Курская провокация

– Тогда пошли, – просто сказала разведчица, в отличии от Владиславы основательно подготовленная; она указала на выходное отверстие.

Следуя друг за другом (впереди чернявая, сзади блондинистая), миновали неширокие «холодные» сени. Вышли на улицу. Шарагина накинула навесной замок. Мысленно попрощалась: «До свиданья, любимый домик». Вдвоём проследовали к покосившейся дощатой калитке. Снаружи их дожидалась новая «Нива», и чёрная, и блестящая. Последнего образца.

– Твоя? – небогатая участковая не скрыла здорового удивления; она погладила по ровной, без всякого изъяна, поверхности.

– Да, – озорная плутовка притворилась легонько смущённой, – купила недавно, по случаю. Оксане нравится «Шевроле», а мне вот такая.

– Кста-а-ати, – привычно растягивая контрольное слово, Владислава поинтересовалась об обстоятельстве важном, в их деле сопутствующем, – товарищ генерал-полковник там будет тоже?

– Нет, – таинственно пояснила Лиса, – она сейчас в Америке. С особым заданием.

Они уселись в новёхонькую машину и, слаженные, то́тчас поехали.

Глава II. Случай в мотеле

Сначала им пришлось избрать обратное направление, чтобы заехать в Райково и чтобы сдать там табельное оружие. Дивное дело, в дежурной части ничего не спросили, словно всё уже чётко знали; разряженный ПМ, вместе с шестнадцатью патронами и двумя пустыми обоймами, перекочевал из дамской сумочки в комнату для хранения. Шарагина хотела зайти к начальнику – доложить о новом задании; но нетерпеливая плутовка грубо её одёрнула.

– Ему уже позвонили, – сказала она как нечто, само собою произошедшее. – Ты же не думаешь, Слава, что наше верховное руководство, к таким немаловажным моментам, относится халатно, хоть как-то иначе, – сказалось не вопросительно, а более чем утвердительно.

Лиса схватила боевую подругу за согнутый локоть и выволокла её из двухэтажного кирпичного здания насильно, едва ли не с применением тычковых усилий. Постовой сержантик посмотрел на них, как на двух полоумных; он покрутил у виска рукой. Среагировать на показательный жест? Нет, с особым заданием необходимо спешить. Непревзойдённая задира лишь показала язык и поспешила с Владиславой на центральную городскую улицу.

Чёрная «Нива» припарковалась неподалёку, в двух метрах от правого края отдела. Поспешно расселись. Юла запустила двигатель, умело «раскантова́лась» и вырулила на основную проезжую часть. Ударила по газа́м. Мгновенно достигла скорости в семьдесят километров в час. Проехала два поворота, остановилась у светофора, а далее, повернув налево, вышла на прямую дорогу, ведшую из районного центра прочь. Через двадцать минут оказались на трассе М7; она вела напрямую в столицу Москву. По дороге участковая рационально осведоми́лась:

– Послушай, Лиса, – она сидела на пассажирском сидении и, чтобы заглянуть приятельнице прямо в глаза, наклонилась вперёд, а после изворотливо повернулась, – а почему решили послать двух слабеньких девушек? Почему не отправили разведывательную группу, чисто мужскую?

Посвящённая напарница ответила простодушно (а чего ей юлить?):

– Всё очень просто, и совсем незатейливо. Боевого спецназовца распознать намного проще, чем, скажем, праздную обывательницу, бесцельно глазеющую зеваку. Откуда им знать, что на деле им представляются две подготовленные лазутчицы. Не такие уж мы и слабые. Тем более что отлично уже сплотились – вместе поучаствовали в одном сомнительном дельце. Вспомни, как ловко мы разделались с совместной а́нгло-америка́но-укра́инской группой. Я же после той удивительной операции побывала не в одной ещё опаснейшей переделке. За одну получила стар-лея, – на военном жаргоне означает «старшего лейтенанта», – за последнюю – капитана. Не спрашивай, – уловила она немой интерес, – раскрыть не могу: то дело секретное, государственной важности.

– Понима-а-аю, – участковая ехидно съязвила; она откинулась назад и состроила злобную рожицу.

Оставшуюся часть пути говорили на отвлечённые темы – по очереди рассказывали смешные истории. Наиграно веселились. Дело понятное, не хотели показывать друг другу внутренний трепет: миссия опасная и никому не известно, как она сложится. По мере приближения к российской столице настроение у обеих становилось серьёзным, по-боевому сосредоточенным.

Доехали за два с половиной часа. Сразу отправились на пригородный автовокзал. Как сталось, их уже ждали. Те двое из ларца, что одинаковы с лица. Точнее пара сотрудников ФСБ. По мощной комплекции, непроницаемым выражениям да однотипным костюмам они походили один на другого, как одноликие братья. Едва две славные девушки покинули чёрную «Ниву», проинструктированные служаки заня́ли освободившиеся места: первый сел на водительское; второй протиснулся в пассажирское. Как они разместились в той маленькой коробу́шке – покажется удивительным. Владислава присвистнула. То ли от созерцания их неудобного положения, то ли от исполнительской дисциплины. Не часто встретишь такую организацию.

– Чего свистишь, – оговорила её Лиса, – денег много? Пойдём уже за билетами, – она указала на двухэтажное здание.

– Пошли, – согласилась другая попутчица.

Чтоб не светиться с личными документами, проездные документы купили лишь до Подольска. Ближайший рейс им достался ровно на полдень, и оставался добрый час времени. Провели его с питательной пользой – отменно перекусили.

Добра́лись за сорок минут. Подойдя к подольской билетной кассе, Лиса расстроенно чертыхнулась:

– Тьфу, чёрт! Билеты до Серпухова только на завтра. На сегодня их все уже раскупили. Что будем делать?

Вопрос, само собою, относился к Шарагиной. Та отвечала ни мига не думая:

– Бери на ранний, на утренний.

Так в общем и сделали. Заночевать договорились в третьесортном мотеле, где рублёвые ассигнации заменяют любые документальные данные. Им повезло. Недалеко, не больше чем в двух кварталах, находился примерно похожий. Он выглядел протянутым, трёхэтажным и напоминал обычное общежитие. Может, когда-то, в светлом советском прошлом, так оно всё и было, но в условиях развито́го капитализма то рабочее жилище превратилось в недорогую ночлежку. На вид отель представлялся и обшарпанным и убогим; он давненько не знал косметического ремонта.

– Как бы нам здесь, Лиса, по случаю, не завшиветь, – Владислава печально вздохнула; она представила грядущие перспективы и с отвращением передёрнулась. – Да и публика в нём навряд ли ютиться какая приличная. Одно сплошное отребье. Как бы чего не вышло?

– Посмотрим, – категорично заявила Юла и твёрдой походкой направилась внутрь.

Они подошли к открытому трёхступенчатому крыльцу; оно накрывалось железобетонным, как в брежневской новостройке, одним козырьком. Вспорхнули наверх. Преодолели дощатую, с нешироким наще́льником, дверь. Очутились в квадратном фойе. Небольшом. Не превышавшим тридцать квадратных метров. На ресепшене, за полированной стойкой, посиживал молоденький парень. Он выглядел как самый обычный администратор, осуществлявший приёмную регистрацию. Внешний вид его смотрелся и худым и невысоким, и кареглазым и остроносым; физиономия являлась неприятной, усыпанной большими веснушками; кучерявые волосы отливали рыжим, почти что кирпичным, оттенком. На нагрудном бе́йджике чётко обозначалось: «Колесников Валерий Сергеевич».

Скучавший, он уставился в портативный, переносной телевизор. Когда вошли две сногсшибательные особы, он чудом не поперхнулся. Настолько они казались фантастически (до онемения) привлекательными.

Уба́лтывать его, как более опытная, пустилась Юла. Она приблизилась к защитной перегородке, облокотилась на верхнюю полку и растянуто, нехотя так, спросила:

– Номера свободные есть? Мы две уставшие путницы, мы очень устали, и мы хотели б как следует отдохнуть.

– К… к… конечно, – заговорил он срывавшимся голосом; оно и неудивительно, таких неописуемых красавиц он видел впервые. – Вам двухместный или парочку одноместных?

– Хватит и одного, – вклинилась в разговор практичная участковая; она повторила несложное движение, продемонстрированное Лисой, – мы люди не гордые.

– Давайте свои паспорта, – Колесников кое-как совладал с первичным недомоганием, ошеломлённой растерянностью; он открыл журнал регистрации и приготовился внести стандартные записи.

– Понимаете, – блондинистая хитрюга придала себе таинственно-загадочный вид; она понизилась до заговорщицких интонаций, – мы две студентки из Курской области. Как Вы, наверно, знаете, часть нашей родимой вотчины захвачена укра́инскими нацистами, жестокими оккупантами. Там остались наши родители. Мы очень переживаем. Поэтому решили их съездить проведать. Если что, помочь им избежать ужасного плена. Поскольку мы направляемся во вражеский тыл, постольку передвигаемся тайно – мало ли, лять, чего? Соображаете? ФСБ прицепится или ещё чего, нисколько не лучше. То есть сколько будет стоить вселение без предъявления паспортов?

– Основная плата – тысяча пятьсот рублей, – «ресепшеони́ст» отобразился задумчивой миной, словно сталкивался с чем-то впервые (так ему и поверили!), а поднатужившись, выдал: – Сверху – сто долларов. Поймите правильно, оплата наличными. Как вас записать? На левый учёт, – уточнилось для усыпления общей бдительности. – Мне нужно отчитаться перед придирчивым боссом.

– Ося Шифоньер, – съязвила Лиса; она отсчитала положенную сумму (и ту и другую), получила комнатные ключи, напоследок бросила: – Вторую не вписывать, – и, сопровождаемая неотступной напарницей, отправилась восвояси, поднялась на второй этаж, в предложенный номер 211 (двести одиннадцать).

Едва они удалились, непорядочный служащий достал мобильный смартфон, открыл «последние вызовы» и сделал обратный дозвон. Через секунду ему ответил грубый, самоуверенный голос:

– Чего ещё?

– Босс, – отчитался подобострастный подельник, – к нам заехали шикарные тёлки, распрекрасные и фигуристые. Они с лихвою затмят двух сгинувших шлюшек. Обе не местные. Крыши, похоже, влиятельной, нет.

– Хорошо, сейчас подъедем, – раздало́сь в миниатюрном динамике, а следом, для пущего убеждения, нелестно добавилось: – Смотри, чтоб они никуда не делись!

Не прошло и двадцать минут, а в приёмное помещение ввалился плюгавый парень. Сам он выглядел тщедушным и худосочным; зато сопровождали его два здоровенных, на вид тупоголовых, детины.

Главарь казался низкорослым и хлипким, узколицым и белокожим, курносым и кареглазым, блондинистым, лопоухим. Нестандартная голова остригалась наголо и прикрывалась фетровой кепкой, коричневой и широкой; остальная одежда передавалась чёрным, не плотно приле́гшим костюмом да полированными туфля́ми. В общем, тот ещё «супчик», непривлекательный и суровый.

Мощные спутники имели стандартную бандитскую внешность: высокий рост, широкие плечи, накаченные мышцы, «квадратные головы», лоснившиеся затылки, короткие «ёжики», скуластые физиономии, приплюснутые носы, маслянистые губы. Оделась та «сладкая парочка» в тренировочные костюмы различной расцветки: первый – в сиреневый, с зеленоватыми вставками; второй – в тёмно-синий, с боковыми тремя лампасами.

– Где они? – полюбопытствовал озлобленный босс; он готовился к жестоким внушениям.

– В двести одиннадцатом, – поделился безнравственный соучастник.

Преступные лидеры поспешили в указанном направлении. Спешным, но твёрдым шагом приблизились к лестничной клетке; она располагалась напротив входной двери́. Почти бегом преодолели подъёмный пролёт. Свернули налево. Миновали четыре отдельных номера. Остановились у нужного.

Пока они поднимались, несведущие разведчицы успели помыться и стали готовиться к короткой прогулке. Перед тем как улечься спать, они намеревались насладиться местными достопримечательностями и хорошенько отужинать. Владислава как раз отпирала дверную створку, когда снаружи тихонечко постучали. Не успев уточниться «Кто?», участковая отщёлкнула второй оборот.

«Дыщь!» Дверь с грохотом отворилась. По ней паснул безба́шенный лидер. Вовнутрь ворва́лись три явно бандитские рожи. Потрясённая девушка еле отпрыгнула. Вторая приятельница сразу сообразила, что здесь к чему. Полицейская ещё не оправилась, а из серенькой дамской сумочки уже извлекались символические ключи. Их главная особенность: они снабжались неким колющим инструментом, хотя и коротким, но достаточно действенным. С одной стороны он остро затачивался, с другой имелась удобная поперечина, цилиндрически-округлая ручка.

Лиса оттолкнула тщедушного главаря (оставила на поединок со Славой), заняла свободный проход и приготовилась держать активную оборону. Лучшая защита – предупредительный натиск. Так сорвиголова той же секундой, боевая, и поступила. Первому верзиле достался укол в плечо, второму – по правой го́лени. Юла крутилась как детский волчок: падала и вставала, нагибалась и искривлялась, прыгала и подпрыгивала, нападала и увора́чивалась. Попутно применяла молниеносные выпады.

Нескончаемые удары причиняли обоим детинам нестерпимую боль, немыслимые мученья. В результате, за пару минут ожесточённого столкновения, их сильные руки повисли безжизненными плетя́ми, ноги подкосились – словом, израненные бандиты упали, присели на пятую точку. Как заключительный штрих и тот и другой получили по хоро-о-ошей (хья! хья!) подзатре́щине. Оба лишились сознания. Упали «бесформенными мешками».

Что касается участковой, с доставшимся хлю́пиком она разделась быстро, за пару приёмов са́мбо. Первым – сломала худое запястье, вторым – оставила самонадеянного нахала без ощутительных чувств, отправила в «мир сказочных сновидений».

Глава III. Маниакальный попутчик

Вспугну́тые разведчицы покинули стрёмный номер. Обе понимали, что на место отключившихся лиходеев могут нагрянуть их многочисленные сообщники. На счёт их отсутствия, ни одна ни вторая не питали приятных иллюзий. Чтобы не вляпаться в историю гораздо плачевнее, им требовалось изрядно поторопиться.

В любом случае на ресе́пшене обе остановились. Разгневанная Лиса потребовала исчерпывающий отчёт:

– Что это было?!

– В смысле?.. – недоумённый администратор смотрел расширенными глазами; он и представить себе не мог, что парочка хрупких дамочек сумеет вырваться из цепких «объятий» преступного босса.

– Кого ты к нам подослал? – ворвала́сь в беседу взволнованная брюнетка; она ни секундой не сомневалась, кто именно про них рассказал.

– Вы говорите про владельца отелем?.. – смятенный парень понемножечку приходил в себя; он начинал понимать, что девушки к ним вселились отнюдь не простые.

– Не знаю, чем он в реале владеет, – Юла перегнулась через переднюю стойку и, яростная, глазами взглянула в глаза, – гостиничными «нумерами», – передразни́лся небезызвестный комический персонаж, – или развратным притоном; но сволочь она порядочная…

– И грязный ублюдок, – внесла Владислава предельную ясность; она повторила «недобрую» позу и грубо распорядилась: – Так кто он такой? Отвечай. Быстро!

– Не то окажешься там же, – Лиса показала сплошь окровавленную заточку, – где вся твоя преступная братия.

Валерию Сергеевичу страсть как не хотелось выяснять всю подноготную истину и уточнять, куда же именно отправились три криминальных лидера. Он при́нял правильное решение и с точностью отчитался:

– Местный сутенёр, а заодно и «смотрящий» за всей подольской округой. Вам лучше отсюда сдёрнуть. Как только узнают о вашей недопустимой проделке – сами понимаете, отзвони́ться я буду просто обязан – сюда прибудет вооружё-о-онных людей?.. – Колесников закатил задумчивые глаза (словно чего-то в уме прикидывал?), а минуту подумав, убедительно выдал: – Человек пятнать, а то и с полсотни.

– Что и требовалось доказать, – отстранилась Юля и, подталкивая напарницу, удовлетворённая, направилась к наружному выходу. – Живи… пока, – добавилось для пущего устрашения.

Они вышли из мрачного здания, пробежали пару кварталов, до городского автовокзала, прыгнули в первое попавшееся такси и выехали на центральную трассу (М2 «Крым»). Вежливо попращались. Расплатились за сервисную услугу. Остались ловить попутный транспорт. Страшно спешили. Оно и понятно, вырубленные отморозки вот-вот должны были оклематься; да и исправный служака-администратор, бесспорно, уже поставил в известность всю местную криминальную братию.

Им повезло. Через пятнадцать минут остановилась дальнобойная фура. Американского производства, она походила на новенький автопоезд. Широкий и длинный фургон неплохо в ней сочетался с удобной кабиной, похожей на маленький домик. За рулём сидел полноватый мужчина; невысокая фигура делала его похожим на сказочный колобок; седевшие волосы предупреждали о среднем возрасте; масляная физиономия расплылась в добросердечной улыбке; по карим, светившимся задором глазам судилось о добродушном характере. Оделся он неброско, согласно шофёрской профессии: в лёгкую голубую футболку, чёрные трико да синие сланцы. Как положительный итог, подозрений не вызывал.

«Убалтывать», как обычно, взя́лась Лиса. Владислава стояла в сторонке и с вожделением наблюдала за хитрой особой, где-то плутоватой, а в чём-то и бойкой. Она не заставила долго ждать и (с ходу в карьер!) приступила к парламентёрским переговорам.

– Послушайте, дядечка, – она специально избрала обращение ласкательно-уменьшительное; так непревзойдённая интриганка намеревалась заручиться доверием бесспорным, едва ли не беспрекословным, – с нами случились большие проблемы. Вы ведь, наверно, слышали о вражеском вторжении в Российскую Федерацию? Обнаглевшие укронацисты захватили часть Курской области, а именно Суджанский район? С ними напали то ли их западные кураторы, то ли обыкновенные халявные прихлебатели.

– Покороче можешь? – длинное предисловие, видимо, начинало водителя раздражать. – Я тороплюсь. Вам куда?

– Нам по трассе М2, и желательно дальше, – Владислава не являлась столь словоохотливой, как боевая приятельница; она объяснила всё вкратце, без лишнего «политеса». – Можно залезть? В пути пообщаемся.

– С такою хваткою разве поспоришь? Аха-ха-ха, – дальнобойщик сделался каким-то сразу повеселевшим. – Запрыгивай. В дороге и познакомимся. Я еду до Серпухова – вам, полагаю, дальше?

– Точно, дядечка, – странна манера общения прилипла к ней напрочь (а может, она искусно играла – кто её, Лису, разберёт?!). – Бедные мы, несчастные…

Она хотела добавить небезызвестную фразу: «Никому нас не жалко»; но-о… Шарагина, нечто такое предвидя, своевременно её осекла. «Переигрываешь» – прошипев как злобный ужака, критичная участковая ещё и хорошенько толкнула подругу в бок. Пока одна кряхтела и чертыхалась, другая всё вежливо объясняла. Заранее договорились про прежнюю версию. Предварительно уточнили, что в попутчики им достался мужчина по имени Михаил. Или Миша, как он сам просил себя называть.

– Ну и?.. – от опытного шофёра не ускользнула их скрытая мимика с тычковым рукоприкладством; он подтолкнул их к дальнейшему разговору.

Лисина, как полноправная хозяйка, отправилась на спальную койку. Ответ держать представился случай Славе.

– Мы, и правда, попали в серьёзные неприятности, – начала́ участковая (но где там?).

– Скорее, в крутые проблемы, – неусидчивая плутовка посчитала, что выскажется гораздо яснее; она надула ехидные губки и, понурая, обижено замолчала.

Слаженный тандем покамест у них не клеился. Ну, или они специально закрутили какую-то хитрую комбинацию. Первая старалась показать, что лидирующие позиции занимает (конкретно!) она; вторая поступала примерно так же. Но! Дело надо делать. Поэтому прочь все личностные амбиции! Требуется налаживать обоюдный, обеих устраивающий, контакт. Пока одна решила язвительно отмолчаться, пошатнувшееся положение спасать пришлось… особе друго-о-ой. Владислава расположилась у пассажирской дверцы; то есть, хочешь не хочешь, периодически ей приходилось встречаться с водительским глазом. Странное дело, сейчас он казался насупленным, едва ли не волчьим.

– Чё, молчишь? – первой не выдержала Юла́; где-то в глубине души она понимала, что немножечко виновата (но только немножечко!); она буркнула из заднего отсека, из интригующей темноты. – Досказывай, раз начала́.

Владислава пересказала в точности, до пунктуальных деталей: и что они студентки московского ВУЗа; и что на Курскую область свершилось враждебное нападение; и что там остались их возрастные родители; и что они за них тревожатся – очень переживают. Ещё она раскрыла, что вражеские оккупанты без разбору насилуют, убивают, да попросту мародёрствуют. Вспомнили про многочисленных пленных, угнанных во вражескую неволю. Сердобольные девчата наигранно всхлипнули. Хотя, если честно, почти что естественно. Задание-заданием, а людей, ни в чём не повинных, безвременно сгинувших, кто-то должен возвращать в родные сёла, покинутые селения?! Получалось, столь тяжёлая ноша ложилась на двух молоденьких девушек, посланных во вражеский тыл с особо-опасным заданием.

Из глубокой задумчивости их вывел болтливый водитель. Поначалу, как вежливый спутник, он позволил обеим отдаться на волю нахлынувших чувств, но постепенно, минуты через четыре, тоскливое молчание наскучило и ему. Недаром же он подцепил двух сногсшибательных «тёлочек», чтобы мучиться потом, в их присутствии, в занудной тиши, глубоком унынии? Особенно когда дорога длинная, за окошком давно стемнело и тянет, нет! Совсем не на душевные разговоры, а на вещи и гнусные и поганые, и аморальные и беспутные, и развращённые и циничные, – словом, на грязные, отвратительные.

– Как будем расплачиваться? – маниакальный жирдяй проявился во всей натуральной сущности; он сразу перешёл к интересовавшему режиму оплаты. – Натурой? Денежные ассигнации меня – предупреждаю сразу – интересуют мало; зато с двумя такими красотками я бы отлично покувыркался. И заметьте! Все останутся при своих: я получу моральное удовольствие; вы останетесь при ваших «бабульках». Путь предстоит неблизкий – как знать? – авось куда-нибудь да понадобятся. Аха-ха-ха, – он злобно расхохотался (по-видимому, ситуация виделась для него привычной, отнюдь не единственной?).

– Только деньги! – раздало́сь из-за задней портьеры; Лиса намеренно задёрнула машинную шторку, чтобы самой остаться невидимой, зато быть в курсе любого преступного посягательства. – Об интимных услугах договариваются заранее, а не когда уже мерзкий «фрукт», – в дословном Юлином переводе «морально-разложившийся тип», – бесчестный и ушлый, обманом засунул в кабину. Короче, либо наличкой, либо никак. На интим договора не было.

– Ладно, ты,– поначалу добродушный, какой-то излишне слащавый, водитель мгновенно преобразился, – чего ломаешься? Цену себе набиваешь? Извини, но дорожная такса стандартная. Большего не прошу! – он тяжело дышал, налил глазные зенки пунцовой кровью и, не отпуская баранку руля, приблизился к Славе.

– За кого Вы нас принимаете?! – хотя мотив был больше чем очевиден, но сотрудница внутренних дел до последнего старалась держаться в рамках приличия. – Мы не какие-нибудь придоро́жные проститутки-шалавы; мы порядочные гражданки и чтим уголовный кодекс.

Последнее словосочетание вроде как поохладило маниакальный пыл разнузданного субъекта; но, к сожалению, ненадолго. Он был дальнобойщиком опытным и прекрасно себе представлял, что любая путана (в случае каких «непоняток») прикрывается безбашенным сутенёром. При отсутствии тако́го, ссылается на «ментов», мол, «ходит» под полицейской крышей.

Но! Водила «воробей» оказался «стрелянный». За многие километры российских дорог он повидал и всяких и разных, и ершистых и «ерепенистых». Обычно, все их нелепые оправдания сводились лишь к разводу на лишние деньги. Точно также показалось ему сейчас. Миша ж не знал, что столкнулся с двумя обученными разведчицами, способными разделаться со здоровенным детиной – каждая. Да даже и не с одним. Для обожателя доступных девчонок (столь прозаическое неведение) стало ошибкой фатальной, едва ли не роковой.

– Ах, ты презренная шлюха! – заорал развратный ушлёпок низко, как резанный поросёнок; он схватился за чёрные кудри и приблизил миленькую мордашку к вонючей ширинке. – Займусь покамест с тобою, а после и на второй подружке неплохо, так, оторвусь. И не копейки не заплачу. Жалуйтесь кому угодно: завтра я буду уже далеко, практически в недосягаемой плоскости. Аха-ха-ха, – Михаил снова дико, как полоумный, заржал.

От безраздельной наглости Владислава легонечко стушевалась. Она бы быстро пришла в себя, но её опередила незаменимая подруга-напарница. Первый пинок достался развратному типу из-за холщовой, занавешенной плотно шторы. Терпение у Лисы оказалось небезграничным, и она приступила к активному наступлению. Удар пришёлся в ухо, и отправил маниакального выродка в коротенькую прострацию, пятисекундный нокдаун. Его хватило, чтобы отдать последующее распоряжение.

– Поворачивай ключи зажигания да выбрасывай их подальше.

– Уже, – пока Юла мутузила любителя легкодосту́пных девочек (наносила и чувствительные затрещины, и резкие оплеухи, и очень болезненные шлепки), участковая сама сообразила, как лучше ей поступить, – Уходим? – вопрос напросился как нечто неоспоримое.