Против Кармы (Ядовитая орхидея-3)

Я непроизвольно закусываю нижнюю губу и хочу испепелить его взглядом.

Бесполезно. Не испепеляется. Ни следа смущения ни в выражении лица, ни во взгляде.

– Я учту, – цежу сквозь зубы.

– Учти, – невозмутимо кивает он, – В другой раз меня рядом может не оказаться.

– Другого раза не будет.

– Надеюсь, – и я понимаю, что в следующую секунду он попросту развернется и уйдет.

Набираюсь смелости.

– Я, кстати, Дарья.

Он молчит. Просто смотрит. Непроницаемым взглядом.

Я понижаю голос.

– Просто… на всякий случай.

Он кивает.

– Я запомню.

– Мы… еще увидимся? – Боже, стыд какой! Впервые я так открыто навязываюсь парню. Практически незнакомому парню. Ну, да, он меня выручил из нехорошей ситуации, однако самой вешаться на шею своему спасителю…

С другой стороны – кому же еще вешаться на шею?

Правильный ответ- никому.

– Я тебя найду, если будет нужно, – отвечает он спокойно.

И поворачивается, чтобы уйти.

А мне хочется разреветься. Как маленькой девочке.

* * *

Однако, неожиданности того майского вечера на этом нечаянном знакомстве не заканчиваются. Открыв дверь квартиры своим ключом, я сталкиваюсь в прихожей с отцом и мне не нравится выражение его лица. Словно бы слегка сконфуженное. Папа шире распахивает дверь, ведущую в гостиную, и перед моими глазами возникает Сергей. Господин Загорицкий. Собственной персоной.

Тот, кого видеть сейчас хочу в самую последнюю очередь.

* * *

– Я пришел поговорить о нашем будущем, – негромко говорит Сергей.

– У нас есть будущее? – спрашиваю я “на автомате”.

Я все еще нахожусь под властью наваждения. В тот момент я еще не догадывалась, насколько серьезно “влипла”. Будто решила, что подцепила простуду, а на деле – бактериальное воспаление легких, причем, двустороннее. И даже не исключен летальный исход.

Сергей слегка морщится – ему кажется, что я просто прикидываюсь. Не могу до конца простить ему ту историю с беременностью супруги и своим собственным неудавшимся суицидом.

Действительно, ему-то откуда знать, что сегодня Судьба грубо схватила меня за шкирку и поволокла в неизвестном направлении, не спрашивая моего согласия. (Что же, если не судьба?) У меня в ушах все еще звучит глуховатый мягкий голос парня с глазами апостола, и я не могу дождаться момента, когда наконец уединюсь в своей комнате с листом рисовальной бумаги и карандашом, чтобы по памяти зарисовать ЕГО лицо.

– Она что, согласна дать тебе развод? – спрашиваю я, на деле совсем не переживая по поводу развода своего некогда “любимого человека” (ключевое слово здесь – “некогда”).

Куда больше меня волнует, когда я снова встречусь с Кириллом. КИРИЛЛОМ.

Когда я просто снова его увижу. Может, при повторной встрече морок рассеется, и он предстанет передо мной совершенно заурядным парнем. Хорошим, симпатичным, но абсолютно заурядным.

Тогда я с легким сердцем отвечу Загорицкому, что согласна стать его. Женой, сожительницей… девкой “по вызову”. Кем угодно.

– Да, – негромко говорит Сергей, – Ирина мне даст развод.

Я криво усмехаюсь.

– Как тебе удалось на нее надавить?

Сергей вздыхает, причем смотрит на меня, как на капризничающего ребенка. Избалованного, но любимого.

– Она все понимает.

Сильно сомневаюсь. И в том, что Ирина “всё понимает”, и в том, что с легкостью отпустит мужа, с которым прожила полтора десятка лет.

Но вслух ничего не произношу.

Говорю ему: “Извини, но сегодня был паршивый день. Я хочу пораньше лечь спать. Давай всё обсудим завтра?”

Он явно разочарован. Ожидал совершенно другой реакции. Вероятно, думал, что я брошусь ему на шею со счастливым визгом.

Как же ты плохо меня знаешь, милый…

* * *

И опять – Ирина

Конечно, в Словакию я с Бестужевым не поехала, он отправился туда один. А я занялась поисками занятия по душе (собственно, необходимости в работе сейчас не было, однако праздность стала меня тяготить. Да и не факт, что Сергей так и продолжит выделять мне ежемесячные средства “на безбедную жизнь” – когда они наконец официально соединятся со своей Дарьей, определенно та потребует, чтобы он перестал содержать “бывшую” – не инвалида и не старуху.

Дескать, сама пусть “вертится”.)

Найти работу оказалось неожиданно легко – правда, не без помощи наших с Сергеем деловых связей. Некой фирме требовались ландшафтные дизайнеры и здесь мое высшее архитектурное образование сыграло свою роль. Вдобавок, работа была удаленной – не придется “чуть свет – и на службу”.

Бестужев вернулся, как и обещал, через неделю. С ворохом подарков и покупок из “дьюти-фри”. И с цветами, все теми же розами, что, как по мне, было уже совершенно лишним. Тем не менее, врать не буду, мне было приятно.

После ужина, приготовленного “в четыре руки”, расположились в гостиной.

– Рассказывай, – предложила я, – Как там дела? Как дети?

– Мальчишки живы и здоровы, скучали по мне, – Бестужев взял в руки свой айфон, разблокировал, продемонстрировал фото, где были запечатлены его сыновья и он сам.

– А фото жены у тебя есть? – поинтересовалась я. После выпитой за ужином бутылки “Пино нуар” я несколько раскрепостилась, отбросила свои обычные комплексы.

Дмитрий быстро пролистал “галерею”, показал мне. Молча.

Стоило мне взглянуть на его супругу, как у меня буквально перехватило дыхание.

– Ты серьезно? Это действительно твоя жена?

С фотографии смотрела без преувеличения настоящая красавица несколько восточного типа – яркие карие глаза, чувственный рот, густая копна черных волос.

– По крайней мере, была такой два года назад, – ответил Дмитрий словно бы с неохотой.

– Хороша, – выдохнула я, – Что же вас заставило расстаться?

Бестужев коротко вздохнул, а потом попросил у меня разрешения закурить (поскольку мы находились в моей квартире). Я, разумеется, разрешила.

– История нехорошая, – наконец сказал Дмитрий. Сделав пару затяжек, он затушил сигарету. Бросил на меня виноватый взгляд. – Казалось бы, давно бросил эту гнусную привычку, но периодически срываюсь… Ладно, – снова вздохнул, – В двух словах – мой младший сын в действительности… не мой.

Я ощутила легкий укол в сердце.

– То есть?

– Она увлеклась другим. Всерьез собиралась к нему уйти. Но тот оказался малодушным мерзавцем и когда узнал, что Мария беременна, заявил, что, дескать, не готов взваливать на себя такую обузу. И был таков.

– А ты… так и не смог ее простить? – осторожно спросила я.

– Почему, – Дмитрий пожал плечами, – Я давно ее простил.

– А ребенок?

– Ребенок записан на меня и считает своим отцом, – коротко ответил Бестужев, – Дети за родителей не отвечают.

– Но ты когда-нибудь ему скажешь правду?

– Зачем? – он бросил на меня удивленный взгляд, – Фактически ведь он действительно мой сын, с рождения. Скучает, если долго меня не видит, хвастается успехами… такой же сын, как и первенец, Данила. И люблю я его не меньше родного.

– А жена? То есть, ты сказал, что ваш брак существует лишь формально, чтобы просто меня успокоить?

Он отрицательно мотнул головой и мягко обнял меня за плечи.

– Нет. Наш брак… он просто медленно умер. Знаешь, как на некоторых товарах стоит надпись – обмену и возврату не подлежит? Доверие – такая же штука. Не вернешь, если утратил. Она могла тысячу раз поклясться, что та связь была ошибкой, что больше никогда, ни за что…

Но что-то важное было утеряно. И его не вернешь.

– Ты, оказывается, идеалист…

Он пожал плечами.

– Не так, чтобы… но, наверное, отчасти идеалист.

– Так как она отреагировала на твое намерение развестись? Или ты не заводил с ней этого разговора?

Дмитрий усмехнулся.

– Бурно отреагировала. Даже супницу в меня швырнула, в последний момент увернулся. Темперамент у нее бурный, что неудивительно, в ней четверть цыганской крови.

Я невольно поежилась.

– А она случаем не наведет на меня фирменную цыганскую порчу?

Бестужев рассмеялся, притянул меня к себе, обнял теснее, поцеловал в щеку.

– Пусть только попробует. Ты под моей защитой.

* * *

Глава 3

Из дневника Даши

На второй день Кирилл, разумеется, не появился. И на третий – тоже. Я успела себе нафантазировать, что он непременно будет ждать меня у подъезда, но никто у подъезда не маячил (да наверное и не собирался). Через неделю я пала духом и едва не разорвала собственный рисунок, где небезуспешно изобразила своего кареглазого спасителя.

Что-то остановило. Все та же сволочная надежда, которая если и умирает, то самой последней.

Через две недели Сергей вытащил меня на загородную прогулку, обед в придорожном мотеле и ночевку в том же мотеле.

Я тоскливо обозвала себя “малодушной дурой” и приказала себе выбросить мысли о парне по имени Кирилл из головы.

Прошла еще неделя, Загорицкий начал процедуру развода и раздела имущества со своей “бывшей”.

Я решила посоветоваться с папой. Тот выслушал мой подробный “отчет” о планах Сергея и ответил, что хоть “по-человечески” он ему несимпатичен, но будущее мне способен обеспечить куда лучшее, нежели он сам, доктор наук Валерий Николаевич Саврасов.

Папа всегда рассуждал здраво и практично.

Я почти смирилась с тем, что мимолетная встреча с парнем, выручившим меня из скверной ситуации, останется лишь приятным воспоминанием и не более того.

Удивительно, но жена Сергея не стала чинить ему никаких препятствий. Как не пыталась больше выяснять со мной отношения (да она и раньше не выясняла, тот ее приход к нам домой, видимо, имел целью лишь посмотреть на меня – “разлучницу”).

Достойная женщина. Надеюсь, замену Сергею она все-таки найдет.

…Кареглазый мерзавец (вы после поймете, почему я так его называю) появился совершенно неожиданно.

Наша группа находилась на пленэре. Расположились на набережной, на левом берегу, зарисовывали правый берег великой русской реки.

У меня поначалу совсем не “клеилось”, бесилась, хотелось вообще отбросить кисть, порвать рисунок, сложить мольберт и уйти просто шататься по Городу. Неожиданно спиной ощутила на себе чей-то взгляд. Такого не бывает, скажете? А вот и бывает. Всегда находятся зеваки, подсматривающие, что же художник малюет на своем холсте (в данном случае – на бумаге).

С досадой оборачиваюсь… и моментально забываю как о начатом неудачном этюде, так и вообще обо всем.

Он стоит неподалеку и спокойно наблюдает. Все тот же – высокий (на моем фоне – даже очень высокий), темноволосый, в джинсах, темной футболке и кроссовках, спортивный, но не “накаченный”. Слегка улыбается.

А я начинаю плавиться от одного взгляда его обалденных карих глаз.

– Привет, – говорит небрежно, – Помнишь меня?

Издевается?

Губы сами собой растягиваются в улыбке.

– Привет, – отзываюсь “на автомате”, – Ты как здесь оказался?

Он слегка пожимает плечами.

– Мимо проходил, вижу – знакомое лицо. Извини, если оторвал от творческого процесса.

К черту творческий процесс. На сей раз не дам тебе уйти так просто.

Снимаю незаконченный рисунок с подставки, складываю мольберт.

– Процесс закончен, – говорю я.

.......

Спустя четверть часа мы уже сидим в кофейне, за столиком у окна. Передо мной вазочка с мороженым, оно неумолимо тает, в действительности мне совсем не хочется мороженого. Беру в руку запотевший стакан с ледяной газировкой. Делаю глоток.

Кирилл сидит напротив. И тоже не проявляет большого аппетита.

Почему-то трудно начать разговор.

– У тебя нет девушки? – тупо спрашиваю я и чувствую, что готова сгореть от стыда за откровенно глупый вопрос.

– В настоящий момент нет, – отвечает он спокойно (он вообще спокойный парень, а точнее -невозмутимый). И немногословный.

– То есть – была?

Мне чудится усмешка в его глазах. В таких глазах запросто можно утонуть. Я и тону.

– Я не девственник, если ты об этом.

Ну еще бы. Такой парень – и девственник? Не бывает на свете чудес.

Ощущаю, что краснею.

– Да и ты вряд ли девочка, – добавляет он небрежно и неожиданно выстреливает в меня следующим вопросом:

– Папик сильно обеспокоился тем инцидентом в подворотне? Или ты ему не рассказала?

Я буквально замираю. Ощущение такое, будто на меня выплеснули ушат ледяной воды.

– Что? – во рту мгновенно пересыхает. О стакане с газировкой забываю напрочь. -Ты справки обо мне наводил?

И тут же проклинаю себя за глупость. Если этим вопросом он хотел взять меня на понт, ему все отлично удалось. Легко. С первого раза.

Он слегка усмехается.

– Так ведь догадаться нетрудно. Ты девушка красивая, даже очень, а парня нет. Беспечно ходишь по подворотням, тогда как любая городская девчонка лет с тринадцати уже понимает, что этого делать не следует. Следовательно, после занятий тебя обычно встречают на машине. Ведь встречают?

Я в тысячный раз краснею. Пока все угадал в точности. Если, конечно, не навел справки.

– Шмотки на тебе дорогие, но не вызывающие, – продолжает этот “шерлок”, тем самым начиная меня слегка подбешивать. Хотя, может, он делает это намеренно? – Волосы опять же…

– Чем тебе не нравятся мои волосы? – спрашиваю резко. Определенно вечер перестает быть томным.

– Наоборот, они у тебя роскошные, – говорит Кирилл, только нот восхищения в его глуховатом голосе я не слышу, – И наверняка свои. А многие девчонки в твоем возрасте их красят в кислотные цвета или стригут максимально коротко, словно хотят себя намеренно обезобразить.