Цена правды

"Журналистка Диана", – произнес он низким, спокойным голосом, без тени осуждения. "Что вас сюда привело?"

Диана не ожидала, что ее узнают. "Просто… я чувствую, что это не просто очередное дело", – ответила она, слегка смутившись. "Здесь что-то большее. Символы, ритуалы…"

Ян Ковальски кивнул, его взгляд скользнул по разбросанным книгам. "Вы правы. Это не похоже на обычное преступление". Его слова удивили Диану. Большинство полицейских отмахивались от ее "теорий". "Вы заметили что-то конкретное?" – спросил он, и в его голосе прозвучал неподдельный интерес.

Диана, почувствовав неожиданное родство душ, решилась. "Да. Пустая ниша за полкой. И камея, которую вы нашли. Она из Музея Пражской истории, но она не была там выставлена. Она была в запасниках, в закрытом хранилище".

Ян поднял бровь. "Интересно. Этого не было в наших отчетах. Откуда вы знаете?"

"У меня свои источники", – уклончиво ответила Диана. "И я давно изучаю пражские артефакты. Я чувствую, что эти преступления связаны с какой-то древней тайной. Возможно, с чем-то, что было спрятано или забыто".

На мгновение в глазах Яна мелькнула тень, но она тут же исчезла. "Многие из нас считают, что вы просто ищете сенсацию, Диана", – сказал он, его голос был ровным, но в нем теперь чувствовалась едва уловимая холодность. "Но я… я готов допустить, что здесь что-то есть. И если вы хотите докопаться до истины, возможно, мы сможем помочь друг другу".

Эти слова прозвучали для Дианы как манна небесная. Ей, одинокой в своем расследовании, вдруг предложили руку помощи. Она, конечно, чувствовала легкую настороженность – все-таки он полицейский, а она только что подозревала их в сокрытии улик. Но его слова прозвучали так искренне, и его спокойная уверенность так отличалась от общего хаоса, что Диана невольно потянулась к нему.

"Мне кажется, что здесь замешаны люди, которые знают систему изнутри", – осторожно начала Диана, проверяя его реакцию. "Кто-то, кто может скрывать улики, или даже управлять следствием".

Выражение лица Яна не изменилось. Он просто кивнул. "Вы намекаете на наших? На полицию?"

"Возможно", – Диана решила рискнуть. "Или на тех, кто имеет очень сильное влияние на них".

Ян посмотрел в сторону шефа Новака, который в это время кричал на одного из криминалистов. В его глазах мелькнула ирония. "Что ж, если вы готовы рисковать своей репутацией, а возможно, и чем-то большим, я готов вам помочь. Встретимся завтра в кафе "У Златого тигра" в семь вечера. Только вдвоем. Ни слова никому".

Диана почувствовала всплеск адреналина. Это был тот самый шанс, который она искала. Опасность была очевидна, но интрига и жажда правды были сильнее. Она кивнула.

Ян Ковальски развернулся и ушел, оставив Диану одну посреди хаоса места преступления. В его уходе было что-то загадочное и неуловимое. Диана смотрела ему вслед, чувствуя, как в ее расследовании открывается новая глава, и, сама того не ведая, она только что заключила союз с человеком, который окажется не просто ее союзником, но и самым опасным противником, играющим в смертельную двойную игру в тени старой Праги.

Глава 2: Паутина лжи

Под прицелом

Расследование убийств Новака и Дворжаковой поглотило Диану целиком. Ее квартира превратилась в штаб-квартиру: столы завалены бумагами, стены увешаны картами Праги с отмеченными точками преступлений, фотографиями жертв и найденными символами. Ноутбук постоянно открыт, на экране – сотни вкладок с архивными документами, историческими справками и полицейскими отчетами. Диана спала по три-четыре часа в сутки, питалась кофе и бутербродами, но ее разум работал на пределе, чувствуя, что она близка к разгадке. Чем глубже она погружалась в эту тьму, тем яснее понимала: это не просто убийства, это послание, часть тщательно спланированной игры.

Ее действия, очевидно, не остались незамеченными. Сначала это были едва уловимые мелочи. Звонки с неопределяющихся номеров, где в трубке лишь шипел статический шум. Незнакомые тени, мелькающие в окнах напротив, когда она возвращалась домой поздно ночью. Затем стало серьезнее. Однажды утром она обнаружила, что замок на ее входной двери был аккуратно вскрыт, но ничего не пропало. Это был не грабеж, а предупреждение. Кто-то хотел, чтобы она знала: за ней следят, и они могут проникнуть куда угодно.

Диана начала менять свои привычки. Она перестала ходить по одним и тем же маршрутам, чаще пользовалась такси, даже если нужно было пройти всего пару кварталов. В редакции она стала более осторожной, не оставляла свои заметки без присмотра, всегда выключала компьютер и брала с собой флешку с самыми важными данными. Она чувствовала себя параноиком, но инстинкт выживания, который она развила за годы журналистской работы, кричал ей: "Будь начеку!"

Она установила на своем телефоне несколько шпионских приложений для отслеживания и записи, хотя и сомневалась, что это поможет против тех, кто, казалось, действовал на очень высоком уровне. Однажды, когда она ехала в метро, ей показалось, что ее фотографируют. Она резко обернулась – мужчина в углу вагона быстро опустил телефон. Их взгляды встретились, и Диана почувствовала холодный укол страха. Он не выглядел как обычный прохожий – у него был острый, пронзительный взгляд и какая-то отстраненность в манере держаться. Она вышла на следующей станции, свернула в первый попавшийся переулок, а затем пошла в обратном направлении, стараясь быть уверенной, что за ней нет хвоста.

Но самая тревожная вещь произошла с ее дочерью. Диана звонила Эвелин каждый вечер, и обычно разговоры были легкими, радостными. Но однажды Эвелин, обычно жизнерадостная, была необычно тихой. На вопрос Дианы, все ли в порядке, девочка прошептала: "Мама, к нам приходили дяди. Они спрашивали про тебя." Диана замерла. "Какие дяди, Эвелин?" – ее голос дрогнул. "В черных костюмах, они сказали, что из полиции. Сказали, что ты в беде, и что они могут помочь тебе. Но только если я расскажу им, о чем ты говоришь по телефону." Сердце Дианы упало в бездну. Они пошли по самому больному. Мартин, ее бывший муж, к счастью, оказался дома и выставил этих "дядей", но сам был явно напуган. Он позвонил Диане позже, его голос дрожал. "Что, черт возьми, происходит, Диана? Если ты влезла в какие-то серьезные неприятности, не смей подвергать нашу дочь опасности!"

Этот инцидент стал поворотным моментом. Диана поняла, что она не просто исследует загадочные убийства, она бросает вызов могущественной, безжалостной силе, которая не остановится ни перед чем, чтобы сохранить свои секреты. Угроза ее дочери была красной линией, которую нельзя было пересекать. Страх за Эвелин придавал ей новую, ожесточенную решимость. Она больше не могла просто копать факты. Ей нужно было действовать, и действовать быстро. Каждая секунда, каждый новый шаг, теперь были продиктованы не только профессиональным долгом, но и инстинктом матери, защищающей своего ребенка. Она была под прицелом, и игра, которая начиналась как интеллектуальное расследование, теперь превращалась в смертельную схватку.

Нежелательный разговор

Решение донести свои подозрения до шефа полиции, Карела Новака, было для Дианы вынужденным, но казалось логичным шагом. После инцидента с дочерью она поняла, что ей нужна официальная поддержка, какой-то официальный канал для ее информации, даже если она сомневалась в честности некоторых полицейских. Она позвонила ему, запросила личную встречу, максимально формально объяснив, что обладает новой информацией, касающейся последних убийств.

Встреча состоялась в кабинете Новака. Кабинет был мрачным и массивным, с тяжелыми дубовыми столами и полками, забитыми папками с делами. Шеф сидел за столом, его лицо было как обычно каменным, глаза – холодными и оценивающими. Он не предложил ей сесть, что сразу создало напряженную атмосферу.

"Итак, пани Диана, что у вас такого важного, что не может подождать официального запроса?" – его голос был резким, в нем не было ни капли дружелюбия.

Диана, игнорируя его тон, начала излагать свои выводы. Она говорила о символах, о ритуальной природе убийств, о связи жертв с пражскими древностями, о пустой нише в квартире Дворжаковой, о странной закономерности во времени между убийствами. Она даже рискнула упомянуть о нестыковках в полицейских отчетах, стараясь формулировать максимально корректно, чтобы не вызвать прямой конфликт. "Мне кажется, шеф, что здесь замешаны люди, которые знают систему изнутри, или имеют на нее очень большое влияние", – сказала она, глядя прямо ему в глаза.

Новака слушал ее, не перебивая, но выражение его лица постепенно менялось. На смену холодной оценке приходила раздражение, а затем и гнев. Когда Диана закончила, в кабинете повисла тяжелая тишина.

"Вы закончили, пани Диана?" – наконец произнес Новак, его голос был низким, но таким, что Диана почувствовала, как по ее спине пробегает холодок. "Значит, вы считаете, что полиция Праги – это кучка некомпетентных и коррумпированных идиотов, которые не способны раскрыть два жалких убийства? А вы, журналистка, сумели разгадать то, что оказалось не под силу сотням наших опытных детективов?"

"Я не это имела в виду, шеф", – попыталась возразить Диана, но он ее перебил.

"Нет, именно это вы и имели в виду! Вы, с вашей больной фантазией и жаждой сенсации, пытаетесь дискредитировать нашу работу! Вы, по всей видимости, решили, что можете играть в детектива, игнорируя все процедуры и законы! Вы распространяете слухи, сеете панику, и теперь пришли сюда, чтобы обвинить нас в саботаже собственного расследования?" – голос Новака повышался с каждым словом, его лицо покраснело.

Диана почувствовала, как нарастает волна возмущения. "Шеф, моя дочь… к ней приходили какие-то люди, представлялись полицией и спрашивали обо мне! Вы считаете это нормальным?"

Новак усмехнулся, но в его глазах не было веселья. "О, так теперь мы переходим к личным угрозам? Вы, кажется, забыли, что вы не на работе, а в моем кабинете. Может быть, вы просто привлекаете к себе нежелательное внимание своими… экстравагантными расследованиями? А теперь пытаетесь переложить ответственность за свои проблемы на нас?"

Он встал, подошел к окну и повернулся к ней спиной. "Послушайте, пани Диана. Я ценю вашу… усердность. Но я не допущу, чтобы кто-то, кто не является частью нашей структуры, подрывал доверие к полиции. Я не знаю, что вы там себе нафантазировали, но если вы продолжите рыть под нами, я буду вынужден принять меры. И они будут гораздо серьезнее, чем просто обвинение в распространении слухов. У вас есть возможность прекратить это бессмысленное вмешательство и заняться своей прямой работой. В противном случае, вам придется отвечать по всей строгости закона".

Диана почувствовала, как ее сердце сжимается. Это был не просто отказ, это была прямая угроза. Новак не просто не хотел слушать, он был враждебен. Возможно, он действительно считал ее сумасшедшей. Или… или он был частью того, что она пыталась разоблачить. Он не только не захотел принимать ее информацию, он даже не дал ей возможности предоставить свои доказательства. Диана медленно поднялась. "Я поняла вас, шеф", – сказала она, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. "Но знайте: правда все равно выйдет наружу".

Она вышла из кабинета Новака, чувствуя себя опустошенной, но в то же время еще более решительной. Разговор с шефом полиции был полным провалом, но он дал ей бесценную информацию: она не может доверять официальным каналам. Это означало, что ее расследование должно стать еще более тайным, а ее поиск союзников – еще более тщательным. И в этот момент она вспомнила о Яне Ковальски и их условленной встрече. Он был ее единственной надеждой в этом мире, где даже закон оказался под вопросом.

Случайный союзник

После катастрофической встречи с шефом Новаком, кафе "У Златого тигра" казалось Диане единственным маяком надежды в сгущающейся тьме. Прага окутывалась вечерним туманом, фонари светились мягким, приглушенным светом, и каждый прохожий казался частью какого-то заговора. Диана пришла заранее, села за столик у окна, наблюдая за прохожими. Ее сердце колотилось в груди, она чувствовала себя загнанным зверем, загнанным в угол, но отступать было некуда.

Ровно в семь вечера дверь кафе открылась, и на пороге появился Ян Ковальски. Он был в гражданской одежде – темном свитере и джинсах, что делало его менее официальным и более… доступным. Его взгляд мгновенно нашел ее, и он подошел к столику с легкой, почти незаметной улыбкой.

"Пани Диана, рад вас видеть", – сказал он, присаживаясь напротив. Его голос был спокойным, расслабленным, что контрастировало с внутренним напряжением Дианы. Он заказал себе пиво, а ей – чай.

"Я встретилась с Новаком", – сразу же начала Диана, не теряя времени. "Он не просто не поверил мне. Он мне угрожал. Сказал, что я пытаюсь дискредитировать полицию, и если я не прекращу, у меня будут серьезные проблемы".

Ян кивнул, его выражение лица не изменилось. "Я так и думал. Шеф Новак – человек старой закалки. Он не любит, когда кто-то копает там, где, по его мнению, не следует". Он сделал глоток пива. "Но это не означает, что вы неправы".

Эти слова прозвучали для Дианы как целительный бальзам. После разговора с Новаком она чувствовала себя почти безумной, но Ян, этот сдержанный детектив, верил ей.

"Вы действительно допускаете, что кто-то из ваших может быть замешан?" – Диана задала вопрос прямо, решив, что откровенность – единственный путь.

Ян поставил кружку на стол. "Диана, вы журналист. Вы, наверное, знаете, что коррупция – это не только денежные взятки. Это может быть и сокрытие информации, и отвод следствия в неправильном направлении, и просто игнорирование фактов. И да, я допускаю, что в наших рядах есть те, кто… не совсем чист. Особенно в свете этих убийств".

Он наклонился ближе, понизив голос. "Я сам заметил странности. Улики, которые исчезают. Отчеты, которые меняются. Внутренние расследования, которые заходят в тупик. Все это… слишком чисто. И я чувствую, что за всем этим стоит нечто большее, чем просто один маньяк. Что-то, что имеет связи, что имеет власть".

Диана почувствовала облегчение и одновременно нарастающую тревогу. Слова Яна подтверждали ее самые мрачные подозрения. "Что мы будем делать?" – спросила она.

"Мы будем работать вместе", – ответил Ян. "Вы собираете информацию, я пытаюсь пробить стену изнутри. У меня есть доступ к некоторым закрытым базам данных, к досье, о которых никто не знает. Я могу помочь вам с некоторыми вопросами, которых вы не можете задать открыто. Но вы должны понимать: это очень опасно. Если нас поймают, Новак сделает все, чтобы нас уничтожить. И не только нас". Он посмотрел на нее пронзительно. "Я знаю о вашей дочери. Мне очень жаль, что она оказалась втянута в это. Но это подтверждает, что вы на правильном пути. Они не стали бы угрожать вам через ребенка, если бы вы не приближались к их секретам".

Диана кивнула. "Я понимаю риски. Но я не могу остановиться. Я должна выяснить, что здесь происходит".

"Хорошо", – сказал Ян. "Тогда вот что. Я достану для вас копии некоторых дел, которые, возможно, связаны с этими убийствами. Не официальные, а те, которые были закрыты или переквалифицированы по непонятным причинам. Ищите там совпадения. Сначала я принесу вам досье на некоего Карела Шмидта, владельца крупной строительной компании, который погиб в "несчастном случае" несколько лет назад. Тогда многие шептались, что это было убийство, но дело быстро закрыли. И еще… вот это". Он достал из кармана небольшой, аккуратно сложенный листок бумаги. На нем был нарисован тот самый зловещий символ, но в его центре была добавлена едва заметная точка. "Это то, что я нашел в одном из старых полицейских архивов. Никто не знает, что это значит, но я чувствую, что это важно".

Диана взяла листок, ее пальцы дрожали. "Спасибо", – прошептала она.

Ян улыбнулся, но улыбка была печальной. "Мы в этом вместе, Диана. Но помните, никому ни слова о нашем сотрудничестве. Особенно о том, что я помогаю вам. Если Новак узнает, он порвет меня на части. И тогда никто не сможет защитить вас".

Диана смотрела на него. В его глазах читалась усталость, но и решимость. Он казался надежным, честным, готовым пойти против системы ради правды. Она еще не знала, что этот "случайный союзник" был на самом деле гением манипуляции, чья "помощь" была лишь частью гораздо более масштабного и изощренного плана. Она не подозревала, что он был архитектором этой паутины лжи, а половина полиции Праги работала на него. Но в этот момент, в кафе "У Златого тигра", Ян Ковальски казался ей единственным светом в кромешной тьме, единственным человеком, на которого она могла положиться. И она доверилась ему, сделав первый шаг в смертельную игру, где на кону стояли не только жизни, но и сама правда.

Первое досье

На следующий день после встречи в кафе "У Златого тигра" Диана чувствовала себя одновременно возбужденной и настороженной. Ян Ковальски обещал помочь, и его слова внушали ей доверие. Она понимала, что играет с огнем, но отступать было уже поздно. Ее дочь оказалась под угрозой, и это изменило все.

Встреча с Яном произошла на площади Вацлава, в толпе туристов. Он подошел к ней, незаметно сунул ей в руку толстый конверт и тут же растворился в людском потоке, едва успев прошептать: "Осторожно. Изучи сначала дело Шмидта. Это может быть ключом."

Диана дождалась, пока он исчезнет из виду, и поспешила домой. Ее руки дрожали, когда она вскрывала конверт. Внутри лежали не просто документы, а внутренние полицейские досье, к которым у обычного журналиста не могло быть доступа. Были там и распечатки электронных писем, и фотографии, и даже несколько аудиозаписей. Все это было зашифровано, но Ян приложил небольшую записку с инструкциями по дешифровке.

Первым делом, как и посоветовал Ян, Диана открыла досье на Карела Шмидта. Мужчина, в прошлом крупный застройщик, погиб пять лет назад в результате "несчастного случая" – упал с крыши строящегося небоскреба. Тогда дело закрыли, списав все на несчастный случай. Однако в досье, которое предоставил Ян, содержалась информация, которая переворачивала все с ног на голову. Были там свидетельские показания, которые указывали на то, что Шмидт был втянут в какие-то темные финансовые махинации, связанные с землей в центре Праги. В деле были упоминания о странных договорах с городскими властями и анонимными инвесторами. Что самое поразительное, на одной из старых фотографий из досье Шмидта, где он запечатлен на деловой встрече, Диана увидела знакомый символ – тот самый, который был найден на телах Новака и Дворжаковой. Он был едва заметен, выгравирован на старинной печати, лежащей на столе перед Шмидтом. Это было ошеломляюще. Символ, который она считала связанным лишь с недавними убийствами, оказался частью гораздо более старой истории.

Затем Диана углубилась в другие документы, которые Ян передал ей. Они были не так структурированы, как досье Шмидта, но содержали обрывки информации, которые Ян, по всей видимости, вытащил из различных источников. Были там упоминания о скрытых финансовых потоках, идущих через оффшорные компании, о "тайных проектах" и "неприкосновенных лицах". Некоторые документы были зашифрованы настолько глубоко, что даже инструкция Яна не помогала. Диана понимала, что перед ней лишь верхушка айсберга.

Ян не просто дал ей информацию, он намекнул на потенциальную связь между преступлениями и "определенными кругами". В некоторых документах Диана нашла упоминания о неком "Братстве Алых Роз", которое, по слухам, контролировало значительную часть теневого бизнеса в Праге и имело связи в высших эшелонах власти. Раньше Диана считала это лишь городской легендой, но теперь, увидев реальные документы, она начала сомневаться. Может ли это "Братство" быть причастным к убийствам? Может ли Ян быть настолько смелым, чтобы дать ей информацию, которая, по сути, обличала его собственных коллег?

Диана чувствовала, как пазл начинает складываться, но каждая новая деталь делала картину только более мрачной и пугающей. Смерть Шмидта, изначально списанная на несчастный случай, теперь выглядела как первое звено в цепи убийств, которые начались гораздо раньше, чем она предполагала. И если это так, то убийца действовал безнаказанно на протяжении многих лет, возможно, под прикрытием тех самых "кругов", на которые намекал Ян. Она сидела за столом, окруженная бумагами, и чувствовала, как холодный страх проникает в каждую клеточку ее тела. Она была на пороге грандиозного разоблачения, но это разоблачение могло стоить ей жизни. Или, что еще страшнее, жизни ее дочери.

Поддельные следы

Вооруженная новыми сведениями от Яна, Диана принялась пересматривать все материалы официального расследования убийств Новака и Дворжаковой. То, что она обнаружила, было шокирующим. Ей казалось, что она смотрит на те же документы, но теперь ее глаза были открыты. Каждая деталь, которая раньше казалась незначительной, теперь обретала зловещий смысл.

Первым делом она обратила внимание на время обнаружения тел. Официально, Новака нашли утром, а Дворжакову – на следующий день после убийства. Но в досье Яна были приложены внутренние протоколы, где указывались более ранние часы обнаружения тел, чем те, что попали в публичные отчеты. Это было сделано для того, чтобы дать убийце дополнительное время для заметания следов или для того, чтобы увести следствие в другую сторону. Намеренное искажение информации.

Далее, отчеты о взломе. Полиция утверждала, что не было никаких следов взлома, и двери были заперты изнутри. Но в одном из протоколов, который Ян вытащил из архивов, Диана обнаружила упоминание о "нестандартном" механизме запирания, который, по мнению одного из криминалистов, требовал "особых навыков" для открытия и закрытия. Это упоминание было быстро удалено из окончательной версии отчета. Это означало, что кто-то внутри полиции знал о существовании такого механизма, но скрыл эту информацию. Почему?

Анализ видеозаписей с камер наблюдения также вызывал вопросы. Сразу после убийства Новака, все записи с камер в районе его лавки оказались "повреждены" или "стерты". То же самое произошло и в районе квартиры Дворжаковой. Официальное объяснение – "технический сбой" или "старое оборудование". Но Диана знала, что большинство камер в центре Праги были современными, а вероятность двух таких "сбоев" подряд была ничтожно мала. Это было умышленное уничтожение улик.

Самым вопиющим было игнорирование символов. В официальных отчетах они упоминались лишь вскользь, как "странные рисунки", и не подвергались никакому серьезному анализу. Диана же, изучив их более подробно благодаря информации от Яна, знала, что это не просто рисунки, а древние знаки, связанные с культом и властью. Полиция не могла не знать этого, если бы провела должное расследование. Это было намеренное игнорирование ключевых доказательств.

Кроме того, Диана обнаружила, что некоторые свидетели, чьи показания могли бы быть важными, были либо "не найдены", либо их слова были "незначительными". Например, соседка Новака, которая утверждала, что видела "странного человека в капюшоне" недалеко от лавки за несколько часов до обнаружения тела, в официальном отчете была упомянута лишь как "случайный прохожий, ничего не видевший". Это было активное сокрытие свидетельских показаний.

Диана сидела, окруженная этими разоблачительными документами, и чувствовала, как ее внутри все сжимается от гнева и отчаяния. Ее первоначальные подозрения в отношении полиции не просто подтвердились – они оказались гораздо страшнее, чем она могла себе представить. Это была не просто халатность или некомпетентность. Это была систематическая, хорошо организованная работа по сокрытию правды, по искажению фактов, по уводу следствия в тупик. Кто-то внутри правоохранительных органов активно участвовал в этом. И этот "кто-то" был очень могущественным.

Она вспомнила угрозы шефа Новака. Теперь они звучали не как слова рассерженного чиновника, а как предупреждение от сообщника. Диана понимала, что она находится в огромной опасности. Она копает под тех, кто имеет власть не только убивать, но и скрывать свои преступления, используя саму систему правосудия. Ян Ковальски, ее "случайный союзник", оказался невероятно рисковым человеком, предоставляя ей эти материалы. Или же… или же он был частью чего-то гораздо большего, чем просто честный детектив. Но об этом Диана пока даже не смела думать. Она была слишком сосредоточена на ужасающей правде, которая открывалась перед ней: официальное расследование было не расследованием, а ширмой. И она, Диана, должна была ее сорвать.