Заставь меня влюбиться

– Я написала тебе сообщение.

– Нет, Сабрина, не было такого. И я терпеть не могу лжецов, – он осуждающе покачал головой.

Лжецов?

Я никогда не забуду тот период. В те дни я чувствовала постоянную сонливость и усталость. Сидя на крышке унитаза в квартире, где мы тогда проживали с дедушкой, я вдруг поняла, что у меня задержка. Паря на грани нервного срыва, я купила тест на беременность, он был положительным. Тогда я купила еще пять тестов разных фирм. Ни одного отрицательного. Я была в ужасе.

Беременность стала шоком для меня. Ребенок никак не вписывался в мою жизнь, и дело было вовсе не в моем желании или нежелании иметь ребенка. Я работала на износ, брала больше смен, ведь на мне висели огромные счета за медицинские услуги и кредит за обучение. Но даже это не было тем, что разлагало меня. Болезнь дедушки прогрессировала, прогнозы были неутешительны. Приговор, который вынес ему врач, совсем подкосил меня: год. Это был максимум.

Я хотела сделать аборт. Назначила прием, пришла к врачу. Но так и не смогла довести дело до конца. Моя нерешительность никак не была связанна с любовью к детям. Это скорее было проявлением эгоизма. Я вдруг поняла, что и так вот-вот останусь одна, кроме дедушки у меня никого не было. Мне нужен был этот ребенок, чтобы не чувствовать себя одинокой. Тогда я еще не осознавала, что оставить Аврору станет моим лучшим решением, сейчас я не представляла своей жизни без нее. Моя дочь – часть меня. Это тяжело объяснить и невозможно ни с чем сравнить. Такой связи не бывает ни с кем другим.

После нелегкого решения оставить ребенка, я захотела рассказать все Конраду, и не собиралась скрывать, что мне нужны деньги и помощь. Я нашла записку с его номером, ту самую, что он сунул в карман моего форменного фартука в клубе. Но что сказать человеку, которого я обокрала?

Пересилив себя – свой страх, я принялась звонить ему, два, три раза. Трубку не брали. Тогда я оставила голосовое сообщение, призналась, что беременна. Но этого мне показалось мало, и я отправила еще и сообщение. В ответ ничего. При следующей попытке позвонить ему, мой вызов сбрасывался, а это значит, что он просто заблокировал меня. Поэтому его слова так сильно злили меня сейчас, я не была лгуньей.

– Но я посылала. Ты просто занес мой номер в черный список.

– Абсурд, я не страдаю провалами в памяти, – сердито возразил он.

– Проверь, – пожала плечами я, а затем продиктовала свой номер.

Он шумно выдохнул сквозь сжатые зубы и небрежно достал телефон из кармана джинсов. Осознание того, что я права, грело меня изнутри. Он точно заблокировал меня.

– Я повторю номер…

– Не нужно, я запомнил, – отмахнулся он.

Я следила за ним, подмечая малейшие детали. И когда он нашел, что искал, то на его лице отразилось сильное удивление, а затем он нахмурился, явно сбитый с толку. Однако я склонялась больше к тому, что он прекрасный актер. Чертов Конрад Хэтфилд заслуживал Оскара больше самого Лео ДиКаприо.

– Здесь есть этот номер. Он заблокирован. Но я не помню, чтобы делал это.

Я победно улыбнулась:

– Плохая память или филигранная ложь?

Конрад бросил на меня сердитый взгляд, который повелевал мне замолчать. Я поежилась, моя победная улыбка превратилась в уродливую гримасу. За ней я прятала разочарование. Он все же заблокировал меня. Дочь ему не нужна была, и я не нужна. Почему тогда сейчас он ведет себя как мировой папаша?

– Я разберусь с этим. Не мог номер попасть сюда просто так, – небрежно бросил он.

– Просто не стоит делать громких заявлений. Аврора не нужна была тебе тогда, с чего бы ты нуждался в ней сейчас?

Он был на взводе, словно полыхающий костер, а я тонкой струйкой подливала бензин.

Да, останавливаться не в моих правилах.

– Я уже сказал, что не знаю, как так получилось.

– Конечно.

Конрад сделал глубокий вдох, его ноздри затрепетали от гнева.

– В любом случае, ты не посмеешь мешать мне.

– Мешать? И что это еще за тон? Думаешь, я здесь злодейка? Ты увез меня из Нью-Йорка, из моей уютной квартирки, а я даже не стала сопротивляться. Мы в небе, на пути… Да я даже не знаю, куда ты везешь нас!

– Я говорю о том, что если ты решила побыть покорной и усыпить мою бдительность, а затем в подходящий по твоему мнению момент сбежать, то ничего не выйдет. Я последую за тобой, куда бы ты ни пошла. Я найду тебя и Аврору где угодно: в Зимбабве, в Тувалу, на Северном полюсе.

Я не смогла сдержать порыв и улыбнулась. Конрада это ошеломило, он взглянул на меня как на пациентку психиатрической больницы.

– Что тебя так развеселило?

– Ты смешон, – резко прекратив улыбаться, бросила я. – Ты действительно думаешь, что я попытаюсь сбежать с маленьким ребенком, находясь в незнакомом мне городе и без денег? Если так, то из тебя выйдет отвратительный родитель.

Конрад дернул подбородком, глаза его, потемневшие, какое-то время изучали мое лицо. Затем он поджал губы и, не проронив ни слова, вернулся к своему планшету.

Кажется, своей фразой я задела его сильнее, чем предполагала. До конца полета он ни разу не взглянул на меня, тем более не разговаривал.

Глава 8

Сабрина

Конрад жил в огромном доме. Такие дома я видела только в фильмах о богатой и роскошной жизни. Большой двор был огорожен забором, который в свою очередь выполнял скорее декоративную функцию, нежели защитную. В доме было два этажа, каменные стены, окрашенные в белый, и слишком много панорамных окон. Территория была выстлана темно-серой крупной плиткой, кое-где виднелись участки зеленого газона и местная растительность, вроде низкорослых пальм. Слева располагался гараж, рассчитанный на две машины, рядом с гаражом стоял черный мотоцикл.

– Брюс, не гадить на газон! – крикнул Конрад псу, который после долгого путешествия стал радостно бегать по двору.

Дом мистера Хэтфилда находился на западе Лос-Анджелесского округа, в Малибу. Я еще никогда не бывала на Западном побережье. Казалось, здесь даже воздух пахнет по-другому.

Прижимая к себе дочь, которая на удивление проспала большую часть пути, я кивнула в сторону гаражей.

– Прикольный велосипед.

Конрад проследил за моим взглядом и поморщился.

– Это байк.

– Ага, знаю. – Я подошла к багажнику автомобиля, чтобы забрать чемодан, но Конрад остановил меня.

– Все доставят в твою комнату, пойдем, я покажу тебе дом. – После этих слов в кармане его джинсов зазвонил телефон. Конрад вынул его, и даже не взглянув на меня, ответил на звонок.

Солнце светило так сильно, что мне без конца приходилось жмуриться. Здесь было куда жарче, чем в Нью-Йорке. Удивительно, ведь сейчас конец января, а температура по моим ощущения была не ниже двадцати пяти градусов тепла. В отдалении слышался странный шум, он то накатывал, то стихал. Над домом пролетела чайка, сопровождая полет громким криком.

– Ма-ма, – сказала Аврора, указывая пальцем на чайку.

– Да, это чайка, детка. Хочешь взглянуть, куда она полетела?

Одной рукой Аврора ухватилась за мою шею и уткнулась лбом в мою щеку, пальцем другой руки указала на крышу дома, за которой скрылась чайка.

Между домом и гаражами был проход, и я направилась именно туда.

Конрад все еще разговаривал по телефону, он не замечал нас, но это ничуть не задело меня. Случалось бы это чаще, представить не могу, каково будет жить с ним в четырех стенах.

Я вышла на задний двор и обомлела. Здесь располагалось крытое патио дома. По центру раскинулся бассейн. Рядом были три шезлонга. Но даже это не произвело на меня столь сильного впечатления, как лестница за стеклянной оградой, ведущая к пляжу.

Скинув старые «конверсы», я босиком направилась к пляжу. Песок был горячим, но очень приятно ощущался под ногами. Морской ветер подхватывал выпавшие из хвоста пряди волос, непослушные, они хлестали по лицу, заставляя меня иногда закрывать глаза, однако с моих губ не сходила умиротворенная улыбка. Это место было потрясающим, жаль, что обстоятельства были далеки от того, чтобы назвать их столь же прекрасными.

Крики чаек усиливались, как и шум волн. Синяя вода бликовала, отражая солнечные лучи. Мы подошли ближе к океану. Я освободила Аврору от желтых башмачков, кинула на песок свою джинсовую куртку и посадила на нее дочь, сама села рядом. Песок был влажным, и Аврора, издав вопль полной детской радости, принялась играть с ним, пачкая руки, лицо и свою одежду.

Я знала, что на Западном побережье практически не купаются. Вода здесь холодная. Даже температура воздуха в тридцать-сорок градусов не способна прогреть толщу воды. А еще здесь огромные волны. В Нью-Йорке другие пляжи, теплые и спокойные. Однако нам с Авророй так ни разу и не удалось погулять по песчаному берегу. Сначала она была слишком мала, а когда подросла, я не могла найти свободной минуты для такой прогулки.

– Я думал, ты сбежала. – Из-за шума волн я решила, что мне почудилось.

Прикрывая глаза рукой от солнца, я взглянула на Конрада. Он стоял позади нас, руки его были спрятаны в карманы джинсов. Ветер трепал края его черной футболки. Иногда он подхватывал ткань и лишь на секунду открывал вид на загорелый и накачанный живот. Я помнила, как он выглядел без футболки, будто переспали мы с ним не два года назад, а вчера. Да и футболка, которая была ему свободна, не могла скрыть крепких мышц.

– По воде? И куда я, по-твоему, направлюсь, в Японию? – фыркнула я, поворачивая голову к океану и малышке, играющей на песке.

– Возможно. В конце девятнадцатого века японцы бежали от разрухи в стране и селились на Западном побережье, – деловито выдал он.

Надо же, какой умник.

– И что же они здесь делали?

– Кто-то отправлялся на Гавайи, кто-то в Орегон, плантации сахарного тростника, строительство железных дорог…

– Это был риторический вопрос.

Вдоль береговой линии пляжа было очень мало людей, в пятистах метрах справа и слева от дома Конрада располагались другие дома, все они были выполнены в едином стиле, полагаю, это было сочетание минимализма и хай-тека.

Спиной я ощущала его взгляд. Видела на песке крупную тень его фигуры и начинала раздражаться. Какого черта он стоит над нами? Так теперь будет всегда? Конрад посадит меня на цепь, чтобы я не увезла Аврору?

Я встала, отряхнулась от песка и взяла дочь на руки.

– Мы переехали, как ты хотел, что дальше? Будешь примерным отцом? Есть какие-то правила? – холодно спросила я.

Конрад молчал, тяжелым взглядом прожигая мое лицо. Он смог увезти нас, но если думает, что я буду жить строго по его правилам, то вынуждена разочаровать.

– Аврора будет расти под моим присмотром. Наши с тобой жизни не меняются.

Его тон был строгим и ровным, словно Конрад разговаривал не с матерью своего ребенка, а с бизнес-партнером, который нарушал один из пунктов договора.

Он не знает. И это частое заблуждение, свойственное мужчинам. Правда в том, что если ты ответственный родитель, то с появлением ребенка твоя жизнь в любом случае изменится.

– Хорошо, только я хочу, чтобы ты не водил сюда других женщин, – прямо сказала я.

В его глазах промелькнуло удивление, затем он перевел взгляд за мою спину, явно недовольный такой смелой просьбой.

– Ты, видимо, чего-то не понимаешь, это мой дом, Сабрина, и это я буду решать, кого сюда водить.

Я кивнула и нежно отстранила руку Авроры, которой та сжимала и тянула в сторону пряди из моего хвоста.

– Пока в этом доме живет моя дочь, ты не будешь никого сюда водить. Я прекрасно понимаю, каков твой стиль жизни, за время работы на тебя я успела сделать некоторые выводы, но если ты хочешь быть хорошим отцом, то держи всю грязь как можно дальше от Авроры.

Он поджал губы, но задумался, в синих глазах отразилось понимание и это едва не выбило почву из-под моих ног. Конрад Хэтфилд согласился со мной?

Я уверяла себя, что моя просьба была продиктована банальным желанием защитить дочь, но лгала самой себе. В этом было что-то иное. Дом у Конрада огромный, мы могли бы провести неделю в нем и даже не встретиться, поэтому присутствие его женщин не было бы проблемой, пока моя малышка маленькая и ничего не понимает. Но почему-то сама мысль о том, что он приведет кого-то домой и будет с этим кем-то забавляться, отзывалась неприятной тяжестью в ребрах.

– Принимается. Все мои контакты будут на стороне, – пообещал он.

Контакты. Много ли у него таких контактов? Даже думать не хотелось.

– Отлично. Мои контакты так же останутся на стороне, – зачем-то ответила я, хотя никаких контактов у меня не было уже два года. Конрад был последним мужчиной, с которым у меня был секс. Но ему об этом знать не обязательно.

– Твои контакты? – переспросил он так, словно не мог поверить в мои слова.

Его взгляд медленно скользнул к моим губам, а затем пробежался по всему телу, Конрад сглотнул, на его лице отразилось раздражение. Если я так сильно раздражаю его, то зачем он забрал нас?

– Ну да, или ты думаешь, что только у тебя есть потребности? – вскидывая бровь, спросила я.

– Но у тебя же дочь, – с небольшой долей растерянности выпалил он.

От столь нелепого аргумента мне хотелось рассмеяться ему в лицо и пнуть в коленную чашечку.

– У тебя тоже. И неужели тебя заботят мои контакты?

– Ни капли, – отмахнулся он. – Просто говори мне заранее, когда соберешься заняться сексом с кем-нибудь, я останусь с ребенком, – слишком нервно для человека, которого ни капли не заботят мои контакты, выдал он.

И снова я была поражена его наивностью. Будто бы Конрад знал, что такое «остаться с ребенком». Он выглядел так самоуверенно, ронял громкие фразы, но совершенно в этом не разбирался. Аврору я с ним все равно не оставлю. Я ему не доверяю, да и как можно поверить человеку, у которого в голове одни лишь «контакты»?

– Она любит играть в песке, – заметил Хэтфилд, пока я пропадала в мыслях.

– Она любит играть со многими вещами, потому что она маленькая девочка, – огрызнулась я.

Конрад проигнорировал этот выпад, улыбнулся Авроре и коснулся ее грязной ладошки.

– Должно быть, это весело, – сказал он, поглаживая ее пальцы.

Аврора пристально смотрела на него большими синими глазами, затем немного наклонила голову и улыбнулась одной из своих сражающих наповал улыбок. Конрад тихо рассмеялся.

О нет. Лучше бы он этого не делал.

От звонкого смеха я почувствовала, как по моим рукам побежали мурашки, приподнимая каждый маленький волосок на коже. Поймав себя на том, что хочу улыбнуться, я с силой сжала губы, проклиная Вселенную за то, что не наградила Хэтфилда внешним уродством.

– Пойдем, я покажу вашу комнату.

Дом Конрада был пустым, обезличенным. Капсула, ничем не заполненная, в которой пахло лишь новой мебелью, солнцем и деревом. Конрад был здесь не хозяином, а постояльцем. Никаких фотографий или картин, которые характеризовали бы его чувство стиля. Не было небрежно оставленных книг, забытой ручки или записной книжки. Дом выглядел так, словно в нем не жили. Возможно, в его спальне все иначе, но об этом я могла лишь догадываться.

Наша с Авророй комната находилась на втором этаже. Окна ее выходили на пляж и океан. Спальня была симпатичной, дизайн выполнен в теплых светлых тонах, пространство утопало в солнечном свете. Личная уборная также была в нашем распоряжении.

– Раньше это была гостевая, теперь она ваша. Клининг приходит два-три раза в неделю. Пять раз в неделю приходит Мария – она покупает продукты и готовит еду. Обычно она готовит то, что в моем вкусе, так что тебе стоит сообщить ей, что предпочитаете есть ты и Аврора.

Все то время, пока Конрад говорил, я находилась в ванной и мыла руки дочери.

– Аврора без ума от омаров в винном соусе и тарталеток с белужьей икрой, – решила пошутить я и через зеркало, висевшее над раковиной, заметила, что Конрад кивнул.

Черт возьми, он просто кивнул, он был серьезен.

– Отлично, Мария очень вкусно готовит, ей под силу любое блюдо.

Хэтфилд думал, что моя годовалая дочь ест омаров. С ума сойти! Вот насколько он был далек от того, чтобы быть родителем.

– Это шутка? – спросила я.

– Почему ты считаешь, что я шучу? Аврора будет есть то, что привыкла есть, – уверенно начал он, но после задумался, и на его лице отразилось непонимание. – Погоди, вы жили в доме с клопами и питались омарами и белужьей икрой?

Мне потребовалась вся выдержка, чтобы не закатить глаза, и пока он напрягал свои элитные извилины, я посадила Аврору на кровать и достала из чемодана ее любимую игрушку – плюшевого кузнечика.

– Во-первых, в нашем доме не было клопов, во-вторых, Аврора слишком мала для омаров и икры. И если бы ты спросил, то знал бы, что она пьет искусственное молоко, которое продается в сухом виде в детских магазинах, еще я варю ей овощные пюре или покупаю подобные пюре уже готовые, опять же, в детских магазинах. Она также любит каши. Разве ты не заметил, чем я кормила ее в самолете? – Не заметил, потому что почти сразу пересел в другое кресло, у которого был стол, и где можно было расположить планшет и съемную клавиатуру к нему.

Конрад не ответил на мой последний вопрос, его интересовало другое.

– Почему она пьет порошковое молоко? Разве твоя грудь не должна давать молоко? – Его тон был несколько обвиняющим, возможно, мне только показалось, ведь таким тоном он разговаривал практически всегда, но я вспылила.

– Моя грудь должна давать молоко? Я корова, по-твоему?

Его глаза расширились.

– Я не это имел в виду.

– Из-за стресса молоко пропало почти сразу. Когда я родила Аврору, то была практически одна, спасибо Розе, что не дала мне уйти в депрессию. На восьмом месяце беременности я похоронила дедушку, который вырастил меня, поэтому, да, Аврора пьет порошковое молоко, уж прости, другого у меня нет. Но можешь не переживать, оно практически ничем не уступает грудному молоку, ученые об этом хорошо позаботились. А сейчас, пожалуйста, оставь нас, Авроре нужно отдохнуть, – строго сказала я.

Иисусе! Как же сильно он раздражал меня. Мы были из разных миров, и между нами стояла стена, каждый раз я больно билась носом об эту стену. Лучше бы он не знал об Авроре, лучше бы я никогда не встречала его во второй раз.

Конрад был зол, он выпрямился и подошел ко мне, протягивая что-то.

Карточка.

– Здесь нет лимита, завтра мой водитель отвезет вас в детский магазин в городе. Бери все, что пожелаешь, и все, что нужно Авроре.

– А если я пожелаю взять билет на самолет до Нью-Йорка? – вскинув голову, спросила я.

Подбородок Конрада дернулся.

– Тогда полетишь назад. Одна.

Он развернулся и вышел из комнаты, закрывая за собой дверь.

Я устало опустилась на кровать рядом с Авророй, которая, схватившись за плюшевый ус, крутила кузнечика в руках.

***

Утром следующего дня на подъездной дорожке дома нас ждал водитель Конрада. Это был молодой мужчина лет тридцати, высокий и широкий в плечах. Должно быть, помимо работы водителя он выполнял обязанности охранника или телохранителя.

Мужчина открыл перед нами дверь черного джипа.

– Доброе утро, меня зовут Джереми.

– Сабрина. – Коротко бросила я и запрыгнула с Авророй в машину.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Вуайеризм – сексуальная девиация, характеризуемая побуждением подглядывать за людьми, занимающимися сексом или «интимными» процессами: раздевание, принятие ванны или душа.

2

Сантерия – синкретическая религия, зародившаяся в Африке, позже была распространена на Кубе и в Бразилии. Сочетает в себе верования народа йоруба, элементы католицизма, практики Вуду и другие африканские синкретические направления.

3

Горо – персонаж из вселенной Mortal Kombat.

4

Отсылка к главному герою фильма «Дом большой мамочки», вышедшего в 2000 году.