Стальной паук

Витта Ред

Стальной паук

Глава 1: Код в Глубине

Вода. Холодная, маслянисто-черная, пахнущая ржавчиной, разложением и чем-то резко-химическим. Она сочилась сквозь трещины в бетоне свода, падала тяжелыми каплями с оголенной арматуры, покрывала пол затопленного бункера на Васильевском острове тонкой, мерзкой пленкой. Где-то в темноте монотонно капало, словно отсчитывая время, которое уже истекло.

Фонари оперативников вскрывали мрак острыми лучами. Свет выхватывал груды брошенного оборудования, провода, свисающие как лианы, и… стол. Металлический, хирургический. На нем – тело.

Молодой мужчина. Бледный, почти восковой. Темные волосы слиплись на лбу. Глаза закрыты. Он лежал на спине, руки вдоль тела. На нем – просторная черная рубашка, расстегнутая посередине. И именно туда, в центр обнаженной грудины, били все лучи фонарей.

Татуировка.

Но не простая. Не чернила под кожей. Это была голограмма. Свежая, воспаленная кожа вокруг нее была чуть припухшей, как после ожога. Сам рисунок – сложная спираль, сплетенная из мерцающих, холодно-синих цифр, символов и бинарных кодов. Они медленно вращались, переливаясь, словно жидкий свет под кожей. В центре спирали – точка, пульсирующая чуть ярче. Надпись, выполненная тем же синим светом, опоясывала нижний край: PANOPTICON_KEY_VER.0.9.

Начальник группы, мужчина в черном водонепроницаемом костюме без опознавательных знаков, сжал челюсть. Его лицо было каменным, но в глазах мелькнуло что-то между отвращением и холодным интересом.

"Никаких документов. Только это." Его помощник вручил ему прозрачный пакет. Внутри – дешевый, одноразовый мобильник. Экран был включен, застыв на кадре видео: пятеро детей, от шести до десяти лет, в одинаковых белых масках, скрывающих лица. Они сидели спиной к бетонной стене, прикованные тонкими цепями к толстым трубам. Освещение – тусклое, аварийное. Без окон. Ад.

Начальник ткнул грязной перчаткой в кнопку воспроизведения. Экран ожил.

Сначала – тишина. Только тяжелое дыхание детей. Потом – голос. Искаженный, механический, лишенный эмоций, но полный ледяной уверенности:

«Лика. Время пошло. Вскрой код на коже брата. В нем – ключ. К "Паноптикону". Черный рынок данных всех спецслужб мира. Слив – в открытую сеть. Через сорок восемь часов. Или дети..»

На экране крупным планом показали маленькую руку в белой маске, сжатую в кулак. Затем резко разжали пальцы – жест "взрыв".

«хлопнут как пробки. Клим. Ты – ее щит. Не подведи. Как в прошлый раз. Начинаем игру.»

Видео оборвалось. Черный экран.

Начальник швырнул телефон обратно помощнику. Его лицо было темнее воды в бункере.

"Сомова. Артем. Хакер. Кличка 'Паяльник'. Его сестра… Лика. Гений. Аутистка. Живет в цифрах. Найти ее. БЫСТРО! И этого… Климова. Бывший 'Вепрь'. Он где-то в своем дерьме варится. Поднять все данные. И ни слова в эфир! Этот 'Паноптикон'… если это правда…" Он не договорил. Мысли о глобальном хаосе, о сливе всех секретов в открытый доступ, были слишком тяжелы. "Код на коже… Морг. Нужен доступ к телу. Особенно к голове. Там может быть… имплант."

Он посмотрел на мерцающую голограмму на груди мертвеца. Синий свет отражался в его глазах, как огонек ада.

Заброшенный серверный центр "Кристалл". Промзона за Невой.

Здесь не капало. Здесь гудело. Глухой, непрерывный гул сотен мертвых серверов, пыльных вентиляторов и умирающей проводки заполнял огромное, темное пространство. Воздух был сухой, пахнущий озоном и пылью.

В центре этого цифрового некрополя, как паук в центре паутины, сидела Лика Сомова.

Она скрючилась в кресле с оторванной обивкой перед импровизированным терминалом: шесть мониторов, мигающих строками кода, графиками сетевого трафика и окнами зашифрованных чатов. Ее пальцы порхали по клавиатуре – быстрые, точные, нечеловечески эффективные движения. Она была укутана в огромный черный худи с капюшном, натянутым так низко, что виден был только кончик носа и подбородок. На тыльной стороне ее левой ладони, чуть выше запястья, мерцала слабым белым светом татуировка. Тонкие, как нити, линии из какого-то металлизированного состава сплетались в схематичное изображение паука. В центре паутины – крошечный чип, излучающий тот же холодный свет. Это был не просто рисунок. Это был нейроинтерфейс. Ее провод в мир. И щит от него.

Она не плакала. Слезы были неэффективны. Бесполезная трата ресурсов. Но система давала сбой. На всех экранах, поверх кода и данных, висело одно окно – уведомление из темнета, анонимное, криптографически подписанное знаком, которого она не видела никогда, но который чувствовала как угрозу уровня root-доступа. Уведомление было кратким: «Артем Сомов. Статус: Терминальный. Локация: Васильевский, Бункер 'Зеро'. Время: 21:47.»

Ее пальцы замерли на долю секунды. Частота дыхания увеличилась на 12%. Температура кожи ладоней повысилась на 0.3 градуса. Ошибка. Сбой в логической цепи. Артем. Статус: Офлайн. Навсегда.

На одном из мониторов всплыло новое окно – потоковое видео с камер наблюдения (взломанных, конечно) возле бункера на Васильевском. Темные фигуры. Вспышки фонарей. Машины без опознавательных знаков. Система распознавания отметила несколько лиц из закрытых баз. ФСБ. ГРУ. Они нашли его.

Лика потянулась рукой к старому игровому контроллеру, модифицированному под управление ее системы. Ее "паук" на руке вспыхнул ярче. Она сгенерировала десяток виртуальных машин, запустила алгоритмы сканирования темнета на предмет любых упоминаний бункера, Артема, кодовых слов из анонимного уведомления. Одновременно она начала чистить свои цифровые следы – этот "серверный некрополь" должен был остаться могилой только для железа, не для нее.

На экране, показывающем видео из бункера (как она туда пробралась? Этого не знал даже Артем), она увидела крупным планом грудь брата. И код. Голограмму. Спираль из синего света. PANOPTICON_KEY_VER.0.9.

Ее глаза, скрытые капюшоном, сузились. Зрачки расширились, поглощая отражение мерцающих символов. Весь ее мир, весь ее хаос мыслей, сжался до этой спирали. До этого кода. Это было послание. Для нее. Уравнение со смертью детей в условии. 48 часов. Временная константа. Дети – переменные. PANOPTICON – неизвестная. Цель: решить уравнение. Метод: декодирование.

Ее пальцы вновь забегали по клавиатуре. Она сделала скриншот голограммы с максимальным разрешением, насколько позволяло качество камеры. Запустила первые алгоритмы распознавания и предварительной дешифровки. Спираль оказалась чудовищно сложной – многоуровневый шифр, вероятно, с привязкой к физическим координатам, временным меткам, может быть, даже биометрическим данным… Артема. Ей нужен был доступ. К телу. Особенно к нейроимпланту у него в основании черепа. Там мог быть ключ, семя для генерации криптографических ключей, что-то личное, что она знала.

Система предупредила ее: по ее следам в сети уже идут охотники. Мощные. Опасные. Ей нужен был… буфер. Физический щит. Клим. Бывший "Вепрь".

Из глубины ее памяти, из тех редких фрагментов, где Артем делился чем-то за пределами кода, всплыло имя. Климов. Максим. Провал. Вина. Алкоголь. Бункер. Артем называл его "надежным в ярости". И голос в видео сказал: «Клим. Ты – ее щит.»

Лика открыла еще одно окно. Нашла адрес. Заброшенный склад на окраине. Системы безопасности – примитивные, аналоговые. Легко обойти. Но внутри… там был человек. Переменная с высоким коэффициентом нестабильности. Неоптимально. Но альтернативы нет. Требуется внешний ресурс для физического взаимодействия с миром. Кодекс: выжить. Решить уравнение.

Она встала. Капюшон не сдвинулся. Она бросила последний взгляд на экран с застывшим изображением голограммы на груди брата. Синий свет отразился в ее глазах, таких же холодных и бездонных.

"Начинаем игру," – прошептала она беззвучно, повторяя слова Голоса. Ее "паук" на руке ответил короткой вспышкой.

Она двинулась сквозь гудящую темноту серверного зала, растворяясь в тенях, как призрак в лабиринте мертвых машин. Ее мир сузился до кода на коже, отсчета часов и адреса на окраине города, где пряталась сломанная человеческая пушка по имени Клим.

Бункер Клима. Подвал заброшенного мясокомбината.

Вонь. Не ржавчины и воды, как в бункере Артема. Здесь воняло потом, перегаром, порохом и страхом. Дешевый самогон. Пыль. И тлен. Глубокая, всепоглощающая тишина, которую нарушал только скрежет крыс где-то за стеной и… прерывистое дыхание человека.

Максим Климов сидел на ящике из-под патронов посреди своего "царства". Стены были заставлены стеллажами: консервы, вода, патроны всех калибров, гранаты, тротиловые шашки, аптечки. В углу – походная кровать с грязным матрасом. На столе перед ним – разобранный "Вал" с суррогатной оптикой, бутылка мутной жидкости без этикетки и старый ноутбук с треснувшим экраном, показывающий статику эфирного наблюдения за окрестностями.

Он поднес бутылку ко рту, сделал долгий глоток. Жидкость обожгла горло, но не принесла облегчения. Только временное онемение. Он вытер губы рукавом засаленной телогрейки. Его руки дрожали. Не от алкоголя. От этого всегдашнего напряжения, от ожидания удара, от криков в голове, которые не умолкали ни на секунду. «Вепрь-1, Вепрь-1! Мы в ловушке! Командир! Где поддержка?!»Взрывы. Кровь на стенах пещеры. Пустые глаза Саши… Петра… Ильи…

Он с силой тряхнул головой, пытаясь прогнать видения. Провал. Его провал. Его вина. Они доверились. А он…

Ноутбук пискнул. Статика на экране сменилась резким, контрастным изображением. Видео. Дети в масках. Цепи. Трубы. И этот голос… Ледяной. Знакомый. «Клим. Ты – ее щит. Не подведи. Как в прошлый раз.»

Клим замер. Бутылка выскользнула из ослабевших пальцев, грохнулась на бетон, но не разбилась. Самогон растекался темным пятном. Он уставился на экран, на этих детей. Его дыхание перехватило. «Как в прошлый раз…»

Этот голос. Он слышал его раньше. Не в записи. Вживую. Где? Когда? В кошмарах? В реальности? В том проклятом госпитале после провала? Психолог… тот, что смотрел на него слишком внимательно, задавал странные вопросы о страхе, о контроле…

На экране появилось лицо. Крупным планом. Мертвенно-бледное. С закрытыми глазами. Артем Сомов. "Паяльник". Его тайный стукач в криминальном цифровом подполье. Единственный, кто знал правду о том проклятом задании и почему все пошло под откос. И на его груди… этот мерцающий синим светом кошмар. Голограмма-спираль. PANOPTICON_KEY.

Голос продолжал: «Начинаем игру.»

Игра. Дети. Артем мертв. Лика… Сестра Артема. Девочка-призрак из его рассказов. Гений в коде и ноль в людях. Ее нужно было найти. Быть ее щитом? От кого? От спецслужб, которые уже рыщут? От людей этого… "Режиссера"? От него самого?

Ярость. Внезапная, всесжигающая, знакомая, как дыхание, поднялась из глубины его раздробленной души. Она вытеснила страх, вину, отчаяние. Она заполнила пустоту. Щит. Да. Он был сломан. Он был ничтожен. Но он мог быть щитом. Тупым, тяжелым, яростным щитом, которым можно бить. Бить до тех пор, пока не сломаются враги или он сам.

Клим резко вскочил. Его движения, секунду назад неуверенные, стали резкими, точными, как в былые времена. Он схватил со стола "Вал", щелчками проверил магазин, дослал патрон в патронник. Прицел. Гранаты в разгрузку. Нож за голенище.

Он бросил взгляд на разлитый самогон. На ноутбук с застывшим изображением мертвого Артема и сияющего кода. На детей в масках.

"Игра, говоришь?" – прохрипел он в тишину бункера. Голос был хриплым, но в нем уже не было дрожи. Только сталь и обещание крови. "Ладно, ублюдок. Играем. Но по моим правилам."

Он пнул бутылку в сторону, загасив последние сомнения в луже дешевого пойла, и двинулся к выходу, в темный проход, ведущий наверх. В мир, который снова потребовал от него только одного: насилия. Он был готов. Это было единственное, что у него осталось. Это было его правило номер один.

Где-то в городе двигалась тень в черном худи. Где-то в морге лежало тело с ключом к апокалипсису на груди. А в подвале мясокомбината сломанный солдат превращал свою боль в оружие. Обратный отсчет тикал.

48:00:00…

Глава 2: Морг и Молот

Заброшенный склад на окраине. 45:17:03…

Холод пробирал до костей, но Лика его не чувствовала. Вернее, чувствовала как данные: температура воздуха -4.3°C, влажность 87%, скорость ветра 5.2 м/с – факторы, влияющие на точность сенсоров и подвижность. Она стояла в тени опоры ЛЭП, напротив зияющего провала в заборе, окружавшего территорию старого мясокомбината. Ее "паук" на руке под капюшоном слабо пульсировал белым светом, сканируя периметр через взломанные городские камеры. Системы охраны склада были примитивны: пару датчиков движения на инфракрасных лучах, сломанная сигнализация. Неоптимально. Уязвимо. Но ее интересовало то, что внутри. Переменная "Клим".

Она знала его адрес, историю, медицинские записи (ПТСР, алкогольная зависимость, выписка с отметкой "нестабилен"). Но прогнозировать его реакцию было сложно. Человеческие эмоции – это шум в данных, помехи в чистом сигнале логики. Артем называл его "надежным в ярости". Надежность под вопросом. Ярость – подтвержденный фактор.

Внезапно массивная металлическая дверь подвала распахнулась с оглушительным лязгом. Из черной пасти вывалилась фигура. Не шагнула – именно вывалилась, как пробка из перегретой бутылки. Высокий, мощный, но сгорбленный, словно под невидимым грузом. Одет в грязную телогрейку и потертые камуфляжные штаны. В одной руке – короткий автомат с громоздким глушителем ("Вал", модель ВСК-94, состояние: изношено, но боеспособно – проанализировал ее внутренний HUD). В другой – он сжимал что-то маленькое, блестящее. Фляжка.

Максим "Клим" Климов. Состояние: интоксикация (приблизительно 1.8‰), адреналин повышен, тремор конечностей. Уровень угрозы: высокий, непредсказуемый.

Он резко огляделся, его глаза, запавшие и лихорадочно блестящие, метались по промерзшему пустырю. Они остановились на ее тени под опорой ЛЭП. Лика не шевельнулась. Ее черный худи сливался с сумерками. Но он увидел. Солдатское чутье, отточенное годами в горячих точках и не убитое алкоголем, сработало.

"Кто там?!" – его голос прозвучал хрипло, как ржавая пила. Он вскинул "Вал", небрежно, но ствол был направлен точно в ее сторону. "Выходи! Или я начну стрелять по теням – мне похер!"

Оптимальная стратегия: прямой контакт. Минимизация времени на неопределенность. Лика шагнула из тени. Ее движения были плавными, экономичными, без лишних жестов. Капюшон не сдвинулся.

Клим напрягся. Он ожидал кого угодно – оперативника, бандита, призрака прошлого – но не этого. Хрупкая фигура в черном, лицо скрыто, руки в карманах худи. Тишина. Она просто стояла и смотрела на него. Вернее, он чувствовал ее взгляд, холодный и оценивающий, даже сквозь ткань капюшона. Это бесило.

"Лика?" – процедил он, не опуская оружия. "Сомова?

"Да," – ее голос был ровным, монотонным, как диктор автоответчика. "Ты – Клим. Бывший 'Вепрь'. Твой КПД снижен на 32% из-за этанола в крови. Это неоптимально. Нам нужен доступ к телу Артема. В морге городской больницы №15. Тебе известна процедура?"

Клим остолбенел. КПД? Этанол? Процедура? Он ожидал истерики, страха, хоть чего-то человеческого. Но эта… вещь говорила о его мертвом информаторе, как о сломанном девайсе. Ярость, его верная спутница, закипела в груди.