Полная версия
Игра
Ханна Шапира
Игра
Жизнь – это личный проект. Другие люди могут дать только ключи от дверей, которые тебе нужно открыть. Сумеешь ты это сделать или нет, зависит от тебя.
Виктор Пелевин «Тайные виды на гору Фудзи»Переход
1
Он брел по пустынной улице давно вымершего города. Людей здесь не осталось, а значит, бояться было некого. Тусклый свет заходящего солнца, проникая сквозь низкие сизые облака, создавал почти черные жутковато-сказочные тени. Любое перемещение тела превращалось в протяжное эхо темного пятна, ползущего по заросшим мхом и листвой фасадам заброшенных зданий. Издалека человек и его тень казались единым организмом, движения которого мрачны и медлительны. Улица, несмотря на долгое отсутствие людей, была оживленной. На первый взгляд пустынная, она кишела лапами, крыльями, глазами, зубами и хвостами. Животный и растительный мир быстро возвращали себе территорию, когда-то отобранную у них цивилизацией. Но человек, идущий по улице, не обращал на это ни малейшего внимания. Мысленно он уже находился там, куда и направлялся.
Вот оно – это здание сильно отличается от всех остальных. Светлый облицовочный камень переливается на ярком летнем солнце. В огромных стеклянных фасадах отражается голубое небо с редкими мазками белых облаков. Четкие тени растущих рядом деревьев прячутся от полуденного солнца. Это место видно издалека. Его как будто не затронуло исчезновение цивилизации. Все это выглядит неправдоподобно, словно существует два параллельных мира, которые сошлись в одной точке. Граница миров – фантастическая и в то же самое время реальная – пролегала именно здесь. И непонятная субстанция, состоящая из человека и его тени, перешагнув эту границу, превратилась в нормальное, привычное нам человеческое существо мужского пола. Это существо исчезло внутри здания, и автоматические двери закрылись за ним.
2
В длинном, залитом мягким светом коридоре стояла девушка. Она была неподвижна. Небесного цвета глаза, практически не моргая, смотрели в даль за окном. На губах играла едва заметная улыбка. Ее золотистые волосы спускались вдоль изящной спины. Казалось, что она находится здесь вечность и ничто не может изменить ее медитативного состояния. Она лишь телесно присутствовала в этом месте. Все ее внутреннее существо слилось с происходящим за окном.
А за окном в прозрачно-голубом небе парили орлы. Они были могучи и легки, беззвучны, подвластны ветру и одновременно с этим абсолютно свободны и независимы. И девушка, наблюдающая за ними, провалилась в их мир и, чувствуя крепкие и надежные мышцы собственных крыльев, медленно плыла в орлином хороводе, за которым сама же пристально следила. Каждый из нас если очень постарается, то вспомнит, что хоть однажды, но пребывал в подобном состоянии.
Пространство наполнилось гулом приближающихся шагов, но девушка их не слышала. Человек, который недавно вошел в здание, стремительно приблизился к ней.
– Эна? – произнес он негромко, боясь напугать ее.
Крылья орла едва дрогнули от постороннего звука.
– Да, это я, – ответила она, медленно поворачиваясь.
– Приятно познакомиться. Кант.
Молодой человек протянул ей руку. Она широко улыбнулась и поздоровалась с ним, одними пальцами коснувшись его ладони. Взгляды их встретились, и каждый из них мгновенно утонул в глазах другого. Как много можно понять о человеке, увидев его в первый раз…
3
Они прошли широкий прозрачный коридор, больше напоминающий тоннель, со всех сторон окруженный зеленью и создающий ощущение леса. Затем оказались в небольшой белой комнате, и, хотя в ней не было ни одного окна, пространство заливал мягкий, похожий на естественный свет. В дальнем левом углу стоял большой прозрачный куб, внутри него что-то перемещалось. Эна постаралась разглядеть это повнимательнее, но, как ни напрягала глаза, у нее ничего не получалось. Это было похоже на рассматривание стереокартинки. Кажется, что еще немного – и твои глаза найдут правильный фокус, и тогда ты увидишь трехмерное изображение, но в этот момент глаза возвращаются в привычное положение, и все, чего ты удостаиваешься, это странная размалеванная плоскость.
– Что это? – спросила она. – Я такого никогда не видела.
– Это модель вселенной для обучения, – ответил Кант, вынимая из кармана ключи, – ты же пришла сюда учиться? А я должен помочь тебе в этом.
Ключи в его руке были не совсем обычными. Серебряного цвета полоски с еле заметными на них золотистыми точками. Одну из них Кант поднес к маленькому экрану, находящемуся на передней грани стеклянного куба. Половинка этой грани медленно съехала в сторону, открывая таким образом его внутреннее содержимое, и помещение, в котором они находились, мгновенно увеличилось в размерах. Изначально казавшаяся небольшой комната была лишь частью пространства и отделялась от него при помощи освещения, исходящего из прорези в потолке. Полоса света была настолько плотной, что глаза воспринимали ее как стену. Когда Кант, используя ключ, выключил ее, взору открылись реальные размеры помещения. Эна огляделась и поняла, что пространство действительно огромно. Оно было заполнено длинными стеклянными шкафами, внутренности которых находились в непрерывном хаотическом движении, как будто огромный рой насекомых, пытаясь вырваться на волю, исполнял свой таинственный танец.
– Можно подойти посмотреть? – спросила Эна.
– Да, но только вместе со мной. И ни к чему не прикасайся, пожалуйста! – строго сказал Кант.
– Это опасно? Может ударить током?
На лице Эны отобразился испуг, и в этот момент она стала похожа на абсолютно беззащитную маленькую девочку.
– Не беспокойся, для нас это безопасно.
– А для кого нет? Ты боишься, что я разобью шкафы? – усмехнулась она.
– Немного.
Они оказались в полуметре от прозрачных наполненных движением шкафов. Отсюда происходящее внутри них выглядело иначе. Становилось ясно, что жизнь в привычном понимании здесь отсутствует. Это был нескончаемый мир разнообразных вращающихся фигур, от которых рябит в глазах.
– Перед тем, как ты подойдешь ближе, я обязан тебе объяснить, что это за шкафы и что происходит внутри них, – объявил Кант с очень серьезным видом.
– Это разве не игра? – спросила Эна. – Чем-то похожа на шахматы.
– Вовсе не похожа, – задумчиво ответил Кант.
– Тогда что же это такое? – она произнесла это тоном капризной женщины, которой муж обязан немедленно подарить что-нибудь из меха или с бриллиантами.
Кант не обратил никакого внимания на ее тон. Он понимал, что ему нужны союзники, и пусть даже не самые приятные. Неважно, кто будет с тобой в следующем воплощении. Пережить можно все. Только не одиночество и безмолвие – то, чем закончилась последняя цивилизация, из которой ему пришлось выкарабкиваться в течение десяти лет.
– Рассказывать? – без малейшего раздражения спросил Кант.
Эна нетерпеливо кивнула в ответ.
– Конечно, я внимательно слушаю.
– Каждый из этих шкафов разделен на секции. Секции заполнены определенными фигурами.
Он шагнул вперед, рукой показав Эне, чтобы она не приближалась, и открыл дверцу. На полках стояли такие же прозрачные кубы с похожими на шахматные досками внутри. Лишь сейчас, увидев несколько кубов рядом, Эна обратила внимание, что доски внутри них имеют различную форму, которая меняется в зависимости от угла, с которого на них смотришь. Девушка приподнялась на цыпочки и немного наклонила голову в сторону, затем в другую. В глазах промелькнул явный интерес.
– Ого, – произнесла она. – Это действительно не шахматы. Как я могла так ошибаться?
– В первый раз все ошибаются.
– И ты?
– Конечно. Думаю, исключений нет.
– Ты обещал объяснить мне, что это, – Эна посмотрела на него умоляющим взглядом без какого-либо кокетства. – Ты считаешь, я не смогу понять?
– Конечно, сможешь. Рано или поздно это понимают все, – ответил он, а про себя добавил: «Все, кто выживают».
Основы
1
Когда ты проиграл, тебе приходится жить… Жить по правилам той вселенной, которую придумал выигравший. И как бы тебе ни хотелось умереть, тебе придется жить до окончания чужой игры. Порой предложенные условия ужасают. История искорежена и вывернута наизнанку, все моральные принципы перевернуты с ног на голову, а окружающее тебя человечество разделено на два пола и свято верит в единого и неделимого создателя всего сущего. Но самое неприятное во всем этом то, что ты начинаешь свою новую жизнь в этой чужой тебе вселенной с нулевым объемом памяти… Таковы условия для проигравших.
Эна пришла в «Игру» не по своей инициативе. Ситуация ее жизни и жизни окружающих сложилась таким образом, что она не видела другого выхода. Близкие долго отговаривали ее. Мама плакала, сестра угрюмо смотрела в сторону и, постоянно закусывая нижнюю губу, виноватым полушепотом просила прощения, повторяя что она не хотела, чтобы все так получилось, что это все из-за нее и она должна идти туда… но ее не возьмут. Отец сидел молча. Он единственный, казалось, не был огорчен. Не проявляя каких-либо эмоций, он лишь изредка постукивал пальцами по столу, словно наигрывая свою любимую мелодию, что говорило о его хорошем и даже приподнятом настроении. Только один раз, глядя прямо в глаза дочери, он сказал ей, чтобы она как следует подумала, прежде чем решиться на это. Эне даже показалось, что отец рад, что она будет участвовать в «Игре».
Из «Игры» возвращаются не все, а если и возвращаются, то через большой промежуток времени и совершенно другими. Но это касается только проигравших в первом туре. Тем же, кто выиграл, дается возможность прописывать любые, даже самые невероятные сценарии новой реальности следующей игры. Проигравшим тоже достается приз в виде трех желаний, которые исполняют еще до погружения в новый мир.
Естественно, огромное количество людей стремится попасть в «Игру». Кто-то мечтает о власти и влиянии на судьбы людей. А кто-то просто хочет исполнить свои мечты, пусть даже ценой собственной жизни. Поэтому раз в несколько дней проводился отборочный конкурс. Но, кроме этого, существовали люди, обязанные идти в игру вне зависимости от их желания. Именно к таким людям относилась Эна. Ее старшая сестра из-за своей беспечности в попытке реализовать себя как программист вошла в общественную сеть данных и случайно удалила оттуда половину населения города, в котором проживала их семья. Когда это выяснилось, ей предложили несколько вариантов для исправления ситуации. Одним из них было пожизненное лишение всех членов семьи права пользоваться интернетом и перемещение в специальную область с такими же людьми, нарушившими закон. Второе возможное наказание заключалось в последовательном восстановлении удаленных данных за счет собственных средств, и последний вариант – участие в «Игре» самого младшего члена семьи при условии прохождения обычного отбора.
2
Облака проносились по небу, как сумасшедшие, оставляя после себя следы секундных картин, мгновенно переходящих в следующие, такие же краткие, но информативные образы. Эна растворилась в этих «облачных рассказах», как во сне. Информационное поле облаков боролось с эмоциональными скачками в голове девушки.
«Спокойно, сейчас главное не думать, – говорила она сама себе. – Потом переведу все это на нормальный язык».
Мозг с жадностью поглощал информацию «облачного шоу».
«Тест окончен!» – прозвучало у Эны в голове. Она открыла глаза и очутилась в большой овальной комнате, по периметру которой стояло пятьдесят кресел. В них сидели такие же, как она, претенденты на игру. На глаза участников теста были надеты огромные желто-золотые очки, состоящие из мелких выпуклых полусфер, от переносицы которых отходило что-то напоминающее антенну, которая заканчивалась небольшой коробочкой. Эти очки-стрекозы являлись излучателями голографических картин. Тестируемые получали через них изображение, практически неотличимое от реального. Кресло со встроенными в него датчиками считывало по мельчайшим движениям тела эмоциональный фон испытуемого и передавало эту информацию в центральный компьютер. Там импульсы выстраивались в графики, по которым и отбирались будущие участники игры.
Лишь семь претендентов в итоге допускались к следующему этапу по результатам первого общего теста. Эна вошла в это число, и теперь задания становились индивидуальными. Каждому раздали карманные компьютеры, похожие на смартфоны, но имевшие от них огромное отличие. Ввод данных в них мог осуществляться бесконтактно при помощи мыслей. Для этого использовался личный код. Участники погружались в тестовую игру, в которой каждый из них становился персонажем общей действительности.
3
Предполагаемая новая игра была странной, даже для бывалых участников. Ее автор, человек умный и опытный, безвозвратно исчез в ней сразу после того, как ее создал и сейчас для его поиска собирали группу спасателей. В нее входил наставник – тот, кто прошел хотя бы семь игр и накопил опыт выхода из них, семь новичков, для кого это испытание было первым, а также для этой миссии набирали тех, кого не жалко потерять. Это практически распавшиеся души – те сгустки сознания, которые после предыдущих воплощений неудачно из них вышли. У этих существ практически не оставалось собственной воли. Жалкое зрелище. Некоторые из них переставали осознавать, что все происходящее – лишь часть, мизерная часть бытия. Что, рождаясь и живя в игре, ты только нарабатываешь навыки существования вне игры. От этого им начинало казаться, что отрезок от рождения до смерти в игре и есть вся жизнь. Что ни до, ни после ничего нет. И тогда для них срабатывала программа залипания реальности. Ее придумали и запустили в большинство игр для создания так называемых големов[1]. Это, конечно, не были те самые големы в привычном понимании. Они не были созданы из глины или грязи, и для их оживления не нужны были священные книги и раввины, не было необходимости так же вкладывать записку с одним из имен Бога голему в рот, чтобы его оживить. Но суть – сама внутренняя сущность голема – его полное подчинение своему создателю, бездумное соблюдение всех правил и законов, заложенных в игре – и являлась основой данной программы. Такой человек полностью снимал с себя всю ответственность за происходящее в его жизни. Он начинал плыть по течению, и, какие бы события ни происходили в окружающей его действительности, он принимал их либо с радостью, либо в страданиях и даже не задумывался, что может что-то изменить самостоятельно. Не веря в свои возможности, такое существо в любом случае продолжало чего-то желать. Но желания эти были материальны и в большинстве своем примитивны. При этом вера в осуществление хоть какого-то из них была настолько мала, что желание практически сразу отмечалось в его разуме как несбыточное и откладывалось на потом, на лучшие времена, которые так никогда и не наступали. Таким образом, в мозгу голема были залежи наслоенных одно на другое желаний, разобрать которые через совсем короткий срок не в состоянии был даже их собственный владелец.
А голем продолжал жить и копить свои несбыточные желания и в конечном итоге они становились похожи на обмылки, слепленные воедино. Полная голова таких обмылков мешала жить и мыслить адекватно. Но зато в игре добавлялись персонажи-големы, или, как их называют сегодня, – боты, пригодные для любого использования. И хозяин игры мог погнать их вначале на демонстрацию против режима или за него, потом постепенно давать особо рьяным возможность уже самим организовывать таких же, как они, в нужные группы и направлять их в нужном направлении, а куда – на митинг за использование зеленой энергетики или на войну – это уже не имело никакого значения. И в итоге можно предложить им демократию вместо свободы, и они с удовольствием и чувством собственного достоинства будут голосовать за нее на протяжении всей своей жизни как за основу человеколюбия.
Вернуть же такое существо из игры было крайне сложно.
4
Самыми неприятными для Эны были занятия по закладыванию «якорей». Ей казалось, что во всех этих запоминаниях мелочей, связанных с абсолютно ненужными странными вещицами, нет никакой необходимости.
«Что за чушь, – думала она, – неужели обычный предмет, некогда вызывавший у меня какую-то эмоцию, сможет вырвать мой мозг из обыденности игрового пространства в настоящее, неужели при помощи него я смогу вернуть воспоминания о реальном мире, о том, что жизнь, которую я сейчас проживаю, является лишь иллюзией».
Всех новеньких просили изначально определиться с любимыми вещами, которые впоследствии в игре станут «якорями» – предметами, помогающими вернуть воспоминания о настоящей жизни. Этими предметами могло быть все что угодно от пуговицы до музыки, созданной порывом ветра. Ограничений не было. Существовало лишь одно условие: этот предмет обязательно должен вызвать в тебе воспоминание о том, что ты к нему прикрепил. Например, очень необычное кольцо, которое ты увидишь у свекрови в своем новом воплощении и получишь его в подарок от нее. Оно подойдет тебе по размеру идеально, хотя у тебя большие нестандартные руки. При этом свекровь расскажет тебе историю приобретения этого кольца на блошином рынке ее отцом для ее матери. Потом окажется, что ни мать, ни свекровь эту вещь не носили из-за ее размера. Неизвестно по какой причине кольцо не уменьшали и не продавали, а сохранили как есть. Ты же, не будучи любительницей украшений, неимоверно захочешь его и, получив этот подарок, будешь им любоваться и даже иногда носить. А вот через какое время ты поймешь, что это кольцо – простой «якорь», оставленный тобой же для себя самой, это уже будет зависеть от скорости твоего развития в этом воплощении. Кто-то понимает это при первом контакте со своим «якорем», кому-то нужны годы для осознания, но, увы, большинство не понимает этого никогда, и лишь долгим дежавю, как волной, накрывает его, и он стремится понять, что же такое знакомое он сейчас встретил, но, к великому сожалению, волна дежавю уже укатилась за горизонт и мозг уже не в силах понять, что же это было…
Эна с огромным трудом подобрала для себя несколько «якорей».
– Что ты думаешь об этом? – спросила она у Канта в надежде получить одобрение. – Мне так сложно найти что-либо действительно значимое. Вот посмотри.
На столе были размещены «якоря» Эны. Это был ее личный дневник подросткового периода, фотография кошки, чайная кружка, зеленый камешек в форме сердца и глиняная картинка.
– Я, сколько ни стараюсь, не могу подобрать предметы, являющиеся для меня очень ценными.
Кант внимательно осмотрел каждую вещь.
– Да… – протянул он. – Трудно у тебя с «якорями». Тяжело будет вспомнить, что ты в игре, а причину, по которой ты в ней и кто создатель, и вовсе невозможно. Но есть в этом и свой плюс.
– Какой?
– Если у тебя такое отношение к материальному, то твои шансы стать големом сводятся к нулю.
– Мне казалось, наоборот, если я не привязана к предметам и не могу, ухватившись за них, понять, что это и есть «якорь», то я автоматически начинаю воспринимать игру как реальность, а значит, залипаю в ней и постепенно становлюсь големом.
– Ты немного неправильно поняла.
Кант взял со стола кружку. Покрутив ее в руках, он загадочно посмотрел на Эну.
– Что? Что-то не так? Этот предмет не подходит? – спросила она, приподнимая брови.
– Очень даже подходит… Очень.
Он резко ударил кружку о стол. От этого она превратилась в осколки, и в руке Канта остался лишь бублик ручки. Эна от удивления приоткрыла рот на вдохе и округлила глаза.
– Зачем? – спросила она. – У меня и так не хватает «якорей». Было уже пять. Оставалось найти всего один…
Девушка нахмурилась. Взгляд стал металлическим.
– Теперь мне снова придется искать что-то… – в ее тоне прозвучало раздражение. – Эти дурацкие предметы хоть немного для меня значимые!
Кант смотрел на нее с ухмылкой, но не с той ехидной ухмылкой, что унижает, а с той, с которой смотрят на неразумных, но очень милых котят. Его сердце наполнялось нежностью, совсем ему не свойственной. «Хорошо, – думал он, – что я пойду в следующую игру с ней. Она хоть и не слишком сообразительная, но однозначно имеет свое мнение и абсолютно независима. А это уже немало для успеха».
Эна в это время продолжала возмущаться, а в ответ на усмешку Канта и вовсе начала переходить на крик.
– Я сейчас все объясню, – прервал ее Кант. Девушка в мгновение перестала истерить и внимательно посмотрела на него. – Я разбил эту кружку по двум причинам. Первая: теперь эта кружка запомнится тебе лучше, ведь это вызвало у тебя такую бурю эмоций. Ну а вторая…
Кант замолчал на секунду. Эна пока обдумывала сказанное. Действительно, он был прав. Что связывало до этого момента ее и эту кружку? Просто добрые воспоминания детства, когда они всей семьей собирались у стола и после ужина пили чай. У мамы была элегантная фарфоровая чашка, очень хрупкая и тонкая, как и сама ее хозяйка. Похожая была и у старшей сестры Эны, абсолютно безуспешно пытавшейся копировать мать, ей для этого не хватало ни образования, ни манер. Отец – мужчина благородный, с тонкими чертами лица и маленьким детским подбородком – пил чай из довольно большой, но легкой металлической кружки, сплошь покрытой рисунками и буквами на непонятном языке. Толстостенная керамическая кружка Эны, особо ничем не выделяющаяся, имела лишь одно отличие от стандартных. Каждый день перед ужином Эна обычными акриловыми красками перерисовывала на нее один из символов с отцовской кружки, абсолютно не понимая их значения.
– А вторая причина, – прервал ее размышления Кант, – в игре ты ни за что не получишь свой «якорь» в том же виде, в котором ты его помнишь.
5
«Так создаются миры. Их мерность зависит от того, какой из многогранников – так называемых Платоновых тел[2] – заложен в основу, – голос лектора монотонно жужжал в ушах. – Существуют трех-, четырех- и так далее мерные миры. Все они и составляют эти доски, издалека похожие на шахматные. Каждая клетка такой доски содержит все эти фигуры, находящиеся одна внутри другой и постоянно вращающиеся, кроме этого, ось их вращения в каждой клетке своя, в зависимости от главной фигуры. А черный и белый цвет зависит от направления взгляда наблюдателя. Поэтому, когда вы пытаетесь рассмотреть доску, то издали она напоминает шахматную, а вблизи очень сложно ее рассмотреть из-за бесконечного смещения внимания и фокусировки глаз…»
После лекции, которая проводилась через голографические очки, Эна почувствовала себя глупой и даже недоразвитой.
«Неужели все, кто прошли в игру вместе со мной, понимают все это? – размышляла она, лежа в кресле и разглядывая из-под очков своих соперников. – Что это за бред и каким образом он поможет мне выбраться из игры?»
Все семь человек проходили необходимую подготовку перед погружением. Они должны были знать основы построения реальности, а это оказалось не таким уж и легким предметом.
– Уфф… – услышала Эна чей-то раздраженный голос. – Что они хотят впихнуть нам в головы?!
Повернувшись на звук, Эна увидела девушку. Красивое лицо, пышная копна волос, немного полноватая фигура. Она уже встала с кресла и сняла с себя очки. Остальные шесть участников, все еще продолжая лежать, внимательно рассматривали бунтарку.
– Я полностью согласна, – Эна подошла к незнакомке и остановилась рядом с ней. – Расскажите мне сейчас, что вы все поняли, и я тут же выйду из этой игры.
– Конечно же, нет, но нас никто не заставляет сдавать по этому предмету экзамен. Мы всего лишь знакомимся с основами построения вселенной и, в частности, основами построения игры, в которую мы все погрузимся через несколько дней, – попыталась успокоить Эну дама в роскошном леопардовом платье, вовсе не подходящем ее возрасту.
– А мне кажется, – заговорил еще один участник, даже не вставая с кресла и не снимая очки, – что все происходит именно так, как и должно происходить. Кто-то с легкостью понимает все, о чем тут говорится, а для кого-то это просто чепуха несусветная. Кому-то нравится разглядывать звезды в ночном небе, пытаясь понять, как устроена вселенная, познавать все новое, идти в ногу со временем, а для кого-то это самое небо говорит лишь о том, что наступила ночь.
Эна гневно посмотрела в его сторону. Ей хотелось высказать ему все, что она думает, но ее опередила «леопардовая» дама.
– Не будем сейчас ссориться, – сказала она, поправляя примятую очками прическу ярко-рыжего цвета. – Для этого у нас будет еще много времени в «Игре», лучше давайте познакомимся. Меня зовут Нина.
В этот день Эна записала в своем электронном дневнике следующее: