Бывшие. Люблю тебя ненавидеть

Евдокия Гуляева

Бывшие. Люблю тебя ненавидеть

Пролог

Находясь в огромном холле международной фармацевтической корпорации МаПП, я нервно давлю на кнопку лифта. Пока его кабина спускается вниз, медленно отсчитывая этажи на цифровом табло, я, кажется, успеваю нажать на неё раз сто, если не больше.

Здесь ещё четыре лифта. Четыре! И все, по закону подлости, намертво стоят на верхних этажах.

Опаздываю. Критично. И ладно бы, в любой другой день, когда мой всепонимающий и всепрощающий босс отнёсся бы к этому вполне спокойно. Но нет же, именно сегодня, когда он строго-настрого велел всем быть вовремя. Так и сказал: “Это я тебе говорю, Громова!”

Вскинув голову, сбивчиво поторапливаю:

– Ну же! Давай! Спускайся быстрее, умоляю!

Наконец, с характерным звуковым сигналом автоматические двери лифта разъезжаются в стороны.

Тело как-то сразу расслабляется от накатившего облегчения. Однако, ненадолго.

Начну с того, что я ненавижу лифты. Вот просто патологически. Серьёзно. Это вполне обоснованная фобия.

Мне лет 6 было. На 11 этаже невольно посмотрела в щель, а шахта была достаточно ярко освещена, и я своими глазами увидела эту огромную высоту. Испугалась. В добавок ещё и соседская бабушка к выходу на этаж рьяно подталкивала. У меня тогда чуть истерика не случилась. С тех пор к лифтам и к малознакомым бабушкам я отношусь, мягко говоря, с недоверием.

Вот только на лифте мне приходится кататься частенько.

Корпорация МаПП занимает всё здание, но офис, где фактически я работаю, находится аж на последнем 55-том этаже. А потому, если я буду подниматься туда каждый день пешком, то попросту сдохну.

Каждый раз, когда я захожу в его кабину, то веду себя совершенно по-детски, будто шестилетний ребенок: скрещиваю пальцы и молюсь, чтобы добрый боженька уберёг меня от приключений. И, кстати, до этого дня он был ко мне очень благосклонен.

Чем я так умудрилась прогневить его сегодня? Загадка.

Я жму на кнопку нужного этажа, как вдруг кто-то успевает и протискивает руку между почти сомкнувшимися дверями.

Подавляю нестерпимое желание выругаться вслух.

Сначала вижу только ухоженные мужские пальцы, и, честно сказать, я без особого интереса смотрю на них, как на непредвиденное досадное препятствие.

Потом моё внимание, естественно, привлекает массивный браслет шикарных часов, следом безупречно накрахмаленные манжеты рубашки с роскошными запонками, затем крепкие предплечья, обтянутые дорогой тканью брендового пиджака. К сожалению, едва наткнувшись взглядом на мрачное лицо самого обладателя “тяжелого” люкса, я испытываю настоящий шок.

Мгновенное узнавание, буквально вытягивающее воздух из моих лёгких…

Этот мужчина не просто кто-то. Столкнуться с ним для меня всё равно, что с разбега врезаться в монолитную стену!

Если обойтись без долгих, болючих предысторий, то суть в том, что Максим Подольский – последний человек на Земле, с которым я бы хотела оказаться наедине в замкнутом пространстве, потому что он мой бывший.

Глава 1

Сколько мы не виделись? Лет пять? Больше?

Себя не обманешь. Пять лет, два месяца и полных 19 дней.

Остановившись на мне, его глаза слегка сужаются, однако лицо остаётся бесстрастным.

Я тут же испытываю дикое раздражение. И это в то время, как он – само хладнокровие и спокойствие!

– Подожди, я выйду, – стараюсь, чтобы голос звучал как можно более равнодушно.

– Откуда столько неприязни, Громова? – ухмыляется Макс и сразу нажимает на кнопку верхнего этажа. Делает шаг в сторону, на ходу расстёгивая нижнюю пуговицу пиджака, и прячет руки в карманы брюк.

Двери лифта закрываются, и кабина идёт вверх, в то время как моё настроение совершенно определённо ползёт вниз.

Я моментально натужно сглатываю. Внешняя выдержка дает сбой.

Та-ак! А ну-ка выдохни и посчитай до десяти!

Знакомый аромат его парфюма изводит воспоминаниями душу.

Украдкой разглядываю отражение своего бывшего в натёртых до зеркального блеска дверях. На лице одна из его фирменных непроницаемых масок безразличия, тогда как он сам – просто эталон безупречности: отличный тёмно-синий костюм прекрасно сидит на его фигуре, подчёркивая широкие плечи, узкую талию, а голубой галстук безошибочно подобран в цвет его глаз; волосы слегка взъерошенные в лёгком беспорядке дорогой стрижки. Совершенный. Без лишнего пафоса.

В голове масса вопросов, но я не уверена, что нам стоит копаться в прошлом.

Я абсолютно не готова к этой встрече, поэтому понятия не имею, о чём с ним говорить, на какие темы и нужно ли это вообще. Решаю, что будет лучше просто молчать.

Возвращаюсь к его отражению в зеркале, но, поймав взгляд Макса, быстро отвожу глаза в сторону и заметно краснею от того, что оказываюсь им поймана. Циничная усмешка тут же кривит его губы.

Секунды кажутся вечностью. Цифры на электронном индикаторе отсчитываются с вполне ожидаемой медлительностью. 50, 51, 52… И…

Всё. Кабина лифта единожды дёргается и останавливается между этажами. Моментально выключается основной источник света и загорается тусклая лампочка экстренного аварийного, наполняя и без того тесное пространство невыносимым напряжением.

– Твою ж, – произносит Макс, дважды нажимая на кнопку вызова диспетчера. Тщетно.

Он проверяет связь на телефоне, а после сразу отправляет несколько сообщений. Затем недовольно выдыхает, запрокинув голову вверх. Видимо, вот это всё нравится ему не больше, чем мне.

Радует. Ну хоть что-то покачнуло его невероятную самоуверенность!

– Бесполезно. Это знак, Подольский, – немного повеселев, мстительно хмыкаю. Бросаю на пол папку с документами и усаживаюсь на неё сверху, вытянув и сложив перед собой ноги. Достаю из сумочки шоколадку и откусываю сразу половину. От нервов у меня всегда просыпается зверский аппетит. – Нечего твоей привилегированной персоне делать в нашей скромной международной корпорации. Знай, вселенная против.

Видимо, теперь приходит его очередь саркастически хмыкать:

– Да, в вашей, – с нажимом в голосе он выделяет последнее слово, – в вашей мне делать нечего.

Держится, по обыкновению, спокойно и уверенно.

Его взгляд скользит по моим ногам, задерживаясь там, где консервативного покроя юбка задралась, открывая край кружевной резинки чёрного чулка – единственную женственную деталь в моём строгом деловом костюме. Макс приподнимает бровь, словно меня оценивая, а потом смотрит выше, намертво застревая своими внимательными глазами на груди.

Сердце гулко трепыхается, оживая. Пульс взлетает.

– Напомни, Громова, почему мы расстались? – спрашивает с лёгкой хрипотцой в голосе, прерывая воцарившееся молчание. Похоже, и для него эта наша сегодняшняя встреча оказалась неожиданной.

Я пожимаю плечами и пытаюсь натянуть ниже край юбки. Безуспешно. Тогда и вовсе поднимаюсь на ноги.

– Наверное потому, что ты вёл себя как мудак, – бормочу путанно, запрокинув голову и уставившись на мигающий глазок камеры слежения. Мне совершенно не нравится этот разговор. Он бессмысленный.

С беспокойством смотрю на свои наручные часы, прикидывая, сколько мне осталось до увольнения.

– Нервничаешь?

– Мы сегодня встречаем Генерального, – морщусь, словно лимон жую, – можно сказать босса моего босса. А я здесь с тобой.

– Вообще-то, босса босса твоего босса, – поправляет меня Макс, но я его уже не слушаю.

Когда лифт, наконец, приходит в движение и останавливается на нужном 55-том, я готова в голос застонать от облегчения. Не делаю это только из-за того, чтобы бывшего не веселить, и пулей выскакиваю наружу. Он выходит следом.

Почти сразу налетаю на многочисленную делегацию во главе с самим Павлом Владимировичем. Стоят по струнке, вытянувшись в ряд, смотрят перед собой, словно пробуют разглядеть там собственное будущее.

На лице моего босса – заискивающая улыбка оправдывающегося школьника, а глядит он аккурат мне за спину.

– Максим Прохорович, просим извинить нас за доставленные вам неудобства и благодарим за понимание.

Глава 2

Фух! Кажется, никто ни моего появления вместе с Генеральным, ни моего опоздания не замечает.

Практически весь женский коллектив (слава Богу, что только нашего отдела!) толпится в просторной приёмной, рядом с прозрачной стеклянной перегородкой кабинета моего босса, где его офисное директорское кресло сейчас занимает сам основатель и крупнейший акционер МаПП – Максим Прохорович Подольский.

Похоже не сильна я в разгадывании занимательных ребусов и инициальных аббревиатур!

Девочки мечтательно вздыхают и любуются на то, как он с ленивой небрежностью, сложив пальцы домиком и упёршись в них подбородком, слушает доклады подчинённых. Видно, что ему скучно, но вместе с тем он вполне собран и сосредоточен.

Я ненавижу себя за то, что подмечаю это.

Он выше и мощнее мужчин, сидящих по обе стороны от него. Периодически Макс делает какие-то заметки в личном планере, и каждое такое действие приводит в движение мышцы его рук, отчего ткань рубашки плотно натягивается, обрисовывая сильное тело, совершенный рельеф его широченных плеч, напряжённых бицепсов и крепких предплечий.

Ох! Ненависть к себе становится максимальной.

Да-а… Посмотреть там есть на что! Несмотря на то, что настроения любоваться бывшим нет никакого, невольно я присоединяюсь к дружному, очарованному коллективу. Вынуждена признать, что на работу настроиться у меня всё равно никак не получается.

– В прошлом году его рейтинг в списке долларовых миллиардеров опускался до 16 места, а в этом сразу попал на четвёртое!

– Чужие деньги так приятно считать! Особенно когда их много.

– Интересно-о-о, и кому такой красавчик достанется? А?

Замерший воздух буквально разрезает слаженный томный вздох. И это не просто выдох, а целый эмоциональный спектакль.

– В смысле – достанется? – чуть не давлюсь от неожиданности, но вовремя прячу эмоции куда подальше; внутри происходит мощный сокрушительный взрыв, тогда как снаружи – на лице всё так же нацеплена нейтральная маска.

– Стась, ну ты даёшь! – отвечает мне Людочка, продолжая пожирать глазами неприкосновенный объект своего вожделения. – Не по статусу ТАКОМУ с бумагами и отчётами самому по этажам носиться, наверняка к нему кого-нибудь приставят. Пусть это буду я! Готова работать и днём и ночью.

Её безупречную фигуру отличает некоторая отличительная особенность: на передние и задние выпуклости можно ведро поставить, и, клянусь, что оно не упадёт!

– Глупость какая, – качаю головой, чувствуя, как внутри закрадывается раздражение. – С чего ему вдруг оставаться?! Делать нечего? Миллиардеры – народ занятой. Сейчас подпишет то, что нужно и уедет на свой собственный остров где-нибудь во Французской Полинезии.

– Да и зачем ему ты, – язвительно фыркает Маргарита, в то время, как намеренно расстёгивает ещё одну пуговичку на своей блузке, вероятно позабыв, где та самая черта между дозволенным и вульгарным, – когда Стася есть?! Она – личный помощник руководителя.

– Её ему Павел Владимирович не отдаст. А я – птица свободная! И на всё готовая.

– Не ты одна!

Больше не слушаю. На несколько долгих, мучительных секунд позволяю себе закрыть глаза. Сердце не на месте.

Вот какого чёрта я дергаюсь?

А всё потому, что внутренний голос безошибочно подсказывает мне, что Рита права, и, если вдруг Максим Подольский решит в собственной корпорации самую малость задержаться, то на вакантное место “девочки на побегушках” он очевидно выберет меня. Неприятности мне гарантированы.

Хочу этого или нет – вопрос отпадает. Разумеется нет, нет и ещё раз твёрдое НЕТ!

Мы плохо расстались. Наши отношения были недолгими, но яркими и пронзительными. Теперь всё в прошлом.

Я даже дышать перестаю, когда по селектору внутренней связи раздаётся звучный голос моего босса – Павла Владимировича:

– Станислава, пригласи Людмилу.

ЧТО?

Глава 2.2

Широко раскрыв глаза, я смотрю, как она быстренько кидает взгляд на собственное отражение в зеркале и, удовлетворённая собой, виляя бёдрами входит в кабинет. Конечно, не забывает при этом победно нам улыбнуться.

Моя самооценка позорно минует нулевую отметку.

Ну что? Не хотела работать под руководством своего бывшего? Да пожалуйста! Получи и распишись.

Я включаю компьютер, словно приклеиваюсь глазами к монитору и пытаюсь исправить неловкую ситуацию с контрактом, который должен был быть уже подписан моим непосредственным боссом, а также отправлен новому заказчику до трёх часов по пекинскому времени. Но, главное, отчаянно стараюсь вести себя так, словно всё происходящее меня нисколько не задевает.

Смотреть на Максима Подольского невыносимо. Пытаться найти что-то общее с нашим прошлым – ещё больнее.

Сегодня моя уверенность меня подводит. Дважды. Тогда как Людочка проявляет небывалое терпение, чрезмерное рвение и весь рабочий день совершенно неутомимо носится по этажам – таскает Генеральному многотомные полные отчёты по последним международным контрактам.

Надо же.

Пронося мимо меня очередную внушительную стопку документов, она ловит мой взгляд, прежде чем я успеваю отвести его в сторону, дует на выбившийся из элегантной причёски локон и произносит с совершенно не подходящей ей важностью:

– Стась, кофе нам сделай!

Отказать не могу. Уже через несколько минут глубоко вздыхаю, выпрямляю спину, выпячиваю грудь – не четвёртый размер, как у Людочки, но чем богаты, – и с подносом в руках шагаю в кабинет.

Макс коротко кивает, не отрывая глаз от бумаг, когда я молча оставляю перед с ним чашку крепкого ароматного эспрессо. Мы не перекидываемся ни единым словом.

Людочка подходит и провокационно наклоняется над столом, выгнув спину. Открыв перед Генеральным папку с документами, она преспокойно ждёт, когда он поставит несколько размашистых подписей, пышным бедром дразняще задевая подлокотник его кресла. Так случайно, что аж тошно!

– Прошу прощения. Что-то ещё? – говорю я с едва уловимой ноткой сарказма, растягиваясь в улыбке; настолько неестественно, что скулы сводит.

Макс поднимает голову. На его непроницаемом лице отображается лишь секундное замешательство, а потом уголок его губ резко ползёт вверх, но эту кривую усмешку даже с сильной натяжкой вряд ли можно назвать ироничной. Нестерпимо хочется отмотать время назад, чтобы не лезть туда, куда не следует. Поздно.