89

– А вот как будет “ты” по-ненецки как обращение, тебе лучше даже не знать.

Узкая речушка разрезала необъятную тундру. Каменистые, поросшие редкой травой берега то возвышались на человеческий рост, закрывая обзор, то снисходительно позволяли не видеть границ расходящихся в бесконечность пространств. Воздух был свежайшим. От него постоянно хотелось спать, а настроение даже у таких напряженных людей поднималось само собой. Если бы какой-нибудь ушлый турагент, который может продать даже ненцу путевку на Север, выдумал “дыхательный тур”, где главной фишкой отдыха была бы возможность наслаждаться чистым воздухом, это место стало бы самым посещаемым у подобных туристов.

Вблизи северные земли не казались такими уж безжизненными, как принято считать. Да, они не отличались разнообразной растительностью, но каждый сантиметр здесь таил в себе что-то необъяснимое, могучее. Земля как будто экономила силы, чтобы не сгореть сиюминутно и просуществовать неизменно еще несколько десятков тысячелетий. А река была тем самым средоточием жизни, питала эти древние просторы собой.

У реки было каменистое дно. В некоторых местах острые валуны почти доставали снизу до поверхности воды. Лодку надо было править аккуратно, постоянно следить, чтобы не остаться без плавсредства. Это утомляло, особенно с непривычки.

Они заночевали на берегу в палатке и рано утром снова отправились в путь. Разговаривать о деле они старались как можно меньше. Только отвлеченный треп на разные темы. Иначе можно спугнуть удачу. Языческие традиции присущи не только игнорирующим развитие науки дремучим неучам и благодарным хранителям своей культурной идентичности, но и тем, кто постоянно делает высокие ставки, ходит по лезвию бритвы, играет «на тоненького» и знает истинную цену больших рисков.

Один из таких как раз показался на горизонте. Павел посмотрел на Данди.

– Ты тоже это видишь?

– По ходу, да!

Алексей тут же обернулся туда, куда смотрели его товарищи.

– Что за…

Вдалеке посреди речки стояла на якоре лодка, в ней сидел рыбак.

– А когда программу смотрели, никого не было… – констатировал очевидное Мем.

– Мне Андреич тоже говорил, что здесь хрен кого встретишь. Непопулярное место, – подтвердил Павел. – Нам повезло.

– Что делать будем? – спросил Мем.

– Предлагаю к берегу пристать, – ответил Павел. – И подождать, пока он снимется. По любому же он вниз по течению пойдет.

– Логично, – согласился Данди. – Вверх по горным речкам не ходят.

– Откуда ты-то знаешь, куда ходят по горным речкам? – поддел его Алексей.

– У тебя есть другие предложения? Адекватные? – уточнил Данди с акцентом на последнем слове.

– Да ладно, это я так. Разрядить обстановку. К берегу – так к берегу, – решил закончить Мем. Адекватных предложений в активе у него не было, зато было полно других.

Данди, сидевший в этот момент на веслах, развернул лодку и направил ее к берегу. Подойдя почти вплотную, товарищи как могли аккуратно вышли, привязали лодку, достали из рюкзаков еду и стали молча смотреть на пейзаж, изредка бросая взгляды в сторону рыбака. Так продолжалось минут двадцать. Но тут вдруг рыбак решил, что ему пора с кем-нибудь поделиться информацией о своем улове или обсудить чужой, встал в лодке и помахал путникам двумя руками. Алексей в ответ картинно кивнул – это с такого расстояния было невозможно заметить.

– Здрасьте! – ответил на приветствие Мем почти в полный голос.

– Тише ты! – осадил его Павел шепотом. – Тут звук знаешь как летает!

Рыбак продолжал активно махать.

– Чего он докопался? – стал нервничать Алексей.

– Не обращайте внимания, – сказал Павел. – Сейчас поймет, что никто ему не отвечает, и перестанет.

Павел как в воду глядел. Только в не очень прозрачную. После еще нескольких попыток привлечь внимание рыбак действительно прекратил махать руками и сел обратно в лодку. А потом завел мотор и пошел… вверх против течения с очевидной целью.

– Да что с тобой не так?! – выругался Данди.

Рыбак шел к золотодобытчикам настолько стремительно, что лишал их всякой возможности о чем-то заранее договориться. По его виду было непонятно, что он вообще собирается делать. Мему показалось, что лодочник, возможно, недоволен их неприветливостью, и недовольство это придется гасить силой.

Еще пару минут, и рыбак встал напротив них, но к берегу приставать не торопился – тоже решил на всякий случай не испытывать судьбу, которая сейчас, кажется, разыгрывала очень нестандартную партию. Он бросил в воду самодельный якорь.

– Здорово, мужики! – поприветствовал рыболов.

Он оказался хантом. Павлу удалось бегло его прочитать. Не в меру любопытный, до самых своих основ простой местный житель, открытый нараспашку и ожидающий от других того же. Даже больше – искренне непонимающий тех людей, кто мыслит и ведет себя по-другому. Никакой угрозы, как показалось Павлу, для них он не представлял. До тех пор, пока между ними не завязался разговор…

– Доброго денечка, мужики! – еще раз для верности поздоровался местный. – Как рыбалочка?

– Отлично! – ответил Алексей. – Просто прекрасно! Места здесь замечательные! Рыба сама просится на крючок.

Все это Мем произносил с плохо скрываемым сарказмом, даже агрессией, чем вызвал, мягко говоря, неодобрительные взгляды своих друзей.

Рыбак с недоверием посмотрел на странную компанию, ища глазами их снасти. Наконец, он увидел удочки. Те были смотаны. Павел перехватил его взгляд.

– Не ловили еще. Только собираемся. Место искали.

Рыбак пожал плечами.

– А говорите рыба сама… На крючок…

Он снова пожал плечами. У него отлично получалось разговаривать с самим собой. Но упустить возможность пообщаться с кем-то еще лодочник-одиночка не мог.

– А вы чего не откликались?

– Не видели, – сухо сообщил Данди. Просто информация, лишенная каких-либо эмоций.

Выпятив вперед нижнюю губу, хант не то недоверчиво, не то рассудительно покачал головой. Как будто в этом жесте была какая-то догадка, но он, чтобы не провоцировать странных “коллег”, решил ее скрыть. Проявил хорошие тундровые манеры. “Я все понимаю, но продолжаю делать вид”. Дипломатия… В отдаленных местах, где можно потеряться навсегда, при встрече с незнакомыми людьми вещь исключительно полезная для здоровья.

– Не видели – это да… – сказал он так, как будто проник этой мыслью в самую суть мироздания. – С города?

– С города, – передразнил Мем. – А что, так заметно?

Это прозвучало, как приглашение поучаствовать в конфликте. Иногда интонация решает больше тысячи слов. Рыбак понял, что на этом поле он может и проиграть. Поэтому снова пожал плечами. Наверное, это был его жест-оберег. Видимо, где-то глубоко в его голове жила мысль: всем, кто делает так, можно простить все. Даже неуместные и крайне ненужные вопросы.

Вдруг рыбака как будто ударило молнией. На него снизошло озарение таких масштабов, что все вокруг стало мелким и ничтожным.

– А я вас видел! – ошеломленно ответствовал он.

– Да мы это поняли уже, – сказал Данди опасно спокойно. – Зоркий ты наш…

Рыбак даже не пытался хоть на мгновение оторваться от своего нового занятия. Он сверлил глазами Павла. Делал он это беззастенчиво и откровенно, искренне удивленно. И молчал. А Павел очень напрягся и был уже готов попросить визави немного изменить угол обзора, а лучше по-быстрому встать на новый галс и не портить прекрасный пейзаж ненужными проблемами. Но лодочник его опередил.

– Я вас точно видел! По телевизору! – забил последний гвоздь хант.

На небольшой никому неизвестной речке посреди тундры повисла первозданная тишина. Наверное, когда мир только появился и еще не был заселен таким количеством телезрителей, вот примерно так в нем и было. Медленно Мем повернул голову на Павла. Слегка покосился в его сторону и Данди. “На хрена ты по этому ящику светишься! – пронеслось в голове Гены. – Просили же, тихо сиди. Его никто не смотрит, сейчас все в интернете… Доплавался, ихтиандр…”

Павел же был предельно спокоен и сосредоточен. Он очень медленно и сдержанно посмотрел на часы, как бы оценивая, когда это могло быть – старый прием, которому он научился еще в молодости у одного “профессионала”. В критических ситуациях дает немного времени успокоиться и собрать мысли в кучу и параллельно вводит в некий ступор собеседника, ломает стереотип поведения. Посмотрев на цифры, отмерившие десять секунд, так же медленно Павел поднял голову обратно и без всяких эмоций “доложил”.

– Вы ошиблись.

– Да? – недоверчиво уточнил рыбак.

– Да, – подтвердил Павел. – Это был кто-то другой.

Рыбак воспринял информацию слишком буквально. Он резко повернулся в сторону Гены и уставился на него.

– Так это были вы! Я вас что ли видел?

Тем более было удивительно, что лодочник переключился так быстро, потому что Павел и Гена внешне были совершенно не похожи. Они были из тех людей, которых друг с другом не перепутает даже слепой.

Данди тяжело вздохнул.

– Нет, это был не я.

Хант повернул голову в сторону Алексея, ища в нем последнюю надежду. Но как он ни старался вспомнить его, ничего не выходило.

– А кто тогда? – не унимался рыбак.

Он теперь метался между Павлом и Геной, пытаясь понять, кто же из них был тем, кто мог оказаться на том самом канале в тот самый момент, когда один раз в незнамо сколько времени он от нечего делать его включил.

Мем вздохнул и нащупал в кармане нож. Он посмотрел на Данди. Тот все понял и еле заметно, но очень убедительно покачал головой, давая понять, что этого делать не стоит. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, и Алексей, наконец, разжал руку и расслабился.

– Я же сказал, кто, – повторил Павел.

– Да? И кто же?

Медленно, практически по буквам Павел произнес ответ.

– Кто-то другой.

Рыбак искренне, почти по-детски рассмеялся. Павел даже позавидовал этому простодушному человеку, умеющему так по-настоящему веселиться мелочам. Он как будто насмехался над всем этим миром, говоря всем и всему: “Все прекрасно! Все решим! Будем живы, несмотря ни на что!” Наверное, пока есть такие люди, действительно, есть шанс выйти из любых передряг. Мир держится на них – тех, кто оставил в себе навсегда частичку света, не разбазарив по пути, не раскидав, как тлеющие окурки из окон машин, по обочине взрослой жизни. Тех, кто сумел увидеть крупицы хорошего во всем, а горы грязи воспринять лишь как временные явления, препятствия, через которые просто надо пройти, потому что “вот так”. Тех, кто не ищет света где-то вовне – ни в материальных благах, ни в буквах новомодных учений. А просто несет его в себе без всяких претензий ко всему вокруг, и даже не думает об этом.

– Да я это был, я, – сказал Данди. – Это я был на телеке.

– Точно! – подтвердил рыбак. – Точно! Вот теперь я понял. А чего не говорил?

– А я не люблю это, – попытался изобразить смущение Гена. – Съемки эти. Не мое это. Но заставили. Сказали: “Надо сняться!” Пришлось. Мне все говорят теперь: “Это ты на телеке был?” А я всем говорю: “Нет, не я!” Не хочу. Кому-то нравится, а мне вот нет.

Рыбак снова применил свой защитный жест – пожал плечами.

– А вы куда путь держите?

– А мы так, как получится, – ответил Мем. – Куда кривая выведет. Наслаждаемся, в общем. Как пойдет.

– Аааа…

– А вы куда плыли? – уточнил Павел.

– Так я… Я здесь ловил. За полчаса двадцать хариусов! Клюет на каждый заброс. А вообще мне вверх надо, я бы еще рыбачил, но вас увидел…

– Ну так и плывите себе вверх! Порыбачили – дайте и нам… хариусов. Да? – убедительно предложил Гена.

Рыбак был готов опять пожать плечами, но молчаливо требующий немедленного ответа Данди как будто его остановил.

– Ну да… – согласился он.

Рыбак нехотя завел мотор, затащил в лодку якорь, еще раз взглянул на авантюристов, как будто сдерживаясь, и все-таки решился – пожал-таки плечами, развернулся и отправился в путь вверх по течению. Друзья пристально смотрели ему вслед, пока он не скрылся из виду. Один раз он сделал попытку обернуться, но что-то его остановило. Вскоре звук мотора стих.

– Не было печали! – жестко бросил Данди.

– Надо было его притопить, – предложил Мем свое универсальное решение проблем.

– Тебе, я смотрю, лишь бы кого-нибудь щелкнуть! А ведь у тебя еще даже на руках ничего нет, кроме удочек и дури, – огрызнулся Гена.

Павел молча сидел и смотрел на воду.

– А ты чего молчишь? – не унимался Данди. – Ты же говорил, что здесь никого не бывает. Звезда экрана! В телек ему надо было полезть… Писал бы свои сценарии тупые, нет же…

– Тормози! – осадил его Павел. – Давайте здраво на это посмотрим.

– А что тут смотреть? – вмешался Мем. – Первый встречный, и сразу тебя узнал. Если мы еще кого-то встретим, они еще вспомнят, как тебя зовут?

– Спокойно! Выслушайте, – Павел был хладнокровен. – Мужик меня узнал. Допустим. И что с того? Мы еще ничего не сделали. Он уже здесь был, значит, вряд ли сюда приплывет. Пока дед заявит, пока они найдут этого свидетеля, если найдут. Нас трое. Мы скажем, что видели, как именно он отплывал от чума деда. А что, если это и правда так? Что, если он деда уже того? И все золото у него? А перед нами просто рисовался? Может такое быть? Гипотетически?

– Ты забываешь, что они все друг друга знают. И этот рыбак – наверняка чей-то родственник. Да на твою версию в жизни никто не поведется, – сказал Данди. – Они скорее поверят, что деда духи ограбили.

Все замолчали.

– Что делаем? – прервал тишину Мем. – Можем вернуться к страховочному варианту.

– Это к какому же? – съязвил Данди.

– Ну, насчет духов. Можем… Деда к духам проводить.

– Опять начинается…

Данди резко вскочил с места и стал ходить взад-вперед.

– Вот объясни мне, – обратился он к Алексею. – Что с тобой не так? Ты когда кукухой поехал?

– Да я просто предложил, – чуть ли не с обидой ответил тот. – Нет – так нет.

– Конечно же нет! – резюмировал Павел.

– Давайте тогда решать, – сказал Мем. – Если снимаемся, то сейчас. Если идем, то уже до конца.

Снова все замолчали. Решение действительно нужно было принимать. Первым высказался Павел.

– Я за то, чтобы идти. Не вижу ничего страшного. Да и что на нас повесят в самом худшем случае? Украли золото у безумного деда? Да кто его видел, это золото? На него что, документы есть? Скажем, дед в чум пригласил, водки ему не дали – он и обиделся. Все же местные, если его знают, в курсе, что он водку любит. Риск нулевой. Не понимаю вообще, чего все так напряглись.

– Да есть тут причинка одна, – сыронизировал Данди. – Ладно, делаем. Но! Теперь точно никаких духов! Дед должен жить по-любому. И никаких “до конца”. Чуть что не так – сразу снимаемся и назад. Типа, бес попутал, заблудились по жизни, до свидания, дедушка.

– Согласен, – подтвердил Павел.

Они посмотрели на Алексея.

– А я-то чего? – не понял он. – Я и не отказывался. Я при любых раскладах в деле.

– Ну и отлично. Значит, идем дальше, – завершил Павел.

Все трое стали укладывать вещи обратно в лодку.

Они подошли к берегу, на котором стоял чум Ирико, когда уже начало вечереть. Дело было не в старой доброй традиции совершать все темное ночью. Если бы не рыбак, они были бы здесь на пару часов раньше. Хотя, в темноте все же как-то привычней и сподручней делать то, что лучше скрывать от лишних глаз.

Со стороны чума речка не просматривалась из-за высоких берегов, можно было спокойно сидеть внизу в лодке. Но и обзору с тыла это мешало.

      Гена и Леша поднялись на берег. Они взяли с собой несколько бутылок водки, травматические пистолеты, ножи, электрошокер и немного денег – “на первую ставку”. Павел остался на карауле, готовый в любой момент резко уйти с добычей, или чтобы ей не стать.

Взойдя на берег, Данди и Мем невольно засмотрелись на чум. Он был больше, чем каждый из них рисовал у себя в голове. “Строение”, не представляющее никакого интереса для местных, вдруг показалось двум впервые оказавшимся в тундре людям чем-то большим, чем просто жилище. Обтянутый старыми, видавшими жизнь и не только оленьими шкурами, тех, кто пришел сюда “с оказией”, этот шатер уже не привлекал легкой наживой. Он как будто хранил в себе необъяснимую опасность и… древние знания. Настолько же архаичные и настолько же настоящие, как он сам и все вокруг. Он тщательно их оберегал, как берегут истинно важное. Знания, что не купишь на тренингах и не получишь мимоходом, листая страницы в сети. Такие, попав не в те руки, могут навсегда изменить все привычное. Страшно подумать, что может случиться, если они попадут в те. Поэтому их нужно было спрятать как можно дальше, в бесконечности северной вселенной, в одиноко стоящем чуме, – там, где не бывает случайных людей.

Далеко за чум уходила тундра. Описать ее словами получится вряд ли. Это было что-то высшее – что-то вне пространства и времени. Сама вечность в ее неизменности и в то же время постоянном движении. Люди, чумы, нарты, олени и прочее были лишь мгновением, незаметным мигом ее существования. Она была самой жизнью. Космосом и хаосом. Не имела начала и конца, как не имеет начала и конца мир, согласно древним поверьям ненцев. Она была самим бытием, чистым, лишенным всяких смыслов и концепций, открытым и непостижимым одновременно. Здесь ничего никогда не начиналось и ничего никогда не заканчивалось.

Лишь последние десятилетия человек решил бросить вызов тундре. Он достал до ее глубин, завладел, как ему показалось, всем ее богатством. Но ничего не бывает бесплатно. Любой, кто хочет только брать, рано или поздно будет призван к ответу. Если не сам, то весь его род. Так заведено испокон веков. Тундра приняла вызов. Но взамен на недра ее детям были предложены комфорт и простой понятный мир. Многие с удовольствием откликнулись на это и оставили ее. Кто оказался прав – покажет время. Только не стоит забывать, что для тундры не существует времени. И даже то, что сейчас происходит с ней, останется еще одним мигом, который, как тысячи других, просто случится и исчезнет. Как она не замечает, что по ней прошел человек, так и не заметит, как по ней прошлось человечество. Ведь на ее стороне – терпение великой вечности.

Ранее Павел объяснил, как правильно зайти в чум, чтобы не вызвать невольного недовольства и не испортить первого впечатления. Данди правильно отогнул полог, обернулся вокруг себя, заворачиваясь в “дверь”, как в одеяло.

– Торова! – поприветствовал он с порога, еще даже не рассмотрев, кого именно. Он легко запомнил это ненецкое приветствие из-за его созвучия с русским.

По старой привычке Мем контрольно огляделся по сторонам – разумеется, никаких лишних глаз нигде не было. Он пошел следом и уперся в стоявшего столбом ошеломленного Данди. Тот повернулся в его сторону, приоткрыв обзор, из-за плеча товарища Алексей увидел то, что так смутило Гену. Теперь они оба впали в ступор.

– Нань торова! – звонко поздоровалась с ними молодая красивая ненка.

– Нань торова, – тихо повторил Ирико.

Данди и Мем переглянулись. Планы нужно было менять на ходу. Ирико указал им рукой, давая понять, что приглашает сесть рядом с собой. Мужчины неуверенно прошли к старику и сели.

Недалеко от Ирико лежал огромный бубен. Он располагался тем особенным образом, когда вещь не выставляют напоказ, но и особо не прячут. Бубен был выделан из кожи, украшен множеством рисунков, изображающих сюжеты древних легенд. Старый, познавший время, он мог бы быть или святыней, или предметом искусства и храниться особым образом. Но он просто лежал. Как лежит то, к чему относятся пусть и бережно, но используют по назначению – такая вещь занимает свое естественное место в пространстве.

Ненка сидела напротив мужчин, на женской половине чума. При входе Данди сразу поймал себя на мысли, что почему-то не может оторвать от нее взгляд. Он списал это на неожиданность. Никакой девушки здесь, конечно же, быть не должно! Но она почему-то здесь оказалась. Как ни старался Данди – он ничего не мог с собой поделать. У девушки была не обычная в общепринятом смысле, а какая-то магнетическая, мистическая красота. Во всем ее облике была недосказанность. Тонкие черты лица, ярко выраженные скулы, смуглая кожа, черные волосы и большие черные глаза. Они, как темные воды, таили в себе глубину и опасность, хотя были спокойными. Главное – не погружаться в такие воды. Но для Гены это уже стало невозможным.

Алексей заметил эти “гляделки”. Он посмотрел сначала на Данди, потом на ненку, и усмехнулся. Он вовсе не находил ее красивой. Ее “магия” на него не действовала. Он наклонился к уху Гены и еле слышно шепнул: