Лихоборы

– А ты не отсюда, – скрипучим контральто заявила ведьма. – Не их крови.

– Да, я… соседка, – засмущалась Соня.

«Добрый вечер. Инспектор Ларина, Лихоборский отдел. Предъявите, пожалуйста, лицензию для проверки».

Альбина хищно сощурилась и приблизила лицо к Соне.

– Что, замуж охота? – почти ласково спросила она.

«Конечно, – проскрипело у Софьи в голове. – После съёмки».

– Выйдешь, не спеши. В течение четырёх лет… Не раньше.

Соня изобразила бурную радость, ведьма переключилась на Татьяну Игоревну.

– …Дух-охранитель. Вам благодарными надо быть, что он здесь, с вами. Он вас бережёт.

– Ой, и Кирилл говорил…, – завела было хозяйка, но Альбина твёрдо её прервала:

– Мне всё равно, что там говорили… мои коллеги. Я вам говорю – подружитесь с ним. Угощайте, разговаривайте. Это нормально. Не ругайтесь между собой – он не любит. Уборку почаще делайте. Уют создавайте, только тогда он вам помогать будет.

Тётки покорно кивали.

Когда все выяснили у Альбины всё, что им не давало покоя, Соня наконец смогла попросить у ведьмы пару минут, якобы на разговор о будущем женихе и том, где он сейчас обитает.

– Ну что? Жениха ты своего уже знаешь, – завела с места в карьер Альбина. – Не тот, о ком думаешь. Сама удивишься.

«Извините, я удивлюсь, если у вас лицензии нет…»

«Есть, конечно. Я похожа на сумасшедшую?»

«Нет».

– Дай руку. Вот, смотри… На ребре глубокая черта, к мизинцу идёт, к холму Меркурия… До сорока точно замуж выйдешь. Детки будут… Двое.

Не особо слушая Альбину, Софья всмотрелась якобы в холм Меркурия, а на самом деле – на свою ладонь, где на миг, прикрытая Альбининой рукой, проявилась лицензия, мятно-лавандовая, как большинство волшебных документов. Проявилась и тут же пропала.

– Спасибо, – не стесняясь шпионившего поодаль оператора с навострённой камерой, вслух произнесла Соня. – Удачи вам.

Альбина загадочно улыбнулась.

– Всё, что сказала – сбудется, запомни, – зачем-то обронила она.

Соня уже плохо помнила, что там ей наговорила ведьма, кажется, что-то про четыре года и какого-то знакомого, за которого Ларина должна по итогу неожиданно выскочить замуж… За Мотю, что ли?..

– Съёмка окончена, всем спасибо! – проорали в камеру.

Глава 5. Связи старые и новые

Большинство книг о ведьмовстве скажут вам,

что ведьмы работают обнажёнными.

Это потому, что большинство книг

о ведьмовстве написано мужчинами.

Терри Пратчетт, Нил Гейман,

«Добрые предзнаменования»

Утром в понедельник по дороге на работу Соня по обыкновению вляпалась в историю. Подойдя к выходу из автобуса при приближении к остановке, девушка вдруг почувствовала, как кто-то ухватил её за шиворот и грубо отволок от двери. Соня настолько обалдела, что даже не сразу поняла, что это сделала крупная тётка, даже почти что бабка, замотанная несмотря на тёплую погоду в две разномастные вязаные кофты.

– Вы с ума сошли?

– Нечего в дверях стоять! – пролаяла тётка, водружая своё объёмное тело на Сонино место. – Я выхожу сейчас.

– Я вообще-то тоже!

– Встанут, как забор, людям не пройти, – не обращая внимания на Сонины слова, выплюнула бабища.

Софья почувствовала, что ещё чуть-чуть – и у неё сорвёт крышу… Нельзя, нельзя…

Тётка, очевидно, почувствовала Сонин взгляд, обернулась через плечо и окинула Ларину презрительным взглядом.

– Чего зенки вылупила? – Подобным тоном некоторые пожилые матроны разговаривают с совсем маленькими детьми, над которыми ощущают безграничную власть и превосходство – учительского или прародительского толка. По крайней мере, Соня эту интонацию из своего далёкого детства запомнила – так с ней говорила бабушка, мать отца. Иван Ларин и всё его семейство никакого отношения к магии не имели, а потому и Вероника и крошка Сонечка сварливой бабушкой Антониной Фёдоровной считались душевнобольными. И не только считались, но и всячески ославлялись. Добрая бабуля любила вывести маленькую внучку во двор, усесться вместе с соседками на лавку, поставив ребёнка напротив, как на комсомольском собрании, долго-долго вещать о проявлениях безумия женой сына, заключавшихся в основном в том, что Вероника работала на дому и возилась с картами звёздного неба. Соседки охали и громко осуждали. Далее дело доходило до самой Сони. Бабки с наслаждением шпыняли рыдающего ребёнка за явные, на их взгляд, симптомы наследственного безумия – умение читать и писать в неполные пять лет, незаплетённые волосы – как у самой Сони, так и у её куклы, и то, что в данный момент она ревела, размазывая слёзы по пухлым щёчкам. Соседки единодушно советовали запереть Веронику с Соней в психбольницу и лечить обеих электрическим током, потому как мать непременно рано или поздно подучит малолетнюю психопатку прирезать мирно спящую бабушку.

– Позор какой! – выплёвывала наконец бабка и, больно ухватив внучку за руку, волокла домой, где угрозами запрещала рассказывать родителям о беседах с соседками. Однажды Соня всё-таки не выдержала и пожаловалась маме, та передала отцу. Иван жене и дочери не поверил и доложился Антонине Фёдоровне. Та ничего не сказала, но, когда Вероника была в отъезде по научным делам, а отец семейства на работе, молча ушла из квартиры, заперев маленькую внучку в одиночестве. Этот день Соня помнила плохо: прорыдав пару часов и побившись о закрытую дверь, девочка потеряла сознание. Растолкала её вернувшаяся вечером бабка, устроившая Соне страшный нагоняй за то, что ребёнок в одежде валялся на полу. Этот случай послужил главной причиной того, что Сонина магия дремала аж до двадцати трёх лет. Все накопившиеся немаленькие ресурсы девочка потратила на то, чтобы отмстить бабе Тоне.

Из уст четырёхлетки слово «Ненавижу» прозвучало странно и страшно, и ненависть, сквозившая в нём, на миг страшно напугала Антонину Фёдоровну. Впрочем, только на миг. Придя в себя, бабка сначала с силой ткнула внучку в плечо, так что Соня свалилась на пол, а после добавила со злобой:

– Пороть тебя некому! Вот я займусь…

Заняться никем и ничем она не успела – в дверь раздался звонок. Соня не понимала, что за тёти в форме пришли к ним домой, но за их беседой с обескураженной бабкой наблюдала с наслаждением.

– Да эта егоза сама упала, – оправдывалась Антонина Фёдоровна, с ужасом глядя на гематомы, в один миг покрывшие всё тело ребёнка.

Женщины в форме сурово покачали головами. Баба Тоня только в этот миг обнаружила, что сжимает в руке невесть откуда взявшиеся розги.

Канитель окончилась только через два месяца, когда Сонину маму наконец развели с Сониным папой, твёрдо вставшим на сторону Антонины Фёдоровны, потому что «Мама врать не может, а ребёнок может, это же ребёнок!». Соню мать старательно оградила от всего этого: пролив море слёз, она и теперь чувствовала себя безмерно виноватой перед дочкой. Девочка не знала, что бабушка Тоня с того самого приснопамятного дня, когда в их квартире появились суровые женщины в форме, ни одной ночи не могла спать спокойно – старуху мучили кошмары. Розги, вытягиваясь и угрожающе шевелясь, как змеи, тянулись к её морщинистой шее, изредка щёлкая, точно хлысты… Антонина Фёдоровна вскакивала во сне и подслеповато щурилась на свои покрытые гематомами руки. К утру она забывалась беспокойным сном, а кровоподтёки исчезали до следующей ночи. Не знала Соня и того, о чём мама шушукалась с одной из тёток, оказавшейся маминой одноклассницей. Обе женщины боязливо косились на девочку, серьёзно наблюдавшей за ними недетским тяжёлым взглядом тёмно-карих глаз.

– У тебя, Ника, гений растёт, – вполголоса говорила тётя в форме. – Если бы не дрянь эта, свекровь твоя, уехала бы одновременно с моим Русиком-лоботрясом, он в шестнадцать, она в тринадцать. А теперь не знаю даже, когда она восстановится… Софочка, подойди к нам…

– Сонь, не бойся, – ласково прожурчала Вероника Сергеевна. – Это тётя Тамилла, мы вместе учились…

– На котёнка бурманского похожа, – ляпнула вдруг тётя Тамилла. – Смотрит так…

– Здравствуйте, – чётко выговорив букву «р», заявила Соня. – А я знаю, кто вы.

– Кто, солнышко? – умилилась женщина, наклоняясь к ребёнку.

– Вы тоже ведьма. Как я. И мама.

Вероника чихнула от удивления. Тамилла пару раз хлопнула глазами и выпрямилась…

…Соня сделала вдох-выдох – внезапно месть автобусной бабке показалась мероприятием бессмысленным и необязательным. Не так уж была велика обида, это было совсем не то, что Антонина Фёдоровна. Соня широко улыбнулась скандалистке (больше получилось похоже на оскал). Та вздрогнула и, едва не перекрестившись в порыве, выскочила из автобуса и затрусила через дорогу, нервно оглядываясь на Софью, не спеша вылезшую следом. Настроение у Лариной стало солнечное, как погода в Дегунино – помимо бабы Тони мигом вспомнились и Ашихмины, тётя Тамилла и Руслан…

…– Никуль, – проникновенно заявляла тётя Тамилла, глядя, впрочем, не на бывшую одноклассницу, а на саму Соню. – Помяни моё слово: если мой Русик на ней лет через двадцать не женится, я ему голову откручу.

Вероника сморщила нос.

– Ну чего ты…

Если бы Соня помнила этот разговор, то давно бы сама поспешила бы открутить голову Руслану Ашихмину, сыну тёти Тамиллы, чтобы у того и в мыслях не было портить их вялотекущую, но крепкую дружбу всяким сватовством.

Красивого темноволосого мальчика Соня впервые увидела через пару месяцев после развода родителей. Руслан уже ходил в школу и казался чрезвычайно взрослым для своих восьми лет: ему, высокому, спортивному (спасибо секциям самбо и бокса), с сосредоточенным и даже суровым лицом, можно было дать все двенадцать. К крошке Сонечке Руслан не проявил никакого интереса, она тоже, но запомнила мальчика надолго. За последующие восемь лет они виделись всего три раза, дружить не собирались – в этом возрасте трёхлетняя разница кажется гигантской, жениться – тем более, а в шестнадцать Руслан, экстерном окончивший школу, отбыл в институт. Ашихмина, как любое летнее дитя, запихнули, куда пришлось, а именно в Заполярный университет теургии и волшбы. Звёзд с неба парень не хватал, прикладным шаманством интересовался только в теории, но зато набрал факультативов по всевозможным видам и методикам целительства. У Руслана был план, и он его придерживался.

Вернувшись после первой пятилетки, Ашихмин, ещё сильнее возмужавший и похорошевший, внезапно откопал свой школьный аттестат и подал заявление в мединститут в Анадыре – недалеко от основного места обучения. Юношу приняли с распростёртыми объятиями. Как он умудрился совмещать заочную учёбу в университете теургии и очную в меде, Соня в последствии не могла понять. Интернатуру Руслан оканчивал уже в Москве, почти одновременно став дипломированным шаманом-целителем и врачом-судмедэкспертом.

Судьба вновь свела Соню с Русланом на фестивале команд КВН в Москве, куда Ашихмин приехал поддержать своих товарищей-медиков, а Соню, последний год прозябавшую в торгово-экономическом, заманили в массовку красивых девушек в один из номеров. Слово «красивые» так польстило самолюбию Софьи, что она согласилась на авантюру, и, как выяснилось, не зря.

Ашихмин узнал её, Соня Руслана – не сразу. Молодой человек успел вымахать под два метра, отрастил густую брутальную чёрную щетину в пол-лица и вынужден был передвигаться с величайшей осторожностью, чтобы не наступать на многочисленных девушек, штабелями падавших к длинным стройным ногам красавца-интерна.

Соня к ногам падать не стала и просто несколько секунд повисела у Руслана на шее, болтая ногами.

Узнав, что дочка тёти Ники до сих пор учится на какого-то маркетолога вместо того, чтобы уже несколько лет учиться на ведьму, Руслан был озадачен.

– Сила давно должна была проснуться, – бубнил он низким баритоном. – Сколько тебе лет?

Соне совсем скоро должно было исполниться двадцать три. Это было очень и очень много.