Полная версия
Геннадий Брусов
Пацаны 90-х назад в СССР
Глава 1: Попадалово
Свое пятидесятилетие, Гоша отмечал без помпы. Во-первых, осознание того, что твой возраст перевалил на шестой десяток, не доставляет большой радости. Во-вторых, и приглашать-то особо было некого. Все друзья остались в Красноярске, а он уже восемь лет, как перебрался в Краснодар.
Именно поэтому отмечали день рождения в узком семейном кругу. Погода радовала своим теплом. Южное солнце прогрело воздух, поэтому разместились в беседке. Пока жена с детьми суетились, накрывая стол, Гоша тут же на мангале жалил шашлык. Помимо него, на углях запекалась нанизанная на шампуры картошка, а на решетке, капая выделяемой влагой прямо на угли, готовились шампиньоны.
– Эх, хорошо! – сказал Гоша, разливая по стопкам, только принесенную женой из морозилки, и уже покрывшуюся инеем бутылку беленькой.
– Ну, за меня любимого! – чокнулся с женой и опрокинул в себя живительную влагу. Задержав дыхание, подхватил с тарелки кусок сала, стебель зеленого лука, веточку укропа и положив все это на кусок черного хлеба, отправил в рот.
– Вот не зря я тебя заставила теплицу поставить, еще конец апреля, а у нас уже и лучок, и салат, и редиска с укропом выросли, – сказала супруга, откусывая купленный на рынке помидор.
– Что значит заставила?
– Ладно, упросила. Ты ведь вначале был против, типа, зачем на юге теплица, здесь и так тепло.
– Люблю тебя, потому что, вот и согласился, – ответил Гоша, разливая по второй.
– Ты не части, еще весь вечер впереди. Лучше за картошкой следи, а то подгорит.
– Молчи женщина, твой праздник был 8 марта, а у меня сегодня в планах уснуть лицом в салате…
Фраза эта оказалась пророческой. Гоша открыл глаза, на улице еще темно и очертания комнаты были не различимы.
Вот я вчера накидался, даже не помню, как уснул, – первое, что пришло ему на ум. Однако голова не болела, а в теле наоборот чувствовалась необычайная легкость, как будто он вчера и не пил. С этими мыслями он повернулся на бок, чтобы снова заснуть. Но ощутил щекой, как его кольнуло перо, вылезшее из подушки.
Откуда у нас перьевая подушка? Уже лет двадцать дома таких не было,– первое, о чем подумал Гоша, поправляя одеяло. Оно оказалось ватное, – снова обратил он внимание на отсутствующую в его доме вещь. Или мы к кому-то в гости поперлись, да там и заночевали?– предположил он и тут же снова заснул.
– Гоошаа, вставай! – сквозь сон послышались чьи-то слова.
– Гошаа, иди завтракать.
Теперь уже голос стал звучать достаточно близко. Причем это не был голос жены или сыновей, он был мужской, но очень знакомый. Еще не до конца продрав глаза, Гоша обернулся и увидел в проеме двери… отца? Блин, это что, сон? – пробежала первая мысль в его голове. Отца не стало больше двадцати лет назад, а тут он стоит, улыбается, и ему нет еще и сорока.
– Че вылупился как баран на новые ворота? Иди завтракать, я картошку с колбасой пожарил, – сказал он и вышел из комнаты. Захотелось себя ущипнуть, и Гоша тут же сделал это. Больно получилось. Осмотрелся по сторонам. Комната очень походила на спальню в бабушкиной квартире. Вон и пианино стоит возле стены, и рядом радиола на ножках. Гоша встал и не понимая что происходит, пошел вслед за отцом. В гостиной на него смотрел цветным экраном большущий ящик телевизора. Толком не разобрав, что по нему показывают, осмотрелся. Справа стоит югославская стенка. Дальше диван, прямо у стенки трюмо. Подошел к нему и посмотрел в зеркало…
Из него на Гошу смотрел он, только еще совсем пацан. На вид лет пятнадцать не больше. Из одежды только синие семейные трусы. Смотрясь в отражение, он не мог поверить собственным глазам. Провел рукой по подбородку, чтобы нащупать свою родинку. На месте, – подумал он и прошел на кухню. За столом сидел отец и ел картошку прямо из стоящей на нем сковороды.
– Время уже десять. Давай садись, рубай и поедем. Молока налить? – сказал отец и, не вставая с табурета, потянулся к ручке округлого холодильника с надписью «ЗиЛ» на дверце. Открыв его, достал пачку молока в виде пирамиды. Ножом срезал верхушку и налил в кружку. Гоша смотрел, на все это, не моргая. Потом взгляд его остановился на отрывном календаре, висящем на стене. На нем значилась дата: 1 августа 1986 года.
– Сегодня первое августа? – только и смог он спросить, опускаясь на свободный табурет и не сводя глаз с календаря. Отец посмотрел на него, потом перевел взгляд на календарь и со словами, нет уже второе, оторвал лист.
Гоша молча взял в руку вилку и начал есть. Пока завтракал, незаметно поглядывал на отца. В конце месяца ему тридцать шесть исполнится. Совсем еще молодой и… живой. Слеза навернулась так-то сама.
– Ты чего, сын? – спросил батя, заметив блеск у него в глазах.
– Да ничего, просто вспомнилось.
– Что вспомнилось?
– Не важно.
– Какой-то ты странный сегодня.
После завтрака пошел умываться. В ванной снова накатили воспоминания. Вот чугунная ванна, новая совсем. Смеситель с керамическими ручками подачи воды и хромированной лейкой, как бы сейчас выразились, винтажный. Облучок на унитазе из толстой фанеры, но не округлый, а в виде рогов с прорезью. Видимо, чтобы мужикам не поднимать лишний раз. А он уже и забыл, что такие существовали. Сливной бачок поднят выше уровня головы, а керамическая рукоятка смыва болтается на хромированной цепочке. В граненом стакане увидел пять зубных щеток. Немного подумав, просто выдавил на палец зубную пасту с надписью Жемчуг, так и начал чистить зубы.
Мусоля пальцем, всматривался в свое отражение в зеркале. Уже и забыл, каким был в юношестве. Нос картошкой, губы пирожком, над верхней губой уже пушок пробивается. Эх, молодость. В последние годы, когда брился, все время удивлялся, как быстро прибавляются новые морщины и седеет голова. В мозгу-то ты еще вроде молодой, а из зеркала на тебя смотрит седой мужик. А тут второй шанс появился прожить жизнь заново? Получается, мне сейчас четырнадцать и я закончил седьмой класс. Ну, тогда будем посмотреть, как сложится в этот раз, – думал Гоша умываясь.
–Одевайся, и поехали, у нас сегодня много дел, – услышал он слова отца, едва выйдя из ванной. Зашел в комнату, где спал, на стуле возле кровати лежали брюки с футболкой. Обычные брюки и обычная белая футболка. Пока одевался, вспомнил, что в конце лета 1986 года, они с отцом из Норильска полетели в отпуск. Если сейчас они в Перми в квартире его матери, то получается, что только прилетели. Потому что еще не куплены обновки. Именно в начале отпуска Гоше купили часы электроника, которые он уронил на выходе из магазина и разбил стекло. Его впрочем, заменили в мастерской на пластик, но вид уже был испорчен и по приезду домой, Гоша их отдал среднему брату.
Так же не видно новых коричневых вельветовых брюк, пошитых по джинсовому лекалу. Помнится, они зашли в ЦУМ. Там продавались советские джинсы Тверь, которые себе купил отец, а Гоша выбрал вельветовые. Получается шопинг еще впереди, что ж, в этот раз он будет немного другим. С этими мыслями он вышел из квартиры. Отец закрыл дверь, а ключ положил тут же под коврик.
– А зачем, вдруг кто залезет? – спросил его сын.
– Так сестра скоро должна придти, а нас отдельного ключа нет. Да и кто залезет, тут же все свои.
Пока шли до остановки, Гоша осматривался по сторонам. Вот вышли со двора на улицу Патриса Лумумбы, справа телебашня. Дальше кинотеатр, вспомнилось, как его туда водила тетка на фильм «Триста спартанцев». Сели на трамвай и поехали в центр. Когда проезжали цирк, спросил у отца о наших планах на сегодня.
– Сейчас в ЦУМ заедем, потом на рынок, а в конце к бабушке на работу зайдем и назад.
Тыгыдымский довез прямо до ЦУМа. Раньше он казался Гоше чем-то сродни современному гипермаркету. Теперь же предстал в виде небольшого трехэтажного магазина с весьма скудным ассортиментом товаров. Правда, джинсами Тверь торговали. Завидев их, глаза отца прямо загорелись. На удивление очереди практически не было, хотя субботний день. Может стоимость в целых шестьдесят рублей отпугивала покупателей. Но мы-то с севера приехали.
Обернувшись на Гошу, отец спросил:
– Хочешь себе такие?
В прошлой жизни, он отказался, посчитав их не достаточной фирмой. Но теперь-то Гоша знал, что эти джинсы пошиты из настоящего импортного коттона на импортном оборудовании, а стоили в два, а то и три раза дешевле, чем на рынке. Поэтому он утвердительно кивнул головой. В примерочной быстро подобрали себе штаны по размеру. После покупки Гоша присмотрел еще и ремень и сразу переоделся в них, подкатав брючины под свой рост.
Дальше шел отдел часов. Отец, как и в прошлый раз, предложил купить Электронику, которые очень походили на модные тогда Монтаны.
– Знаешь пап, тратить тридцать рублей на часы, я не готов, пока и с карманными похожу, давай лучше кроссовки мне на рынке подберем.
– Да кроссовки мы тебе и так купим, не переживай.
– А я и не переживаю.
Это в прошлой жизни ему хотелось поменять подаренные отцом карманные часы с крышкой и на цепочке, на что-нибудь более модное, но не в этот раз. После магазина пошли на остановку, чтобы поехать на рынок. Прошли и мимо того ларька по ремонту часов, в который в этот раз не заглянули.
На рынке отец, как и в прошлый раз, остановились возле кроссовок, за которые просили тридцать пять рублей и их купили в прошлой жизни. Ничего так кроссовки, симпатичные, но Гоша-то знал, что изготовлены они в одной из южных республик и подошва отклеится уже этой осенью. Поэтому он подвел отца к прилавку, где продавались синие адидасы, пошитые на Московской фабрике. Просили за них шесть червонцев. Гошу прямо смех разобрал, джины шестьдесят и кроссовки тоже, у них тут что, других цен нет? При продавце предложил отцу купить обоим по паре, если отдадут по полтиннику. Торговец, начал нахваливать товар, но цену сбавлять не хотел. Отец уже готов был согласиться, однако Гоша попросил продавца отложить товар, а они еще походят.
Все потому, что на него что-то такая злость накатила. Отец с матерью за эти деньги на севере горбатятся, а барыга просто взял и накрутил на них двойной ценник, еще и не уступает ни рубля. Но спекуляцию-то в это время еще никто не отменял, а госцена этим кроссовкам тридцать рублей. Вот и всплыло в памяти, как он в девяностые деньги ломал. В этом времени люди вообще не пуганные, и даже если обман вскроется, что ему малолетке сделают? Тем более, что купить он их собирается по государственной цене, а это получается вообще не криминал. В худшем случае по шее может получить.
С этими мыслями Гоша пошел вдоль прилавков вслед за отцом. План созрел, когда батя остановился, у прилавка, где кооператоры продавали сшитые ими рубахи. Он сразу вспомнил их по прошлой жизни. Фасон был, как у американских шерифов. Даже пуговицы металлические с выдавленной надписью sheriff и приколотым значком в виде звезды американского стража порядка. Во взрослой жизни, Гоша подобное видел у охранников. Только цвета тут были не синие с голубым, а коричневый и горчичный, да еще и с коротким рукавом. По этим временам пойдет, а если еще и с джинсами вообще пушка-бомба. За две рубахи отдали полтинник.
Тут, Гоша увидел желтую бочку на колесах, на которой крупными буквами было написано ПИВО. В очереди стояло человек двадцать. Надо же вроде уже Горбачевский сухой закон должен действовать, а пиво продают, – подумалось ему.
– Пап, пива не хочешь?
– Не откажусь.
– Ты тогда очередь занимай, а я за кроссовками сбегаю. Ты мне мелкими купюрами давай, а то они только место занимают.
Отец достал кошелек и стал отсчитывать деньги. Получилось два четвертака, два червонца, четыре пятирублевки, семь трешек, и девять рублевых купюр. Отойдя в сторону, Гоша положил один рубль в левый карман своих джинсов. Два четвертака сначала сложил вдоль и уплотнил сгиб ногтями, затем поперек. Так купюры легко складывались и уменьшаясь в четверо, легко помещались в кулаке. Проделав эти манипуляции, расправил их и вложив в общую пачку, направился за кроссовками.
Подойдя к прилавку, он попросил отложенные две пары, достал их из коробок и внимательно проверил на предмет брака. Для приличия, померил свои и сложив все в коробки протянул продавцу деньги. Тот их внимательно пересчитал и обнаружив нехватку рубля, сообщил об этом. Гоша сделав удивленное лицо, взял пачку назад и пересчитал. Делал он это так, чтобы четвертаки в итоге оказались снизу.
Рубля действительно не хватало и Гоша начал шарить у себя по карманам левой рукой, при этом опустив правую руку, держащую деньги вниз и незаметно сложил вчетверо двадцатипятирублевки. Тут недостающий рубль нашелся. Положил его сверху пачки, он протянул ее продавцу. Торговец взял ее и уже не пересчитывая положил во внутренний карман своего пиджака. Четвертаки же остались зажатыми в кулаке Гоши. Подхватив подмышку коробки, он направился в сторону пивной бочки. Отец стоял возле нее с двумя кружками в руках. Причем одна была уже пустой, а во второй оставалась половина, которую он тут же опустошил.
Снова сели на трамвай. Теперь их путь лежал на работу к бабушке. Она была уже пенсионеркой, но продолжала работать. Правда, не барменом, как раньше, а обычной посудомойкой в ресторане КАМА. Зашли в бар, и тут же появилась бабушка в белом халате и клеенчатом фартуке.
– Сынок, тебе коньячку налить?– сходу задала она отцу риторический вопрос. В ответ он лишь кивнул. А она, взяв с прилавка два стакана, поставила их на наш стол. Непонятным образом из недр халата появились пять яиц, которые она разбила в один стакан. Следом початый фунфырик с коньяком, содержимое которого отправилось в другой. Получилось грамм стопятьдесят, которые отец тут же выпил, запив из второго стакана.
– Хорошо! – крякнул он, протирая рукой усы.
Бабушка довольная, что угодила сыну, тут же удалилась в подсобку, наказав подождать пару минут. Вернулась она буквально сразу, неся в одной руке, перевязанную бечевкой, коробку из под торта. В другой, сетку-авоську в которой было что-то завернуто в серую оберточную бумагу.
– Осторожно, в коробке яйца, а в сетке банка сгущенки, – сказала бабушка. Отец принял поклажу и отец с Гошей направились к выходу. Уже дома, развернув бумагу, определили, что банка, литровая…
Дома их уже ждали тетка с мужем. Последнего звали Сергей, но за его кучерявую шевелюру, знакомые называли его Бяша. Едва завидев родственников, он выудил из холодильника бутылку беленькой и они втроем стали накрывать на стол в гостиной. Гоше естественно никто наливать не стал и он пошел в ванную, приводить свои новые джинсы в подобающий вид.
Дело в том, что вид новой джинсы ему не нравился, и он решил это как-то исправить. Нет, делать «варенки» он не стал. Просто набрал в стиральную машину горячей воды и опустил в нее кипятильник. Когда вода закипела, он закинул в нее свои штаны, предварительно вынув из кармана две сложенные вчетверо фиолетовые купюры. Затем включил машинку. Пять минут она усиленно гудела, после он деревянными щипцами выудил штаны и не отжимая повесил их сушится тут же на веревку. К следующему утру, они должны были выглядеть слегка поношенными.
Выйдя в зал в одних трусах, он застал следующий диалог Бяши с отцом:
– И сколько лет твой Гоша борьбой занимается?
– Три года, – с гордостью ответил отец.
Гоша уже вспомнил, чем этот диалог закончился в прошлой жизни, но встревать не стал.
– Ну и чему он за это время научился?
– А ты сам у него спроси.
Бяша повернулся к Гоше слегка осоловевшим взглядом и произнес:
– Ну что племяш, сможешь дядьку побороть?
– Легко, – ответил он и вышел на середину зала.
Бяша встал из-за стола и самонадеянно выставив руки вперед, пошел на Гошу и… Как и в прошлый раз улетел на бросок через бедро. Со всего маху припечатавшись спиной на деревянный пол. Нет, ковер конечно смягчил удар, но не сильно. Дядька еще долго кряхтел и не мог восстановить дыхание, а довольный отец подтрунивал над ним.
Уже вечерело, с работы пришла бабушка и быстро разогнала застолье. Гоша посмотрел по телеку программу ВРЕМЯ и отправился спать. Засыпая, отметил, что первый его день в прошлом прошел более чем продуктивно. Новый прикид, намного лучше, чем в прошлой жизни, да еще и полтинник заработал. Толи еще будет, подумал он и погрузился в сон…
Глава 2: Ростов-папа
Прошла неделя с тех пор, как Гоша перенесся из две тысячи двадцать второго года в тысяча девятьсот восемьдесят шестой. Он уже свыкся, что это не сон и даже был рад такому переносу сознания в свое тело четырнадцатилетнего подростка. Из каждого утюга звучали слова: Перестройка, ускорение и гласность. Только весной, на очередном съезде КПСС, обещали разрешить создание кооперативов, а до распада СССР оставалось чуть больше пяти лет. Правда, в этой реальности, данной информацией, владел только он.
И свое послезнание решил использовать по полной программе. Нет, Гоша не собирался прикладывать усилия, чтобы сохранить страну. Не в его это силах, но подготовиться к приходу девяностых и пережить их с меньшими потрясениями для себя и своей семьи, было той задачей минимум, что он себе поставил.
И делать это нужно постепенно, шаг за шагом исправляя допущенные ранее просчеты. Прежде всего, его родителей, которые совсем ничего не понимали, ни в рыночной экономике, ни в том, куда нужно вложить заработанные деньги, чтобы их накопленные за десять лет работы на севере сбережения не превратились в тыкву.
Но пока продолжался отпуск, можно было просто расслабиться и получать удовольствие. Как и в прошлой жизни, часть его было решено провести у тетки матери, которая проживала в двухстах километрах от Ростова-на-Дону на берегу реки Маныч. Правда, в прошлый раз они поехали на поезде до станции Пролетарск, а уже потом на автобусе до нужного им хутора. В этот, Гоша решил внести поправки и лететь на самолете.
Причин для этого было несколько. Во-первых, так быстрее. Во-вторых, отец, как и Гоша в этом возрасте, никогда не были на море. Так что уговорить первого заехать на день- другой в Таганрог не представило большого труда. Гоше море было не особо нужно, не зря же он в сорок один год, перевез свою семью в Краснодар. Откуда, даже с учетом пробок, можно за три часа добраться хоть до Азовского, хоть до Черного морей. Просто в его понимании, быть рядом с морем и не побывать на нем, верх кощунства. Да и в Таганроге он ни в той, а уж тем более в этой жизни, не был ни разу. Еще и батю хотелось порадовать новыми для него впечатлениями.
И вот шасси ТУ-154 коснулись взлетной полосы Ростовского аэропорта. Получили багаж и на стоянке поймали такси до автовокзала. В кассе приобрели два билета до Таганрога. До отправления автобуса было чуть менее часа, поэтому решили, экскурсию по городу провести на обратном пути. Солнце пекло нещадно, и расположиться пришлось прямо в здании автовокзала, а продавщица с лотком мороженного оказалась вообще как нельзя кстати. Отец взял себе пломбир в вафельном стаканчике за 20 копеек, а Гоша выбрал эскимо на палочке в шоколадной глазури за 22 копейки. Вкус и вид которого снова были и впрямь не такие как в двадцать первом веке. Никаких тебе заменителей жира и усилителей вкуса близких к натуральным.
Вскоре нужный автобус подъехал к месту посадки и уже через час отец с сыном шли по улицам родины Чехова. Обычный провинциальный, хоть и курортный городок умилял своим южным колоритом. Вещи оставили в камере хранения, поэтому двигались по городу налегке. Вот прошли домик, в котором жил знаменитый писатель и вскоре вышли на набережную. По каменной лестнице спустились к морю и вскоре оказались на пляже.
– Пап, давай искупнемся!
– Давай, только по очереди, а то можем и без денег остаться.
– Азовская креветка, мидии, вареная кукуруза, – голосила проходящая мимо женщина с большой сумкой на плече. Надо же, и в этом времени есть продавцы, на пляже, – подумалось Гоше, глядя на нее. Где-то час провели на море и отправились в обратный путь. На автовокзале забрали вещи из камеры хранения и по совету таксиста, на его же машине направились в гостиницу повторяющую названии этого города.
– Мест нет! – гласила табличка на стойке администратора. Отец почесал затылок, видимо размышляя, куда податься.
– Пап, а ты вложи в паспорт червонец, и передай его администратору. При этом скажи, что у нас бронь на сутки.
Отец так и поступил. И, о чудо, свободный двухместный номер тут же нашелся. Так как время уже приближалось к вечеру, ужинали тут же в ресторане при гостинице. От столовой его отличало лишь наличие официанта. Время было еще не позднее, поэтому музыкантов не наблюдалось. Блюда в меню тоже не изобиловали разнообразием. Но это на Гошин избалованный вкус. Отец же напротив, был всем доволен, принесенные сто грамм коньяка, только улучшили его настроение. Котлета «по-киевски», оказалась на удивление хороша, а вот макарошки были далеки от совершенства. Еще порадовало наличие пепси-колы произведенной в Новороссийске. Гоша уже хотел отцу предложить сделать коктейль, смешав ее с коньяком. Но вовремя себя остановил. Ну откуда советский пацан в его возрасте может знать про виски с колой? Вот и промолчал…
Утром следующего дня выселились из гостиницы и сразу отправились на автовокзал, откуда уже через полчаса снова возвращались в Ростов. Автобус до нужного им хутора отправлялся после обеда, поэтому решили прогуляться по городу. Первым делом направились на городской рынок. Уже у входа народа было не протолкнуться. Особо выделялась отдельная кучка людей обступивших сидевшего на корточках парня.
– Кручу, верчу, запутать хочу! – почти кричал он окружающим и перебирал тремя картами, по очереди кидая их на лежащую, на асфальте картонку.
– Смотрите внимательно, будете состоятельны.
Тут на одну из карт указал другой парень и передав сидящему внизу красненькую десятку, перевернул ее.
– Выиграл! – закричал радостно победитель, а получив от ведущего две красненькие купюры, довольный удалился.
– Повезло парню! – заинтересовался происходящим отец.
– Нет, они вместе работают, – возразил ему сын.
– С чего ты так решил?
– А ты внимательно посмотри, он далеко не отойдет, а минут через двадцать, когда народ сменится, снова будет играть и снова выиграет. Их тут таких человек пять вокруг, и выигрывают в эту игру только свои.
– И откуда у тебя такие познания? – прищурившись, спросил отец.
Вот это прокол, подумал Гоша. Хотел отца отвадить, а получилось что спалился. Ну не скажешь же ему, что сам в девяностых таким промышлял. Надо выкручиваться.
– Да, одноклассник один рассказывал. Его мать прошлым летом в отпуске у таких же ухарей сто рублей проиграла, – ответил он, что первое пришло на ум. И это сработало. Отец сразу потерял интерес к каталам, и они направились вглубь рынка.
Едва попав в людскую толчею, их внимание привлек продавец аудио кассет. На прилавке из японского магнитофона играла так знакомая, но уже забытая мелодия группы «Модерн Токинг» -Шери Леди. Подойдя ближе к прилавку, Гоша начал разглядывать выставленные на продажу кассеты. Из знакомой иностранщины еще заметил «Пет Шоп Бойз», да «Бэд Бойз Блю». В прошлой жизни он не был меломаном, поэтому остальные названия были ему незнакомы. Да и получается, не настолько они круты, раз Гоша о них не помнил. Из советских групп или как было заявлено вокально-инструментальных ансамблей, бросилась в глаза лишь кассета с рок-концерта «Красная волна», где были представлены группы: Кино, Аквариум и Алиса. А еще знаменитый альбом Александра Новикова «Вези меня извозчик», на одной стороне кассеты, а на другой песни Высоцкого. Но было одно но, стоимость одной импортной девяносто минутной кассеты с записью составляла не много, ни мало, пятнадцать рублей. К тому же у Гоши дома не было даже магнитофона. Однако уже созрел план, как на этом заработать.
Дело в том, что у его друга по секции, был почти такой же двухкассетник Сони, как и у продавца на рынке. Поэтому можно было с ним скооперироваться, переписывать кассеты и продавать. Пустые заграничные кассеты свободно продавались в специализированных магазинах Норильска и стоили от восьми, до десяти рублей в зависимости от производителя. Получается, что за саму запись навар составлял около шести рублей, а это по трешке на брата.
И так, у Гоши был полтинник, заработанный еще в Перми на ломке денег. Этого хватало на три кассеты. Начал выбирать. Первая – концерт Модерна с одной стороны, на второй стороне плохие мальчики. Вторая кассета – Пет Шот Бойз и Депеш Мод. Третья – тот самый концерт «Красной волны», а на другой стороне сборная солянка из групп Форум и Электроклуб. На четвертую не хватало червонца, и Гоша обратился за ним к отцу, объяснив проблему.
–Чет я не понял, а откуда у тебя полтинник?– удивился батя.
– Бабушка на карманные расходы дала, – соврал сын, не моргнув глазом.
