Просто быть

Аурелия Романова

Просто быть

ГЛАВА 1. ОДИНОЧЕСТВО КАК ТОЧКА СТАРТА

Я проснулась не потому, что надо было вставать. Просто стало слишком тихо. Настолько, что в этой тишине начала пульсировать я сама. Где-то под грудью – как будто кто-то дотронулся изнутри. Я лежала, не двигаясь, вслушивалась. В себя. В утро. В то, что опять начинается день, в который ничего не изменится.

Тридцать пять – это не возраст. Это состояние кожи. Когда утром зеркало не лжёт, а просто молчит. Когда грудь теряет упругость не как факт, а как ощущение – будто её стало меньше, легче, как будто тело сдалось и отпустило. И всё равно ты гладишь волосы, завариваешь кофе, смотришь на окна чужих людей и думаешь: «А вдруг сегодня что-то дрогнет?»

Я не ждала ничего. Уже давно. Ни писем. Ни прикосновений. Ни утренних смс с глупым «ты проснулась?» – потому что некому. Никто не хочет ту, у которой за плечами не трагедия, не подвиг, а просто быт. Которая не мечтает – а выживает. Которая не горит, а тлеет.

Он появился, как появляется запах перед грозой – сперва чуть уловимо, потом уже невозможно игнорировать. Я не сразу поняла, кто он. Просто в подъезде стало иначе дышать. Вдруг захотелось застёгивать пальто до горла. Прятать руки в рукава. Не потому что холодно – потому что неловко.

Я видела его из окна – он шёл, не спеша, как мужчина, у которого нет вопросов к себе. У которого есть опыт – и он его не стыдится. Тело отозвалось странно: будто кожу на внутренней стороне бедра тронули ветром. Там, где особенно чувствительно. Я хотела отвернуться. Не получилось.

В тот вечер я возвращалась поздно. Всё раздражало: ветер, сумка, туфли. Я поднималась пешком – и на пятом он стоял. Курил. Как в кино: локоть на перилах, взгляд в никуда. Но как только я поднялась – его «никуда» стало мной.

Между нами было три ступеньки. И вся моя осторожность. Он не шевельнулся. Только дым лениво обвивал пальцы. Я почувствовала запах – табак, мужской крем, металл. Это было… не про него. Про меня. Про то, чего я себе не разрешала.

– Устали? – спросил он. Тихо. Но голос пошёл по позвоночнику, как вино натощак.

Я хотела пройти. Хотела. Но осталась.

– А вы бы не устали? – не в голос, а в горло. Горько.

Он посмотрел. И я поняла, что зря. Потому что так на тебя смотрят не мужчины. Так смотрят только те, кто тебя узнал. Без слов. Без истории.

Я развернулась и пошла дальше. Сердце билось не под рёбрами, а внизу живота. Там, где когда-то был кто-то живой. Я не понимала, откуда это. Зачем. Но поняла одно – я не хочу, чтобы он исчез.

На своей площадке я остановилась. Прислонилась к стене, как будто задышать проще.

– А вы кто вообще? – спросила. Не оборачиваясь.

– А вы хотите знать? – прозвучало в спину. Как вызов. Как ласка.

Я не ответила. Потому что ответ уже жил во мне: я хочу. Всего. Заново. Хоть на раз. Хоть на боль. Хоть на ночь.

ГЛАВА 2. МУЖЧИНА С ТЕНЯМИ

Он снился мне. Неявно, не как мужчина, а как ощущение. Запах, ладонь, чья-то спина рядом. Я просыпалась с влажными пальцами и с дрожью, которую невозможно объяснить ни сном, ни весной, ни гормонами. Только телом. Оно всё запоминало. Оно хотело.

Я видела его потом часто. Случайно, будто бы. В подъезде. У магазина. Он никогда не улыбался. Не заговаривал. Просто смотрел, иногда кивал, как будто отмечал моё присутствие. Не мою прическу, не платье, не сумку – меня.

Однажды я столкнулась с ним возле подъезда. Сумка порвалась – дно вывернулось, яблоки покатились по асфальту. Я присела, злость кипела в горле – и тут его тень упала рядом. Не шаги – просто тень. Я почувствовала его раньше, чем увидела.

Он молча опустился рядом и начал собирать. Его пальцы были крупные, крепкие, но двигались осторожно. Не тронул меня – ни разу. Хотя я бы, наверное, дрогнула от одного касания.

– У вас всегда сумки рвутся? – спросил он, не глядя.

– У вас всегда такое чувство юмора? – парировала я. Глупо. Детски. Но мне надо было хоть как-то дышать рядом с ним.

Он поднял глаза. А потом просто протянул руку – не ко мне, к пакету. Держал, пока я складывала остатки. И снова не прикоснулся. А я… я всё чувствовала. Сквозь кожу. Сквозь пальцы. Внутри.

– Спасибо, – выдохнула я, когда он встал.

– Пожалуйста, – коротко. И ушёл. Даже не обернулся. А я стояла, как прибитая. Со скомканным пакетом, липкими пальцами и внутренним ощущением, будто меня вывернули и разложили по полкам.

Я пыталась выкинуть его из головы. Честно. Искала причины не думать. Включала телевизор, листала соцсети, устраивала себе уборки до блеска. Всё напрасно. Он – как аромат, который въелся в подушку. Сначала ты забываешь, а потом вдруг вдыхаешь – и опять всё внутри сжимается.

Я не знала, кто он. Имя, работа, откуда приехал. Но тело уже выбрало его. Без спроса. Без логики. Без защиты.

Он был другим. Мужчиной с тенями. Не тёмным – глубоким. У него в глазах жили молчание и опыт. В нём не было попытки понравиться. Не было попытки завоевать. И именно это сносило мне крышу.

Я вспоминала, как он держал тот проклятый пакет. Как не дотронулся. Как не ухмыльнулся. Как не остался. И всё это рождало внутри не злость, не обиду. Желание. Чистое. Голодное. Бессовестное.

Я хотела его не потому что он красивый. А потому что он – как дождь после засухи. Когда небо рвётся, и ты стоишь босиком в сырой траве, и тебе плевать, как это выглядит. Потому что ты снова живая.

ГЛАВА 3. СТОЛКНОВЕНИЕ ХАРАКТЕРОВ

Я не знаю, как он оказался в моей жизни так быстро. Без стука. Без «можно?». Просто вошёл – как сквозняк в душную комнату. И всё, что было в ней, взлетело пылью.

Мы начали сталкиваться слишком часто, чтобы это было случайно. В лифте. Внизу у подъезда. В магазине. Однажды – даже в аптеке, где я, не в силах совладать с гормональным тремором, выбирала что-то успокаивающее. Он стоял рядом, держал упаковку пластырей и молчал. И это молчание было громче, чем всё остальное в аптеке: звонок двери, пиканье кассы, вздохи очереди.

Иногда он говорил. Фразами короткими, как шаги по гравию:

– Поздно идёте.

– Вы промокли.

– Осторожнее на повороте.

И я каждый раз не знала – злиться или дрожать. Потому что с его голосом приходило другое – чувство, что меня видят. Настоящую. С разбитыми ногтями. С вечным беспокойством внутри. С тем, что давно никому не показывала.