Тростниковая флейта вечности

Разум будет искать проявления наших планет.

Мы откликнемся им на позыв и желанье страдать

В искромётном пути-лабиринте, где выхода нет.

Наши импульсы в них создадут искажённых пространств

Изумленные блики – в основах кружащихся сфер,

И ликующий разум возьмёт в окончанье мытарств

Наши лучшие строфы – на память – и выдаст пленэр.

2001, август, 21.

Сонаты для звёзд

I.

Распятый свет над крышами домов.

Свидетельство подённого восторга.

Роскошество полёта, однобоко

Упрятанное в перемычки слов.

Раскрой тетрадь, окно, глаза и дверь.

Здесь чайки, ласточки и даже самолёты.

Их обалденные сквозные перелёты

Прошили золотом уныние потерь.

И ни к чему теперь все жернова

Притронуться не смогут, если вечность,

Приоткрывая сонные черты,

Блаженно улыбнулась в рукава.

Побудь с ней ласков, изумлённый, ты.

Нечасто вырастает человечность

На поле, где растоптаны цветы.

II.

Игривый вздох колдуньи облаков

Пронёсся ветром в мыс необычайный,

Связуя тайны взвешенных сердец.

Гармония любовных чар и слов,

Лениво расплетённых и прощальных

Над эхом ласк…

Рисует Бог- Отец

Просветы глаз, улыбок, окон, тайн —

Макая кисти в светлые долины —

Выводит муки радости подчас.

Кладёт мосты из сигарет на Майн,

Соединив материки из глины,

Нежданно запрокидывает ваз

Haполненных… избыточное чувство.

Так просто воссоздать его искусство.

III.

Преодолеть себя сквозь этот спазм,

Сквозь давящие стены суесловья,

Сквозь бред и вопли, движущие фарс

К пределам дланей расписного торга.

Преодоленье началось. И вот

Стена рассыпалась и утекает злое

Расплющенное эхо неземное,

Судьбы неотвратимый поворот,

Вернув словам пророчество восторга.

IV.

Притиснутая гавань комплиментов,

Тревожный шелест сутолоки мнимой —

Расплавилась душевной Хиросимой

Седая боль – вне всяких сантиментов.

Опустошить любви ей не удастся —

Надёжен купол, веселей восторга

Бежит по стенам водопад стеклянный,

Желая так навеки оставаться,

Не погасив тревоги покаянной

Внутри лесов цветущего востока.

V.

Я отдаю Тебе свою любовь,

И вечно Ты люби на небосводе

Звезду, ошеломлённую Тобой.

Нет, я не поборю своей крови,

и вновь

Пролётным пламенемуйду.

Миг в хороводе

Легчайших поцелуев будешь, Ной,

Спаситель душ людских.

Своей молитвой,

Молитвой музыки приди к исходу битвы,

Обласканный ветрами новых стран.

Вселенная раскрыла все чертоги,

Когда дремали липовые Боги,

Вкусив отъединенья чистоган.

VI.

Войти в твою грудную клетку,

Что для меня ты держишь приоткрытой…

Здесь от меня секрет не позабытый,

Грядущий прах дрейфующих потерь.

Соединю разверзшуюся плоть —

Взрывной волной любви порвало клетки —

И вырвался судьбой марионетки

За нить восторга движимый паук,

Разворошив змеиной крови хоть.

Вливаясь в волны дня, прими в себя

Отъединенье берега лесного,

Где в кущах – разветвлённые огни.

Наполненный сосуд пролей в себя,

И на исходе света, ночи ли

Промолви ускользающее слово.

VII.

Замершее блаженство естества…

Глубокий, герметичный и воздушный,

Надвинутыми стенами висит

Колодец дрёмы, шелестя ключом.

Рокочет голос тайны, приоткрыв

Магические двери сна, восполнив

Прелюдией провисших голосов

Волнообразный трепет сквозь гранит.

Идёт по следу, возвращает вдох

И постигает вечности вершины,

Вспенённым тонким кружевом кричит

О гаснущем восторге бытия…

Лениво, методично топит лед

И улыбается священной сини,

Янтарное отдохновенье льёт,

Растаяв полушёпотом морщин.

VIII.

Так зеркало ушло в просветы сна,

И отражая каждое мгновенье,

Танцует лёгкой точкой бытия

В структуре умножающихся тайн.

И весел день, вмиг отменяя стресс,

Который тёмным сгустком затаился,

Рассеиваясь в лунное стекло,

В проспекты звезд, гарцующих вокруг.

2001, июль.

Высокие ноты

Прозрачность вешняя небес,

Пласты голубизны сквозь облак

Недвижный лёт… Круженье лодок…

Воспоминаний ясный лес…

Чарует волшебство завес,

Колышимых незримо мимо

Огня душевной Хиросимы —

Спалённый пепел духа здесь

Хотел восстать, но погасил

Волну бунтарских красок цвета,

Растаял в плавном лёте лета

Для накопленья новых сил;

Великодушно уступил

Мечтам небесного порыва,

Когда ломались локти срыва

И свет пытался стать немил.

Вновь доминирующий свет

Прозрачностью небес пролился,

Хрустальным звоном веселился,

Подыскивал речной сонет

Улыбкам-рыбкам, в небесах

Проскальзывающим по взглядам,

Пылая ветреным нарядом,

Распугивая боль и страх.

2001 г.

Ступени смысла

Пока ещё светло – по ветвям поднимись

В белесоватый мир январского затишья.

Здесь не слышна возня и склока мышья,

На целый свет – ликующая высь.

Ощупай неба ветреный лоскут,

Броди вокруг духовными корнями.

Ублажена небесными полями,

Одна из Муз настигнет снова тут.

Столетья соберёшь в ладони божества,

Творимого из расщеплённых вздохов.

К чему теперь видения пророков

И золотая пряжа волшебства,

Когда подъем неотвратимо быстр

Нет разницы, что там пищит и скачет.

Оставь судьбе тревог визгливых сдачу,

Её винтажный скрежет белых искр.

Ступай по звёздам трепетом стопы,

Блаженством сердца наделяя нищих,

Воскреснут розами на пепелище

Страницы вспять направленной судьбы.

Солнечный снег

Снег солнца моего, распахнутого в день,

Гул ветра моего, распятого в ветрах, —

Потусторонний луч, нащупывая такт,

Мелодию выводит, извлекая тень.

Танцующие блюз лошадки полусна

Вытаптывают лунно-лучевой ковыль.

Снежинки вьют гнездо, расталкивая пыль,

Чтоб вылепить любовь, медлительно каса-

ясь вязи неручной.

Нерукотворный град

Сердечным пылом весь вливается в восторг

 познания.

Теперь все мысли на восток.

Распластанная тень – и даже ей ты рад.

Божественно священ миг сотворенья плеч

Из белизны бурана в воздухе пространств,

Скрещённых в мозаичный уровень убранств,

Разгорячённых пылом возгоранья свеч.

2002 г.

Голос

Меня тревожит голос однозвучный,

Застывший посреди алмазов ночи,

Как тонкий лепет ливня среди сучьев,

Что каждой каплей попадая точно

Мне в средостенье, закипает кровью.

Прозрачный голос, эпицентр вулкана,

Захлёстывает волнами и солью,

И среди ливня струнка замелькала

Нежданной вспышкой вешнего раздолья,

Что надрывая сердце, неустанно

Танцует новым стеблем и не тонет

В потоках оживлённого тумана,

Струится светом нежности и гонит

Меня туда, где впитывает рана

Рассвет, и небо ветренное ловит.

2001, апрель, 12.

* * *

Меня взрывает яблоневый цвет

Сгораю я в убийственном огне,

В блаженстве нежности.

Оцепененья след

Не отпускает в штормовой волне

Приливов страсти. Небо исчерпав,

Стремится эхо за горящий круг, —

Там, травами пространство исчеркав,

Прохладой завлекает лунный луг.

Но я не вырвусь. Полыхает май,

Весенним естеством вершит полёт.

И нет конца огню. Лети, сгорай,

Вкушай благословенный дикий мёд.

2001, апрель, 18.

Минуты три

Минуты три блаженства под дождём

Посреди чайных роз, биенья чаек

Под куполом крови, когда не чаем

Конца прелюдии, но подождём

Ещё до взлёта маятника вверх,

Чтобы ударил ток шальной цепочки,

И побежали тающие строчки

По коже лебединой на повер-

ку молний, чей свирепый острый кнут

Хлыстал недавно в лепестки тумана,

И в завязи бутона-талисмана

Был целый сад – и там деревья гнут

Порывы грозовых ветров; и шторм

Заставил трепетать цветы и ветви;

И ветви рук – пожалуйста не медли —

Становятся крылами.

Вздохи штор

Нас принесут на этот берег, в мир,

Где дождь расколот на клочки комедий.

Но в сердце башня восстаёт из меди,

Чтоб защитить от лжи прямой эфир.

2001, август, 13.

***

Все начиналось колыханьем волн

И частым пульсом где-то возле горла.

Земля летела вдоль прямых колонн

И бил родник из голубого горна.

Землетрясенья не было.

Лишь луч,

Упрямо находящий продолжение,

Умножился в груди ответным жжением

И гнал отсюда наползанья туч.

И думалось, что это всё не мне,

Хотелось убежать, но мне вдогонку

Стремился свет, затягивал в воронку,

Цветами вышивая на огне

Накидку Флоры, тонким острием

Жизнь высекая из морской ракушки.

Шептал святые тайны мне на ушко,

Любви готовил царственный прием.

2000 г.

* * *

Чуть влажного огня струящихся зеркал —

Твоих, – о, небо! – глаз коснусь блаженным взглядом

И, переполненная чувства злачным ядом,

Зову в сирень, где благодатно мал

Просвет окна, и не тревожит шум,

И думы отступают льдиной пресной

отогнутого края сердца – лун