С бору по сосенке

Татьяна Никольская

С бору по сосенке

Лекции, доклады, воспоминания, проза

© Никольская Т. Л., 2025

© Оформление. ООО «Издательско-Торговый Дом „Скифия“», 2025

* * *

Д. С. Хмельницкий. Портрет Татьяны Никольской,

10 августа 1982. Тувинская экспедиция

Предуведомление

Друзья и знакомые в последнее время стали намекать, что в начале июня мне предстоит отметить круглую дату.

Как известно – книга лучший подарок, поэтому я решила попросить друзей и знакомых помочь мне издать еще один сборник тутти-фрутти или всякой всячины. Поставила ограничение: книга должна быть недорогая, удобного для чтения в транспорте формата. Дополнительное ограничение: она не должна повторять буквально текстов из предыдущих книг, а если захочется вспомнить еще раз тех, о ком писала, то обращусь к вариантам, хранящимся в папках «неопубликованное» или, на худой конец, к журнальным публикациям, сборникам конференций и т. п.

Что получилось?

Расширенные мемуарные очерки о прототипе одного из героев «Козлиной песни» Вагинова – переводчике Иване Алексеевиче Лихачеве и поэтессе, участнице феминистского движения Кари Унксовой. Лекции о диспутах периода «оттепели» и о поэтических кружках и салонах Ленинграда 1960-х. Вариант некролога Володи Эрля – основателя хеленуктизма и моего соавтора по комментариям вагиновской прозы. Воспоминания о моих друзьях – семейной паре Мише и Вике Беломлинских (художнике и писательнице). Заметки о драматургии друга студенческих лет Вани (Ивана Михайловича) Стеблин-Каменского. Воспоминания об иранисте Юрии Ефимовиче Борщевском и его закадычном друге индологе Владимире Гансовиче Эрмане. Несколько коротких рассказов семидесятых годов, из которых явственно «торчат уши» К. Вагинова и Л. Добычина. И завершает сборник статья «Литературный авангард и русский рок», публикующаяся впервые.

За кулисами Театра Эстрады после концерта «Хвост & АукцЫон», 26.04.2004. На фото Алексей Хвостенко, Татьяна Никольская, Владимир Эрль

Грузинский авантюрный роман о Петербурге.

«Квачи Квачантирадзе» Михаила Джавахишвили[1]

О жизни Михаила Джавахишвили (1880–1937) можно написать авантюрный роман. Приведу для затравки только один факт. Подобно Ф. М. Достоевскому, Джавахишвили был приговорен за антиправительственную деятельность к смертной казни и в ожидании исполнения приговора провел шесть месяцев в камере смертников. Дело было в 1923 г. – через два года после ликвидации грузинской демократической республики, при власти большевиков, а конкретно Серго Орджоникидзе. Грузинский Союз Писателей написал письмо с просьбой помиловать писателя и С. Орджоникидзе, как ни странно, эту просьбу удовлетворил. Джавахишвили не только избежал смертной казни, но и был освобожден. Более того в этом же году стал членом редколлегии нового толстого грузинского журнала «Мнатоби». Пережитое так подействовало на Джавахишвили, что в течение шести лет он написал свои лучшие произведения, среди них роман о международном авантюристе «Квачи Квачантирадзе» (1923), повесть «Белый воротничок» и роман «Нахлебники Джако» (в русском переводе «Обвал»), который и сегодня в переложении для сцены ставится в грузинских театрах. Последним значительным произведением Джавахишвили был роман «Арсен из Марабды» о грузинском Робин Гуде Арсене Одзелашвили.

Карта на Михаила Джавахишвили, составленная Тифлисским губернским жандармским управлением в 1910 году

Прежде чем говорить о романе «Квачи», обратимся к незаурядной биографии писателя. Происходил Михаил Джавахишвили из крестьянской семьи села Церакви Борчалинского района. Учился в сельской школе, а затем по настоянию отца стал изучать сельское хозяйство в течение восьми лет. В 1893 г. он поступил в агрономическую школу в селе Цинамдзгвари, где встретился с грузинским писателем и общественным деятелем Ильей Чавчавадзе, который посетил эту школу. Илья подарил пытливому подростку несколько своих книг. Михаил уже тогда начал писать стихи и рассказы. После окончания сельскохозяйственной школы Джавахишвили, чтобы исполнить мечту отца о сыне-агрономе, поехал в Ялту, где четыре года (1897–1901) отучился в училище садоводства и виноградарства. В конце концов директор школы сказал ему, что в агрономы Миша не годится, и посоветовал молодому человеку избрать профессию телеграфиста. Тем временем в семье Джавахишвили произошла трагедия. Сестру Джавахишвили Софью пытались похитить, а поскольку девушка и ее мать сопротивлялись и звали на помощь, их убили. А через год умер отец Михаила.

Джавахишвили вернулся в Грузию, телеграфистом не стал, а пошел работать на принадлежавший французской фирме завод (Алавердский), где выучил французский язык.

В 1903 г. Джавахишвили переехал в Тбилиси, где занялся литературной работой. В газете «Цнобис пурцели» был опубликован его первый рассказ под названием «Чинчура». В 1904 г. Джавахишвили стал одним из редакторов газеты «Иверия», основанной Ильей Чавчавадзе, ставшим к этому времени депутатом Государственной думы от Грузии. В этой газете Джавахишвили стал печатать свои рассказы. Уже через два года он становится редактором газеты «Глехи», что в переводе означает «Крестьянин», резко выступающей против политики правительства, – напомню, что это был 1906 г. – время первой русской революции.

Газету закрыли, а редактора отдали под суд. Джавахишвили бежал на запад и до 1909 г. перемещался по таким странам, как Швейцария, Италия, Германия, Англия, Австралия, пока на год не осел в Париже, где посещал лекции в Сорбонне. С 1909 г. Джавахишвили, вернувшийся на родину, издает журнал «Эри» (Нация), в котором выступает за предоставление больших свобод для грузинского народа. «Эри» так же, как в свое время «Глехи», закрыли, на этот раз редактор был посажен в Метехский замок – известную грузинскую тюрьму – где провел год. После освобождения он был выслан в Ростов-на-Дону. В этом городе писатель работал инспектором страхового общества. Как представитель этой организации, он в 1912 г. вернулся в Грузию и отошел от литературной деятельности. Началась Первая мировая война, и Михаил Джавахишвили, уже в качестве представителя Красного креста, оказался в Иране. Во время грузинской независимости Джавахишвили вновь приезжает в Грузию, и в 1921 г. становится членом Национально-демократической партии Грузии, входившей в коалиционное правительство Ноя Жорданиа. Когда 11-я армия большевиков заняла Тбилиси, Джавахишвили помог отступавшей грузинской армии и правительству эвакуироваться из Батуми в Турцию. Сам он, однако, решил остаться в Грузии, в 1921–1922 гг. заведовал финансово-экономическим отделом Комиссариата внешней торговли.

После освобождения из камеры смертников в 1924 г., вновь обратившийся к литературе Джавахишвили был председателем правления Литфонда, членом президиума грузинского Союза писателей, а в 1930-е гг. и членом правления Союза писателей СССР. Несмотря на большой успех его произведений – в 1930-е гг. был издан его четырехтомник, а за «Арсена из Марабды» Джавахишвили даже получил правительственную награду – пролетарская и марксистская критика нападала на писателя за то, что героями его произведений были не честные труженики, а авантюристы и деклассированные элементы. Так же, как и Робакидзе, с которым Джавахишвили подружился в конце 1920-х гг., Джавахишвили был белой вороной в грузинской литературе. Как отмечает историк грузинской литературы Дональд Рейфилд, не было преступлений, в которых бы не обвиняли писателя завистники. Одним из самых нелепых обвинений было то, что невестка писателя работала трамвайным кондуктором в Фессалониках.

Общим же стало обвинение писателя в порнографии. На самом деле Джавахишвили переводил на грузинский язык произведения Ги де Мопассана, влиянием которого отмечены некоторые его работы. В конце концов писатель попробовал написать произведение в духе социалистического реализма «Путь женщины», героиня которого большевичка – выходец из буржуазной семьи, влюбляется в верного сталинца, рабочего Зураба. Зураб приказывает героине (действие произведения происходит во время революции 1905 г.) познакомиться и сблизиться с жандармским офицером Авшаровым, а затем убить его как врага пролетариата. Это произведение тоже подверглось критике за обаятельный образ жандарма и приравнивание большевиков к террористам. Берия, который пришел в Грузии к власти в начале 1930-х, в начале покровительствовал Джавахишвили. Его произведение «Арсен из Марабды» было несколько раз переиздано, переложено в пьесу – автором инсценировки, кстати сказать, стал другой писатель Сандро Шаншиашвили. Пьеса с успехом была поставлена в театре Руставели режиссером Сандро Ахметели. Джавахишвили даже провели электричество, что в 1933 г. было в Тбилиси в частных домах редким явлением.

Однако вскоре писатель, не шагающий в ногу со всеми, попал в немилость. Ему не простили похвалу французскому писателю Андре Жиду, который в 1935 г. посетил Советский Союз, побывал в Грузии, а затем написал книгу, где критически отозвался о большевистском режиме. Подвергшиеся репрессиям сторонники Троцкого под давлением следствия дали показания на Джавахишвили как на террориста. Есть сведения, что именно Джавахишвили посоветовал жившему в Германии Григолу Робакидзе не возвращаться в Советский Союз. Когда в 1937 г. в Грузии шла чистка среди писателей и Паоло Яшвили, зная о неминуемом аресте, покончил с собой, Джавахишвили был единственным, кто публично похвалил поэта за мужество. В итоге 26 июля 1937 г. Джавахишвили был исключен из Союза писателей как враг народа, шпион и диверсант и арестован. Единственным писателем, который демонстративно вышел из зала при голосовании, был его друг Геронтий Кикодзе, вместе с которым Джавахишвили основал в 1928 г. литературную группу «Арифиони» и одноименный альманах, целью которых была преемственность культурных традиций прошлого настоящего и будущего. 14 августа 1937 г. Джавахишвили был арестован, а уже в сентябре расстрелян. В середине 1950-х писателя реабилитировали, а его произведения переиздали. Прошло еще немало лет, и в 2012 году был снят фильм «Мигранты Джако» по его роману «Насельники Джако».

Роман «Квачи Квачантирадзе» начал печататься в 1923 г., полностью был опубликован в 1924-м, а на русский язык был переведен лишь через 75 лет. Первоначально книга вышла в журнале «Дружба народов», а затем в 1999-м отдельным изданием. Переводчик книги, грузинский писатель А. Эбаноидзе пишет: «Роман пронизан иронией и игрой. Сам автор появляется в роли страхового агента фирмы „Саламандра“». Эбаноидзе характеризует жанр книги как «лубок, остроумно стилизованный мастером», а саму книгу, как «лукавую и чувствительную». Говоря о круге авторов, создателей образов плутов в мировой литературе, Эбаноидзе называет в первую очередь мопассановского «Милого друга», «Красавца-мужчину» из одноименной пьесы А. Островского, Кречинского из пьесы Сухово-Кобылина «Свадьба Кречинского» и «лифтера парижского отеля по имени Феликс Круль». Я хочу добавить к этому перечню «Хулио Хуренито» Ильи Эренбурга.

Квачи Квачантирадзе, родившийся в Самтреди, в западной Грузии, еще в детстве усвоил наставления отца: выбирать друзей среди богатых, которые могут и в должности продвинуть, и хороший подарок сделать; быть гибким и эластичным. Эти наставления мальчик хорошо усвоил: «С умным он был умным, с солидными держался солидно <…>, с грубыми и задорными был скромен и гибок, со слабыми дерзок, упрям и нагл. С откровенными – вероломен <…>. С дубом был тростником <…>. С тростником – дубом <…>». Там, где дорога была закрыта, Квачи находил вход через ряд извилистых тропинок. Квачи прекрасно знал магическую силу красного словца; ему были известны все способы втереться в доверие к человеку, подчинить его своей воле и обстричь как барана. Он везде становился своим человеком. Дружил со всеми и всюду обнаруживал родственников. Первой аферой Квачи еще в юности стала неоднократная продажа чужого рояля в Кутаиси, где он учился в гимназии. Из Кутаиси он на пароходе «Пушкин» вместе с компанией друзей поехал в Одессу, где чувствовал себя как рыба в воде. Когда Квачи стала грозить опасность, он перебрался в Петербург, где жил в красивом особняке на Васильевском острове, имел много любовниц: в основном хорошо сохранившихся вдов и замужних женщин, снабжавших его деньгами. Постепенно он приближается к Распутину и, благодаря своей любовнице, становится его секретарем. На этой должности он богатеет, выискивает мнимых врагов святого старца, инсценирует покушение на святого старца и самолично убивает мнимого заговорщика, бездомного, которого специально наняли люди Квачи. Это происшествие приобретает широкую известность. Распутин везет своего секретаря ко двору только что вернувшегося из Крыма императора Николая II, и Квачи завоевывает высочайшее доверие. Несмотря на вознесение по служебной лестнице, Квачи соблюдает осторожность и не заводит себе врагов. С едкой иронией Джавахишвили сообщает, что в прессе Квачантирадзе обозначался инициалом «К», что дало повод некоторым путать его с Константином Романовым, но историк и архивариус Чоришвили (фамилия в переводе с грузинского означает «Сплетнев») установил, что за этим инициалом скрывается Квачи. Однако ничто не длится вечно. Распутин на радостях устраивает пир в ресторане «Аркадия», на который приглашает Квачи с двумя его подругами и толпу народа. В ресторане Распутин устраивает дебош, затем едет в публичный дом, где также устраивает дебош. Естественно, что все это становится достоянием желтой прессы. Две дамы, которых Квачи привел в «Аркадию», тайно уезжают за границу, Распутин кается и едет замаливать грехи в Иерусалим. Перед отъездом он приводит Квачи и его подручных на хлыстовское радение, подробно описанное в романе.

После отъезда Распутина Квачи Квачантирадзе преследуют неудачи. Он разоряется в биржевой игре, прежние покровители от него отвернулись. Герой решает все распродать и срочно покинуть Петербург с преданными подручными. Он уезжает с чужим паспортом на имя афганского принца Шейх-Али и чудом избегает разоблачения. Компания меняет маршрут поездки, отправляется в Вену, причем Квачи пересекает границу уже под другим паспортом на имя Багратион-Мухранского. На всякий случай у него есть шесть паспортов на различные фамилии. Из Вены великий комбинатор отправляется в Париж, где задерживается на продолжительное время. Он изучает язык, манеру поведения французов и, конечно же, парижскую моду. Посещает со своими друзьями Лувр, где демонстрирует свое полное невежество. Естественно, знакомится с парижской ночной жизнью, а пообтесавшись, вновь проворачивает аферы. Его друзья, точнее их часть, после успешной поездки решают вернуться в Грузию, завести свое дело и стать добропорядочными гражданами. Квачи, утверждающий, что его родина – весь мир, остается с тремя приближенными за границей. Они колесят по Европе и проворачивают все новые и новые аферы. Так однажды Квачи явился в банк, якобы как представитель французской кинокомпании «Патэ», чтобы снять фильм об ограблении банка, в котором сотрудники будут играть в эпизодах. Получив согласие, Квачи идет в полицию и предупреждает о съемках фильма и погоне за грабителями-киноактерами. В результате афера удалась, и Квачи с подельниками стал обладателем большой суммы денег.

Когда началась Первая мировая война, Квачи нашел убежище в Швейцарии, где получил письмо от Распутина с просьбой вернуться в Россию. По дороге в Россию, в Стокгольме Квачи совершает сомнительные операции, помогая различным разведкам, в том числе обещает знакомым грузинам помочь Германии в войне, поскольку Германия может стать гарантом грузинской независимости, хотя самому Квачи эта идея не нравится. В Петербурге, точнее уже в Петрограде, наш герой становится земгусаром. Он организует общество помощи инвалидам и жертвам войны «Добрый самаритянин». Тем временем военный министр Сухомлинов посылает Квачи в Америку с заказами на вооружение. Квачи в Америку съездил, но привез патроны другого калибра и испорченную технику. Пока это не раскрылось, его награждают чином камер-юнкера. Чтобы получить боевой Георгиевский крест, Квачи по совету Распутина едет на фронт в Эрзерум, где в штабе неделю кутит, а затем участвует в сражении, в последний миг преображается, останавливает отступающих русских солдат и выводит их из окружения. Его ранили и действительно наградили Георгиевскими крестами. Однако, по возвращении в Петроград наш герой попадает под разнос. Сухомлинов недоволен снарядами, а военный прокурор грозит расправой за передачу документов немцам. Распутин, к которому Квачи обращается за советом, помочь не может. Подруга Квачи Елена знакомит его с Пуришкевичем, потом Квачи на квартире Феликса Юсупова участвует в убийстве Распутина, после чего скрывается в домике родителей на Крестовском острове.

Квачи арестовывают и приговаривают к смертной казни за предательство в условиях военного времени. Его заключают в одиночную камеру в Петропавловской крепости. Накануне казни Квачи убегает из крепости, задушив надзирателя, у которого отбирает ключи, и едет к товарищам. Это случается 26 февраля 1917 г., когда происходит февральская революция. Неутомимый Квачи организовывает свою партию Независимых социалистов и дружит с верхушкой временного правительства. У него просят заступничества царские сановники. Когда герой понимает, что скоро победят красные, он пробует убежать за границу. Для начала едет с друзьями в Одессу, где маневрирует между белыми и красными. Из Одессы на пароходе «Пушкин» он едет в Батуми, а оттуда на поезде в Тбилиси, где правит социалистическое правительство во главе с Ноем Жордания. «После разоренных русских городов грузинская столица показалась ему Парижем». Квачи посетил кафе «Химериони», где «застал вечер поэтов, встретивших его рогом с вином, виршами и славословиями. Обласкали друг друга и осыпали величальными тостами». В Тбилиси Квачи занимается торговлей, образует грузинско-английскую компанию, но приходит советская власть, а с ней уплотнение. Квачи сначала оставляют одну комнату, а затем выселяют как нетрудового элемента на вонючий пустырь. За прошлые аферы его арестовывают, помещают в Метехский замок, оттуда он бежит в Турцию. В Стамбуле он поселяется в лучшей гостинице, но визу в Европу ему не дают, а сбережения постепенно тают. В конце концов Квачи знакомится со старухой, которая объясняет ему, что в Стамбуле много бездетных замужних женщин, которые бы хотели иметь ребенка. Таким производителем детей становится за умеренную плату наш герой, пока не знакомится с богатой вдовой, содержательницей высококлассного борделя Лизой-ханум. Он становится управляющим ее заведения, живет в достатке, но скучает по Грузии. На этом роман заканчивается.

Из произведений близких по времени написания с «Квачи Квачантирадзе» в первую очередь хочу отметить роман И. Эренбурга «Хулио Хуренито», вышедший в 1922 г. в Берлине. Герои обоих романов авантюристы с международным размахом, оба имеют своих приближенных, оба циники до мозга костей. Действие «Квачи» и «Хулио» происходит, во всяком случае частично, в одно и то же время – в начале ХХ века, в период Первой мировой войны, временного правительства и Октябрьского переворота. Более того, действие одного из эпизодов обоих романов происходит в Независимой Грузинской республике, куда Хулио с учениками, одним из которых является сам автор – Илья Эренбург, побывавший в Грузии в 1920-м году, о чем впоследствии написал в мемуарной книге «Люди, годы, жизнь», приезжают из голодной России. В «Хулио Хуренито» страна на Кавказе, куда приехал учитель с учениками на съезд народов Востока, не названа, но подразумевается: «Наконец <…> мы приехали. Настали вновь блаженные дни <…>. Кругом всё, даже декреты, <…> носило характер беспечный, сонный, отдохновенный <…>. Я, признаться, совершенно перестал думать о судьбах мира. Ходил в баню, где меня облепляли вонючей грязью, после чего моя животная растительность исчезала и в бассейне отражался почти Нарцисс. Изучал в духанах дивные вина, различные напареули и тальяни, которые пил из большого рога. Слушал унылые сазандари». В воспоминаниях «Люди, годы, жизнь» Эренбург называет своих грузинских друзей, поэтов из группы «Голубые роги» Тициана Табидзе и Паоло Яшвили, которые две недели водили его и О. Мандельштама по духанам, серным баням, читали свои стихи, произносили тосты и беседовали с гостями о поэзии.

М. Джавахишвили в своем романе пишет о тех же поэтах и тоже не называет их имен, но дает понятные посвященным намеки: например, название кафе грузинских поэтов: «В „Химериони“ <Квачи> застал вечер поэтов, встретивших его рогом с вином, виршами и славословиями. Обласкали друг друга и осыпали величальными тостами, улыбаясь светло и открыто <…>. Они тут же экспромтом состряпали с полдюжины строф, продекламировали зычными голосами и до того превознесли Великого Магистра, что тот в восхищении подумал: „Грош цена тебе, Квачико. Учись у этих молодцов искусству лести“. Несколько раз Квачи попытался покинуть златоустов – пройти под аркой сдвинутых рогов, но встать из-за поэтического стола и всплыть на поверхность омута, бурлящего ритмами, рифмами и метафорами, оказалось не так-то просто».

Многие критики, писавшие о «Хулио Хуренито», отмечали, что этот роман сатирически изображает всю современность, будь то французская демократия, Временное правительство или правление большевиков. Федор Степун сказал, что «Хулио Хуренито создан на голом злом отрицании», а Лев Лунц заявил, что «Эренбург смеется над всем и над всеми». Список таких суждений можно продолжить.

В целом то же самое будет справедливо сказать и по отношению к «Квачи Квачантирадзе» Михаила Джавахишвили. Пожалуй, только за одним исключением. Когда Квачи приезжает, точнее возвращается в Грузию периода правления Ноя Жорданиа, он критикует всех: будь то поэты-символисты из группы «Голубые роги», деятели правительства или английские и местные коммерсанты. Единственное, о чем Квачи говорит серьезно, – это судьба Грузии. Герой видит, что в обстановке Первой мировой войны и первых послевоенных лет, на которую наслоилась Гражданская война в распадающейся Российской империи, Грузии, как независимому государству, не устоять. Ей надо прислониться к странам Антанты или хотя бы к Англии. Если же и этого не получится, то для того, чтобы сохранить целостность страны, нужно поднять красный флаг. Джавахишвили пишет, что Квачи, осмелев, стал об этом открыто говорить в Тбилиси, за что многие стали называть его агентом большевиков.

Хочу заметить, что Джавахишвили передает две тенденции внутри правительства Ноя Жорданиа. Сам президент был готов пойти в ситуации, когда соседние страны Армения и Азербайджан уже заняты большевиками, на добровольное признание советской формы правления с тем условием, что преимущество в Советах будут иметь меньшевики. А министр иностранных дел Ной Рамишвили в свою очередь отрицал возможность советизации Грузии и рассчитывал только на Антанту. История распорядилась по-другому. 24 февраля 1921 Тбилиси был взят частями 11-й армии, в Грузии установилась советская власть, а правительство республики в полном составе эмигрировало во Францию через Константинополь-Стамбул.

В двадцатых годах прошлого века Михаил Джавахишвили был самым популярным грузинским писателем. Успеху его произведений способствовали сочетания: психологизма с закрученной интригой, иронии с сарказмом, философского раздумья с натуралистическими описаниями. Джавахишвили считается основателем жанра авантюрного романа в грузинской литературе, а его роман «Квачи Квачантирадзе» – в русском переводе Александра Эбаноидзе книга носит название «Каналья, или похождения авантюриста Квачи Квачантирадзе» – образцом грузинского авантюрного романа.

Туда о дружбе, обратно о любви

(О диспутах периода оттепели)[2]

В феврале 1956 г. Хрущев прочел закрытый доклад о культе личности Сталина на XX съезде КПСС. В марте с доклада был снят гриф «секретно», однако для печати он не предназначался. Текст был напечатан в форме брошюрок и разослан по парторганизациям страны. Доклад зачитывался на партсобраниях, на которые приглашались члены комсомольского актива и иногда проверенные беспартийные. Слушателей предупреждали, что конспектировать услышанное нельзя, тем самым добивались обратного эффекта. На многих людей старшего поколения то, что сообщалось в докладе Хрущева о сталинских репрессиях, произвело шок, сравнимый разве со смертью вождя. В то же время родственники вернувшихся из лагерей репрессированных, существование которых скрывалось даже от детей, вздохнули с облегчением. То же можно сказать и о представителях «лженаук» – генетики и кибернетики. Генетик Раиса Львовна Берг рассказывала мне, как учила родившихся вскоре после войны дочерей непослушанию. Если она закрывала глаза, Лиза и Маша должны были их открывать, а если сжимала кулаки, девочки свои кулачки разжимали. Она же дала мне прочесть ходившую в самиздате книгу Жореса Медведева «Биологическая наука и культ личности» – о травле и гибели Николая Вавилова.