Валет и К

– Выдумки всё! – заявил категорично Илья.– Она у них поздний ребенок была, вот здоровья ей и не досталось.

– А я верю! – сказал Дениска.

– Да вы с Ольгой всему верите! – отмахнулся Илья. – Ещё скажите, что в машину времени верите!

– Знаете, – вмещалась в наш разговор Лидия Афанасьевна. – Много лет назад, когда я возвращалась из Москвы, в купе поезда я разговорилась с одной женщиной, как потом оказалось, бывшей гадалкой, так она мне рассказала, что все события, которые она предсказывала по картам людям, отражались и на ней в той или иной степени. Например, нагадала она там кому-то смерть, а у неё после этого знакомая умерла, потом ещё, и ещё. Довело её это гадание до нервного истощения.

– Нисколько этому не удивляюсь! – подхватил Сакатов. – Взятые из информационного поля будущие события совсем не предназначены для человеческого слуха, поэтому искажают картинку настоящей реальности. Именно поэтому гадание так порицается духовными служителями.

– А как же разные предсказатели, о которых есть упоминание в библии, например, Навуходоносор? – спросила я его.

– Наверное, чтобы была обеспечена чистота такого эксперимента, контактёр тоже должен быть чистым, в более широком смысле этого слова. То есть, надо быть достойным такой чести.

– Да поняли мы! – Илья засмеялся. – Не ходить нам с табором, не гадать по руке!

За разговорами мы незаметно подъехали к деревне. Она предстала перед нами во всей своей простой красе, залитая осенним солнцем и окружённая со всех сторон праздничными золотыми и багряными лесами. Первый дом на краю деревни принадлежал Агриппине Николаевне, вернее, уже её внуку Михаилу. Крепкий такой дом, высокий, с большими окнами, с побеленными углами и синими ставнями. Мы остановились у ворот, и тут же к нам, из дома напротив, заспешил бодрый старичок в шляпе и высоких сапогах. Это и был Юрий Петрович, свидетель пропажи Михаила. Мы познакомились с ним, и он пригласил нас к себе в дом, на завтрак. По двору ходили рыжие курочки и молодцеватый красавец-петух, который, увидев нас, тут же принял бойцовскую стойку. В доме было жарко натоплено, пахло хлебом и милым деревенским уютом. Жена Юрия Петровича, Васса Ивановна, захлопотала возле нас, выставив на стол ароматные пирожки и плюшки.

– Только о Мишке и думаю! – Юрий Петрович потёр подбородок. – В ум не могу взять, как такое могло случиться! Ведь всё шёл передо мной, и лес-то наш знакомый, да я там сто раз за год бываю! И ещё какого-то валета вспомнил! Я там после его исчезновения столько кругов нарезал, никак поверить не мог! На моих глазах исчез! Да что такое творится в мире! Не иначе, черти унесли. Только за что? Хороший ведь был парень! Тьфу, чего я говорю, что был, тьфу-тьфу, найдётся, обязательно найдётся! Вы ведь уже сталкивались с таким? – он с надеждой обвёл нас взглядом и повторил вопрос: – Да? Вы же его найдёте?

– Постараемся, – уклончиво ответил Сакатов. – Сами понимаете, тема ведь такая, необычная!

– Ох, какая необычная! – Юрий Петрович поморщился, как от зубной боли.

– Так я же говорила тебе, – вкрадчиво сказала Васса Ивановна и присела на край лавки к столу. – Груша гадала, карт из рук не выпускала, вот и пришло проклятье на её внука! – и пояснила нам: – Бабка Мишкина гадалкой была.

– И что, правду говорила? – спросила я, дожёвывая пирог.

– Так да! – она украдкой посмотрела на мужа и добавила: – Я-то, правда, не ходила к ней, а те, кто ходили, говорили, что всё как есть правда. Последнее время к ней особо уже никто и не ходил, а раньше, так даже из Трифоново к ней приезжали гадать.

– А характер какой у неё был? – спросил Сакатов. – С соседями дружила? Никаких вредных для здоровья вещей не делала?

– Да какие там вредные вещи! – Васса Ивановна махнула рукой. – Как и все мы тут, в огороде работала, хозяйством занималась, носки детям да внукам вязала. Нам тут некогда вредными вещами заниматься, с утра как выйдешь во двор, глядишь, а уж ночь скоро, а дела не кончаются! Хорошая она была, душевная.

– А с соседями-то как, не ругалась? – повторил свой вопрос Сакатов.

– Никогда она ни с кем не ругалась! – твёрдо сказала Васса Ивановна. – Мы всю жизнь тут прожили, плохого слова от неё никогда не слыхивали. Мишка у неё тоже хороший, вежливый, не пакостил никогда, он каждые каникулы тут у неё жил.

– А откуда Агриппина Николаевна научилась гадать? – спросила я. – От матери досталось, или сама научилась?

– Вот этого не скажу, – покачала головой Васса Ивановна. – С молоду она не гадала, не помню такого. И мать её не гадала. Не могу даже припомнить, когда она картами-то заинтересовалась, может Аля знает, её подруга? Алевтина Петровна. Она живёт в конце улицы, что на берегу, красные ворота у неё. Зайдите, поспрашивайте, может, она что вспомнит.

– Мы сначала на место сходим, где Миша пропал, посмотрим своими глазами, – сказал Сакатов. – А вечером и к Алевтине Петровне можно сходить поговорить.

– Я эти два дня в лес раз пять сходил! – вздохнул Юрий Петрович. – Сам не знаю, на что надеюсь. Всё мне кажется, а вдруг он появится! Куда он провалился? Что я буду матери его говорить? Эх, беда, беда!

– А тень эта, в виде масти пик, как появилась под его ногами? – продолжал допытываться Сакатов.

– Не знаю, как она появилась, но он в неё рухнул.

– Как это выглядело – он исчез или его затянуло?

– Враз там исчез, только куртка красная мелькнула, когда его затянуло.

– А тень после этого тоже пропала?

– Не помню, вроде пропала. Что там за валет такой, ничего не понимаю!

– Всё ясно, что ничего не ясно. Надо идти. – Сакатов поднялся из-за стола.

Мы поблагодарили хозяйку за вкусную еду и направились к машине, чтобы максимально ближе доехать до леса. Дорога была сухая, ровная, без колеи и кочек, словно катком прокатана. Илья остановил машину на опушке, и Юрий Петрович повёл нас к поляне, где три дня назад пропал его сосед Миша. Сонный ветер пытался сорвать держащиеся из последних сил жёлтые березовые листочки, и кинуть их нам, но скоро ему это надоело, и он лениво зашуршал листвой у нас под ногами. Мы поднялись на небольшую горку и прошли мимо поваленных с корнем деревьев.

– Старые уже были! – пояснил нам Юрий Петрович, когда мы спросили, что за великаны у них тут разминаются. – В начале лета такие ветра у нас тут были, не приведи Господь, у меня с уборной лист железа сдуло. Перемяло всё. Ладно, у нас тут у всех шифер на домах лежит, он тяжёлый, его просто так не сдуешь, а то утащило бы наши крыши за милу душу.

Пройдя метров триста вглубь леса, Юрий Петрович остановился и громко потопал по земле, обозначив место, где провалился Миша. Показал нам, где он сам стоял в это время, и куда потом побежал. Снова расстроился и отошёл, сев на пригорочек, пока мы внимательно рассматривали окрестности. Илья сказал, что походит вокруг, оценит внешние границы поляны, Дениска пошёл с ним, а мы с Сакатовым уткнулись в землю, как две ищейки, и начали прощупывать каждый сантиметр.

– Сакатов, – я оглянулась, посмотреть, не слышит ли меня Юрий Петрович. – Какая-то подозрительная история, может всё произошло совсем не так, как нам Юрий Петрович рассказывает? Посмотри, куда здесь провалишься?

– А смысл какой? – Сакатов помотал головой. – Не думаю. Телосложения Юрий Петрович не богатырского, вряд ли смог бы справиться с молодым парнем. И самое главное, зачем ему это? Да и беспокоится очень, сам мне позвонил.

Наползавшись на коленках, я встала, и у меня слегка закружилась голова. Я вдохнула в себя побольше воздуха, и мне показалось, что у меня земля уходит из-под ног, и ещё мне послышался какой-то заунывный мотивчик.

– Сакатов, мне что-то не хорошо, – сказала я, стараясь удержать равновесие.

Он поднял голову и отпрянул, удивлённо глядя на меня, потом начал оглядываться по сторонам, вскочил на ноги, начал открывать рот, будто ему тоже не хватало воздуха.

Глава 2. Тихое место

– Сакатов, у тебя что, голос пропал? – озабоченно спросила я. – Ты что?

Но он не обратил на мои слова никакого внимания, и перевёл взгляд мне под ноги. Потом отвернулся от меня, и через несколько мгновений из кустов выскочили Илья с Дениской и побежали к нам. Илья замахал руками, подскочил ко мне и сел на корточки, тоже глядя мне под ноги. Я посмотрела вниз, удивляясь, что могло их так взволновать.

– Да что случилось-то? – снова спросила я. – Вы что заметались?

Мне опять никто не ответил. От моментально накрывшего меня дурного предчувствия по моей коже побежали мурашки. А когда Дениска прошёл насквозь меня, мурашки по мне побежали уже табуном. Я обомлела. Посмотрела на себя. Я не прозрачная, всё у меня на месте – руки, ноги, туловище. Тем временем они все столпились вокруг меня, что-то горячо обсуждая. И тут до меня дошло. Я провалилась в тень, как и Михаил. Не сходя с места, я огляделась. Вокруг мрачный лес, надо ним, словно тёмная шевелюра, серое нездешнее небо, с которого льются звуки, напоминающие унылый плач какого-то струнного инструмента. Не скажу, что страх сразу же заполз в мою душу. Нет, он начал ко мне подбираться по мере того, как до меня начала доходить вся правда о ситуации, в которой я очутилась. Во-первых, не плохо бы подать знак, что я до сих пор рядом с ними. Но как? Я осторожно помахала руками. Кричать, чтобы обратить на себя внимание, я не решилась. Неизвестно, кто может прибежать на звук моего голоса. Вся карточная колода? И сразу вспомнила Михаила, который, перед тем, как провалиться, сказал: «Валет». Никакого валета я не видела. И тени под собой в виде масти пик тоже.

Как приклеенная, я стояла на одном месте, боясь покинуть его, словно это была последняя соломинка, за которую мне стоило держаться. Я посмотрела на Юрия Петровича, стоявшего в сторонке. Он смотрел на моих товарищей распахнутыми от ужаса глазами. Значит, он точно никаким боком не причастен к исчезновению Михаила. Оставалось одно – найти здесь Михаила, раз уж мы с ним теперь друзья по несчастью. Куда он мог пойти, когда оказался в таком же положении, как я?

Товарищи мои отошли от меня, но с поляны не уходили. Они присели на невысокий пригорок вокруг Сакатова, и о чём-то эмоционально спорили. Эх, много бы я отдала за то, чтобы услышать, о чём они говорят. Теперь Сакатов своими глазами увидел, как пропадают люди в тени. Надеюсь, он сразу же позвонит Анне. Я возлагала большие надежды на этот звонок. Анна – ведунья с Алтая с большим опытом обращения с потусторонними силами и колдовскими предметами, и её бесценные советы не раз выручали нас в различных ситуациях. Я зачем-то достала из кармана свой телефон, заранее зная, что никакой связи с миром мне нечего и ждать. Потянулась к своему рюкзаку, стоявшему рядом со мной, но рука моя прошла сквозь него. В нём остался мой оберег. «Ну что же ты дал меня утащить сюда?» – как к человеку мысленно обратилась я к нему. И сама себе ответила: «Значит, так надо было».

Надо искать Михаила. А потом буду думать, как обратно вернуться. Я перебрала в голове несколько вариантов, куда мог он пойти. Ну как, несколько! Собственно говоря, был всего один вариант – идти в деревню. Куда же ещё! Не в лес же! Я-то могу видеть людей, это они меня не могут видеть, значит, Миша где-то рядом с людьми находится. Это вселяло некоторую надежду, только сама пока не знаю, какую, и есть ли деревня в этом месте, тоже вопрос не последний. Лишь бы мы с ним друг друга увидели.

Найти ответы на все вопросы можно было лишь действуя, а не стоя здесь, как пенёк. Я с сожалением посмотрела на своих спорящих товарищей и пошла по направлению к деревне. Выйдя из леса, я окинула взглядом угрюмый ландшафт. Всё было и знакомо, и в то же время нет. Лесок, в который мы зашли, был в этом мире не реденьким веселым леском, а настоящим реликтовым лесом с высокими толстоствольными деревьями. Когда я из него вышла, то поле, по краю которого мы ехали на машине, было покрыто не сухой травой, а было грубо вспаханное, с остатками каких-то недоубранных злаков. Ветер затих, и мне стало казаться, что я нахожусь в помещении. Первый неприятный звоночек прозвенел, когда я не увидела машины Ильи. Я всё больше убыстряла шаг, так не терпелось мне быстрее пройти вдоль лесопосадки на другом конце поля, спуститься под горку, чтобы точно убедиться, что деревня на месте. То, что её может и не быть, я такого даже в мыслях не допускала.

Насколько я запомнила дорогу, она была именно такой, как и в реальном мире. Но … Как без «но»! Небо, которое сразу обратило на себя внимание своей мрачностью, оказалось совсем не однородным. Я даже замедлила шаг, так как задрала голову, чтобы понять, что там надо мной происходит. Это даже не рябь, а будто серое небо морщится и появляется след в виде нескольких чёрных морщин. Потом морщины разглаживаются и пропадают среди серости. Интервал между их появлением не одинаковый – один раз я досчитала до пяти, а в другой раз до тринадцати. И все эти его трансформации сопровождал шум, отдаленно напоминающий концерт разлаженного струнного оркестра. От этого у меня возникло чувство ненадежности всего того, что меня окружает. Ну не странный ли человек! Когда мы ходим по земле и над нами бескрайний космос с миллиардами огромный звёзд, нас это совсем не волнует, хотя нам на головы может свалиться всё, что угодно, а сейчас я подсознательно даже втянула голову в плечи, будто это мне поможет.

Деревня была на том же самом месте, что и в реальном мире. Но какая это была деревня! Ветхие серые дома стояли с покосившимися крышами, задушенные буреломами голых веток и бурых огромных лопухов с человеческий рост, и кругом вытоптанные копытами чёрные отвалы земли. С замиранием сердца я вошла в неё. Если я могу видеть людей, то где они? Я почувствовала горькое разочарование. Там на поляне я, по крайней мере, могла видеть Илью, Дениску и Сакатова! Зачем я оттуда ушла? Надо было вместе с ними вернуться в деревню. Запаниковав, я чуть не припустила обратно в лес. Но в этот момент я услышала осторожные шаги в ближайшем от меня доме.

Из тёмного проема вышагнул высокий парень в расстегнутой красной куртке, но не пошёл мне навстречу, а нерешительно остановился, и в глазах его я увидела испуг. Я пошла чуть медленнее и спросила его:

– Миша?

У него на лице отразилась вся гамма чувств – от крайнего удивления до радости. Он кивнул, но с места не сдвинулся. Я остановилась и торопливо заговорила с ним:

– Миша, я здесь из-за тебя. Меня зовут Ольга Ивановна. Мы приехали в Костоусово, потому что нас позвал Юрий Петрович, после того, как ты так позавчера неожиданно исчез. Мы пришли на место, где ты пропал в тени, и со мной случилось то же самое.

– Поздравляю, – уныло ответил он.

– А где все остальные жители деревни? Я поняла, что я могу людей видеть, а они меня нет.

– Только на той поляне.

– Что на той поляне? – не поняла я.

– Людей можно видеть. Когда я провалился сюда, я не сразу понял, что произошло. И только когда дядя Юра сквозь меня пробежал, я понял что тут что-то не так. Он побегал по поляне и побежал в деревню, я за ним. Только он с поляны выбежал, как сразу исчез. Вот. Я думал, что я умер.

– А теперь так не думаешь?

– Нет. Но мне страшно.

– Это всё похоже на сон, мне кажется, что всё это ненастоящее, и никакой опасности здесь нет, – я кивнула на небо. – Сплошная нереальная иллюзия, даже смешно бояться этого.

– Мне давно уже не смешно. Я заметил, что пока наверху тасуют колоду, тени здесь не появляются.

– Тасуют колоду? Кто? Какие тени?

– Приглядитесь, вам это ничего не напоминает? – он показал пальцем на небо. – Я сразу это понял. Как только небо замирает, на дороге появляются тени. Они появляются со стороны поляны. Там, на пригорке они ещё тёмные, резкие, но потом, чем ближе сюда подползают, тем всё больше светлеют, пока совсем не исчезнут. Но недавно одна из теней выросла на пороге, когда я был в доме. Она была плотной, и верхней частью своей напоминала тень от человека.

– А нижней?

– Когда я посмотрел вниз, то понял, что это силуэт с карты. Внизу тоже половина человека, только головой вниз. Я не знаю, зачем я им, но он за мной приходил. Меня тогда такой страх сковал, что я даже пошевелиться не мог, но зазвучала музыка, и тень растворилась в воздухе. Теперь, когда затихает музыка и небо замирает, я ухожу из дома вон к тому лесу, – он кивнул за огород. – И хожу там, пока снова не услышу шум.

– А в лес тени не заходят?

– Пока не видел.

В это время позади меня что-то ухнуло, заглушив на короткий миг унылую музыку. Я резко обернулась, но никакого движения не увидела. Хотя нет! Мне показалось, что вдалеке шевельнулись и затряслись кусты.

– Это тень? – испуганно спросила я.

– Это дома разваливаются, – сообщил Миша.

– От чего?

– Не знаю, но когда я здесь появился, дома все целые стояли, но как-то быстро одряхлели. И вот так начали рассыпаться.

– Кто-то здесь ещё кроме тебя и теней есть?

– Вы.

– Ну, раз шутишь, не всё потеряно! Миша, это как-то связано с картами твоей бабушки?

– Думаю, что да. Она меня предупреждала, чтобы карты её сразу же сожгли, когда она умрёт.

– Почему ты их не сжёг?

– Когда она умерла, меня рядом не было, я в городе был. А когда мы с мамой приехали в деревню, мне не до карт было, организовывали похороны, могилу копали. Да и потом вообще о них не вспомнил, так как на глаза они мне не попадались.

– А что за карты такие были у твоей бабушки особенные, что их непременно надо было сжечь?

– Не знаю. Карты, как карты. Она иногда их сама себе раскладывала, иногда соседкам.

– А тебе она их не раскладывала?

– Нет, никогда. Но я думаю, она обо мне тоже гадала, так как с советами угадывала.

– А сам ты карты брал в руки?

– Нет. И никто не брал. Она их всегда в сундуке держала. Да я ими и не интересовался! Зачем мне это. Как-то раз она мне сказала принести марлю из сундука, я её вытянул, и карты рассыпались на пол, так я их быстро собрал и обратно положил. Всё.

– А тебя не насторожило, когда она тебе сказала, чтобы ты карты её после смерти сжёг?

– Сначала нет, но когда она мне раз пятьдесят об этом сказала, тогда насторожило. Прямо перед смертью она мне снова напомнила, что если что с ней случится, карты надо сжечь. Дня через два после нашего разговора тётя Васса сообщила, что её не стало. Это стала для нас с мамой неожиданностью. Тётя Аля говорила, что она не мучилась, во сне умерла, потому что сердце изношено.

– Тётя Аля – это близкая подруга твоей бабушки?

– Да. Они дружили с ней ещё с молодости. – Он вышел из дома и стал рядом со мной. – Знаете, эти дома вокруг – защита моей бабушки. Когда я запаниковал, выйдя с поляны, и не увидев там дяди Юры, я услышал голос её. Огляделся, а её нет нигде. Голос в голове моей был.

– И что она тебе сказала?

– Сказала, чтобы в деревню быстрее шёл, и ждал. Наверное, Вас.

– А что бабушка сама о своих картах говорила?

– Только то, что в эти карты нельзя играть.

– Миша, а ты не догадываешься, почему ты здесь очутился? За какие такие заслуги?

– Есть у меня одна догадка, – Миша поскрёб затылок, – только не знаю, бред какой-то! Я в первый день, как приехал в деревню, колу разлил на столе, а когда стал убирать, смотрю, там, на столе карта лежит, её газировкой всю разъело, бумага только серая одна осталась, и та в руках разъезжается. Ну, я её и выкинул в мусорку. А потом, на следующий день, когда мы с дядей Юрой по лесу шли, мне вдруг интересно стало, а какая там карта была. Я ведь понял, что та карта пострадавшая была из бабушкиной колоды. Иду, думаю, что надо было её хоть разглядеть, да и вспомнил, что бабушка велела карты сжечь. Думаю, вернусь домой и сожгу их в печке. И вдруг, какое-то озарение, я вроде понял, какая это была карта, даже остановился. Ну вот, а потом всё потемнело вокруг меня, и я здесь очутился.

– Так какая это была карта?

– Валет пик.

– Юрий Петрович слышал, как ты сказал «Валет», перед тем, как провалился сюда.

– Но я не говорил вслух ничего! Я только подумал.

– Не знаю, но он слышал.

– Странно всё это.

– А ты видел под собой тень в форме масти пик?

– Нет, – помотал головой Миша. – Говорю же вам, я ничего не понял, сначала подумал, что тучу как-то быстро надуло, потемнело всё, огляделся, и у меня голову закружило.

– Миша, мне кажется, что выход отсюда должен быть на поляне. Откуда пришли, там и выходить надо.

– Страшно из деревни выходить, здесь защита бабушкина. Да и тени именно с той стороны приходят.

– Глупо сидеть здесь и ничего не предпринимать. Деревня разрушается, с нею и бабушкина защита. А ты по домам не ходил? Что там?

– Ходил, ничего интересного, никаких достопримечательностей, никого нет дома, – он усмехнулся. – Утварь старая, если хотите, смотрите сами. Пока музыка играет.

Мы зашли в дом, и я почувствовала запах сырости и тлена. Нежилой дом, в таких старых домах всегда так пахнет. Полы, стены и потолок были серыми от старости, окошечко маленькое, света от него почти никакого. В углу печка русская, но тоже вся облупившаяся, закопчённая, на плите чугунки чёрные, со следами паутины. Стол, стоящий возле окна, грубо сколочен из кривых досок, рядом с ним лавка широкая, на ней корзина гнилая, с прилипшими к ней сухими листьями. Над лавкой полка прибита, на ней парочка кружек алюминиевых, тоже закопчённых, книга в потрёпанной обложке, в стеклянной банке сухой букет из полевых цветов. В углу, возле печки, кровать железная, на ней матрас весь в пятнах и подушка с торчащими из неё перьями. Грустненькая картина.

Я сразу направилась к полке и достала книгу. На меня посыпалась пыль и песок. Сев на лавку я положила перед собой книгу. На обложке было название «Русские сказки».

– Бабушка мне её читала, – подал голос Миша. – Единственное, что мне знакомо в этом доме. Остальное совсем не похоже на бабушкин дом, хоть он и стоит на месте её дома. Мне кажется, что книгу бабушка положила, чтобы меня успокоить.

– А может там находится подсказка? – я начала листать книгу.

– Да я её уже раз на сто пролистал, тоже думал, может какое послание она мне оставила.

В двух местах были загнуты страницы – на сказке «Финист ясный сокол» и «Никита Кожемяка». Знакомые сказки, я такие тоже своей дочке читала, но вряд ли они нам с Мишей помогут. Я пробежала глазами все строчки, надеясь найти хоть какие-то почеркушки. Но всё напрасно. Отложив книгу, я прошлась по избе, стараясь внимательно следить за своими ощущениями, но тоже безрезультатно. И самое главное, не было сундука, где должны были лежать карты. Я открыла шкаф, и внимательно изучила каждую полку. Карт в доме не было.

– А карты бабушкины до сих пор должны быть в доме? – спросила я его.

– Мне на глаза они не попадались, а в сундук я не заглядывал.

– Миша! – вдруг мне пришла в голову неожиданная мысль. – Ты говоришь, что подруга твоей бабушки живёт на другом конце деревни, пойдём-ка, пройдёмся до её дома, посмотрим, что там творится.

– Зачем?

– Карты надо искать.

– Откуда им там быть? Вроде они в настоящей деревне остались.

– Да, но это очень сильный магический предмет, и след его должен чувствоваться здесь. В этом доме их точно нет. Значит, они должны быть у того, кто их взял. Покажи мне её дом.

– Он на другом конце деревни, далеко. Если музыка замолчит, бегите за мной, – предупредил он меня.

Мы вышли из дома, и пошли по серой пыльной дороге. Неприятное чувство, что за нами кто-то наблюдает, не отпускало меня всю дорогу. Хоть дома и деревья были неподвижные, но при любом повороте головы, мне казалось, что картинка меняется, что-то мелькает, серое, неуловимое, и поэтому опасное. На небе, тем временем, не прекращалось движение чёрных морщин, сопровождающееся заунывной скрипящей мелодией.

Крайний дом в деревне был перекошен на один бок, и был совсем без окон. А ещё вся крыша его была в маленьких дырках, как будто его пробили камни, и на коньке был прибит маленький неподвижный флигель в виде кораблика. Я сделала к нему шаг, но Миша замотал головой.

– Нет, это не дом тёти Али! – Он остановился, с сомнением посмотрел на крайний дом, потом на дом, который стоял рядом.

И в это время дом с флигелем подкосился и ссыпался на землю, подняв странную белую пыль. Это сразу разрешило наши сомнения. Теперь тёти Алин дом действительно остался крайним. У меня промелькнула какая-то мысль о разрушенном доме, но я так и не смогла её ухватить. Подход к дому тёти Али был затянут всё теми же гигантским лопухами и Миша топал по ним ногами, чтобы хоть немного примять их. Входную дверь заклинило на половине хода, и я с трудом втиснулась в узкую щель, а до этого нога у меня провалилась в подломленной доске на крыльце. Как только я очутилась в полумраке дома, как пальцы мои закололо сотнями иголочек, это значит, что рядом или кто-то колдует, или находится колдовская вещь, я так всегда чувствую колдовство. И я сразу подумала о картах, что они здесь, и даже как будто почувствовала их. Но тут моё внимание привлекло несоответствие в окружающей меня обстановке – всё было пыльное, серое, а на стенке возле входной двери на гвозде поблёскивает небольшой кулон. Я подошла к нему и почувствовала, как иголки ещё с большей силой замолотили по подушечкам моих пальцев.       На серой цепочке висел медальон размером с копеечную монету. Несмотря на мрак, в который был погружен дом, на начищенном аверсе я явно увидела изображение мужской головы.