Снайпер: Закон Зоны. Закон стрелка. Закон шрама

Зайдя в ворота, я обернулся. Изуродованный Зоной привратник смотрел нам вслед красными, воспаленными глазами и неприятно щерился, словно специально выставляя напоказ беззубые, кровоточащие десны. Я так и не понял, чему радовалась эта развалина. Сомневаюсь, что удачному возвращению хозяев. Может, тому, что я умру раньше него? Кто знает. Радиация поражает все органы, в том числе и мозг. Интересно, много у Всадников в лагере таких слуг?

Оказалось, что много.

На первый взгляд обитатели лагеря делились на красавцев, красавиц и законченных уродов. Венцы природы в свободных позах возлежали около костров, беседовали друг с другом, чистили оружие, кормили с рук фенакодусов, которых в огромном лагере было великое множество.

Всё остальное делали уроды.

Под всем остальным подразумевалась работа по обслуживанию господ. Грязная и не очень. Но преимущественно все-таки грязная. Потому как фенакодусы имели дурную привычку гадить где ни попадя. И любой проходящий мимо урод был обязан метнуться и специальным совком прибрать за тварью ее испражнения. Помимо этой священной обязанности уроды готовили еду, чистили «коней», таскали тяжести – да мало ли какой работой может занять слугу мающийся от безделья хозяин.

Потом у меня появилась возможность ознакомиться с жизнью лагеря более детально. Соскочив с «коня», девчонка ловко обыскала меня, отобрала пистолет и КПК, надежно стянула руки и ноги строительным скотчем. После чего, освободив меня от аркана, с неженской силой толкнула на кучу грязного тряпья и спокойно направилась куда-то по своим делам.

Я упал, успев сгруппироваться. И понял, что приземлился на что-то более твердое, чем ворох лохмотьев.

На земле лежали люди, обездвиженные тем же способом, что и я. Правда, их было сложно назвать даже уродами. Это были полуживые, полуразложившиеся существа в конечной стадии лучевой болезни, когда мясо отходит от костей, а кожа от мяса.

– Тебе повезло, что Букефал Сорок пятой уже накормлен, – хмыкнул стоящий рядом начальник дозора. – Словно почувствовал, что хозяйка близко, и поел. Значит, быть тебе завтраком.

И поморщился.

– Опять консервы просрочили, – проворчал он. – Не могли неделей раньше разобраться, кому быть слугой, а кому сеном.

И, достав из кармана тюбик с белковым питанием, подал команду, кивнув на ближайший полутруп:

– Взять!

Я даже не успел понять, что произошло. Длинная шея фенакодуса начальника дозора грациозно изогнулась, зависла на мгновение в воздухе – и вдруг зубастая пасть с невообразимой скоростью метнулась к жертве. Миг – и перекушенное тощее тело развалилось в воздухе напополам. Второй – и совершенная машина убийства, быстрыми и точными движениями пасти расчленив верхнюю половину трупа, стала заглатывать окровавленные куски плоти вместе с костями. Начальник дозора одобрительно кивал, синхронно со своим «конем» поглощая синтетический белок из тюбика.

Что ж, по крайней мере все это произойдет быстро и мне не придется медленно растворяться в «ведьмином студне» или неделю ждать, пока зажравшийся ктулху, подвесив меня за ребро на какую-нибудь арматурину, допьет наконец мою кровь. Судя по сведениям, почерпнутым мной из «Энциклопедии», быстрая смерть в Зоне была не особо частым подарком для тех, кто рискнул бросить ей вызов.

Наконец обожравшаяся тварь сыто рыгнула и выплюнула наполовину обглоданный человеческий череп. Ее брюхо раздулось и провисло почти до земли.

– Покушал, родимый? – тепло улыбнулся начальник дозора, бросая на землю пустой тюбик из-под питания. – Ну, тогда пошли спать.

Лежа на земле, я наблюдал, как, отойдя к ближайшему костру, Всадник постелил на землю вынутое из переметной сумы одеяло. После чего улегся на него и подал какую-то команду, выслушав которую его фенакодус, немного потоптавшись на месте, изогнулся дугой и тоже лег на землю… прямо на хозяина.

Сзади меня на землю шлепнулось что-то мягкое. Я с трудом повернул шею.

Вот уж кого не ожидал увидеть, так не ожидал!

– Первый раз видишь, как фенакодусы сворачиваются в домик? Потому Всадникам и не нужны ни дома, ни палатки. Они так же от выбросов хоронятся. Их уродским лошадям те выбросы по фигу. А кавалеристам и тепло, и псевдомухи не кусают.

– Каким ветром вас сюда занесло? – спросил я.

– Тем же, что и тебя.

Рядом со мной, замотанные скотчем чуть не до шеи, лежали Метла и Циклоп.

– Откатиться бы надо, – сказал Циклоп. – Эти бедолаги уже не люди, а радиоактивные объекты. Глазом не успеешь моргнуть, как свои четыреста рентген схаваешь.

Удивляться появлению «вольных» в лагере Всадников было некогда. Циклоп прав. Надо было отползти от склада полутрупов насколько возможно далеко.

Что мы и сделали. Медленно, осторожно, стараясь не привлекать внимания и помогая друг другу. Непростое это дело, кстати, с руками, надежно зафиксированными за спиной.

Наконец наше предприятие завершилось относительной удачей. Пять метров от склада биореакторов не бог весть что, но все-таки на душе спокойнее.

– Теперь радиопротекторами неделю отпиваться придется, – пропыхтел Метла, пытаясь стряхнуть со лба капли пота.

– Точно, – усмехнулся Циклоп. Его повязка сползла на шею, открыв для обозрения пустую глазницу, перечеркнутую застарелым шрамом, отчего усмешка на лице сталкера превращала это лицо в жуткую маску. – Ровно неделю. После того, как нас сожрут на рассвете фенакодусы. Если сожрут, – улыбнулся он вторично.

– Им что-то может помешать? – поинтересовался я.

– Может, – сказал Циклоп. Между его губ блеснула половинка бритвенного лезвия и вновь спряталась в глубине рта. – Сразу после твоего ухода Валет решил свалить на Большую землю к своей тёлке. И Кожа с ним. Не очень умное решение накануне выброса, но гетман не стал отговаривать пацанов. «Воля» не держит у себя насильно свободных сталкеров. Ну, батька и решил, что коли так, остатки развалившегося звена не должны сидеть на пятой точке, а обязаны следовать за своим новым командиром.

– Я вроде как отказался от командования, – напомнил я. – И от членства в «Воле» тоже.

– Отказался, – коротко кивнул Циклоп. Кивнуть с большей амплитудой ему мешал скотч, которым его замотали почти до подбородка. – То твое свободное волеизъявление. А гетман решил по-другому. И это тоже его свободное волеизъявление. А еще он сказал, что у тебя личной удачи одной на всех нас хватит и еще останется полмешка. Стало быть, подохнуть у Всадников тебе не судьба. Кстати, а на что ты рассчитывал, когда собрался идти в пасть к фенакодусам?

– На личную удачу и рассчитывал, – ответил я. – Если хочешь заполучить автомат, лучше держаться ближе к тому месту, где их много. У вас получить что-то нереально даже за деньги. Поэтому я решил попробовать по-другому.

– Что ж, логично, – хмыкнул Циклоп. – Чисто по-сталкерски. Али пан, али сожрали. Но гетман решил, что удача не любит тех, кто сидит на заднице либо своим ходом идет в желудок фенакодусу.

– И он послал вас меня выручать, – предположил я.

– Типа того.

– Не проще было просто от широты души подарить мне автомат и полсотни патронов? Думаю, «Бритва» стоила больше, чем десяток Всадниц и сотня «калашей».

– Это свободное волеизъявление гетмана. Так что дождемся полной темноты – и рванем.

Я понял, что для членов этой группировки, вставить священные слова «свобода» и «гетман» в любой разговор есть дело принципа, и решил больше не связываться с выяснением причин того, с какой это радости глава группировки «Воля» послал на убой двух своих бойцов. Сильно я сомневался, что, даже освободившись от скотча, нам удастся незамеченными выбраться из лагеря. Но спорить по этому поводу было глупо – похоже, Циклоп знал о Всадниках намного больше меня. Поэтому я предпочел сменить тему.

– Не в курсе, где это они так массово столько рентген хапнули? – спросил я от нечего делать, показав глазами на гору слабо шевелящегося радиоактивного тряпья.

– Здесь же и хапнули, – отозвался Метла. – Вон, гляди. Днем и ночью работа идет.

Я с трудом повернул голову.

Неподалеку от нас как раз только что включили несколько небольших прожекторов, направленных в одно место. К этому месту змеилась длинная очередь, ближе к концу распадающаяся на отдельные группы длительного ожидания, сидящие у костров. Под прожекторами стояли кресло и железный стул. На кресле полулежал абсолютно голый человек с бритой наголо головой. Над ним, сидя на стуле, склонилась громоздкая фигура в оранжевом костюме высшей радиационной защиты.

– Операция на морду под открытым небом Зоны, – хмыкнул Циклоп. – По желанию клиента накачают его водкой с радиопротекторами и сделают «фотошопом» не отходя от кассы новую харю, сиськи пятого размера, метровый хрен или рог на лбу. И будет он либо на Большой земле в телевизоре кривляться, либо по Зоне на фенакодусе рассекать. Но это кому повезет.

– А кому не повезет…

– Точно, – продолжил мою мысль Циклоп. – Невезучие вон лежат, фонят. До первого завтрака. К обеду других доставят.

– Пока что мы тоже невезучие, – прокряхтел Метла, пытаясь улечься поудобнее на голой земле. – Не пора нам там освобождаться?

– Не время еще, – тихо сказал Циклоп. – Погоди. Пускай стемнеет как следует. Ночью фенакодусы дрыхнут, если их не шугнуть. Тогда спросонья рвут любого, кто рядом стоит. Поэтому случится по Зоне ночью ходить, смотри не напорись на мохнатый холм – оно тогда похуже ктулху будет. От того хоть отбиться можно.

– А от фенакодуса никак? – спросил я.

– Тварь в Зоне недавно появилась, как и группировка. Пока что я таких не встречал, кто от фенакодусов или «Всадников» ушел.

– А мы уйдем? – усомнился Метла.

– Надо ж кому-то начинать, – хмыкнул Циклоп.

Невдалеке послышалось громкое бормотание. Вдоль заграждения из кольев брел человек в длинном черном пыльнике. В его руке была узловатая коряга, заменяющая посох. Длинные волосы рассыпались по плечам и лицу и мотались в такт шагам, словно лохмотья «жгучего пуха», пристроившиеся на голове путника.

– От шума всадников и стрелков разбегутся все города… они уйдут в густые леса и влезут на скалы… все города будут оставлены, и не будет в них ни одного жителя… – донеслось до нас.

– Ооо, – протянул Циклоп. – Никак, сам Витя Калика к «Всадникам» пожаловал.

– Да ну! – удивился Метла. – Его ж убили сразу после первого выброса.

– Ага, убили, – ровно сказал Циклоп. – Такое, знаешь, случается иногда. Убьют кого-нибудь, а он потом нет-нет, да появится. И такое скажет… Ты слушай. Имеющий уши, как говорится, да услышит.

Бормотание сделалось громче. Коряга мерно била в землю в такт шагам приближающегося странника, словно вколачивая в землю когда-то очень давно слышанные слова. Еще бы вспомнить, где, когда и от кого услышанные.

– Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него – как у медведя, а пасть у него – как пасть у льва; и дал ему дракон силу свою, и престол свой, и великую власть…

Готовьте щиты и копья, и вступайте в сражение, седлайте коней и садитесь, всадники, и становитесь в шлемах, точите копья, облекайтесь в брони… От множества коней его покроет тебя пыль, от шума всадников и колес и колесниц потрясутся стены твои, когда он будет входить в ворота твои, как входят в разбитый город… Копытами коней своих он истопчет все улицы твои, народ твой побьет мечом и памятники могущества твоего повергнет на землю…

– Четко излагает, – пробормотал Метла. – И уж слишком по делу.

– Что излагает? – не понял Циклоп.

– То и излагает, – в тон ему буркнул сталкер. – Я по молодости в духовной семинарии учился. Так Витя наизусть текст Писания шпарит, словно по написанному читает. И почти не ошибается.

– Вот оно что, – протянул одноглазый. – Типа, предсказание получается?

– Типа того…

Голос еще одной ходячей легенды Зоны нарастал, словно заполняя собой все окружающее нас пустое пространство. В нормальном времени человек должен был уже пройти мимо нас вместе со своими речами. Однако его фигура приближалась крайне медленно, а слова лились свободно, словно вода, заполняющая пустоту медленно, но неотвратимо.

– И поверну тебя, и вложу удила в челюсти твои, и выведу тебя и всё войско твоё, коней и всадников, всех в полном вооружении, большое полчище, в бронях и со щитами, всех вооруженных мечами. Да трепещут все жители земли, ибо наступает день Господень, ибо он близок. День тьмы и мрака, день облачный и туманный… Как утренняя заря распространяется по горам народ многочисленный и сильный, какого не бывало от века и после того не будет в роды родов. Перед ним пожирает огонь, а за ним палит пламя; перед ним земля как сад Едемский, а позади него будет опустошенная степь, и никому не будет спасения от него. Вид его как вид коней, и скачут они как всадники…

При последних словах странника над лагерем пронесся многоголосый рев. Фигуры людей, сидящих у костров, распрямились, вскидывая вверх оружие в приветственном салюте. Даже недовольные фенакодусы, которые успели свернуться в клубок, были вынуждены выпустить наружу своих хозяев, проснувшихся от рева и теперь желающих поприветствовать загадочного гостя.

Фигура странника проплыла мимо нас и стала медленно удаляться в глубь лагеря, словно проплывая над землей. А слова продолжали звучать, словно Калика стоял рядом, а не уходил вдаль подобно облаку ночного тумана, по странной причуде Зоны принявшего форму человеческой фигуры.

– Страшен и грозен он… От него самого происходит суд его и власть его. Быстрее барсов кони его и прытче вечерних волков… Скачет в разные стороны конница его, издалека приходят всадники его, прилетают как орел, бросающийся на добычу. Весь он идёт для грабежа, устремив лице своё вперед, он забирает пленников, как песок. И над царями он издевается, и князья служат ему посмешищем. Над всякою крепостью он смеется: насыплет осадный вал и берет ее…

– Самое время, – прохрипел Циклоп.

Его голос вернул меня к реальности. Наваждение спало. Я с удивлением смотрел на серую фигуру, удаляющуюся к центру лагеря, следом за которой шла уже порядочная толпа. Даже человеческие обломки, предназначенные на корм кошмарным «коням» – и те пытались ползти, прислушиваясь к объявшей лагерь тишине в надежде поймать растворенные в ней слова.

Извиваясь по земле, словно червь, полз за ними Метла. Пытался ползти. Получалось у него не очень. Однако он уже преодолел около метра, и сейчас его колено находилось вровень с носком моего армейского ботинка. Чем я не преминул воспользоваться, согнувшись в животе и долбанув тем носком во внешнюю часть коленного сустава.

Метла заорал. Я его понимаю – точка весьма болезненная.

– Заткнись, мля! – зашипел на него нечувствительный к чужому горю Циклоп. Его я тоже понимаю – лишняя реклама нам сейчас тоже была не в тему.

Однако вопль вновь вернувшегося в наш мир Метлы, похоже, прошел незамеченным на фоне объявшего лагерь восторга, смахивающего на религиозный транс, вызванный речами Вити Калики.

– Очухался? – проскрипел Циклоп.

– Да вроде, – простонал ударенный мною сталкер. – Только башка болит. И нога. Нога-то с чего?

– Вот уж не знаю, – сказал я. – Циклоп, режь ему скотч на руках, он ближе к тебе лежит.

– Угу, – промычал одноглазый. В его зубах уже торчало лезвие. Подобравшись к лежащему на животе Метле, он принялся ерзать, совмещая бритву с плохо видимой в темноте лентой скотча. Я с интересом следил за ними. Неужели получится совершить такую сложную операцию со связанными руками маленьким кусочком металла, торчащим изо рта?

Похоже, дела шли неважно. Прошло уже минут десять, а Циклоп едва надрезал пару сантиметров. С учетом того, что Всадники не скупились на скотч и мотали его в несколько слоев, операция грозила затянуться до рассвета. То есть до завтрака фенакодусов.

– Чем это вы здесь занимаетесь, мальчики? – раздался у меня над головой знакомый голос.

Циклоп посмотрел вверх красным от недосыпа и напряжения глазом.

– Нос чешется, – сказал он. – Пытаюсь устранить проблему. Иначе никак.

Мне не надо было поворачивать голову для того, чтобы понять, что надо мной стоит Сорок пятая. Возможно, направив ствол автомата мне в висок. В общем, логично было бы на ее месте пристрелить слишком шустрый завтрак. Чисто на всякий случай. А своему любимому фенакодусу объяснить доступными средствами, мол, не будешь жрать свежепристреленное мясо – ходи, тварь, голодный.

Однако у Сорок пятой были другие планы.

Скотч, стягивающий мои руки за спиной, распался. И следом теплый шепот прошуршал у меня в ухе:

– Теперь мы в расчете, сталкер. Не забывай…

Где-то в центре лагеря грохнул одиночный выстрел, и я так и не услышал окончания фразы. Зато увидел, как к Метле с Циклопом скользнула гибкая тень. В следующее мгновение освобожденные сталкеры уже поднимались с земли.

Один из облученных, глядя на происходящее бессмысленными глазами, попытался что-то промычать, но тут же получил от Циклопа страшный удар ногой в висок. Голова полутрупа мотнулась на тощей шее, в тишине еле слышно хрустнули позвонки. Больше его тело не двигалось. Остальные несчастные испуганно притаились на своих обносках – даже на пороге смерти человек все рано хочет жить.

– Сейчас бегите вдоль заграждения, – громко прошептала Сорок пятая. – Вторые ворота открыты, охранник будет без сознания еще минут десять. Держи.

Она бросила мне КПК, который сама же и отняла у меня при обыске.

– В нем закачана подробная карта, как выйти из лагеря, минуя наши дозоры. Удачи, сталкеры.

Гибкий силуэт девушки растворился в темноте ночи.

– Фига себе, – покачал головой Циклоп. – Я уж думал, кранты нам. Но прав был гетман, личной удачи у тебя, Снайпер, до хрена. Главное, чтобы она не кончилась, пока мы отсюда не выберемся.

Мы побежали в указанном направлении, однако буквально через минуту Циклоп попросил:

– Слышь, Снайпер, дай-ка глянуть на твой КПК.

Я протянул ему наладонник. Циклоп посмотрел на экран.

– Молодец девка, – сказал он. – Карта подробнейшая. Короче, встречаемся в этом месте.

Он ткнул пальцем в левый верхний угол экрана.

– Здесь стоит ржавый молоковоз. Около него отдышитесь. Короче, Метла, если меня в двадцать три сорок не будет, чешите к четвертому схрону. Там затаритесь всем, что необходимо. Всё, рванули!

– А ты куда? – запоздало бросил ему в спину Метла, но Циклоп, отмахнувшись, уже бежал к центру лагеря, огибая по большой дуге световые пятна от брошенных хозяевами костров.

– И куда его черти понесли? – недоуменно спросил Метла.

– Его дело, – сказал я. – А наше дело – смыться отсюда побыстрее.

И мы рванули.

Немного оттащенный в сторону сегмент ограждения, заменяющий ворота, и в самом деле оказался недалеко. Пробегая мимо охранника, валяющегося на земле, Метла бросил:

– Вот бы узнать, затрахала она его или оглушила?

Мне очень захотелось со всей дури треснуть по зеленому капюшону, прикрывающему голову, говорящую слишком много. Но смыться подальше от лагеря было важнее, поэтому атаку на капюшон я с сожалением отложил на потом.

Нам и вправду сильно повезло. Зеленый пунктир, нанесенный на карту в КПК, иной раз выписывал довольно крутые зигзаги. Сильно сомневаюсь, что при пробежке без путеводной нити в темноте мы не наткнулись бы на невидимую аномалию или не напоролись на один из многочисленных дозоров Всадников. Пару раз я очень близко от себя слышал характерное потрескивание «электродов», разок справа хлопнул гравиконцентрат, превратив в фарш какого-то обитателя Зоны, любящего гулять по ночам. Смахнув с экрана КПК несколько теплых капель крови, долетевших до меня, я тихо сказал Метле:

– Тормозим. Где-то здесь должен быть молоковоз.

– На хрена тормозить? – задыхаясь, прошептал в ответ «вольный». – Сейчас Всадники уже очухались и седлают фенакодусов в погоню. Будем ждать Циклопа – точно дождемся. Только не Циклопа. Он всегда был малость отмороженный. Какой хрен понес его в центр лагеря Всадников? Небось, от него уже один наглазник и остался.

– Не пойму, где этот молоковоз, – сказал я, вглядываясь в темноту. Как я понял, луна в Зоне явление редкое. Более частое явление – это звезды, непостижимым образом просвечивающие через свинцовые тучи, практически постоянно скрывающие небо.

Наконец я разглядел в темноте что-то массивное и угловатое.

– Вроде туда, – сказал я, направляясь к черному силуэту.

Метла тему продолжать не стал и пошел следом, что-то тихо ворча себе под нос.

Подойдя поближе, я остановился, разглядывая при тусклом свете звезд очередную причуду Зоны.

Старый ГАЗ-53 старым не выглядел. Рассмотреть это вблизи было проще простого даже ночью. Потому что между платформой и цистерной обосновалась аномалия, напоминающая «электрод», по студенистому телу которой время от времени пробегали электрические разряды. А сама желтая цистерна с прозаической надписью «Молоко» висела в воздухе в метре от платформы, на которой ей было положено находиться изначально. При этом и молоковоз, и его левитирующая цистерна были покрыты тонким слоем слизи, видимо, предохраняющей металл от коррозии.

– Сколько времени? – осведомился Метла.

Я глянул на КПК.

– Ждем еще девять минут.

– Как раз Всадникам хватит район прочесать…

– Не нуди, Метла!

Ждать пришлось недолго. Еще и пяти минут не прошло, как Циклоп вынырнул из темноты и, щерясь кривыми зубами, чувствительно хлопнул приятеля по плечу.

– Спасибо, что дождались, мужики!

В правой руке Циклоп небрежно держал автомат, который не мог принадлежать нормальному мужику. Потому как нормальный мужик не будет украшать свое оружие изображениями гигантских дионей – хищных растений, хватающих людей и животных, – а также не будет заказывать к автомату эксклюзивных магазинов из прозрачного пластика. Удобно, конечно, – сразу видно, сколько патронов в наличии, – но выглядит как-то… нетрадиционно. Видимо, потому Циклоп и предпочел избавиться от странного оружия, найдя вполне убедительную причину.

– Держи, – бросил он мне автомат. – Ты снайпер, значит, тебе и прикрывать. А это тебе, Метла.

Он протянул приятелю обычную армейскую флягу.

– Только не пей на бегу и в одну харю. Дыхалка накроется на полпути. И потом, это вся наша вода. Напьемся вместе, когда я вас до схрона доведу.

И достал из кармана КПК – не иначе как тоже трофейный.

– Где тебя черти носили? – взвился Метла.

– Любопытно стало, в кого они там стреляли, – пожал плечами одноглазый сталкер. – Прикинь, какой-то трёхнутый со слезами на глазах Витю Калика из «калаша» завалил. Убивца, понятно дело, Всадники сразу скормили фенакодусам. И теперь всей группировкой переживают по поводу гибели Вити. Что за натура у людей – сначала валить пророков, а потом по этому поводу переживать веками? Но ничё, думаю, это ненадолго.

– Что ненадолго? – не понял Метла.

– Витя Калика заваленным пробудет недолго. Его ведь уже мочили, а он все равно вернулся. Не зря у него второе погоняло Перехожий. Шляется туда-сюда между мирами. В одном помрет – в другой переходит. Как думаешь, Метла, в свете твоей духовной семинарии, может, он и есть…

– Может, – перебил я неизвестно с чего радостного Циклопа. – Только, может, нам пора всё-таки до вашего схрона добраться? Всадников-то пока еще никто не отменял.

– Точно, – спохватился Циклоп. – Бегом, мужики, здесь уже не особо далеко.

* * *

Но уйти даже не особо далеко у нас не получилось.

Не успели мы отбежать от молоковоза и сотни метров, как в небо позади нас взвилась осветительная ракета.

Я обернулся.

Слева и справа молоковоз огибали силуэты Всадников.

Их было много, не меньше десятка. Даже если начнешь бросать пули одиночными – не успеть. С такого расстояния не один, так другой срежет очередью.

И тут я опять совершил абсолютно нелогичный поступок, который никоим образом не смог бы объяснить себе сам, даже если б очень захотел.

Я упал на спину, выставив автомат перед собой, и выпустил длинную очередь по желтой цистерне, зависшей над «газоном».

Не знаю, что возили в молоковозах ликвидаторы обеих чернобыльских аварий. Но рвануло так, что взрывной волной меня подхватило и протащило по земле пару метров. Однако скольжение на спине по влажной земле Зоны не мешало мне смотреть, как медленно, очень медленно разлетаются в стороны фигурки людей и фенакодусов. Правда, целых фигурок было мало. В основном в стороны разлеталось то, что от них осталось. Удивительно, во что могут превратить живое тело тридцать свинцовых цилиндриков, выпущенных по нужной цели.

– …аааать!!! – долетело до меня.

Время вернулось в привычное русло. Еще мгновение я смотрел на столб прозрачного, студенистого огня, возникшего на месте молоковоза, потом швырнул на землю пустой автомат, вскочил на ноги и бросился бежать. Рядом со мной бежали Метла и Циклоп. Последний орал на бегу, словно его покусывал за пятки чудом выживший фенакодус.