Грехи предтеч

– Припоминаешь? – ехидно ткнув друга локтем, произнёс Бэн.

– Конечно! – ответил тот, потирая плечо, – помню, как ты гундосил, когда тебя приложило куском обшивки. Ты тогда ещё отгул себе выпросил…

– Иди ты, – с наигранной обидой ответил здоровяк и манерным жестом указал мнущейся прямо у них за спинами Эльзе проходить на борт.

– Понравилась, что ли? – хмыкнул Босфоров. Бэн ничего не ответил и только глуповато улыбнулся. Не понятно на что он надеется. Она же ему в дочери годится. Или это такая форма вежливости?..

Когда вся команда, под сердитым взглядом Дэбрэ заняла кресла, установленные вдоль бортов, и пристегнула внушительные ремни безопасности, челнок резво поднялся над платформой и устремился к назначенной цели. И в тот момент, когда пилот от радости свободного полёта вжал ручку тяги в положение максимум, Кирилл, наконец, вспомнил, почему этот корабль пришлось срочно модернизировать. Конструкторы создали прочную и надёжную платформу, но забыли предусмотреть место для обычного инерционного гасителя! Из-за чего Босфорову и всему составу командировочной команды приходилось испытывать на своём теле прелести перегрузок, которым подвергали разве что космонавтов в конце двадцатого века!

Что ни говори, а приключение корпорация им придумала изощрённое. Перетерпев все прелести входа в плотные слои атмосферы, такие как ужаснейшую тряску и ощущение себя курочкой-гриль в духовке, Кирилл выглянул в иллюминатор размером едва превышающий ладонь. Вид за бортом оказался весьма впечатляющий. Голубое небо, подсвеченное лучами белой звезды, лучи которой, проходя сквозь атмосферу казались жёлтыми, пробуждало глубоко засевшие воспоминания о Земле. Хоть Босфоров и помнил её смутно, потому что жил там только первые пять лет своей жизни, но всё же память о тех беззаботных годах в окружении высоких деревьев и бескрайних озёр в горных районах Европы. В том посёлке жило так мало людей, что все знали друг друга в лицо. И все были счастливы, беззаботны. Они были в раю. Но стоило покинуть Землю, как Кирилл тут же окунулся в серость космических станций, уныние уставших от работы людей и удушливость выхлопных газов станционных механизмов.

Да уж, человечеству удалось превратить свою родную планету в заповедник, однако, там, где обитает подавляющее большинство людей, мы продолжаем гадить, как в старые добрые времена.

Местность, в которой располагался исследовательский лагерь, представляла собой каменистую пустыню. Как сказал Жан, в паре километров от него стоял городок колонистов посреди обширного плато, который основали пятнадцать лет назад. Планета приняла новых жителей, пусть и не слишком гостеприимно: были пару раз вспышки неизвестных заболеваний, но это обычная практика для колонизации. Достаточно пары поколений, чтобы выработался иммунитет, и люди окончательно стали местными жителями.

Челнок приземлился на обозначенном проблесковыми маячками пространстве, подняв при этом огромный пылевой вихрь. Прилетевших встречал восьмиколёсный вездеход с угловатым корпусом, похожей на кокпит истребителя кабиной и независимой подвеской у каждого колеса, которое размером превышало рост человека. В задней части вездехода располагалась аппарель, которая на данный момент была опущена и в проёме стояла пара людей в исследовательском снаряжении, активно что-то обсуждающих. Вот один из них кивнул на опустившийся челнок и второй быстрым шагом покинул нутро сухопутной машины.

– Всем надеть изолирующие маски, – прогундосили динамики в пассажирском отсеке голосом пилота, – но если хотите чтобы у вас опухли глаза, то можете не надевать.

– Давно в пилоты таких шутников набирают? – буркнув себе под нос, Кирилл стал натягивать неудобную дыхательную маску на лицо.

– Уже лет двенадцать как набирают, – донёсся с соседнего кресла ехидный ответ Бэна.

– Так я же не пилот! Я только придумываю, куда этим пилотам садиться, – довольная улыбка засияла на его лице.

– И зачем вообще эти предосторожности? – голос Эльзы из-под маски звучал так глухо, что её почти никто не расслышал.

– Так сказали же, – ответил ей Фокс, давя широкую лыбу, о чём было понятно по сморщенным уголкам глаз.

– Глаза опухнут, – продолжил за него Игнасио. Глядя на эту парочку, закрадывались сомнения в том, что они не киборги с общим сознанием.

– А почему глаза тогда оставляем не защищёнными?

– Потому что местные споры взаимодействует только с лёгкими и гортанью, слизистую глаза они не трогают, – дал, наконец, более подробный ответ Тиррод. Если бы он сейчас ничего не сказал, Кирилл бы даже и не вспомнил о его существовании. А он, оказывается, умеет говорить! По специальности наверняка биолог…

Дэбрэ поднялся со своего кресла и без единого слова вывалился в открывшийся люк челнока. Новый мир встретил их слепящим солнечным светом, жарой и вездесущим ярко-рыжим песком.

Выбравшись наружу одним из последних, Кирилл оценил окружающий посадочную площадку пейзаж. Вокруг, насколько хватало глаз, громоздились огромные валуны рыжего цвета, формой больше похожие на картины художника-абстракциониста. Тут присутствовали и прямые столбы, отполированные ветром и песком, и камни испещренные дырами, словно швейцарский сыр, и витиеватые окаменелости со слоёной текстурой. Каким образом природе удалось создать эту кунсткамеру, вообразить было сложно. Особенно бросались в глаза камни по структуре напоминающие сугроб, который под лучами весеннего солнца начал таять, оставляя много маленьких, но чертовски острых шипов. Только здесь эти шипы были длиной не в пару сантиметров а в несколько метров. Очень живо осознаётся собственная ничтожность перед силами вселенной, глядя на то, какие поразительные вещи, во многом монументальные, она создаёт и с какой лёгкостью она может всё это разрушать.

Изнутри вездеход, который оказался последним в этой череде пересадок, был довольно аскетичным. Несколько рядов не слишком удобных сидений по бортам, узкие окна с пазами под станеры около каждого и закрытый декоративной панелью люк в потолке выдавали в этой с виду неуклюжем транспорте настоящую боевую машину.