
Полная версия
Корабельная чаща. Осударева дорога
Но слепой Павел отчетливо услыхал и принял ее за первое щелканье глухаря в темноте.
Он дернул Петра за пояс.
А Петр сейчас в темноте был такой же слепой, как и Павел.
– Ничего не видно! – шепнул он.
– Поет! – ответил Павел, показывая пальцами на место, откуда шел звук.
Петр, усиливаясь в зрении, даже рот немного открыл.
– Не вижу, – повторил он.
В ответ на это Павел зашел вперед, протянул руку к Петру и тихонечко подвинулся. По-настоящему нельзя бы шевелиться, когда слышишь это глухариное капанье, но Павел так привык верить своему слуху, что разрешал себе всегда, если слышал, немного подвинуться.
Так братки и подвинулись.
– Нет, – шепнул Петр, – я не вижу.
– Нет, – ответил Павел, – это не глухарь, это капли с веточек капают, видишь это?
И опять показал.
Теперь душа охотника была отдана ожиданию глухариного пения, и ему было совсем невдомек, что это вода идет, что им теперь выхода из леса не будет. Его занимало сейчас только одно: среди тэканья капель услыхать и понять глухаря.
Вдруг какая-то никому неведомая птичка спросонья не сказать прямо, что запела, а как бывает и с человеком: хочет потянуться, а вроде как бы что-то и скажет. И друг его спросит:
– Ты что говоришь?
– Нет, – отвечает проснувшийся, – я это так…
Наверно, и птичка эта неведомая тоже пикнула что-то спросонья и замолчала.
Но это было все-таки непросто. В эту самую минуту на небе стало, как говорят охотники, лунеть.
И тут глухарь на слух Павла явственно заиграл.
– Поет! – сказал Павел.
И братки, как это делают все, начали скакать: поет глухарь и не слышит, как охотники подбегают к нему на прыжках. Он остановится, и охотники в тот же миг замирают.
Братки скакали под песню глухаря не совсем как мы все скачем в одиночку. Благодаря чуть светлеющему небу кое-что все-таки было и видно, и оттого нельзя удариться лбом о дерево. Видимую светлую лужу мы тоже можем обскакать, но в невидимую мы все равно попадем и с полным зрением и слухом. То же самое, если глубоко попал в болотное тесто, а глухарь в этот миг перестал петь, тут все равно, слепой, глухой или здоровый человек со всем своим счастьем, раз уж попал, то и стой в грязи в ожидании, когда глухарь опять заиграет.
Братки скачут рядом, взявшись за руки, до тех пор, пока зрячий глазами не увидал самого певца. Так всегда и было, что Павел раньше услышит, чем все, а Петр раньше увидит. И это маленькое «раньше всех» решало весь успех у двух людей, соединенных в одно лицо: у них всегда глухарей бывало убито больше, чем у отдельных охотников.
Еще было совсем темно и неразличимо, когда братки вдруг перестали скакать и остановились, как пораженные…
То же самое было и с Мануйлой, и Силыч тоже начал и вдруг замер.
Все охотники замерли не оттого, что глухарь петь перестал, и надо было дожидаться, когда он опять запоет и оглохнет на короткое время, на какие-то пять, шесть скачков человека вперед.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Едомной избой, в отличие от начальной становой, называется подсобная изба на конце путика в лесу.
2
Плиця – ковшик из бересты.