Ангелы на работе

Мира Мохова

Ангелы на работе

Глава 1

Утро не задалось. Виталик проспал.

Вообще-то, ангелам-хранителям первой категории спать не положено, да и самовольно направлять запросы на смену объекта обережения тоже не приветствуется. Однако, буйный алкоголик Хромцов оказался на попечении Виталика по явному недосмотру вышестоящего руководства, так что Виталик рискнул.

Такие, как Хромцов, распределяются к хранителям от десятой категории до пятнадцатой включительно, и никак не должны попадать к новичкам зелёным, вроде Виталика.

Так что начальство пошло навстречу и ангела-хранителя первой категории Виталиуса вызвали в контору для назначения нового объекта обережения.

Разумеется, Виталик втайне надеялся на милого послушного малыша – все хранители на такое надеются.

Но выказывать предпочтения тоже… не приветствуется. Мягко говоря.

И вот – проспал. Придётся бежать изо всех сил, потом стоять перед высокой комиссией, задыхаясь и озаряя всё вокруг свекольным щеками. Скверное начало, скверное.

Виталик остановился у монструозных золотых дверей Канцелярии и попытался выровнять дыхание. Огромные золотые (ну какие же ещё!) часы недвусмысленно показывали, что до назначенного времени осталось три с половиной минуты.

Ну, хотя бы не опоздал. Золотые ворота начали медленно отворяться, и как только щель стала достаточно широкой, Виталик бочком протиснулся внутрь.

Два часа спустя Виталик снова валялся на незастеленной койке и изучал трещины на потолке, надеясь опять заснуть.

Завтра заступать к новому объекту, тогда уж не поспишь.

Пухлая папка с личным делом объекта обережения, небрежно брошенная на пол, не вызывала у Виталика никакого интереса. Тем более, он уже успел пролистать её по диагонали и теперь знал всё, что считал нужным.

– Можно? – спросил Егорушка, косивший глазом на папку с явным интересом.

Егорушке прочили научную карьеру, но к объектам обережения не подпускали и на полкрыла по причине удивительной способности задумываться в самый неподходящий момент.

Да что там, даже хомячки, на которых они тренировались на втором курсе, у Егорушки то убегали, то трагически падали с дивана, то ещё какая неприятность…

Егорушка считал это ужасной несправедливостью и не упускал случая хотя бы немного поучаствовать.

– Да пожалуйста, – небрежно махнул соседу Виталик, – читай.

– Сумская Варвара Степановна, двадцати трёх лет, сирота, не замужем…

За годы общажного соседства Виталик так привык к занудному егорушкиному бубнежу, что засыпал под него мгновенно.

Вот и теперь, на словах «живет в съемной квартире с котом и попугаем», Виталик уплыл в страну грёз.

Сумская Варвара Степановна, двадцати трёх лет, сирота, не тревожила его снов.

Первое, что понял Виталик при заступлении на пост – в документах ошибка. Возможно, не одна.

Сумская Варвара Степановна жила не в съемной квартире, а вовсе даже в комнате. Съёмной. В коммуналке.

В той раритетной коммуналке, словно выпавшей из прошлого века – с высокими потолками, облупившейся лепниной и запахом варёной капусты, витающим в воздухе общего коридора.

В ванной комнате, где, согласно инструкции, материализовался Виталик, тесной и тёмной, со стен свисали лохмотья отслоившейся краски. В момент материализации он здорово приложился головой о висящий на стене оцинкованный таз, так что теперь чувствовал себя слегка контуженным.

Трёхметровой высоты потолок выглядел чёрным – и не только потому, что тусклая лампочка не в состоянии была его осветить.

Сама ванна, с рыжей, протертой на дне до чугуна, эмалью, была занята.

Виталик сперва подумал, что вломился к кому-то из жильцов во время банных процедур, и благонравно отвернулся к стене, но знакомый трескучий смешок и решительный стук по плечу привели его в чувство.

– Здравствуй, смена, – сухо поздоровалась хранитель третьей категории Капитолия.

– Привет, Капа.

– Капитолия, будь так любезен.

– Капитолия, – скрипнул зубами Виталик.

Капу он выносил с трудом. Зубрила и отличница, ухитрилась закончить Академию с третьей категорией! Тогда как остальным и первую-то присваивали со скрипом, или вот, как Егорушке, не присваивали вовсе.

– Дело тебе выдали, я смотрю. > Elizabeth: – Выдали. Почему там написано, что объект живёт в отдельной квартире?

– Исходя из того, что это – единственное, что тебя беспокоит, я делаю вывод, что дела ты не читал – хмыкнула Капа.

– Читал! – вскинулся Виталик, но под пронзительным взглядом Капы быстро сник. – Но не очень внимательно.

– Ну я так и подумала, – снова хмыкнула Капа. – Ладно, пошли. С объектом обережения знакомиться.

Варвара Сумская спала, как это и положено не страдающему бессонницей человеку во втором часу ночи.

На кровати вдоль стены, вольготно раскинулся огромный, толстый, наглый кот. Котяра почти столкнул свою хозяйку на пол, но, кажется, ничуть не переживал по этому поводу.

Явление хранителей он проигнорировал. Приоткрыл глаз и снова засопел, только перевернулся на другой бок, ещё немного подвинув Варвару к краю кровати.

– Чего это он? – поднял бровь Виталик. – Обычно коты хотя бы познакомиться подходят?

– Я у неё шестой хранитель. Ты – седьмой. Ему уже не интересно.

– Как – седьмой? – опешил Виталик.

Он у Хромцова был второй, после того, как прежний хранитель ушёл на повышение. Сменщик, соответственно, третий.

В Академии ходила байка об одном парашютисте, у которого сменилось пять хранителей – психика не выдерживала.

Но чтобы семь?!

Заныло между лопатками слева.

После Хромцова Виталик стал немного дёрганым. Сейчас он снова некстати вспомнил, как пришлось ловить пресловутого Хромцова на полпути к фонарному столбу. Тот решил, будучи изрядно подшофе, отправиться за добавкой на мотоцикле. Виталик проводил слегка помятого Хромцова в травматологию, сдал на временное обережение дежурным по больнице, и в тот же вечер подал запрос на смену объекта.

Вчера он был очень рад, что новый объект ему определили беспроблемный.

– Она буйная, что ли? – севшим голосом спросил Виталик.

Капа улыбнулась одной стороной лица и с непонятной горечью произнесла:

– Нет.

Глава 2

– Ладно, смена, бывай. С делом рекомендую всё-таки ознакомиться.

Капа снова криво улыбнулась и элегантно истаяла. Виталик снова, теперь уже не скрываясь, скрипнул зубами.

– Позёрка, – пробормотал он и присмотрелся к объекту обережения.

Варвара спала, свернувшись тугим клубочком в одеяльном коконе, из которого торчали только круглая розовая пятка и трогательное маленькое ухо.

Виталик оценил процент свисания объекта с края, прикинул траекторию падения, рассчитал вероятность травмы, подошёл к кровати и – была не была! – ткнул в бок вольготно развалившегося котяру. Мохнатый недовольно зыркнул на Виталика, безмолвно обещая страшные кары.

– Она же упадёт, – невозмутимо сообщил Виталик. – Подвинься!

Кот закрыл глаза и демонстративно засопел.

– Перелом руки и ушиб бедра, – безжалостно продолжил Виталик. – Вероятность семьдесят процентов. Кто тебя кормить и чесать будет?

Кот с тяжким вздохом праведника, донимаемого блудницей, отправился досыпать в ноги, а Виталик осторожно переместил объект… Варвару… на середину кровати.

По инструкции следовало осмотреться и установить доверительный контакт со всей домашней живностью, включая рептилий и насекомых.

Виталик огляделся в поисках клетки с попугаем, но попугая не было.

– А попугай где? – спросил Виталик у кота.

Тот загадочно облизнулся и снова изобразил непробудный сон.

Тараканы дисциплинированно построились «свиньёй» в центре комнаты, доложили, что попугая не видели, с гражданкой Сумской соседствуют мирно, на территорию её внедряются редко по причине хронического отсутствия кормовой базы.

Виталик покивал, для проформы поинтересовался наличием и составом мышиного поголовья, ожидаемо узнал, что мышей не имеется. Тут тараканы опасливо покосились на кота, которого, оказывается, звали Барсик, но он то ли и правда спал, то ли просто решил не мешать.

Отпустив тараканов заниматься тараканьими делами, Виталик принялся осматриваться. Пол, подоконник, стол, оба стула были завалены грудами листов плотной акварельной бумаги. Хранитель принялся их просматривать – и пропал.

Яркие и пастельные, радостные и грустные, реалистичные и фантастические, рисунки Варвары были живыми, трепещущими.

От набросанной немногими штрихами ветки сирени, казалось, шёл едва уловимый аромат.

Румяный круассан на надтреснутой тарелке хотелось укусить.

Развалившийся в кресле Барсик так натурально глядел наглючими глазами, что Виталик даже обернулся – убедиться, что кот по-прежнему спит на кровати.

Варвара Сумская была несомненно носительницей Искры! Но почему же об этом нет ни слова в деле? Или Виталик читал невнимательно?

Хранитель вернулся к кровати и вгляделся в объект… Варвару.

Искра таланта сияла в ней, как упавшая звезда, он даже удивился, как не разглядел раньше. И Капа ничего не сказала… Почему-то… А Егорушка первым делом прочел бы об Искре, такую информацию всегда помещают на первый лист.

Виталик бы и сам заметил! Обязательно! Не такой уж он раздолбай, хомячки у него всегда доживали до отчёта. И Хромцов вот тоже… дожил.

Папка с делом укоризненно помахивала развязавшимися тесёмочками из-под кресла, но Виталик её решительно проигнорировал.

Он отправился знакомиться с коллегами. Разговор стоит тысячи «дел».

Виталик нерешительно замер перед дверью соседней комнаты.

Конечно, как духовная сущность, он мог легко проникнуть сквозь фанеру, кирпич… Да хоть сквозь свинцовый лист!

Но едва ли Хранитель обитателя комнаты воспримет такое вторжение с радостью. Виталик отчаянно жалел, что прогуливал лекции по ангельскому этикету, и мысленно перебирал варианты.

Постучать? Просунуть сквозь дверь руку и помахать?

Из болота раздумий Виталика спас негромкий насмешливый басок за спиной:

– Новенький? Идём в кухню, все наши там.

«Нашими» оказались обладатель насмешливого баса Епифантий, Хранитель одинокого сорокалетнего Фёдора, жившего бобылём после развода и работавшего в типографии.

Дормидонтия, древняя, как сам мир, Хранительница старушки Мелентьевны.

Угрюмый Саввантий, которого Виталик помнил по Академии; Сав выпустился пятью годами раньше Виталика, и теперь с нетерпением ждал присвоения второй категории. Его подопечный, музыкант и непризнанный гений Саня Вечерский, доставлял множество проблем, поэтому Сав был мрачен, задёрган и необщителен.

Тут же обнаружился и попугай. Он, оказывается, был не Варварин, а общий, доставшийся обитателям коммуналки в совместное владение от покойного соседа, профессора словесности. Пирата все соседи любили и холили, и именно ему коммуналка во многом была обязана мирным сосуществованием таких разных жильцов.

Варвару хранители дружно отказались обсуждать. Ссылались на Кодекс, запрещающий вмешиваться во взаимодействие Хранителя и объекта обережения.

– Сам понимаешь, – сурово прошамкала Дормидонтия.

При этом она странно косила глазом на ящик кухонного стола.

Сав ушёл первым, навевать Сане душеспасительные сны о прелестях стабильной работы. Он хлопнул Виталика по плечу и пробормотал чуть слышно:

– С Капитолией поговори. Нормально только, по душам. И удалился в стену.

Дормидонтия уходя погрозила Виталику пальцем и ещё раз многозначительно проглядела на ящик стола.

Епифантий встал, помахал руками, разминаясь.

– Ну и я пойду. Знакомься тут с Пиратом. Он у нас старожил, много видел. Рассказывать, правда, не любит. Разве что ты ему понравишься.

Проходя мимо Виталика он, как и Сав, хлопнул его по плечу и шепнул:

– К Искре приглядись повнимательнее.

Подмигнул и ушёл.

Глава 3

Как это и полагается по инструкции, за час до пробуждения объекта обережения Виталик явился в Канцелярию за разнарядкой на день.

Харлампеус, единогласно за глаза именуемый Хрычом, метал конверты со скоростью пулемёта. Лысая его голова отражала свет, отчего казалось, что Хрыч увенчан нимбом.

Когда очередь дошла до Виталика, Харлампеус неожиданно поманил его тощим крючковатым пальцем. Обмирая, Виталик сделал шаг.

– Что, Виталиус, твой объект того? – проскрипел Хрыч.

Виталик внутренне заметался: Варвара должна ещё спать, да и Дормидонтия обещалась присмотреть… Но тут же понял, что речь идёт о Хромцове.

– Объект обережения Хромцов передан другому Хранителю! – отчеканил Виталик, старательно пуча глаза.

Любое, даже самое малое, даже невольное, даже воображаемое, нарушение субординации в присутствии Хрыча грозило выговором с занесением, это все знали. Поговаривали, что прежде Харлампеус занимал куда более высокую должность, но за некую провинность её лишился. Однако связей не растерял и использовал их широко и с удовольствием.

– Ага. Не справился, – в скрипучем голосе Хрыча прорезались насмешливые нотки.

– Объект обережения Хромцов распределён к Хранителю двенадцатой категории, как и положено по инструкции в случае повышенной сложности объекта! – доложил Виталик.

Хрыч потерял к Виталику интерес, и он смог, наконец, открыть конверт.

Сломанный каблук? Опоздание на встречу с заказчиком??? Увольнение?!

Виталик смотрел на осиянного нимбом Хрыча, открыв рот. Его разрывало, как хомячка из анекдота.

С одной стороны, разнарядка получена, распоряжения даны. На то ты и Хранитель первой категории, чтобы не знать всего плана. Может, в результате увольнения Варвара найдёт работу куда лучше. Может, сломанный каблук спасёт ее от… Ну, например, падения метеорита на голову.

Но всё существо Виталика кричало, что это неправильно. Что на этом пути Варвару ждёт вовсе не счастье. Подмывало пойти, спросить, нет ли ошибки.

Хрыч поднял взгляд и уставился на Виталика. Во взгляде читался выговор с занесением. Виталик сделал полшага вперёд, шаг назад, развернулся и отправился выполнять.

Ему показалось, что на лице Хрыча мелькнула довольная улыбка, но, скорее всего, просто показалось.

Вернувшись к месту службы, Виталик принялся дисциплинированно раскачивать каблук на единственных варвариных выходных туфлях. То есть, он предположил, что варвариных. Но едва ли востроносые пыточные инструменты с десятисантиметровой шпилькой принадлежали Мелентьевне. Или Фёдору…

Мимо прошла Дормидонтия и укоризненно покосилась на ящик кухонного стола. Виталик хлопнул себя по лбу, доломал каблук и метнулся к ящику. Время поджимало, будильник Варвары прозвонит через пять минут.

Три из пяти драгоценных минут ушли на перелистывание домовой книги, найденной в ящике. Почему Дормидонтия так настаивала, чтобы Виталик её просмотрел?

В комнате Варвары замяучил проснувшийся Барсик, требуя завтрак. Виталик поспешно спрятал книгу на место, и тут до него дошло. Сумская Варвара Степановна. Сумская Елена Ивановна. Сумская Татьяна Олеговна. Сумская Маргарита Львовна. Четыре поколения Сумских жило в этой квартире, в этой комнате. Это было, буквально, родовое гнездо. Факт, снова обойдённый молчанием в тоненькой картонной папке с разлохмаченными завязками.

Варвара торопливо собиралась. Виталик наблюдал, примостившись на подоконнике – кресло занял развалившийся по-барски кот.

Объект обережения пребывал в панике. Из-за неудобного костюма со слишком узкой юбкой, из-за редко надеваемых, а потому непривычных, каблуков.

– Выгляди достойно, – бормотала под нос Варвара, – произведи на заказчика впечатление.

Она сердито фыркнула, совсем как Барсик, и принялась по десятому разу закалывать рассыпающиеся волосы.

– Где я и где впечатление!

Варвара слишком энергично взмахнула расчёской и стукнула по зеркальной створке шкафа. Она слегка повернулась.

Виталик встрепенулся. Ещё чуть-чуть, и в зеркале отразится дверь.

– Эй, мохнатый, – зашептал Виталик в ухо коту, – будь другом, толкни зеркало ещё раз, совсем чуть-чуть.

Барсик приоткрыл один глаз, недовольно зыркнул на Виталика и дёрнул ухом.

– Ну давай, будь человеком! Очень надо!

Кот закатил глаза, но всё-таки спрыгнул с кресла, муркнув, обтёрся о варварины ноги и попутно толкнул задом створку. Зеркало повернулось ещё немного, и отразило дверь. И стоящие у двери кеды. Кот вернулся в кресло и выжидательно уставился на Виталика.

– Погоди, – отмахнулся Хранитель. – Смотри!

Варвара увидела отражённые кеды и вдруг расхохоталась.

– Да ну, где я, а где эти ходули! – воскликнула она весело, скидывая туфли. – Я дизайнер! Креативный класс! Мне положено бегать в кедах!

Пока Варвара радостно натягивала любимые джинсы и яркую толстовку, Виталика весьма чувствительно приложил по голове тубус ангельской пневмопочты.

В Канцелярии требовали объяснений, по какой причине объект обережения отправился на встречу в обуви, не предусмотренной планом. Виталик нацарапал на обороте пергамента: «Прямое влияние на свободную волю объекта обережения строжайше запрещено п.5/1-бис Устава Хранителей», и с лёгким сердцем отправил обратно.