как Щенок носился кругами, чтобы не попасться детям в руки. Фу! Меньше всего мне хотелось, чтобы они увидели, как живьем съедают мышь! Я приказала старшему сыну принести бумажный пакет, а сама присоединилась к погоне.

– Щенок! Брось это!

Дни, когда Щенок мог резвиться, давно прошли, но что-то в этом приключении взволновало его. В его глазах мелькнуло озорство, он с легкостью уворачивался от преследователей и не давал им ухватиться за длинный хвост, подпрыгивающий между его челюстями. Липкая, теплая собачья слюна разлеталась повсюду, пока Щенок резвился со своей добычей.

– Щенок! Иди сюда! – заорала я.

Виляя хвостом, Щенок застенчиво подошел ко мне и сел, закатив глаза в сторону детей, которые в кои-то веки подчинились моей вытянутой руке и остановились.

– Хороший пес, – проговорила я, поглаживая его по голове, и жестом велела Аарону принести пакет. Один из младших мальчиков спросил, мертва ли мышь.

– Она мокрая и обслюнявленная. Может быть, мертвая. Держитесь подальше от нее, – ответила я.

– Щенок, ты должен отдать это мне, – снова повернулась я к собаке, держа пакет открытым прямо рядом с его пастью. Затем своим самым строгим командным голосом приказала: – Брось!

К моему удивлению, он это сделал. Маленький мокрый грызун плюхнулся прямо в пакет и пролежал совершенно неподвижно примерно полторы секунды. К сожалению, этого времени оказалось недостаточно, чтобы захлопнуть пакет. Мышь совершила безумный прыжок и оказалась у меня на плече, заставив меня исполнить сумасшедший танец с воплями. Погоня возобновилась под ободряющие крики детей.

– Беги, мышонок! Уходи! – кричала дочь.

– Спасайся, мышонок! – поторапливал племянник.

– Бедная мышка! – плакал младший сын.

Но Щенок затмил всех. Он последовал за убегающей мышью во двор и, когда она остановилась возле куста, чтобы отдышаться, поднял переднюю лапу, мотнул носом и встал в идеальную охотничью стойку.

Воцарилось молчание. И, пока мы любовались мизансценой, несчастный грызун предпринял еще одну попытку сбежать.

Но тут, быстрый, как молния, Щенок вытянул голову, открыл пасть, подстроился под угол, и несчастная мышь отправилась обратно в его рот, как будто ее потянули за невидимый шнур.

Дети заулюлюкали и похвалили Щенка, а он снова начал свой извилистый путь по двору, помахивая мышиным хвостом.

Я взяла пустой бумажный пакет и еще раз отдала команды «Сидеть» и «Брось». Щенок повиновался, сияющий и такой оживленный, каким я его никогда не видела. На этот раз я быстро закрыла пакет. Мышь осталась внутри, живая или мертвая.

– Хороший пес! Окей, дети, мы ее поймали!

Юношеский блеск в глазах Щенка оставался еще некоторое время. Дети осыпали его угощениями и снабдили всеми атрибутами супергероя – даже сшили для него плащ, который он, впрочем, быстро сгрыз. Это явно был кульминационный момент в его жизни, который мы запомним навсегда.

И именно в этот момент мой шестилетний сын Сэм задал вопрос, который впоследствии привел к увеличению нашей семьи на шестнадцать хомяков и двух мышей.

– Мам, а как мы назовем мышь, которую поймал Щенок?

Патти Зинт

Размер имеет значение

То, что огорчает терьера, может остаться практически незаметным для немецкого дога.

Смайли Блэнтон

«Давайте назовем его просто – Чертов Пес, – предложил мой муж Рой. – Позже, когда он станет жевать наши пальцы, это существенно сэкономит нам время».

Только что в нашей семье случилось пополнение – породистый йоркширский терьер лежал у меня на коленях и сонно смотрел на нас очаровательными карими щенячьими глазами, пока мы ехали домой от заводчика.

Я не была сторонницей этого имени, но когда мы подали регистрационные документы, в них было указано «Чертов Пес». В соответствии с предсказанием Роя, Чертов Пес делал все возможное, чтобы соответствовать своему имени. В сущности, это были обычные щенячьи поступки – он жевал голые пальцы ног под кухонным столом во время завтрака или грыз каблуки у новой пары туфель из лакированной кожи, которые я купила для корпоративного мероприятия.