Византийский путь России

Итак, смерти Святослава желало достаточное количество людей и народов, и многие исследователи напрасно обвиняют византийцев в том, что именно они предупредили печенегов о маршруте Святослава и даже профинансировали уничтожение его войска. Глупости! Печенеги настолько ненавидели Святослава за нанесенное им накануне поражение, что с удовольствием уничтожили бы его бесплатно. А вот у Иоанна Цимисхия не было никакого основания желать смерти Святославу и русскому войску.

Во времена князя Игоря Русь и печенеги выступали как союзники, ― они вместе участвуют в походе на Константинополь; в княжение Святослава мы видим обе силы уже непримиримыми врагами. Император был заинтересован в том, чтобы у границ Византии существовали враждебные друг другу силы, а также, чтобы одна не усилилась за счет другой. Согласно сведениям Иоанна Скилицы, император даже отправил посольство к печенегам, «предлагая им стать его друзьями и союзниками, не переходить через Истр и не опустошать Болгарию, а также беспрепятственно пропустить росов пройти через их землю и возвратиться домой. Назначен был исполнить это посольство Феофил, архиерей Евхаитский. (Печенеги) приняли посольство и заключили договор на прежних условиях, отказавшись только пропустить росов».

Впоследствии у Византии не было крупных конфликтов с русскими, за исключением одного частного случая. Мир, заключенный Святославом и Ионном Цимисхием соблюдался и после смерти обоих, а вот печенеги доставят множество хлопот Византии. Император Константин Мономах (1042–1054 гг.) будет вынужден отвести печенегам болгарские земли для поселений, вместе с придунайскими крепостями. Гостям показалось этого мало, они упорно стремились к византийской столице. Предпринятая императором попытка отбросить печенегов на север закончилась страшным поражением ромеев. Отныне им приходилось откупаться от кочевников громадными уступками и денежными пожертвованиями.

Иногда византийцы и сами предпринимали походы на русские земли. О такой экспедиции рассказывается в «Записке греческого топарха». Наместник одной из причерноморских колоний ― топарх ― во главе отряда воинов перешел по льду Днепр и довольно далеко проник на неподвластные Византии земли. Поход был невероятно тяжелым. «… мы продвигались с величайшим трудом словно в открытом море, борясь против снега, ― рассказывает топарх. ― В самом деле, казалось, земли не было, а снег не был обычным: тогда как лошадей не видно было до самой шеи, волы, хотя последними следовали за нами, гибли и многие (из них) были здесь оставлены. Говорили ведь, что снег был в четыре локтя и был трудно проходим». Проводники покинули греков и, казалось, не будет конца мучениям. Живые считали счастливыми умерших, «так как они удалились ото всех забот и страданий».

Неизвестно, чем закончился поход, так как повествование обрывается, а следующие отрывки рассказывают о нападении варваров на земли топарха.

Впрочем, росы скоро поняли, что деньги можно добывать в Византии и другим способом: их сила и мужество щедро вознаграждались Константинополем. Особенно ценились моряки. Так, в экспедиции, предпринятой императором Львом VI против арабов, участвовало 700 росов, ― их жалование более чем в четыре раза превышала плату византийским матросам.

В следующей морской экспедиции против арабов, обосновавшихся на Крите, также участвовало 629 русских моряков.

«Империя охотно вербовала солдат среди народов, поставлявших ей или целые дружины во главе со своими племенными вождями или большое количество варваров различного происхождения, являвшихся на службу в византийскую армию, ― анализирует источники военной мощи Византии Шарль Диль. ― Император был правителем, который хорошо платил. Командиры имперской армии получали чрезвычайно высокое жалование, и это было соблазном для армянской и кавказской знати и разжигало аппетиты скандинавских или русских искателей приключений. Довольно высокое жалованье получали часто и рядовые воины. Вместе с тем императоры имели к этим иноземным воинам, не заинтересованным во внутренних делах империи, больше доверия, чем к своим собственным подданным. Императоры охотно предоставляли крупные командные посты, высокие военные звания иноземцам, предпочитая их в интересах личной безопасности. Один из гвардейских полков, гетерия, состоял почти исключительно из иноземцев: русских, скандинавов и хазар. Знаменитая варяжская дружина, чьи подвиги на всем протяжении византийской истории гремели на весь мир, набиралась сначала из русских, а впоследствии из исландских и норвежских норманнов и из англосаксов. Во все времена наемники составляли значительную часть византийской армии».

Русскими воинами пользовался знаменитый Василий II Болгаробойца (958 – 1025 гг.). Фактически они и спасли императора во время мятежа Варды Фоки (987–989 гг.). Византийский автор Михаил Пселл называет росов тавроскифами и рассказывает об одном эпизоде с их участием:

«Царь Василий порицал неблагодарных ромеев, и поскольку незадолго перед тем явился к нему отряд отборных тавроскифских воинов, задержал их у себя, добавил к ним других чужеземцев и послал против вражеского войска. Те застали неприятелей врасплох, готовившихся не противника побить, а вина попить, многих убили, а остальных рассеяли, и поднялся среди мятежников бунт против самого Фоки».

Упомянутые Пселлом тавроскифы являлись шеститысячным отрядом, который послал по просьбе Василия II киевский князь Владимир. Щедрость киевского князя объясняется тем, что он был в то время женат на сестре императора Василия ― Анне.

Таким образом Византия разрушила тысячелетние стереотипы: наемники ненадежны, они могут переметнуться на сторону противника за большее вознаграждение, они не уважают битвы, связанные со смертельным риском, не переносят трудности похода, в общем, дисциплинированностью не отличаются. Сегодняшняя Россия пытается создать эффективную армию; долго продолжаются споры: будет это армия по контракту или призыву. На все вопросы давным‑давно ответила Византия: хороший солдат тот, что получает хорошие деньги.

Вселенская империя

Никогда не вернется государство ромеев во времена могущественного Юстиниана, слишком много появилось молодых сильных соперников. Тем не менее, до последних своих дней Византия считала, что она единственная имеет право управлять вселенной. Могут показаться смешными претензии государства, вступившего во 2‑е тысячелетие весьма ослабленным, но Византия по прежнему вела активную внешнюю политику и успешно втягивала в орбиту своего влияния сопредельные и очень далекие государства. Эта страна имела грандиозную программу покорения мира, и ее главное отличие от планов прочих завоевателей в том, что не меч был основным механизмом сложнейшего процесса.

Византия, словно щупальцами, опутала весь известный мир торговыми путями. По словам византийского географа, жившего в VI в., «все народы вели торговлю при посредстве византийской золотой монеты (номисмы или солида), которая принимается повсюду от одного края земли до другого». Уже во времена Юстиниана византийцы наладили прочные связи с кажущимися для Западной Европы запредельными странами ― Индией и Китаем. Водным и сухопутным путем через владения персов доставлялись в Константинополь, а потом распространялись по Европе экзотические товары Востока: благовония, пряности, жемчуг и драгоценные камни. Особенно ценился китайский шелк ― в виду трудности его доставки и от того, что китайцы строго хранили секреты его производства. Цена на него, всегда баснословная, особенно вырастала, когда Византия находилась в состоянии войны с Персией. Именно в руках персов находилась и сухопутная и морская посредническая торговля с Китаем. Византийцы решили проблему с шелком: они выкрали у китайцев несколько коконов шелковичного червя и освоили процесс его разведения. Фабрики по производству шелковых тканей появились в Константинополе, Бейруте, Тире, Антиохии, Фивах и Александрии. Шелковое производство принадлежало государству и являлось одним из существенных источников пополнения казны.

В момент выхода на политическую арену русских княжеств Византия торговала со всем миром. Прежде всего, византийские купцы славились как поставщики самой изысканной роскоши, но не брезговали и обычными товарами.

В пору своего могущества Византия строго регламентировала заморскую торговлю. Со всеми странами, где ступала нога византийского купца, заключались торговые соглашения. Подобные договоры заключались и с Русью в X в. Для торговых партнеров византийцев они были тяжелы и довольно унизительны; существовала целая система правил ввоза и вывоза товаров, покровительствовавшая собственным купцам. Константинополь, претендовавший на звание столицы мира, не желал становиться проходным двором. Русские торговые люди и наемники, часто его посещавшие, не имели права останавливаться в столице, ― им разрешалось жить только в одном из предместий Константинополя. В город им дозволялось входить лишь в светлое время суток и без оружия.

Гордый презрительный взгляд Византии на своих гостей, кажется, мы улавливаем спустя многие столетия. Однако чтобы выжить во враждебном окружении, было необходимо налаживать отношения со всеми народами. И дипломатия великой империи всегда находилась на высочайшем уровне. Целая сеть агентов по всему миру собирала информацию для специального «ведомства по управлению варварами». Купцы, послы и монахи проповедовали не только христианство, но и византийский образ жизни и мысли, где Константинополю отводилось центральное место в мироздании. Как бы ни ругали и не презирали хитрых коварных византийцев, но перед ними широко раскрывались двери и хижин, и дворцов. Духовные и светские миссионеры знали множество способов обращения на свою сторону и правителей, и нужных людей, и целых народов; им было знакомо столько возможностей добыть информацию, что ромеям могли бы позавидовать современные шпионы и пронырливые папарацци. Наиболее простой способ добиться результата ― подкуп. Византийцы считали, что любого человека можно купить ― вопрос только в цене.

Интересы Византии не имели границ, их не пугали расстояния; и связи далекого государства с Русью были не случайностью, а планомерной политикой.

Подтверждением активной внешней политики Византии служат обнаруживаемые по всему миру монетные клады. В 1983 г. археологическая экспедиция исследовала древнее погребальное сооружение в Монголии. Среди находок особенно много загадок доставил золотой диск с изображением человеческой фигуры. После многочисленных споров ученые пришли к выводу, что изображение является компиляцией византийских монет эпохи императора Ираклия (610–641 гг.). Именно в его правление отношения Византии с Востоком были наиболее интенсивными.

Серебряные византийские милиарисии во множестве находили в местностях, которые никак не отличались высокой степенью своего развития и не имели государственности. Так, например, много кладов монетного серебра IX–X вв. обнаружено на землях пруссов (ныне Калининградская область). Оказывается, прусские земли выполняли всего лишь функцию транзитного центра, а далее торговые пути шли в Западную Европу и Скандинавию.

Торговыми путями оказалась изрезанная и Восточная Европа. Проследить их во многом помогают монетные клады. Особенно много их вдоль водных артерий. Самые старые клады (VII–IX вв.) находят в низовьях Днепра, Дона, в предгорьях Кавказа. В X в. ситуация меняется: византийскими монетами теперь усыпан знаменитый путь «из варяг в греки»; по‑прежнему используется Дон для торговли с хазарами, и наконец, крупнейшей торговой артерией стала Волга ― вплоть до самых верховий.

Клады византийских монет обнаружены и в непосредственной близости от Москвы. Причем они закладывались, когда «Третьего Рима» и в помине не было.

Пожалуй, наибольшие нумизматические урожаи собираются на юге России. Самый ценный клад был найден в 1989 г. недалеко от города Славянска‑на‑Кубани. Агрегат трактора наткнулся на керамический сосуд, и в результате поле на приличном расстоянии оказалось засеянным вместо зерна золотыми солидами. Всего в руки историков попало 207 монет; из них 2 отчеканены в столице Арабского халифата ― Багдаде, а остальные 205 произвел монетный двор Константинополя.

На арабских монетах, согласно законам Корана, отсутствуют портретные изображения (вместо них помещаются изречения из Корана, имена правителей). На византийских же солидах имеются портреты первых трех императоров Исаврийской династии, которые в общей сложности правили с 717 по 780 гг. В это время между Византией и Хазарией существовали прочные связи, и кроме этого клада находили золотые солиды (конечно, не в таких объемах) на Северном Кавказе, на Дону и в Крыму.

Следует заметить, в кладах, которые были заложены на территории Восточной Европы до середины X в., преобладают куфические (арабские) монеты. Однако во второй половине X–XI вв. в составе кладов регулярно встречаются византийские милиарисии, ― что свидетельствует об укреплении торговых связей между Константинополем и Киевской Русью. Русь включилась и в процесс международной стандартизации: в основу киевской денежно‑весовой системы ложится единица, производная от византийской литры ― киевская литра.

Неизвестные крестоносцы

В 1096 г. произошло событие, взбудоражившее всю Европу: тысячи и тысячи людей разных национальностей, возрастов, социального положения и даже полов, с оружием и без него устремились на Восток с единственной целью: отвоевать Гроб Господень. Так началась интереснейшая эпоха средневековья, ― отмеченная величием и подлостью, святостью и алчностью, высотой помыслов и низменностью совершенного, героизмом и безрассудностью. Нам хорошо известны более‑менее крупные крестовые походы, которые не всегда заканчивались в Палестине, и не всегда их главной целью была забота о Гробе Господнем. Однако более чем справедливыми будут неожиданные выводы, что не Запад придумал крестовые походы; оказывается, Византия многие столетия (задолго до знаменательного 1096 г.) боролась за обладание священной для христиан реликвией.

Святому месту поклонялись с 1‑го века нашей эры, с момента смерти Иисуса Христа. Император Адриан, чтобы остудить пыл первых христиан, приказал в 135 г. построить на месте пещеры Гроба языческий храм Венеры. Неумолимо христианство побеждало язычество, и вскоре на святом месте возникла церковь Гроба Господня; в состав храмового комплекса вошли также предполагаемое место Голгофы и место обретения Животворящего креста. Наконец, 13 сентября 335 г. законченный комплекс храма Воскресения был освящен в присутствии императора Константина.

Еще три столетия храмовый комплекс Иерусалима был центром паломничества и поклонения всех христиан планеты. В 614 г. персидская армия царя Хосроя (Хосрова) взяла Иерусалим. По свидетельству епископа Себеоса вражеское войско, «употребив в дело меч, в продолжение 3‑х дней истребило всех жителей города». В числе пленных был митрополит Захарий и священнослужители. Их жестоко пытали до тех пор, пока не узнали место, где спрятан животворящий крест ― одна из важнейших святынь христианства.

В течение десяти лет византийский император Ираклий вел борьбу за Палестину. Ему не только удалось отвоевать святые места, но и вернуть главную христианскую святыню. Животворящий крест император нес по улицам Иерусалима на собственных плечах и босым, «поклоняясь святому, чудесному и небесному обретению». Зрелище это, по словам Себеоса, никого не оставило равнодушным:

«В день их вшествия в Иерусалим немало происходило там ликования… Лились слезы умиленного сердца у царя, князей, всех войск и жителей города. И никто не мог петь Господних песен от плачевного умиления царя и всей толпы. Царь водрузил крест на своем месте, всю утварь церковную расположил по местам и роздал всем церквам, а жителям города ― благословение и деньги на ладан».

Шествие стало всемирным праздником, который и поныне отмечается христианами. Первый (реальный) крестовый поход закончился удачно, но, оказалось, что несчастья обетованной земли только‑только начались. В 610 г. пророк Мухаммед выступил с первой проповедью новой религии, и скоро ислам покорит суровый Аравийский полуостров. Затем обе мировых религии встретятся на земных границах, станут друг другу враждебными, и вражда не прекратится до сих пор.

Неодолимая сила вышла из пустыни под знаменем пророка ― как раз в то время, когда христианский мир праздновал возвращение животворящего креста. Через несколько лет тот же император Ираклий потеряет отвоеванные у персов провинции.

В 637 г. Иерусалим пал под ударами войск халифа Омара, ― в его правление арабы завоевали Палестину, Сирию, Ирак, Западную Персию и часть Египта. Иерусалим стал, наравне с Меккой и Мединой, священным городом халифата.

Первоначально арабы проявляли терпимость к чуждой вере. О первой распре на религиозной почве рассказывает мифическую историю Феофан Византиец:

Вскоре после захвата Палестины «Омар начал строить в Иерусалиме храм, но здание его не стояло, а падало. Когда он спрашивал о причине, то иудеи сказали ему: «Если вы не снимете креста с горы Елеонской, то ваше здание никогда не устоит». По сему совету снят крест с горы Елеонской, и здание их устояло. По этой же причине ненавистники Христа низвергли многие кресты».

Вполне возможно, арабы были плохими строителями, и на кресты списали отсутствие определенной квалификации; тем не менее, положение христиан на захваченных территориях постепенно ухудшалось. Надо отдать должное, Византия не бросала своих единоверцев за границей; используя дипломатическую и военную силу, она любым способом пыталась облегчить участь христиан на землях халифата.

Некоторое послабление наступило во времена знаменитого халифа Харун‑ар‑Рашида (786–809 гг.). У халифата были неплохие отношения с империей Карла Великого. Западные паломники стали постоянными гостями в Иерусалиме, специально для них на Святой земле построили странноприимный комплекс. Он имел двенадцать зданий гостиничного типа, за комплексом числились обрабатываемые поля, виноградники и даже библиотеки. Ежегодно в Иерусалиме проходила ярмарка, которую посещали купцы со всей Европы. Так оба мира ― христианский и мусульманский ― не только мирно сосуществовали, но и охотно сближались.

Вскоре халифат оказался во власти междоусобиц, Египет провозгласил себя независимым государством. Византии показалось, что она с легкостью может вернуть потерянные владения. Множество византийских императоров и полководцев пытались отвоевать Святую землю; наибольших успехов достиг, пожалуй, император Иоанн Цимисхий (969–976 гг.). Из покоренной Сирии он вступил в Палестину, там началась паника: библейские города Назарет и Кесария добровольно сдались Цимисхию, а Иерусалим прислал просьбу о пощаде. И тут на помощь мусульманским братьям пришел сильный Египет. «Если бы жившие там поганые африканцы, ― пишет Иоанн своему союзнику армянскому царю Ашоту, ― испугавшись нас, не укрылись бы в приморских замках, то мы, с Божьей помощью, побывали бы в святом граде Иерусалиме и помолились бы Богу в святых местах».

Византийский автор восхищается победами Иоанна: «Народы испытывали великий страх перед нападением Цимисхия; он расширил землю ромеев; сарацины и армяне бежали, персы боялись, и отовсюду приносили ему дары и умоляли заключить с ними мир; он прошел до Эдессы и реки Евфрата, и наполнилась земля войсками ромеев; Сирия и Финикия были растоптаны ромейскими конями, и он одержал великие победы; меч христиан носился подобно серпу».

Однако если оставить в стороне восторги древних авторов по случаю побед Цимисхия, то ненависть мусульман к христианам ― это единственное, чего добился император. Особенно свирепствовал халиф Хаким: в 1009 г. он приказал разрушить церковь Гроба Господня и Голгофу в Иерусалиме. Арабский летописец сообщает, что подручный Хакима «стремился разрушить непосредственно Гроб Господень и сравнять его с землей. Он разбил на куски большую его часть и уничтожил его». Ужас и мрак окутал Палестину: праздничные церемонии и обряды были полностью запрещены, церкви превращались в мечети и конюшни, монахи выбрасывались из обителей, паломники спешили покинуть Святые места, а христиане‑палестинцы единственное спасение для себя видели в принятии мусульманства. Весь христианский мир ждал конца света. Еще немного, и ожидание стало бы действительностью: Запад и Восток едва не сошлись в смертельной схватке. Но крестовые походы, готовые возникнуть стихийно, были отложены на несколько десятков лет. Виной тому стала смерть Хакима, а новый халиф оказался более дипломатичным и веротерпимым.

В 1023 году Иерусалимский патриарх Никифор прибыл в Константинополь и объявил, что все церкви на Святой земле возвращены христианам, и они вновь не испытывают притеснений. Даже война, которая велась между Византией и арабами не нарушила религиозного мира; все так же Иерусалим посещало множество паломников. Мирный договор заключал император Роман III Аргир (1028–1034 гг.). Интересно, что огромное внимание в договоре уделялось не территориальным спорам сторон, и, Эдесса, накануне захваченная византийцами, не была главной темой переговоров.

Иерусалим с его святынями стал главным предметом забот Византии. Согласно первому условию договора, христианам предоставлялась возможность восстановить все разрушенные церкви, а церковь Святого Гроба должна была быть восстановлена на средства имперской казны. Во‑вторых, за императором оставалось право утверждения патриарха Иерусалимского.

После 1036 года император приступил к восстановлению церкви Святого Гроба. И уже в 1046 году персидский путешественник, который посетил возрожденную церковь, описывал ее как просторное здание, рассчитанное на 8000 человек. Здание, писал он, было сделано с максимальным искусством, с применением разноцветного мрамора, с орнаментами и скульптурой. Внутри церковь была повсеместно украшена живописными изображениями и византийской золотой парчой. Легенда, сообщаемая этим персидским путешественником, гласит, что император инкогнито прибыл во враждебный Иерусалим и полюбовался своим детищем.

Обе стороны убедились, что выгоднее хранить религиозный мир, чем воевать. Византия приобрела именно то, что желала. Чтобы оценить ее заботу о Иерусалимских святынях, нужно понимать, что такое византийский народ, ― по сути дела, такой общности в природе не существовало. Византийцы называли себя римлянами, но латинским языком со временем перестала пользоваться даже знать. Большинство населения составляли греки, рядом с ними в разные времена проживали армяне и славяне, евреи и каппадокийцы, египтяне и народы латинского корня. Этот, казалось бы, несовместимый коктейль довольно хорошо себя чувствовал, и в его среде трудно найти примеры национальной розни. Объединительной силой в государстве выступило христианство: именно вера заменила национальность и обеспечила мир в огромном государстве.

Пример поучителен для огромной многонациональной России, и она с успехом пользовалась византийским опытом. Православная церковь помогла сохраниться народу, раздробленному на удельные княжеству; народу, который перенес тяжелейшее монгольское завоевание и на столетие окажется под ярмом чужеземного ига. Православная церковь будет оставаться цементирующим звеном России вплоть до 1917 г., затем огромная страна его лишится и будет держаться в своих границах на страхе; когда закончится и он, великий и могучий Советский Союз рассыплется, как карточный домик от случайного сквозняка.

Истинная национальность византийцев отражена и в договоре с князем Олегом (911 г.): «Об этом: если кто убьет, ― русский христианина или христианин русского, ― да умрет на месте убийства».

Христианство было особой и важнейшей статьей византийского экспорта. «Дело Рима ― дело бога и не нуждается в мирском оружии!» ― писал один древний поэт. Задолго до официальных крестовых походов Византия оценила великую силу креста и пользовалась ей весьма успешно.

Страшное действие византийской пропаганды персы осознали еще в VI веке. В 562 г. они заключили мирный договор со знаменитым Юстинианом: соглашение было невыгодным для Византии, император обязался ежегодно выплачивать персам огромную сумму денег; персидский царь, в свою очередь пообещал с религиозной терпимостью относиться к христианам, проживавшим на его землях, ― при этом, непременным условием был отказ Византии от дальнейшей миссионерской деятельности.

Византия нашла источник собственной силы и углубляла его различными способами. Константинополь славился множеством знаменитых церквей, из которых наиболее известна св. София или «великий храм», как ее часто называли. Она была так прекрасна, что, по словам одного византийского писателя, «когда говорили о ней, не могли говорить более ни о чем другом». Не меньшей известностью и славой пользовались монастыри, из которых многие были центрами культуры и искусства. Константинополь владел огромным количеством христианских реликвий, более многочисленных, говорит один современник XIII в., чем те, которыми владел весь латинский мир. Посещение Константинополя считалось почти столь же благочестивым делом, как паломничество к святым местам.