Наши герои

Созданные 1 ГСК и 2 ГСК были подчинены Северо-западному фронту специально для участия в Демянской наступательной операции 1942 г в Ленинградской области (нынешняя Новгородская область).

Руководство Северо-западного фронта в это время: Член военного совета СЗФ: корпусный комиссар: Богаткин Владимир Николаевич. Командующий СЗФ: генерал-лейтенант Курочкин Павел Алексеевич. Начальник штаба: генерал-лейтенант Ватутин Николай Фёдорович.

Позывные 1 ГСК на январь 1942 года:

С 8-го по 15-е января – Гром, с 16-го по 23-е – Ураган, с 24-го по 2 февраля – Комсомолец.

Командиром 7 ГСД, вместо Грязнова, был назначен полковник Бедин Ефим Васильевич; комиссаром дивизии временно – старший батальонный комиссар Поляков Аркадий Васильевич (ранее исполнявший обязанности начальника политотдела). С 23 января комиссаром дивизии назначен – полковой комиссар Сергеев Александр Яковлевич; начальником штаба 7 ГСД – гвардии майор Малиновский Иван Иванович.

Тарадаев Сергей Иванович вместе с Иваном Ивановичем были зачислены в 1 стрелковую роту 1 стрелкового батальона 288-го гвардейского стрелкового полка 7-й гвардейской стрелковой дивизии.

В документах Центрального Архива Министерства обороны Российской Федерации (ЦАМО РФ) имеется Ф. 6163 с документами 26 ГСП.

В деле №7 «Ведомости на выдачу денежного содержания военнослужащим» есть списки подразделений полка. В «Ведомости на выдачу денежного довольствия младшему и рядовому составу 1 стрелковой роты 1 стрелкового батальона за январь 1942 года» значатся Тарадаев Сергей Иванович и Тарадаев Иван Иванович.

Вместе с ними из команды 1498 в 1-ю роту были зачислены: Белый Тимофей Михайлович, Кучеренко Афанасий Михайлович, Трофимец Александр Федорович, Демченко Василий Филиппович, Лотыш Василий Григорьевич, Лотыш Иван Григорьевич. Из их команды только Доля Егор Григорьевич был зачислен в 5-ю стрелковую роту 2-го стрелкового батальона.

В таких же ведомостях, но за декабрь 1941 года Тарадаев Сергей Иванович и Тарадаев Иван Иванович не значатся. Это подтверждает, то, что они прибыли в полк либо в конце декабря 1941 года, либо в самом начале января 1942 года.

Ведомости составлялись 15 числа каждого месяца, но в войну могли быть и другие варианты. На данной общей сводной ведомости полка стоит дата 15.1.42 г., а для каждого подразделения по отдельности – ничего нет, только месяц.

1-м стрелковым батальоном 288 ГСП в январе 1942 года командовал – лейтенант Максименко Яков Иванович.

1-й стрелковой ротой в этих боях командовал – младший лейтенант Иванов Петр Трофимович.

В роте было 3 стрелковых взвода.

1-м взводом 1-й стрелковой роты командовал – младший лейтенант Шилов Павел Максимович.

2-м взводом 1-й стрелковой роты командовал – младший лейтенант Виноградов Николай Васильевич. К сожалению, его фотографию найти не удалось.

3-м взводом 1-й стрелковой роты командовал – младший лейтенант Михеев Павел Михеевич. Его фотографии также нет.

В каком именно взводе 1-й стрелковой роты служил Сергей Иванович неизвестно. Но скорее всего они с братом служили в одном взводе, т.к. в списке записаны рядом. Ведомости на выдачу денежного содержания военнослужащим составлялись по подразделениям полка.

Боевое распоряжение №06/оп Штаб СЗФ 13.01.1942 г. 18.30:

Командующий войсками СЗФ ПРИКАЗАЛ:

1. 7 Гвардейскую стрелковую дивизию, после выгрузки на с. Крестцы и Разъезд №52, сосредоточить в районе Коробово, Осмоево, Буково, Мерлюгино, где и поступить в распоряжение 1 Гвардейского стрелкового корпуса. Штаб 1 ГСК – Княжий Бор. / 7 км. ю-зап. Зайцево/.

После выгрузки частей дивизии на ст. Крестцы – район сбора для них: Берёзка Харчевня, Долгий мост, Пристань; для частей, выгружающихся на разъезде №52, район сбора – Литвиново, Стар. Болотница, Долгий Бор, Ярково.

Маршрут следования в район сосредоточения: Крестцы, Харчевня, Зайцево, Кункино, Баложи, Коробово, Мерлюгино. Маршрут пройти в 2 ночных перехода по мере выгрузки, по эшелонно, по полкам, имея днёвки: для частей, выгрузившихся на разъезде №52 – Вины, Винский мех. лесопункт; для частей, выгрузившихся на ст. Крестцы – Осташево, Кункино, Жадиново. Штаб дивизии иметь – в Мерлюгино.

2. В целях быстроты совершения марша и сохранения в тайне сосредоточения войск:

а/ марши совершать только в ночное время, соблюдая при этом строжайшую маршевую дисциплину, приняв все меры противовоздушной маскировки. Движение автотранспорта производить только с затеменёнными или притушенными фарами.

б/ при расположении в районе сбора после выгрузки, в районе сосредоточения и на днёвке – тщательно маскировать транспортные средства и боевую материальную часть. Категорически запретить излишнее и бесцельное движение людей по району расположения. Костров не разводить.

в/ Для избежания пробок на дорогах, перед началом движения организовать на маршруте своими средствами службу регулирования и высылать вперёд по маршруту – команды для расчистки дорог от возможных снежных заносов

г/ использование радио запрещается

3. Продовольствие и горючее получать из ж.д. летучки – ст. Крестцы.

4. Топо-карты получить у представителя топо-отдела штаба СЗФ: на ст. Валдай.

5. Представитель оперотдела штаба СЗФ: на ст. Валдай – полковник Лукьянченко, на ст. Крестцы – майор Назаров, на разъезде №52 – майор Киселёв.

6. Представитель управления тыла СЗФ майор Абдула – на ст. Валдай.

Приложение: выписки из таблицы позывных.

Позывные 7 ГСД на январь 1942 года:

С 13-го по 15-е января – Аравия, с 16-го по 18-е – Балтика, с 19-го по 21-е – Колыма, с 22-го по 24-е – Амазонка, с 25-го по 27-е – Зима, с 28-го по 31-е – Грузия.

Начальник штаба СЗФ – генерал-лейтенант Н. Ватутин.

Журнал боевых действий 1 ГСК (ЖБД 1 ГСК):

11.01.1942 года. Получено предписание Генерального Штаба Красной Армии №151221 о погрузке 1 ГСК для переброски по железной дороге в пункт нового назначения.

Журнал боевых действий 7 ГСД (ЖБД 7 ГСД):

с 11 по 13.01.1942 года. Части 7 ГСД находясь в составе 1 ГСК продолжали получать пополнение и приводили свои хозяйства в боевой порядок.

14.01.1942 года. Части 7 ГСД согласно приказа командира 1 ГСК сосредоточились для погрузки на станциях Химки, Сходня, Крюково.

ЖБД 7 ГСД: С 15-го по 21.01.1942 г. Части 7 ГСД находились в движении в район сосредоточения по железной дороге (эшелоны №33145—33162) через Москву, Дмитров, Санково, Бежецк, Максатиха, Бологое, Гузятино, на Валдай и Крестцы, где производили выгрузку и двинулись своим ходом на места сосредоточения (восточный берег озера Ильмень).

примерный маршрут следования эшелонов (на современной карте)

Началась подготовка к наступлению.

Условия для подготовки были исключительно тяжелыми. Наивно полагать, что сильные морозы и снегопады мешали только немцам.

примерный маршрут следования эшелонов (на карте 1942 года)

В мемуарах командующего Северо-Западного фронта генерала П. А. Курочкина мы можем прочитать: «Подвоз то и дело нарушался. Зима выдалась суровой, снежной. Метели настолько заносили немногочисленные пути, что войскам, двигавшимся вперед, приходилось с великим трудом прокладывать траншеи в огромных снежных напластованиях. Днем их расчищали, а ночью все заносило. По автомобильным дорогам машины двигались не быстрее 10—15 километров в час. В период сосредоточения снабжение войск хоть с трудом, но обеспечивалось. Но когда двигались вперед, условия подвоза еще больше ухудшались… Положение с боеприпасами, продовольствием и особенно с горючим оставляло желать лучшего.

На складах армий автобензина не имелось почти совсем, а в баках машин его оставалось в среднем меньше ползаправки. Нужно было побывать там, в зиму 1942-го, чтобы в полной мере оценить все многочисленные трудности, возникавшие на каждом шагу. Сильные морозы, снегопады, перебои в снабжении горюче-смазочными материалами, недостаток автотранспорта – все это затрудняло и замедляло сосредоточение войск. На переброску каждой дивизии требовалось пять-шесть суток вместо запланированных одних».

Особенно плохо было с обеспечением 1-го гвардейского стрелкового корпуса. 26 января находившийся там офицер Генерального штаба доносил начальнику Генерального штаба Б. П. Шапошникову: «1 ГСК в материально-техническом отношении не обеспечен для выполнения боевых заданий. Операция обречена на неудачу в связи с задержкой эшелонов в пути. Прошу операцию корпуса временно отменить».

Кроме нехватки боеприпасов, продовольствия в войсках фронта, в том числе и прибывающих соединениях, недоставало танков, а авиационные соединения насчитывали всего 110 исправных самолетов.

Советская пехота выдвигается к передовой

Бауыржан Момыш-улы, заместитель командира 1075-го гвардейского стрелкового полка 8-й гвардейской Панфиловской стрелковой дивизии, которая, начиная с 3 февраля 1942 года участвовала в создании внешнего кольца окружения немцев, в своей книге «За нами Москва. Записки офицера» так описывал передвижение войск:

«Февраль сорок второго года. Суровая русская зима. Глубокий снег. Мороз и остервенелый буран… Ветер, как одержимый, вздымает до серых туч белые смерчи, а небо, опрокинувшись на нас, метёт, метёт без устали. И так третий день.

Мы в походе. Мы должны дойти до указанной цели. Таков приказ.

Передо мной, еле различимая в снежной мгле, тянется колонна.

Снег забирается в рукава, за пазуху, забивает глаза, люди идут как-то боком, по косой, рассекая пространство плечом. Ветер хрустит обледенелыми полами шинелей, рвет их из стороны в сторону.

На мгновение ослабев, буран с новой силой набрасывается на идущих. И кажется, что всю колонну, как одного человека, относит в сторону. Люди берутся за руки, чтобы устоять против этого безумца. Идут дальше. Надо спешить.

Бедный конь подо мной то храпит, то мотает головой, пробивая стену бурана. Когда снежная пыль ослепляет его, он сбивается с дороги, проваливается и, барахтаясь, пытается выплыть из снежной волны.

Я слышу, нет, я скорей ощущаю стук копыт; кажется, будто я сам, собственной ногой, стал на твердую, промерзшую до звона землю. Ослабив поводья, подаюсь вперед. В середине колонны нагоняю верхового.

– Какой батальон? – стараюсь перекричать все ветры.

– Третий… – уносит метель ответ.

Наконец вдали, сквозь сумеречную молу, вырисовывается контур леса. К нему и тянемся мы с самого утра. Только там мы сможем найти приют на ночь. Спешим к нему, как к родному дому.

В лесу сумерки наступают раньше. Тень нагоняет тень, темной пеленой заволакивает лесную чащу.

Надо торопиться, как бы сумерки не опередили нас.

Вступаем в лес. Люди облегченно вздыхают, отряхивают снег. Слух, притуплённый воем метели, возвращается к нам. Кто-то окликает товарища. Лес оживает…

Столетние сосны и раскидистые ели защищают нас, и теперь только издалека, как замирающее эхо, доносится шум ветра.

В глубь, в чащу – там теплее…

Скорей бы разгрести снег, выстелить дно ямы ветками и, вповалку, прижавшись друг к другу, согреться и уснуть.

Не проходит и часу, как наступает мертвая тишина. Невидимые сотни людей спят. Лишь окрик часового нарушает изредка эту тишину.

В лес заря приходит не торопясь, медленно, лениво. Лесная темень долго не уступает всепобеждающему свету, и лишь когда солнце подымется выше высоких сосен, – темень тает, и разорванная тьма редеет.

За два часа до рассвета, в полной темноте:

«Встава-а-ай! Подыма-а-а-йся!» – оторвало нас от теплых снежных постелей. «Шаго-о-ом марш!» – и под ногами снова хрустит снег.

Метель опять набрасывается на нас, как только мы вступаем в занесенные снегом поля. Снежные вихри заметают следы. Голова колонны исчезает в серой мгле, и я вижу только шагающих со мной рядом…

Окутанные нежнейшей кисеей инея безмолвные лесные великаны, склонив белые головы, как бы желают нам счастливого пути.

На четвертый день похода небо, освободившись от туч, наконец вздохнуло. Снег, залитый солнцем, слепит до боли. Мороз обжигает лицо. Кое у кого на щеках и на подбородке потемнела кожа.

Одетые в маскхалаты, мы скользим по снежной целине. Конь наш – лыжи, плетка – палка. Расчленившись поротно, гуськом, лыжники вычерчивают ленты на нетронутой глади снега. Белое на белом…

Наши обозы движутся окольными дорогами, мы же перерезаем поля напрямик.

Фронт близок. Вступаем в полосу досягаемости дальнобойных орудий. Пронзая морозный воздух, шепелявя, летит нам навстречу снаряд. Вот он ударил позади, высоко подняв снежный гейзер. Доносится тяжелое уханье взрыва. Вот еще один и еще…

Мы оглядываемся, невольно ускоряем шаг

В вышине, посеребренные солнцем, показались «мессершмидты».

Кажется, не заметили… Но нет, заворачивают. Посыпались мелкие бомбы. Валимся с ходу в снег. Вздымаются десятки белых фонтанов, осыпая нас снежной пылью.

Так нас встречают. Таково на языке войны «Добро пожаловать»

В своей книге «Жизнь, подаренная дважды», Григорий Яковлевич Бакланов, воевавший на Северо-Западном фронте (уже после окружения немцев) в 387-м гаубичном полку вспоминал:

«Ночью на разбитой станции нас выгрузили из эшелона, и дальше, к фронту шли пешком. Голубая зимняя дорога, отвалы снега по бокам, ледяная луна в стылом зимнем небе, она светила нам с вышины и двигалась вместе с нами. Скрип-звон, скрип-звон сотен сапог по смерзшемуся снегу, пар от дыхания над головами людей, над завязанными ушанками, как над шлемами заиндевелыми. Впереди тракторы проволокли за собой волокуши, треугольником сбитые скобами тяжелые бревна, они раздвинули снега, расчистили дорогу, и мы шли по ней. Валенок не выдали, шли в сапогах, мороз за 40 градусов. Каждому дали в дорогу по ржавому сухарю и по тонкому пластику замерзшей в лед колбасы.

Люди спят на ходу, глядишь, вдруг кто-то впереди пошел, пошел, заплетая ногами, рухнул в снег. Заснул. Его поднимают.

Потом говорили, что за ночь мы прошли семьдесят километров, и так это осталось в памяти. Но этого не могло быть. Нормальный шаг пехоты с полной выкладкой – винтовка, малая саперная лопатка на боку, котелок, каска, вещмешок на горбу – четыре километра в час. Мы шли быстрей: в кирзовых сапогах мороз подгонял, шли так, что спине под вещмешком становилось жарко.

А зима 41/42 года была лютая, морозы стояли за 40 градусов, водка замерзала, командиры носили пистолеты на груди под шинелью, под полушубком: смазка тоже замерзала. Да ведь и голодные, а голодному человеку холод страшней. На отдалении целой жизни вспомнишь вот так и сам себе удивишься: как выдерживали? «Что русскому здорово, то немцу – смерть» – это придумано теми, кто в тепле сидел, оттуда, из тепла, подбадривал. На нашем Северо-Западном фронте обмороженных привозили в медсанбаты больше даже, чем раненых.»

Свидетельство А. В. Рогачева, бойца 47-й отдельной стрелковой бригады 1 Ударной Армии, наступавшей на этом направлении: «С 23-го – 27-го февраля – непрерывные атаки… По 3—4 атаки днем; ночью, опять. Потери были очень большие. Я вот таких кровопролитных боев, как на Северо-Западном фронте, потом в течение войны очень мало встречал… там столько убитых было, что трудно было просто пройти.

Бои шли днем и ночью. Танков, артиллерии, авиации было мало. Немецкая авиация господствовала.

Сильного огневого прикрытия не было. Небольшой минометный или артиллерийский налет, а потом шли в атаку. Все время перемещались лесными дорогами. Трактор тянул треугольник из бревен, прочищал дорогу. По обочинам образовывались снежные валы, высотой метра полтора. Мы шли по этой дороге, обстреливали нас, конечно. Пули свистели. Сосредотачивались у населенного пункта. Брали. Потом двигались дальше. Все время лесами. По хорошим дорогам мы вообще не шли.»

Справка о ходе сосредоточения 1 гвардейского стрелкового корпуса на 8.00 19.01.1942 года.

До 14.00 прибыло 13 эшелонов 7 ГСД – один полк на подходе в район сосредоточения, остальные в районе сбора.

ЖБД 7 ГСД: 22.01.1942 года. Части 7 ГСД совершают марш со станции выгрузки на места сосредоточения по Новгородскому шоссе:

30 ГСП в Красные Станки, Дорожно.

159 ГСП в Филипково, Словыть, Коробово.

288 ГСП в район Кушеверы.

219 ГАП в Кружали, Гостцы. Миндивизион в деревню Ниско.

Заградбатальон посёлок Пролетарский.