Предновогодняя горячка

Сергей Громов

Предновогодняя горячка

До Нового года оставалась неделя. Шла очередная пятиминутка, во время которой начальнику розыска позвонили из дежурной части. Выслушав сбивчивый доклад, он распорядился:

– Костя, Кирилл! На выезд. Что бы ни случилось там, будет проверочный материал. Никакой регистрации и никакого уголовного дела.

– А если труп?

– Пока вскрытие не покажет, что это не самоубийство, никакого возбуждения уголовного дела!

– Но это уже не мы решаем, а кто там приедет: ФСБ или прокуратура, они и решат. С ними начальник РОВД договорится.

Костя и Кирилл заскочили в свои кабинеты, оделись и вышли на улицу. Сели в оперативную машину и через десять минут остановились перед местным краеведческим музеем. Их встретила заплаканная сотрудница музея Елизавета Ивановна, сказала:

– Они убиты!

Кирилл начал издалека:

– Во-первых, давайте, успокоимся. Во-вторых, кто вы?

– Я хранитель музея, Елизавета Ивановна!

– А убили кого?

– Убили директора музея Ивана Павловича и научного сотрудника Клима!

– И где они?

– Они в раскопе, в подвале нашего музея.

– Показывайте, куда идти.

Оперативная группа спустилась в подвал музея. Прошли по каким-то подземным ходам, освещённым электрическими лампочками. Елизавета Ивановна шла впереди и рассказывала:

– Областные власти выделили нам в этом году большую сумму, и нам удалось оформить новую экспозицию, но там, дальше, есть закрытая часть. Клим был старшим научным сотрудником, и он был уверен, что из здания музея не все ценности извлекли, и убедил в этом Ивана Павловича. И они, действительно, нашли фальшивую стену. Сделали пролом и обнаружили скрытое помещение. О своём открытии никому не говорили. Особых ценностей там не было, но, всё равно, их извлекли и описали. Они сейчас помещены в запасники. Именно там Клим начал раскопки. Сторож сказал, что они вчера оттуда не выходили. Я проверила, был открыт запасной выход. Чего не должно было быть. Спустилась туда и нашла их. Вызвала полицию.

– Сторож на месте?

– Да, я ему сказала никуда не уходить.

Посмотрев со стороны на лежащих Ивана Павловича и Клима, пропустили вперёд судебных медиков, те констатировали смерть. От них прозвучала дежурная фраза:

– Всё будет известно после вскрытия.

Дальше, на месте, стали работать эксперты-криминалисты. В это время Кирилл и Костя опрашивали работников музея, пришедших на работу. Когда в РОВД узнали, что здесь два трупа, в музее появилось руководство отдела. Приехал и районный прокурор. На место был вызван начальник уголовного розыска. После обеда, в РОВД состоялось расширенное оперативное совещание. Итоги были неутешительные. Перспектив на быстрое раскрытие преступления не было. Было неясно, что они нашли? Непонятно, за что их убили? Скоро всех отпустили, предупредив, что вечером они собираются вновь, чтобы обменяться мнениями. Кирилл сказал Косте, после того, как они покинули кабинет:

– Чувствую, Новый год на посту встречать будем.

– А тебе то, что? Ни жены, ни детей. А вот, как мне быть?

– Ёлку поставить успел?

– Успел. Кот теперь охоту устроил за игрушками.

– На цепь посади.

– На цепь? Интересная идея. И днём, и ночью кот учёный всё бродит по цепи кругом. Только, где я столько денег наскребу, коту на златую цепь? Тут жене еле наскрёб на колечко. Детям на подарки.

– Что им купил?

– Они заказали ноутбуки.

– И ты им купил?

– Я им купил гантели.

– Они у тебя школьники, насколько я знаю, и без гантелей всех в школе гоняют.

– Кто тебе сказал?

– Физрук. Ладно, пошли одеваться и на маршрут. Иначе, нам докладывать будет нечего.

Около шести вечера все вновь собрались в кабинете начальника РОВД. Заслушали всех, но много говорить не дали. По завершению совещания, Тимофей Семёнович подвёл итог:

– Посовещавшись на высшем уровне, мы пришли к мнению, что Иван Павлович и Клим Иванович нашли что-то ценное в этом раскопе и были из-за этого убиты. То, что они нашли, пропало. Возможно, это была какая-то религиозная реликвия. Есть версия, что это какой-то архив, оставленный немцами при отступлении. Тем не менее, возбуждать уголовное дело пока рано, полагаю, передать материал в розыск для проведения доследственной проверки.

– Тимофей Семёнович, то есть, два трупа – это не основание для возбуждения уголовного дела? Я понимаю, что вы отчётность за год портить не хотите.

– Но нам надо разобраться со всем этим. Тем более, что и ФСБ подключилось.

– Ладно, что вы предлагаете?

– Мои люди будут работать по материалу проверки. Проще говоря, проводить первичный сбор информации, отражая всё в форме объяснений, заявлений, запросов, ответов на них и тому подобное. Если событие, в будущем, будет квалифицированно как преступление, мы возбудим уголовное дело и передадим все материалы по подследственности.

– Да знаем мы всё это! Через три дня вы продлите сроки проверки на три дня и первого января возбудите уголовное дело. В общем-то, для нас без разницы, когда это будет сделано.

Большие начальники покинули совещание. Остались оперативники РОВД. Тимофей Семёнович, глядя на Кирилла, сказал:

– Кирилл Сергеевич! Тебе, всё равно, по вечерам заняться нечем. Давай, прогуляйся в гости к Елизавете Ивановне. Она живёт недалеко от тебя. Чайку попьёшь и её послушаешь. Думаю, она что-то недоговаривает. Как у хранителя, её работа заключается в обращении с музейными предметами и ответственность за их судьбу. Именно хранитель принимает поступающие в фонды музея предметы, определяет их ценность и обеспечивает сохранность. Она ведь, по-моему, не зря пошла сегодня с утра и в этот раскоп. Возможно, она уже знала, что там найдёт. Но не сильно испугалась, на мой взгляд. И утром нам доложишь результат. И, кстати, материалы проверки я отпишу тебе. Решение по ним примешь первого января.

– Отказной писать? Ввиду явной малозначительности?

– Ты что, с ума сошёл? Два трупа! Какой отказной? Какая тут малозначительность? Да прокурор нас размажет!

– Так я с утра и поговорю с ней!

– Я сказал, с утра ты нам доложишь!

Кирилл, после совещания, пошёл к Елизавете Ивановне. Она жила в своём доме, в старом районе города и, действительно, недалеко от его дома. Прошёл в заснеженный двор, подошёл к двери, постучал. Послышалось:

– Войдите! Открыто!

Прошёл в дом. Спросил:

– Елизавета Ивановна! Я что же вы двери не запираете?

– А кого тут бояться? Я выросла в этом районе. Всех соседей знаю.

– Я видел, что вы не испугались того, что произошло в подвале музея.

– Это было, в общем-то, и не страшно. Вот в катакомбах Парижа – это действительно довольно жутко.

– А что там жуткого?

– Вы не знаете? Это самый большой в мире оссуарий. Там собраны останки более шести миллионов человек!

– В порядке повышения образованности, а что такое оссуарий?

– Вы прямо, как почтальон Печкин говорите. А оссуарий, в переводе с латинского, означает ящик, урну, колодец. Это может быть место или здание для хранения скелетированных останков. Второе такое название этих мест – костница.

– Долго французы собирали свою костницу?

– Туристам предлагается часовая прогулка по 2 км тоннелей. Но, немногие знают, что истинные масштабы подземных коридоров во много раз больше. В подземный склеп упаковали содержимое всех кладбищ Парижа за предыдущую тысячу лет. По приблизительным подсчётам там от 6 до 7 миллионов человек. Конечно, попали туда и известные исторические личности. Полагают, что в катакомбах затерялись деятели Великой Французской революции Робеспьер и Дантон, учёные Паскаль и Лавуазье, писатели Шарль Перро и Франсуа Рабле. Есть серьёзные основания полагать, что компанию им составляют отец французского театра Мольер и изобретатель басни Лафонтен.

– Очень интересно. А что у нас? Что могло находиться в подземелье музея?

– Извините, я ваше имя не запомнила.

– Меня Кирилл зовут. Можно, просто так, Кирилл.

– Давайте, сядем за стол, у меня чайник вскипел, и я вам расскажу о нашем городе. Полагаю, вы многое не знаете. Проходите в кухню.

Кирилл снял куртку, обувь и прошёл в кухню. Сел за стол. Лиза поставила чайные чашки, розетки с вареньем и пирожные к чаю. Увидев столько сладкого, Кирилл сказал:

– Вот не думал, что на такое изобилие попаду!

– Какое изобилие? Малина у меня своя. Клубника – от тётки из деревни. От неё же и вишня. Я вам ещё яблочного варенья достану!

– Спасибо большое, но вы обещали рассказать о нашем городе.

– Ну, это из новой истории. И её раскрыл Клим. Он же, как сыщик, шаг за шагом исследовал историю нашего города. Пытался разгадать тайны веков, изучая музейные предметы и документы. И вот, из документов он узнал, что в здании, которое занимает музей, раньше жил купец. Причём, не простой, а один из самых богатых людей местного дворянства. Был достаточно хитёр. Умело пользовался своим положением и обходил указы о взимании торговых пошлин. Мытники как только не пытались поймать его на неуплате! Ничего не выходило.

– Это что, таможня так давно появилась?

– Ориентировочно, в 1653 году, царь Алексей Михайлович подписал Указ «О взимании таможенной пошлины с товаров в Москве и в городах, с показанием, по сколько взято и с каких товаров». Это и положило начало созданию единой таможенной системы. Только в 1753 году, императрица Елизавета Петровна подписала указ «Об уничтожении внутренних таможенных и мелочных сборов», которые являлись одним из главных препятствий к развитию внутреннего товарооборота. Давайте, я вам ещё клубничного варенья положу!

Елизавета поднялась, и в это время, со звоном разлетелось окно, и пуля пролетела там, где только что была её голова. Кирилл автоматически откинулся к стене, одновременно поднимаясь, ударил ладошкой по выключателю. Свет погас. В темноте схватил Лизу и повалил на пол. Уже на полу, он достал свой пистолет и приготовился стрелять. Но выстрелов больше не последовало. Кирилл соображал быстро. Приготовив пистолет к стрельбе, он другой рукой набрал дежурную часть. Приехал наряд. Вызвали оперативную группу и «Скорую помощь». На носилках из дома вынесли тело. «Скорая помощь» уехала. Люди сновали туда-сюда, изучали окрестности. Была найдена «лёжка», откуда был произведён выстрел, там же обнаружена и винтовка. Кирилл уехал вместе со «Скорой». На повороте, возле своего дома, он с Елизаветой выскочили из машины, тут же, через проход в заборе, прошли в дом. Врачам было дано указание: никому никакой информации о поступившей раненой женщине не давать! В это же время справочный телефон «Скорой» был поставлен на прослушку.

Лиза всё это время была в шоке от того, что произошло. Тем не менее, она выполняла все команды, которые отдавал ей Кирилл. Они пришли к нему домой, он тщательно занавесил окна и пригласил её в кухню. Лиза прошла, присела на стул и спросила:

– Тут безопасно?

– Думаю, что да. Стены из кирпича, сделаны очень давно. Пуля не пробьёт.

– У тебя очень старый дом. Таких двухэтажных домиков в городе немного. И ты живёшь здесь один?

– Да, я живу один. Скажи, кому ты помешала? Что ты знаешь такого, чего не сказала нам?

– Я не знаю. Что знала, я сказала.

– Но почему тебя пытались убить?

– Не знаю.

– Ладно, пошли на второй этаж.

– А что там?

– Там у меня спальня. Переночуешь у меня. Что делать дальше, будем решать завтра.

– А на работу?

– Думаю, это не скоро.

– Я боюсь спать одна!

– Я в соседней комнате.

– Мне, всё равно, страшно!

– Хорошо, я лягу рядом.

– А приставать не будешь?

– Этого я не знаю. Ужинать будем?

– А что у тебя есть?

– Ужин холостяка. Яичница с колбасой.

– Только немножко.

– Может, водки?

– Только немножко.

Кирилл быстро приготовил ужин, налил водки Лизе. Сам пить не стал. После ужина они отправились спать.

Свирид внимательно слушал рассказ своего снайпера о проделанной им работе и понимал, что всё провалено. Тут же сидел и Сиплый, отвечавший за подготовку бойцов. Задав ещё несколько вопросов стрелку, его отпустили. Свирид сказал Сиплому:

– Надеюсь, ты понял, что твои люди провалили порученное им дело?

– Ну почему, была «Скорая», её отвезли в больницу. Наблюдатели мои видели.

– Да вы бы ещё из гаубицы пальнули! Я же сказал, максимально тихо. Постучали, открыла, ножом ткнули и пошли. Нет, вы из винтовки стрельбу устроили! Да ещё вдобавок её там бросили. Зачем? Полиции не хватает улик против нас?

– Так мы, наоборот, запутать полицию хотим. Винтовка, брошенная там, из нашего музея, а ту, из которой стреляли, мы забрали.

– То есть, в полиции такие дураки, что не отличат винтовку Мосина, от снайперской винтовки Драгунова?

– Решили, действовать так. Что касается ножом, так к ней мужик пришёл.

– Что за мужик?

– Не знаю, плохо видно было, мы далеко стояли. Может, хахаль её.

– А стреляли как, если видно не было?

– Стреляли по тени на занавесках.

– Более тупого вида стрельбы я не слышал! Теперь я уверен, что мишень цела.

– Так, может, в больницу своих людей направить?

– Как, по-твоему, зачем её туда положили?

– Думаю, что лечить.

– Что там лечить? Она жива и здорова. Это приманка для нас. Ловля на живца. Да и нет её там. Вот что, надо выяснить кто её хахаль. Это могут знать её коллеги по работе. Там же, в основном, антиквариат работает.

– В смысле?

– Да без смысла, все эти работники музеев такие же древние, как и то, что они показывают людям. Но в этом их ценность. Они много знают и много видят. Пойми, кто пойдёт на мизерные оклады в музеи, только если не стянуть там что-то? Так что, наших, приблатнённых, к ним не подпускай. Выбери самых интеллигентных.

– И под каким видом их запускать в музей?

– Пусть интересуются историей родного края.

Кирилл проснулся за час до звонка будильника. Лиза, крепко обняв его, мирно спала. Кирилл подумал, давно у него не было такой бурной ночи. Попытался потихоньку сползти с кровати, но в ответ Лиза только крепче прижалась к нему. Понял, не вырваться. Пришлось понемногу будить её. Она открыла глаза и вдруг сказала:

– Кирилл, я ни о чём не жалею. И ты мне ничего не должен.

– Лиза, всё как-то сумбурно вышло, но я тоже ни о чём не жалею. Наверное, так и должно было случиться.

– И что теперь?

– А теперь мы завтракаем. Потом я уйду на работу.

– А я?

– Ты остаёшься дома.

– У тебя?

– Я думаю, у нас дома. Поскольку, как честный человек, я теперь должен на тебе жениться!

– Я не обязываю тебя этого делать, тем более, что у тебя, наверняка, есть кто-то, с кем ты встречаешься. И у меня есть свой дом.

– Я один уже полгода. Развод оформлен. А жена, как правило, идёт жить в дом мужа.

– А если твоя жена вернётся?

– Я её просто не приму. И вот, что ещё. Я покажу убежище в моём доме, когда кто-то приходит сюда, и это не я, тебе нужно прятаться.

– И долго я буду прятаться?

– Пока не минует опасность. Вот что, расскажи мне об истории вашего музея. Кто его построил? Нашу беседу вчера на этом месте прервали. Ты рассказывала о том, что Клим изучил откуда появился ваш дом, в котором теперь расположен музей.

– Да, я помню. Этот купец нашёл под городом систему подземных ходов, с обширными залами. Именно в эти залы он прятал привезённый товар. Учёт у него был поставлен хитро и, пользуясь этим, он уходил от уплаты ввозных пошлин на товары. Да и сами эти товары ввозились нелегально. Не так, как сейчас. Пошлины часто собирались на волоке – участке суши между двумя водоёмами, через который перетаскивали суда. Здесь было легко посчитать количество товара, а уклониться от уплаты налога – почти невозможно. Ты хоть что-нибудь понял?

– Конечно. Я усвоил, что под нашим городом система туннелей и подземных залов.

– А про налоги?

– Ты думаешь, сегодня мы сможем заставить этого купца заплатить штраф? Думаю, в суде не примут наше дело к рассмотрению. Ты мне о системе туннелей и залов расскажи. Где в них вход?

– Во-первых, система туннелей не большая. Раньше и город был во много раз меньше. Туннели и залы появились оттого, что тут добывали камень для строительства.

– Это, как в Одессе, добывали ракушечник и получились катакомбы?

– Да, так же, как и в Одессе. Там, кстати, до сих пор ракушечник добывают. Но у нас этот вид добычи строительного материала не получил своего развития. Наши катакомбы были заброшены ещё в древние времена, и этот купец использовал эти ходы и залы для сокрытия от учёта нелегально ввезённых товаров.

– Отлично. Что тогда искали Клим и Иван Павлович?

– Клим утверждал, что у нас имеется вход в эти туннели. Кроме этого, он считал, что в нашем здании музея спрятаны сокровища, принадлежавшие купцу. Когда в 1917 году к власти пришли большевики, то возле дома купца разыгралась кровавая драма. Дом пытались взять штурмом, но ничего не вышло. Засевшие в доме держались три дня. На четвёртый день большевики ворвались в здание, но там никого не было! Не нашли даже убитых! Потом стало известно, что купец с семьёй эмигрировал за границу.

– Было бы здорово, чтобы он в Париже жил!

– Чего в этом хорошего?

– Я бы в командировку туда съездил.

– Он умер давно. Ещё во время войны. И да, он умер во Франции. Не приняв Советскую власть, он не принял и нацизм. Вступил в отряды Сопротивления и погиб.

– А сюда он приезжал?

– Зачем?

– Забрать драгоценности, золото.

– У нас был любопытный документ, допрос одного из лакеев купца. Он сказал, что всё своё богатство тот вывез до начала Гражданской войны. А оно было немаленьким.

– И где этот лакей теперь?

– Расстрелян, военный трибунал вынес такое решение.

– А могут быть тут спрятаны какие-нибудь немецкие архивы?

– Нет. У нас в фондах есть докладная коменданта города о том, что во исполнение приказа им вывезены все документы в Германию. Те, что не представляли ценности, сожжены.

– Хорошо, а где хранилось в годы войны то, что вы показываете сейчас людям?

– Кирилл, то, что показывается, в основном новоделы. Есть фотографии. Их собирали у людей. Многие экспонаты были спрятаны работниками музея того времени у своих знакомых, друзей. В здании музея ничего не было. Там была комендатура.