Двойное удовольствие

Малышка, не хочешь полить мой огурчик?

Она сжимает в руке телефон, и я вижу, что на заставке стоит фотография собаки в бандане. Я всегда верил, что разговоры нельзя обрывать на полуслове, поэтому решаю вернуться к обсуждению первого фото, хотя модная собака меня тоже заинтересовала.

– Так ты узнала об их свадьбе из-за этой пошлой фотки с объявлением о помолвке?

– Да, но это еще не все. Готов? Этот пост – еще и приглашение на их свадьбу. Но и это не самое интересное. Рассказать?

– Конечно.

Она тыкает себя пальцем в грудь, и мое внимание смещается на… твою мать.

Ее вырез.

Очень соблазнительный вырез с драпированным воротником на светло-голубой блузке с цветочками.

Я заставляю себя поднять глаза; это не очень сложно – лицо у нее так же прекрасно.

– Я приглашена. В качестве прессы, – резко говорит она. – Чтобы писать об их свадьбе в своем новом блоге и журнале.

– Знаешь, мне все меньше кажется, что ты уволилась в приступе гнева. Выглядит как обдуманное решение.

Она с благодарностью улыбается.

– Вишенка на этом торте с говном – мне придется найти пару на их свадьбу. – Она протяжно выдыхает, будто из нее выходит последний пар, а потом пожимает плечами. – Вот такой вот денек. Потеряла работу и вынуждена искать, кого взять с собой в качестве «плюс один». – Она называет дату свадьбы. – Даже не знаю, что будет сложнее.

И впервые за наш разговор я слышу в ее голосе нотки грусти. Отчаяния даже. Весь предельно обоснованный гнев потух.

Я опускаю взгляд на кнопки лифта и обдумываю ее положение. С работой я помочь не смогу, а вот с проблемой номер два… Пытаюсь вспомнить свое расписание. На этот день игр у меня нет. Что я за человек такой, если не предложу помочь? Бывшая считала меня козлом, но стал бы козел спасать принцессу из замка с драконом в свадебном платье?

Лифт начинает замедляться на ее этаже. Я поворачиваюсь к ней лицом. Она смотрит мне прямо в глаза, а потом снова осматривает все тело.

Наслаждаешься картиной, малышка?

Ее глаза бегают по всем моим достоинствам, а потом она снова поднимает взгляд на мое лицо. Выглядит чуть-чуть виноватой. И это так привлекательно, что я решаюсь:

– Возьми меня.

Возможно, эта фраза выходит слишком приказным тоном, будто мы в постели. Но я об этом не жалею, потому что вижу, как по ее телу пробегает дрожь.

Она приоткрывает рот и замолкает, глаза блестят, а грудь вздымается от быстрого дыхания. Она прикусывает губу и, когда дверь открывается, наконец говорит:

– Хорошо.

– Дай мне свой номер.

Это тоже вышло как приказ. Ей все-таки нравится, ведь мы уже обмениваемся телефонами.

– Я Айви.

– А я Хейз, твой «плюс один», – отвечаю я и отдаю ей коробку.

Она берет ее в руки, а потом выходит из лифта, но прежде чем уйти, поворачивается с хитрой улыбкой.

– Приятно познакомиться, а то я бы так и звала тебя «баклажан», – говорит она и уходит.

А я слишком увлечен ее фигурой, чтобы задуматься над словами. Отмечаю в памяти круглую попу, как она покачивает бедрами, как танцуют волны темных волос по ее спине. Только когда Айви исчезает в своей квартире, я осознаю, что она сказала. Баклажан?

Почему мне кажется, что это что-то значит?

Глава 3

Только для развлечений

Стефан

Еще один разочек. Почти… Уже почти. Все.

Я слезаю со стремянки с отверткой в руке и осматриваю светильник над барной стойкой. Медный абажур смотрится хорошо, я молодец. Замок в двери щелкает, и она открывается нараспашку.

Заходит Хейз и стонет:

– Ты все еще здесь?

– Ты имел в виду: «Спасибо тебе за твои золотые руки, как хорошо, что ты не только мастер клюшки, но и всего остального».

– Мечтай. Ты слишком долго возишься. – Хейз заходит в кухню, в руках у него пакет с едой.

– Зато никто не сомневается в моей выносливости. – Я складываю стремянку и прячу ее в кладовке с другими инструментами. – Могу попробовать подрабатывать в ремонте.

– Не споткнись о свое эго.

Я подхожу к столу, не сводя глаз с пакета.

– Пахнет вкусно. Надеюсь, там хватит, чтобы я наелся?

Он улыбается, но в улыбке я читаю «Ты придурок!».

– Ты хоть со мной поделишься?

– Обижаешь! Я люблю с тобой делиться! – говорю я.

Хейз закатывает глаза.

– Ты наешься, я купил для нас обоих.

– Кстати, я заменил батарейки в детекторах дыма в спальне и прикрутил лампу, чтобы не упала тебе на голову, – не благодари. А ведь я не обязан этим заниматься, просто я щедрый.

– Это твоя квартира. Ты буквально обязан этим всем заниматься, – говорит Хейз, вытаскивая контейнеры из пакета.

– Это мелочи, – хлопаю я его по спине. Мы налетаем на вкуснейшие баклажаны и курицу.

Я знаю, что другу нужно выспаться. Он точно волнуется перед знакомством с командой, хоть никогда и не покажет этого. А еще не простит меня, если я прямо спрошу, нервничает ли он. Поэтому, когда с едой покончено, я решаю оставить его одного.

– Мне нужно заглянуть в «Немецкого дога». – Я выбираю самый убедительный повод уйти.

– Спасибо еще раз за квартиру, – говори Хейз.

Я выхожу из дома и, пока иду по улице, фотографирую ночной город. Я часто делал так в Копенгагене, когда мы ездили туда семьей на лето. Жалко, что в Сан-Франциско сейчас нет дождя. Мокрые улицы всегда хорошо получаются на черно-белых фотках. Лужи. Магазин с табличкой «закрыто» в окне.

Я поднимаю глаза к темному небу, но там ни единой тучки. Эх.

Вдруг я осознаю, что вздыхаю по погоде, слоняясь по улице Филмор, и делаю рандомные фотки магазинов, чтобы убить время, как настоящий турист. Заворачивая за угол, я пролистываю сделанные снимки. Объективно отличные кадры повседневности. Хотя, конечно, они отличные, это же я их сделал! Я ничего не делаю вполноги. Хоккей, учеба, секс, ремонт, тусовки – ты либо делаешь на максимум, либо не делаешь ничего вообще.

Но раньше фотографии радовали меня гораздо больше.

Может, потому, что сейчас тебе нравится твоя работа?

Вот я уже и сам с собой переговариваюсь, просто отлично. Я трясу головой, убираю телефон в карман и поворачиваю назад, на улицу, где стоит бар-слэш-ресторан, который я недавно купил. Лифт уносит меня наверх. Я был здесь вчера, но отец всегда говорил, что нужно хорошо следить за своими инвестициями. К тому же сотрудники всегда работают чуть лучше и чуть быстрее, когда начальство где-то поблизости.

Я открываю дверь и вижу, что в баре кипит жизнь. Это место подходит для чего угодно – сделки, свидания, интрижки. Открытая кухня, бар с хорошим выбором, интерьер современный и аккуратный, но на одной из стен нарисованы забавные карикатуры огромной собаки: вот она отдыхает за столиком, общается с барменом-псом, идет по кухне с тарелками в руках.

Я здороваюсь с хостес и протискиваюсь сквозь толпу. Спустя несколько секунд замечаю Ясмин, менеджера: она решительно шагает в мою сторону. Она подходит и, со скептически выгнутой бровью, дразняще спрашивает:

– Ты нам не доверяешь?

Да нет же!

– Мне просто нравится знать, как у вас тут дела.

– Или тебе просто нечем больше заняться? – колко парирует она. Ауч! Нельзя показывать, насколько она права. Но я и не покажу. Налепив улыбку тусовщика-весельчака, я отвечаю:

– Да ладно! У меня полно планов на вечер.

Ясмин ловит взгляд бармена и уходит. Я капитан хоккейной команды, владелец бара, фотограф-любитель. У меня куча друзей по всему миру, в том числе и в этом городе, но я все равно одинок. И это длится уже несколько месяцев. С тех пор как… Все кончено.

Но мало кто об этом знает.

Начинается хоккейный сезон, в город приехал мой близкий друг, можно снова раствориться в игре и игнорировать чувство, что мне чего-то не хватает.

Я хорошо умею притворяться. Я – парень только для развлечений. Может, теперь, когда Райкер Сэмюэлз перешел в команду соперников, я смогу побольше узнать о девушке, которая интересовала меня весь прошлый сезон.

О его сестре.

По-моему, она теперь живет в его квартире, с тех пор как он съехал примерно год назад. Когда-то несколько хоккеистов сразу выкупили квартиры в нашем здании, а она заняла квартиру брата. Я даже как-то ее видел, но она постоянно ходила с каким-то петухом в шляпе-федоре. Он мне никогда не нравился.

Так у меня формулируются планы на ночь. Я возвращаюсь в квартиру, которую называю домом, в километре от бара, устраиваюсь поудобнее в кажущейся бесконечной гостиной с прекрасным видом на залив и наливаю себе скотч.

С напитком в руке я приступаю к расследованию: чем она сейчас занимается и избавилась ли от этого козла.

Глава 4

Мне понравился твой член

Айви

Как все сложно.

Стоит ли писать в первом выпуске о брендах одежды с политикой разумного потребления? Или сначала записать видео с трендами DIY?[2] И кстати, как мне вообще назвать свое новое дело?

Издаю стон. Рокси доедает завтрак на нашей крохотной кухне.

– Я не готова уже сейчас начинать соло-карьеру! – говорю я собаке, помеси чихуахуа и бигля. Она не отрывается от своего утреннего наслаждения камушками сухого корма.

Я беру со столика резинку, завязываю волосы в свободный хвост, продолжая разговор с попой собаки:

– Наверное, мне стоило давно начать писать свой контент на стороне. Как раз на случай таких подлых предательств.

Короткошерстная, цвета корицы малышка начинает вилять хвостом, но не поворачивается. Вот такая она эгоистка – ей плевать на мои страдания, если в миске остались хотя бы призраки крошек еды.

Но я и так знаю, что она скажет. Что мне следовало такого ожидать. Только на собаку можно положиться. Или на брата, который сам как сторожевая овчарка. Когда мне было десять, наш папаша сбежал, оставив Райкера следить за мной, мамой и сестрой. Он оплатил мне университет, теперь платит за образование сестры. Кэти сейчас в Новой Зеландии, наслаждается семестром за границей.

Но с самого окончания универа четыре года назад я была настроена самостоятельно строить карьеру и хваталась за любой фриланс-проект в индустрии моды, пока не стала ассистентом Симон. Я была у компьютера по двенадцать часов в день, и на что-то свое времени просто не оставалось. Моего имени никто не знает. Никто не ждет, что скажет Айви Сэмюэлз.

Пока.

Я запихиваю свою гордость куда подальше и пишу брату.

Айви: Привет, Райкер. Слушай, а твое предложение о работе еще актуально? Жду ответа!

Я кладу телефон на стол и беру поводок Рокси из бельевой корзинки у самого входа. Застегиваю на ней ярко-розовую шлейку и показываю две банданы:

– Тебе какую? С арбузиками или с пальмами?

Она, как настоящая командирша, тыкает носом в бандану с гавайской тематикой. Я завязываю ее и выхожу с собакой к двери. Рокси – пожилая мелкая собака, всего два с половиной килограмма; я взяла ее из приюта, когда мне было двенадцать.

У зеркала я замираю и осматриваю свой ленивый прикид. А что, если я снова встречу Баклажана в лифте?

Пулей лечу в спальню, снимаю спортивные штаны и натягиваю джинсовые шорты. Хочу выглядеть модно, но чтобы не было видно, как я старалась. Растянутая футболка уступает место симпатичному кроп-топу. Я быстро наношу чуть-чуть румян и блеск для губ. Пара штрихов, чтобы казалось, будто я так вывалилась из кровати, – повседневно и ненавязчиво. Иду к лифту, а внутри все напряжено, но в хорошем смысле. Может, я встречу Хейза. Может, мы познакомимся поближе. Выясню, чем он занимается, раз у него такое тело и дорогая квартира под небесами. Скорее всего, просто печатает деньги и таскает огромные мешки с этими купюрами, чтобы накачать бицепсы.

Дверь лифта открывается – там пусто, и я немного разочарована. Но так даже лучше. Сейчас, когда появилось столько забот о работе, в моей жизни нет места увлечениям.

И все же стоит обсудить с ним наш план на день свадьбы. Уже на улице, пока Рокси бежит около меня, я на ходу печатаю заметку с деталями свадьбы. Телефон брякает.

Опа! Мистер Пентхаус. Сообщение от него – моя награда за продуманность.

Хейз: Что мне надеть на свадьбу?

То, что было на тебе вчера примерно часов в шесть.

Но этого я не напишу, у меня есть чувство такта.

Айви: Я так понимаю, что ты просто хочешь услышать, что дресс-код свадьбы не ретрорюши, как на фото с объявлением о помолвке.

Хейз: Мысли читаешь.

Айви: Стандартный дресс-код лесной свадьбы.

Хейз: Смешно. Я не знаю, что это значит.

Справедливо. Я, если честно, тоже.

Айви: На свадьбе двух фэшн-блогеров точно будет конкретика с дресс-кодом. Я узнаю.

Хейз: Спасибо. Хочу угодить.

Я хмурюсь. Иду по Филмор и пытаюсь расшифровать его ответ. Вроде просто… дружелюбно.

А чего ты ожидала? Ты вывалила на незнакомца в лифте грустную историю своей жизни, а он просто тебя пожалел.

Вся вздрагиваю, понимая, что Джексон был прав.

– Спорим, у него просто синдром спасателя, – сказал он вчера, когда я рассказала ему, что произошло в лифте.

– Ну, это же не плохо.

– Идеально для пары на свадьбу, плохо для пары в постель, – возразил Джексон с заумным видом. – Хорошие мужики редко так же хороши в постели. Может, тебе просто нужен хороший для публики и плохиш для личного пользования.

– А кто сказал, что я буду с ним спать? – парировала я, но сама задалась другим вопросом. А Хейз – точно хороший или все же плохиш? Пока мы стояли вместе в лифте, я не могла не представлять его голым. Сложно было смотреть ему в глаза, зная, как выглядит его член. А что, если я буду думать об этом всю свадьбу? Будет справедливо, если мы начнем с честности.

После всего того, что сделал Зендер.

Что сделала Симон.

Что много лет назад делал мой лживый отец.

Я выбираю правду, хоть и взрывоопасную.

Айви: Я должна тебе кое-что рассказать. О баклажанах.

Хейз: Это может означать сразу несколько вещей.

Он такой прямолинейный, что иногда его сложно понять. Придется тоже говорить прямо.

Айви: Знаешь, что в здании через дорогу от дома есть бар?

Хейз: Не был там, но знаю о его существовании.

Айви: В общем, если вкратце, то мы с моим другом Джексоном были там вчера, уже на закате, на мансарде. Мы заметили, как кто-то на крыше нашего дома раздевается, Джексон достал свой бинокль, и – возможно! – я видела, как ты голый поливаешь свои баклажаны и играешь на шланге как на невидимой гитаре.

Нажимаю «отправить», пока не передумала. А потом отправляю еще два слова.

Айви: Мне жаль.

Он не отвечает, а мы с Рокси успеваем пройти вдоль целого здания. Она бежит, хвост трубой, голова вращается из стороны в сторону от одного человека в другому, к каждому двуногому и четырехногому. Сосед будет думать, что я какая-то извращенка. И решит меня игнорить. Или хуже. Напишет жалобу на меня… в ТСЖ?[3] Твою мать! Есть ли в Сан-Франциско какой-нибудь совет по делам соседей? Может, меня внесут в реестр извращенцев-подглядывателей.

Прежде чем извиниться еще раз, я вдруг замечаю, как владелица «Лучше с карманами» поправляет меловую вывеску у входа в магазин. Это мой любимый магазин с платьями в районе. Беатрис Мартинез построила свой бизнес благодаря дерзкой стратегии ведения социальных сетей. Хочу так же!

Я рассказываю ей, что ушла в вольное плавание, и прошу иметь меня в виду, если ей нужна будет помощь с соцсетями. У нее пирсинг в губе, и он ярко поблескивает в утреннем солнце. Но выражение лица – нечитаемое.

– Хорошо, пришли мне свои идеи на почту, – говорит она, и я не знаю, ей и правда нужна помощь или это просто вежливость. Да мне и все равно.

– Пришлю, – отвечаю я, надеясь, что она хотя бы прочтет это письмо. Прогулка продолжается, я достаю телефон и вижу, что пришло новое сообщение.

Хейз: Прямо-таки жаль?

Так. Так. Он не обиделся. Он… заинтригован. С этим можно работать.

Айви: Ты прав, прости, но мне не жаль.

Хейз: Уже лучше. Это многое объясняет.

Щеки начинают пылать, а пальцы быстро печатают вопрос.

Айви: Что ты имеешь в виду?

Хейз: Я заметил, что вчера тебе было очень сложно смотреть мне в глаза, Айви.

Не знаю почему, но то, как он называет меня по имени в сообщении… Не знаю, почему-то звучит как приказ. Может, в постели он все-таки плохиш.

Айви: Мне стыдно, что я видела тебя голым без твоего разрешения.

Хейз: А стыдно-то за что?

Айви: Ты был голый!

Хейз: Не вижу проблем.

Лицо становится все горячее. Он флиртует… но с сарказмом.

Хейз: Стыдно, потому что в лифте пыталась рассмотреть поближе?

Я закусываю губу и думаю над ответом. Что я теряю?

Айви: Знаешь, если когда-нибудь миру понадобится официальный представитель эмодзи баклажана – это должен быть ты.

Все. Расшифровка: мне понравился твой член. Телефон замолкает на пару минут, а потом приходит фотография.

Лица не видно. Даже пресса не видно. На фотке он держит баклажан между ног на шортах. Я подношу экран к лицу и щурюсь. Мне кажется, я даже могу разглядеть силуэт его члена за овощем. И… он почти встал. Я так долго смотрю в телефон, что уже представляю угрозу для потока людей на улице. Заставляю себя прочесть сообщение.

Хейз: Думаю о тебе.

Все-таки синдром спасателя тут ни при чем. Но я ничего подобного в ответ скидывать не буду. Так-то я наулице! Мне нужно кое-что еще – информация.

Айви: Скажи, почему ты был голым. Национальный день садоводов-нудистов?

Хейз: А такой есть?

Айви: Да, но он весной. Признавайся, это какой-то кинк?

Хейз: А твой кинк – вуайеризм?

Отличный вопрос. В тот момент шоу на крыше казалось невинным развлечением. Почему бы не насладиться чьим-то публичным раздеванием, не в сексуальном смысле? Но сейчас у меня возникают вопросы. Например, будь я в баре одна, смотрела бы я на него дольше? А если бы я увидела, как сосед в окне раздевается, я бы стала наблюдать?

Хейз: Потому что если да, скажи, когда в следующий раз достанешь бинокль.

У меня волосы на руках встают дыбом. От восторга. От возможностей. Я даже не знаю, что именно он предлагает. Он разденется для меня? Будет трогать себя на крыше? Что-то другое? Наш онлайн-флирт выходит на новый уровень, я даже не знаю, что и говорить.

Раньше у меня такого не было. С бывшим мы не секстились. А до него у меня был мужчина, который писал только сообщения на уровне: «ок».

Хейз не ждет от меня ответа, а присылает еще одно сообщение

Хейз: Или… В следующий раз, когда я испачкаюсь в земле и разденусь перед душем, я задержусь на крыше подольше. Сильно подольше.

Вот и ответ. Если бы вчерашнее шоу переросло из веселья во что-то более сексуальное, то я бы смотрела дальше.

Айви: Теперь душ нужен мне.

Хейз: Я только вышел.

Вот и мой шанс. Шанс понять, нравится ли мне секстинг. Вчера я решилась и уволилась. Сегодня тоже нужно быть решительной.

Айви: Докажи.

Он не заставляет меня ждать. Через секунду мне приходит сообщение с фотографией. Уголок его пресса. Я представляю, как по этим точеным мышцам бегут струйки воды и тонут в белом полотенце на бедрах. Он силен, но не идеален. На правой стороне живота маленький горизонтальный шрам. Всего сантиметра три, еле заметный, наверное, очень старый. Я хочу пальцами пробежаться по нему, а еще по вытатуированным на бедре звездам.

Айви: Такие доказательства мне нравятся.

Хейз: Отлично. Я бы продолжил, но мне нужно на работу. Не пялься сегодня ни на каких других огородников. Договорились?

Господи… Он приказал мне держаться подальше от других парней? Да. И мне такое нравится.

Айви: Есть, сэр!

* * *

После долгого горячего душа я одеваюсь и заставляю себя написать Симон на почту. Спрашиваю про дресс-код, отправляю, а пока отхожу от липкого чувства отвращения, замечаю письмо от брата. Он пишет, что спросил в отделе маркетинга, и я им сильно нужна для одного проекта.

Я его благодарю и возвращаюсь к поискам работы, пишу изданиям и блогам, с которыми работала на фрилансе. Потом составляю идеи образов для магазина Беатрис и отправляю ей. После этого пишу свой первый пост для соцсетей, называю аккаунт «ТвояЛучшаяПодружкаМодницаОборванка». Пост посвящен моему золотому правилу «Соответствуй». Если вкратце, то ты никогда не знаешь, кого можешь встретить – своего коллегу, будущего мужчину или клиента, поэтому никогда не выходи из дома в стремном виде, будто только что лоток коту меняла. Последняя строчка поста: «Никогда не знаешь, когда встретишь кого-то, кто тебя заинтересует».

Я собираюсь на встречу и вдруг слышу уведомление о новом комментарии. Я неоправданно сильно радуюсь и открываю его.

Пользователь Номер18. Учту сегодня этот совет.

Мне кажется, у комментария какой-то мужской тон. Почему – не знаю. Я пишу радостное: «Рада помочь!»

Буквально через секунду приходит ответ.

Номер18: Сегодня я, возможно, встречаюсь с кем-то, кто меня сильно интересует. Рубашка с пуговицами на воротнике подойдет?

ТвояЛучшаяПодружкаМодницаОборванка: Звучит отлично.

Номер18: Ты одобряешь?

ТвояЛучшаяПодружкаМодницаОборванка: Мне очень нравится, как такие смотрятся.

Номер18: Я запомню.

ТвояЛучшаяПодружкаМодницаОборванка: Потом расскажешь, как все прошло.

Номер18: Обязательно. Отпишусь, если мы встретимся. Я настроен оптимистично.

Значит, я была права. Есть в его комментариях что-то уверенное, даже дерзкое. Хорошее сочетание.

ТвояЛучшаяПодружкаМодницаОборванка: Удачи, оптимист!

Глава 5

Новичок!

Хейз

Моей машине, наверное, интересно узнать, почему мы ездим по улицам Сан-Франциско, а не по центру Лос-Анджелеса. Четыре месяца назад там закончился мой последний сезон. Сегодня, за неделю до нового сезона, я еду в спорткомплекс «Эвенджерс». Из колонок орет тяжелый рок, помогающий мне игнорировать бесячую тревожность и волны ощущения «снова-здорово».

Я стискиваю зубы и отказываюсь поддаваться нервам. В конце концов найдется команда, которая захочет меня оставить. Не знаю, эта ли команда. Пока мне придется не высовываться, хорошо играть и не вляпываться в неприятности.

Инстинктивно поворачиваю на улицу Ван-Несс. Я рад, что в этот раз мне не приходится привыкать к новому месту: Сан-Франциско – мой родной город. Я пожил и в Торонто, и в Сиэтле, и в Лос-Анджелесе, а сейчас вернулся домой.

Значит, нужно подсуетиться и достать билеты на первую игру для папы и его девушки. Но не для мамы. Ни за что. Эта тема входит в список «все, о чем я не хочу говорить». Врубаю музыку погромче, чтобы не слышать ни одной своей дурацкой мысли.

Припев барабанами бьет где-то внутри, когда я подъезжаю на парковку и глушу мотор. Я оглядываюсь, ищу глазами будущих сокомандников, но никого не вижу. Никак не выходит из головы, что знаю капитана и пришел по знакомству. Не хочу быть просто другом популярного парня. Надо сделать себе имя самостоятельно. Поэтому я прочитал обо всех в интернете, запомнил весь состав команды, связал имена с лицами в голове, чтобы сгладить период адаптации.

Ну, поехали: Новичок, попытка номер четыре.

* * *

Пиарщик «Эвенджерс» ждет меня около входа для игроков. Оливер выглядит один в один как на фото, даже рубашка на нем такая же фиолетовая – цвет «Эвенджерс». Темные волосы аккуратно причесаны, на бледном лице яркие веснушки и теплая приветливая улыбка – показательный пиарщик.

Я протягиваю руку, хочу проявить инициативу.

– Ты, должно быть, Оливер Рэдвуд.

Он писал мне пару раз на почту с тех пор, как агент рассказал мне, что меня снова перепродали между сезонами.

– А ты наш звездный левый нападающий! – говорит он, и мы пожимаем друг другу руки.

Я не могу сдержать улыбки, но не даю себе сильно радоваться. Он – пиарщик, так хвалить – его работа.