Империя пустоты: дверь

Данила Исупов

Империя пустоты: дверь

Пролог: "Тень Империи"

Пролог: "Тень Империи"

Пепел.

Его было так много, что казалось – небо решило похоронить город заживо. Он оседал на брошенные игрушки, развороченные баррикады и пустые гильзы, смешиваясь с кровью в уродливую серо-багровую грязь. Пепел падал даже там, где уже не осталось ничего, что могло бы гореть – будто сама земля тлела изнутри, как труп, забытый на поле боя. Воздух гудел от тишины – не той, что предшествует буре, а той, что наступает после. Когда уже некому кричать.

Где-то вдалеке рухнула башня Сената, и ударная волна пронеслась по улицам, сметая последние витражи с изображением Великого Правителя. Его лицо, выложенное из тысяч стеклянных фрагментов, рассыпалось в прах, словно насмешка над бессмертием имперской власти. Стеклянные осколки, словно слепые птицы, вонзились в землю, отражая пожар, пожирающий центр города.

– Они идут, – прошептал Магистр, стирая пальцем кровавую пену с губ.

Его доспехи, некогда чёрные, как космос между звёзд, теперь напоминали лоскутное одеяло из вмятин и трещин. Каждая царапина на них была историей – ударом, который он отразил, раной, которую пережил. Нагрудник с гербом Ордена – стилизованным глазом, пронзённым мечом – был расколот пополам. Сквозь трещину виднелась синеватая плоть, испещрённая пульсирующими прожилками. Они шевелились, как черви под кожей, и Магистр знал: это не просто яд. Это метка. Приглашение для тех, кто ждёт в тени.

– Ад не за горами, мальчик.

Виктор, прижавшийся к обгоревшей колонне, не ответил. Его руки дрожали. Не от страха – от яда. Тот самый нейротоксин, что капал с клинков гвардейцев, теперь пульсировал в венах, превращая мышцы в свинцовые гири. Он сжал кулаки, пытаясь остановить тремор, но пальцы лишь бессильно скользнули по рукояти меча. Клинок, подаренный Магистром в день посвящения, был покрыт именами павших – и теперь Виктор чувствовал, как чужие жизни жгут ему ладони.

– Почему они не стреляют? – выдавил он.

Впереди, в дымной завесе, чётко вырисовывались силуэты. Гвардия Безумия. Те, кто носил артефакты Бездны и служил не людям – а чему-то древнему, что шепталось в криптах под городом. Их доспехи, словно вторая кожа, сливались с тенями, а шлемы не имели глаз – лишь гладкие пластины, отражающие агонию жертв. Их фазовые клинки светились ядовито-зелёным, но… они не атаковали. Просто стояли. Будто ждали.

Магистр хрипло рассмеялся:

– Ждут. Как падальщики. Чтоб ты сам сдох от ран.

И тогда Виктор услышал. Не ушами – костями. Гул, идущий из-под земли. Будто что-то огромное поскрёблось о каменные плиты, пробуждаясь после векового сна. Звук напоминал скрежет зубов, но слишком громкий, слишком… осознанный. Как будто сама земля пыталась что-то сказать.

– Что это?..

Старик не ответил. Вместо этого он снял шлем. Его лицо, изуродованное шрамами и синими прожилками артефактной чумы, исказилось в гримасе – то ли от боли, то ли от предвкушения.

– Надевай.

Он протянул Виктору чёрный шлем с выгравированными рунами. Тот же, что лежал в Святилище под собором. Тот, что, по легендам, выбирал носителя.

– Но… я не…

– Ты либо надеваешь его, либо мы оба сгниём здесь! – Магистр впился пальцами в его плечо, и Виктор почувствовал, как стальные перчатки впиваются в плоть. – Кодекс Безумца – не догма. Это крик души, которую ещё не сожрала тьма!

Где-то впереди щёлкнули усилители костюмов. Гвардейцы сделали шаг вперёд – синхронно, как марионетки.

Виктор натянул шлем.

И мир взорвался.

Дополнение: "Воспоминания и пробуждение"

Шлем не просто надевался – он вгрызался.

Мгновение – и Виктор увидел себя со стороны. Мальчишку в рваном плаще, бегущего по руинам родного квартала. В руках – игрушечный меч. За спиной – крики.

– "Виктор!" – зовёт мать.

Но он не оборачивается. Потому что знает: если обернётся – увидит, как её разрывает на части что-то с слишком длинными руками.

Голос в шлеме шептал, будто бы в сам разум:

– Ты помнишь, как умерла империя? – прошептал кто-то. Не Магистр. Не гвардеец. Оно.

Шлем наполнился чёрной жидкостью. Виктор захлёбывался, но не мог задохнуться – жидкость была частью его теперь, как кровь, как воздух.

– Она не умерла. Её стёрли. Как ошибку в учебнике.

И тогда первый гвардеец пал.

Когда Виктор поднялся, один из гвардейцев уже лежал у его ног. Не убитый. Стёртый. Его доспехи были пусты. Как будто кто-то вынул человека, словно кость из рыбы, оставив лишь оболочку.

Магистр смотрел на него с чем-то между ужасом и гордостью.

– Теперь ты – Тень Империи.

Город горел.

Гвардия Безумия отступала.

А Виктор чувствовал, как голос смеётся у него в голове.

– Начнём с начала.

Глава 1: "Директива 117"

Монитор в шлеме мигал, выводя кроваво-красные строки:

– СОСТОЯНИЕ БРОНИ: 2%.– ОРГАНИЗМ: КРИТИЧЕСКОЕ.– ДУША: АКТИВАЦИЯ…

Виктор не понимал, что значит последняя строка. Он не понимал вообще ничего, кроме всепоглощающей боли.

Его технокостюм – вернее, то, что от него осталось – дымился, как перегретый реактор. Пластины брони, некогда идеально подогнанные, теперь свисали лоскутами, обнажая изуродованную плоть. Нагрудник был пробит в трёх местах, и через пробоины сочилась кровь, смешиваясь с чёрной маслянистой жидкостью из повреждённых трубок. Жидкость пульсировала, словно живая, с каждым ударом сердца проникая глубже в раны. Каждый вдох обжигал лёгкие – где-то внутри грудной клетки хрустели осколки рёбер.

Перед ним, медленно приближаясь, шагал Он.

Гвардеец. Такой же, как те пятеро, что Виктор уже отправил в ад. Но этот был другим. Его броня не просто светилась – она пульсировала, словно живая. А сквозь щели в шлеме, вместо глаз, лился зелёный огонь. Огонь, в котором Виктор увидел отражение собственной смерти.

– И это всё? – голос противника напоминал скрежет шестерней. – Лучший из мятежников?

Виктор попытался встать. Не получилось. Ноги не слушались. Они были словно чужие, налитые свинцом, пропитанные ядом. Где-то вдали, за стеной огня, рвались снаряды – это штурмовая группа врага добивала последних защитников района.

– Директива 117 активирована, – внезапно прошипел в шлеме механический голос. – Плен недопустим.

Он знал, что это значит. Последний протокол.

– Уничтожить себя, – добавил голос.

Гвардеец занёс фазовый клинок. Зелёное лезвие осветило перекрёсток, бросив мерзкие блики на груды трупов. Трупов его людей.

И тогда…

– БОЛЬ – НЕ ВРАГ, – заревело внутри Виктора. Не его мысли. Не его голос. – ЭТО ТОПЛИВО.

Автоинъекторы впились в шею. Лёд и пламя хлынули в вены.

– БЕРСЕРК: АКТИВИРОВАН.

Мир взорвался в алой пелене.

То, что развернулось внутри шлема, можно назвать осознанием

Боль исчезла.

Вместо неё пришло ясновидение.

Виктор видел всё:

– Каждый мускул гвардейца, готовящегося к удару.– Трещины в его броне, скрытые под слоем энергии.– Сеть капилляров в собственных глазах, лопающихся от перегрузки.

Но главное – он чувствовал Его.

То, что жило в шлеме.

Оно шевелилось, как паразит в мозгу, и смеялось.

– Ты думал, я просто машина? – прошептал Голос. – Я – память империи. Её последний приказ.

Гвардеец атаковал.

Клинок прошёл сквозь Виктора.

Но не коснулся его.

Потому что Виктора больше не было.

Был только Берсерк.

Первый удар был нанесён

Тело двинулось само.

Виктор не контролировал его. Он лишь наблюдал, как его рука хватает гвардейца за шлем и вдавливает в асфальт.

Костюм противника завыл, пытаясь стабилизировать систему, но было поздно.

– СЛОМАЙ ЕГО, – приказал Голос.

И Виктор сломал.

Не броню. Кости под ней.

Гвардеец захрипел, но не от боли – от ярости.

– Ты… не человек… – выдавил он.

– Нет, – ответил не Виктор.

И разорвал его пополам.

После битвы

Когда красный туман рассеялся, Виктор увидел:

– Гору трупов. Не только гвардейцев. Его людей тоже.– Дымящиеся руины здания, где ещё час назад был штаб.– Свои руки, покрытые чужой кровью и чёрной слизью из разорванных трубок костюма.

Но хуже всего было другое.

Он помнил.

Каждый удар. Каждый крик.

И удовольствие, с которым Оно убивало.

– Что… что со мной? – прошептал он.

Шлем не ответил.

Но где-то в глубине сознания что-то зашевелилось.

И засмеялось.

Откровение

– Ты активировал протокол, – сказал Магистр.

Он стоял в тени, опираясь на древний меч с треснувшим клинком. Его лицо было бледным, а глаза светились неестественным синим.

– Это не просто система самоуничтожения. Это ключ.

– К чему? – хрипло спросил Виктор.

– К тому, что спит в шлеме.

И тогда он понял.

Директива 117 – не про смерть.

Она про пробуждение.

Последние слова

Перед тем как отключиться, Виктор услышал:

– Скоро ты вспомнишь.

– Что?

– Как умерла империя.

И чьей рукой.

Глава 2: «Кровь и Руны»

Технокостюмы: Наследие Белой Комнаты

Пепел падал ровно, как во сне из пролога – том самом, где мальчик бежал по руинам, сжимая игрушечный меч. Теперь Виктор шагал по тем же плитам, но в доспехах, которые помнили кровь того дня.

– Регенеративный протокол активирован, – прошипел HUD, но Виктор знал правду. Это не ремонт.

Это кормление.

Чёрные прожилки на броне пульсировали, как синие вены Магистра в их последний разговор. Жидкий металл затягивал раны, оставляя руны – точно такие же, как в Святилище, где он взял шлем.

– Ты носишь не доспех, а могилу, – вспомнились слова старика.

Боль при регенерации была такой же, как при активации Директивы 117 – будто кто-то вырывал куски его души.

Голос и Тени

В разрушенном соборе пахло гарью и медью – точь-в-точь как после боя. Виктор наступил на разбитый витраж: глаз Великого Правителя смотрел на него с пола, как сквозь трещину в шлеме гвардейца.

– Они близко, – прошептал Голос. Тот самый, что смеялся в его черепе, когда он рвал гвардейцев в Берсерке.

Тени между колонн шевелились. Не тени от огня – те, что остались от людей.

– Кто они?

– Первые носители. Те, кто не выдержал Директивы.

Один силуэт был слишком знаком – сгорбленная фигура с мечом в руке. Магистр? Нет… но почти.

В крипте их ждали трое

Первый – с лицом, сросшимся с маской. Как шлем Виктора начинал прирастать к коже.

Второй – с голосом, который распадался на эхо, будто Голос в его голове.

Третий…

Третий был пустым. Просто доспех, заполненный чёрной жижей.

– Ты станешь таким же, – хрипел первый, и Виктор узнал этот звук – так хрипел последний гвардеец, когда его рвали пополам.

Бой и Прозрение

Когда когти охотника впились в броню, Виктор увидел вспышку:

Белая комната.Ребёнок плачет.Чьи-то длинные руки хватают женщину за плечи…

– СЖЕЧЬ! – заревел Голос, и чёрное пламя вырвалось наружу.

Охотник рассыпался в пепел и ржавые шестерни – точно как гвардеец, которого "стерли" в первой схватке.