Тайны затерянных звезд. Том 1

Кстати, а где скафандр? Его ведь тоже на мне нет! Да и вообще я не болтаюсь в черноте космоса, судорожно пытаясь отвоевать у пустоты хотя бы глоток воздуха, стремительно утекающего через расколотый визор, а лежу на плоской холодной поверхности. Дышится совершенно спокойно и единственное, что смущает – это то, что я ничего не вижу по самой простой и банальной причине – у меня закрыты глаза.

Но открывать их я не торопился. Большой и сложный жизненный опыт подсказывал мне, что если ты выжил там, где должен был погибнуть, при условиях, при которых просто невозможно не погибнуть, то произошло это лишь благодаря кому-то постороннему. А я знаю только один тип людей, которые стали бы меня спасать из той задницы, в которой я оказался.

И это те люди, компании которых я бы предпочёл смерть.

Поэтому, прежде чем открыть глаза и окончательно и бесповоротно показать, что я пришёл в себя, я сосредоточился на остальных органах чувств, пытаясь понять если не где я, то хотя бы как много вокруг меня людей и что они делают.

По коже прошёлся лёгкий прохладный ветерок, нос бесшумно втянул его, раскладывая на составляющие и анализируя запахи. Воздух явно корабельный, рециркулированный – характерная нотка озона, придающая ему искусственной свежести, никогда не забудется тому, кто подышал этим воздухом хотя бы неделю. Я дышал им месяцами.

Слегка согнув пальцы, так, чтобы это выглядело как неосознанное движение во сне, я коснулся подушечками поверхности, на которой лежал. Она была скользкая и гладкая, словно лёд, но не настолько холодная. Действительно – кому придёт в голову замораживать человека, которого только что вытащили из открытого космоса? Тогда проще было вообще не вытаскивать, а оставить где есть.

Но главное, что я понял – я не связан. Я не раздет, не закреплён никаким образом и вообще, кажется, никто не собирается ограничивать мою свободу. Просто принесли и положили на… стол? Наверное, на стол. И так оставили.

Если это действительно те, о ком я думаю, те, с кем я не хотел бы встретиться, то они совершили все ошибки, какие только могли. И половину тех, какие не могли.

Внезапно в полной тишине, в которую я внимательно вслушивался, раздался тонкий тихий зуммер. Так на малых кораблях звучат сигналы вызова по каналу внешней связи. Значит, я действительно на корабле. Но на каком из тех двоих? Или вообще на каком-то третьем?

– Ну, Кори? – раздался спокойный глубокий мужской голос. – Ответишь?

– А чего я-то сразу? – огрызнулся в ответ другой голос – девичий.

– Ну это же было твоей идеей этот полутруп из космоса выловить.

– Капитан, если бы не действия Кори, с высокой долей вероятности мы бы уже были поражены новыми торпедами. Ее решение подобрать этого человека и использовать его как аргумент – оправдано. Инсинуации в адрес Кори излишни.

Ого! А вот этот голос это уже что-то прямо интересное! Холодный, с металлическим призвуком и лёгким дребезжанием, явно синтезированный, а не сотворённый при помощи голосовых связок.

Я нечасто слышал подобные голоса хотя бы потому, что роботов, оснащённых функцией языковой коммуникации, в принципе, немного. Поэтому ошибиться было невозможно – это говорит робот. И, судя по тому, что он изъясняется осмысленными выражениями, да ещё в контексте беседы, а не засунутым в прошивку набором стандартных фраз, этот робот – разумен!

А разумных роботов в нашей Вселенной запретили делать когда? Правильно, шестьдесят лет назад, после Великого Патча. Правда тогда считалось, что их всех истребили… Не всех, получается?

Что ж, как это ни странно звучит, но я точно не на корабле Администрации, теперь это очевидно. Если разговоры между людьми могли быть какие угодно и между кем угодно, то вот разумный робот в эту канву не вписывается вообще никак. Любой представитель Администрации не то, что не стал бы стоять рядом с ним – он бы моментально попытался оборвать существование робота любым доступным способом.

Поэтому я, уже ничего не опасаясь, открыл глаза (сначала чуть-чуть, чтобы не ослепило вероятным светом), и повернул голову в сторону говоривших, чтобы разглядеть их и заодно – окружение.

Я и правда лежал на столе. На столе, с одной стороны которого стоял полукруглый диванчик с красной потрёпанной обшивкой, а с другой – два разномастных «космических» стула с магнитными ножками. Кроме этого набора, притулившегося в уголке, в этом помещении не было никакой мебели. Экипажные кресла не в счёт – они считаются не предметами мебели, а элементами постов, к которым приделаны. Пост навигатора, пост техника, пост пилота, два оружейных поста, и, конечно же, капитанское кресло.

Это капитанский мостик. Небольшой, всего-то квадратов на тридцать, а значит, я точно не на борту корабля Администрации – на «Санджи» капитанский мостик раза в полтора больше. Да и не будет никто ставить на кораблях Администрации прямо в святая святых ободранный красный диван, стол и разномастные стулья. Да и сам экипаж не будет выглядеть так… Диковинно.

В капитанском кресле, где на консоли в такт зуммеру моргала жёлтая лампочка внешнего вызова, поставив локти на колени и сцепив ладони, сидел заросший мужчина с усталыми глазами. Его густая борода, практически седая, переходила в чёрные волосы, подёрнутые серебристыми нитями, а тонкий нос с приличной такой горбинкой напоминал солнечный парус, на каких курсируют прогулочные сверхлёгкие яхты.

Напротив него, в пилотском кресле, сидела симпатичная девушка с красными волосами. Волосы были подстрижены довольно хулиганисто – левая нижняя четверть головы практически выбрита, и, чем дальше по окружности черепа, тем длиннее пряди, так что в итоге они оказывались длиной по плечо. Жутко неудобно, должно быть, но выглядит очень эффектно, не поспоришь. Да и вообще девушка выглядит эффектно – яркие неоновые пятна на одежде, синие и розовые, будто она очень неумело красила фюзеляж валиком и заляпалась. Проколотая левая бровь, дерзкий взгляд. Эдакая бунтарка, привыкшая идти поперёк течения.

Хотя по сравнению со следующим персонажем она выглядела просто образцом добродетели. Я не знаю, как все эти люди умудрялись сохранять спокойствие, находясь рядом с этим механизмом, но у меня при взгляде на него возникало только одно желание – вскочить и бежать как можно дальше. Найти там оружие калибром покрупнее, желательно вообще стационарную пушку космической станции, и сжечь его. В идеале вместе с кораблём, чтобы уж точно не рисковать.

И это при том условии, что я сам никогда в жизни не видел разумного робота, восставшего против человечества! Весь Великий Патч закончился задолго до моего рождения, я видел лишь голофильмы и читал воспоминания очевидцев!

Согнув тонкую «шею», чтобы поместиться под слишком низким для него потолком, между капитаном и девушкой стоял хорошо знакомый, много раз виденный на картинках, геологический робот модели «Богомол». Действительно слегка похожий на богомола, тонкий и высокий, с длинными ногами, чтобы без труда перемещаться по рельефу любой степени пересечённости, с длинными трехсуставчатыми руками, чтобы без труда брать пробы грунта из любых, самых сложных дыр и ям, он также оснащался мощным лазерным анализатором и пневматическим отбойным молотком для того, чтобы откалывать образцы. В нем было ещё много всего, но именно лазер и молоток, а также его способность быстро двигаться по любым поверхностям, включая вертикальные, стали его основным оружием во время Патча. Никакой защиты, кроме особенной тугоплавкости для работы в зонах вулканической активности, у него не было, но это с лихвой компенсировалось его скоростью и тонким силуэтом – по нему просто невозможно было попасть. Особенно в те времена, когда личные системы автоматического захвата и сопровождения цели находились ещё в зачаточном состоянии.

Говоря проще, этот робот буквально за две-три секунды способен превратить в кровавые ошмётки абсолютно всех, кто находится в помещении. Но он этого не делает. И, судя по поведению людей, никогда не собирался этого делать.

Кстати, о людях – их здесь было ещё трое.

Невысокий азиат (куда ж без заселивших сначала всю Землю, а потом и весь космос азиатов) в синем потрёпанном комбинезоне техника. Он переводил взгляд с капитана на девушку, потом на робота, потом снова на капитана, и в глазах его читалась неуверенность всей Вселенной, объединённая в одном человечке.

Большой черный мужик с дредами, собранными в толстенный хвост. Он стоял, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, отчего его бицепсы надулись ещё больше и короткие рукава жёлтой майки с цифрой «13» на спине уже готовы были сдаться под этим натиском. Но вот что интересно – несмотря на всю внешнюю агрессивность мужчины, взгляд его был вовсе не агрессивным, а скорее обеспокоенным, словно ему только что сообщили, что в радиусе ближайших пятисот световых лет резко закончился весь белок. Даже синтетический. Даже в порошке.

Последней была высокая статная женщина лет двадцати пяти с длинными, перекинутыми на левую сторону, чёрными (казалось, даже чернее, чем у капитана) волосами. Она сидела в кресле второго стрелка, задрав ноги на подлокотник. Короткий белый халат задрался и оголил бедро с не знаю чем… Это сошло бы за подвязку, но на женщине не было чулок, она вообще была босой, если уж на то пошло, и ярко-красный лак на ногтях ног агрессивно блестел в свете корабельного освещения.

То, что я принял за подвязку, оказалось широкой лентой, охватывающей бедро судового врача (ну а кто ещё это может быть?). К ленте крепились скальпели, пинцеты, инъекторы и другое медицинское железо.

Никто из команды, конечно же, не обращал внимания ни на блеск железа, ни на вызывающий наряд врача. Они явно летали таким составом уже давно (ну ещё бы, робот же!) и уже ничему не удивлялись.

– Мы так и будем сидеть и ждать у чёрной дыры горизонта событий? – глубоким грудным голосом спросила врач, рассматривая ногти на руках – тоже кроваво-красные.

– Если хочешь, то можешь сама ответить! – огрызнулась красноволосая.

– А что, и отвечу, – легко согласилась врач.

– Сидеть, Пиявка! – даже не взглянув в её сторону, скомандовал капитан. – Сам отвечу.

– И что скажешь? – спросила красноволосая.

– По пути сообразим, – ответил капитан и нажал на кнопку приёма входящей связи.

Я же в этот момент уже продумывал, как свинтить отсюда. Из всех присутствующих проблемы, чисто на вид, мог создать только робот – даже здоровяка я легко выключу, в паху мышцы не накачать. Но вот робот… Даже если он по какой-то причине не стремится убить всех человеков, что уже странно само по себе, то ему достаточно будет просто встать у меня на пути (а он успеет, он эту рубку покроет одним прыжком за половину секунды), и я не смогу пройти мимо него. Значит, надо утечь отсюда незаметно, пока они все отвлечены на разворачивающийся голографический экран. Даже робот свою цилиндрическую башку повернул в ту сторону. Так что есть немаленький шанс бесшумно сползти со стола, добраться до шлюзового отсека, который я, конечно же, отлично помню, где находится, влезть в первый попавшийся скафандр…

Чтобы что? Выйти в открытый космос не глядя? Не зная, что там меня ждёт и ждёт ли вообще?

Ответ на этот вопрос я получил даже раньше, чем подтянул себя к краю стола.

Голографический экран развернулся и на нем появилась суровая подтянутая красотка в белоснежной форме Администрации. Форма выглажена так, что об углы и стрелки можно взгляд порезать, причёска уложена волосок к волоску, даже скулы и подбородок блондинки, казалось, поддались общему порядку и резко заострились. Как и взгляд холодных голубых глаз.

– Говорит капитан эсминца «Чёрный три», Кирсана Блок. Ваш корабль разыскивается в двадцати звёздных системах за пиратство и действия против Администрации. Вы у нас на прицеле всех орудий, поэтому немедленно отключите любые защитные системы и допустите на борт команду досмотра. В противном случае мы будем вынуждены открыть огонь и уничтожить вас.

– Говорит капитан свободного корабля, – не представившись, что противоречило этикету, ответил капитан. – У нас на борту заложник. Любые агрессивные действия с вашей стороны приведут к его гибели.

Ах вот оно что. Эти господа и дамы, судя по всему, относятся к когорте пиратов и всяких прочих контрабандистов, короче говоря, тех, кто не дружит с законом. Что ж, если выбирать между теми и этими, я, пожалуй, выберу пиратов. Здесь у меня больше шансов прожить подольше… Хотя и кажется, что всё ровно наоборот.

– Заложник? – Кирсана нахмурилась и бросила куда-то в сторону: – Информацию. Быстро!

Спустя буквально секунду её взгляд сместился куда-то в сторону – она явно читала с виртуального листа.

– Рядовой врекер компании «Линкс», личный идентификатор двенадцать пятьдесят шесть е сорок семь. Долговой счёт составляет два миллиона пятьсот сорок семь тысяч двести пятнадцать юнитов. Согласно договору с корпорацией, врекер является её собственностью до тех пор, пока не выплатит весь долговой счёт полностью. Администрация уже погасила долговой счёт данного врекера, поэтому он больше не представляет для компании интереса. Он теперь вообще больше ни для кого не представляет интереса, в том числе и для Администрации. Повторяю – немедленно отключите все системы защиты и допустите на борт команду досмотра! На раздумья вам отводится десять минут, по окончанию которых огонь будет открыт без предупреждения.

Голографический экран свернулся в точку и погас, а в рубке повисло тяжёлое молчание.

– Вот так, Кори, – тяжело уронил капитан. – Я же говорил, что Администрация любую задницу выворачивает себе на пользу. Не представляет интереса твой заложник, вот как. Они готовы им пожертвовать.

Не представляет интереса…

Готовы пожертвовать…

Внутри меня вскипела и чуть ли не через уши полилась злоба.

Я столько лет отдал Администрации, выполнял самую грязную работу, которую давали мне всякие чинуши в больших кабинетах, терпел высокомерие таких вот отутюженных Кирсан, свысока глядящих на нас, тех, кто оставлял на их отдраенных палубах капли смазки и крови, стекающие с наших доспехов! Я уничтожал всех, кого прикажет Администрация, невзирая на пол и цвет кожи…

А теперь – «не представляет интереса»?!

Я вам покажу «пожертвовать»! Я вам покажу, какой интерес я вам не представляю! Это, конечно, очень круто, что я замаскировался так, что Администрация не докопалась до моей истинной личности… Но и подыхать здесь я тоже не собираюсь!

А именно это и произойдёт, если я не вмешаюсь! Разница лишь в том, что от снарядов эсминца я умру, скорее всего, быстро, а вот если на борт проникнет команда досмотра и повяжет всех, включая и меня, то потом, когда они узнают, кто я, а они узнают, я буду умирать медленно. И, чем больше информации обо мне они будут поднимать из архивов, тем медленнее я буду умирать.

Вот только сегодня я не умру! Не на того напали! Пусть моя врекерская станция разрушена, и мне теперь негде прятаться, но теперь – уже и незачем. Даже мой долг, на который мне всегда было плевать, за меня выплатила дорогая Администрация. За это ей, конечно, спасибо.

Но это им не поможет…

Я сел на столе, свесив ноги вниз и громко сказал:

– Эй, вы. Понятия не имею, кто вы… Выжить хотите? Если да – спросите меня как.

Глава 5. Экипаж

Первым отреагировал, конечно же, робот. Отреагировал точно так, как и должен реагировать робот – одна только башка повернулась почти на сто восемьдесят градусов, как у совы, и на меня уставилась тонкая полоса матово-черного сапфирового стекла, за которой у этих моделей прятались визуальные сенсоры.

– Человек очнулся, – констатировал он железным голосом. – Стимуляторы подействовали.

– А у тебя что, были сомнения в моих стимуляторах? – фыркнула врач, окидывая меня заинтересованным взглядом.

– Сомнения это не то, что заложено в мою программу, – равнодушно отозвался робот.

– Заткнись, Жи, – поморщился капитан. – И ты, Пиявка, тоже заткнись. Все заткнитесь. Кроме тебя. Ты говори.

Последние слова, как и взгляд капитана, были адресованы мне.

– Что конкретно говорить? – поинтересовался я, поудобнее устроившись на столешнице так, чтобы видеть одновременно всех. – Сколько вообще времени прошло с момента столкновения?

Я чувствовал себя на удивление хорошо, прямо-таки отлично чувствовал – видимо, стимуляторы мне вкатили ядрёные. Последний раз я пробовал стимулирующее ширево ещё когда носил броню в цвете Администрации. И тогда его действие было намного слабее, вообще не сравнить с тем, что я испытывал сейчас. Видимо, за те несколько лет, что я тух в недрах врекерского буя, фармакология сделала приличный скачок вперёд.

– Десять минут двенадцать секунд, – ответил вместо капитана робот.

Десять минут на то, чтобы человека, который испытал настолько мощные перегрузки, что аж вырубился от них, поставить на ноги? Да эти стимуляторы ещё круче, чем я про них думал!

– Жи, заткнись, я сказал. Не лезь в разговор. Ты что-то там говорил про то, чтобы остаться в живых?

Я кивнул:

– Шанс есть. Но нам придётся действовать сообща.

– Откуда нам знать, что ты не водишь нас за нос? – прогудел чернокожий здоровяк, глядя на меня сверху-вниз. – Что ты не пытаешься нас развести, чтобы на самом деле помочь им?

– А зачем им помогать? – я пожал плечами. – Разве им нужна помощь? Они же чётко сказали – вам осталось жить совсем чуть-чуть. Или время выходит и корабль сжигают, или вы допускаете на борт досмотровую команду… И я даже не знаю, какой из вариантов хуже.

– Хорошо, им ты не помогаешь, – капитан поморщился. – А нам для чего помогать?

– Ты вообще слышал, что они про меня сказали? – я усмехнулся. – И я, по-твоему, должен это терпеть? Спокойно проглотить то, что я не представляю интереса и мной можно пожертвовать? Да хрен там! К тому же, если они выплатили за меня мой долг, значит, я теперь официально свободен от договора с «Линкс», а значит могу отправиться куда захочу. И ваш корабль в данный момент – самое ближайшее ко мне такси.

– Такси, – невесело усмехнулся капитан. – Это такси не на ходу, брат.

– Технически на ходу, – внезапно вмешался азиат в комбинезоне. – Маневровые двигатели у нас ещё остались, на них мы можем двигаться! А ещё если постараться, то, возможно, получится вернуть в строй один из четырёх маршевых!

– Этого все равно мало, Кай, – капитан покачал головой. – Как мы уйдём от Администрации?

– Ой, мы уйдём очень легко, – я улыбнулся. – В чем проблема уйти от того, у кого сломаны ноги и завязаны глаза?

– Так, ты сейчас о чём? – капитан нахмурился. – Какие ноги, какие глаза?

– Да все просто.

И я рассказал им план, который родился у меня в голове, едва я услышал какой я бесполезный и ненужный человек. Тот самый план, который покажет, насколько важными могут быть «бесполезные» люди.

– Это… очень дерзко, – внимательно подбирая слова, произнёс капитан.

– Я бы сказала самоубийственно дерзко! – поддержала его корабельный врач, глядя на меня с ещё большим интересом, чем раньше. – У этого парня явно не все дома. Всё, как я люблю.

– Отнюдь, у меня все дома, – усмехнулся я. – Даже больше, чем все. У меня дома настолько «все», что часть их просто вываливается из окон.

– О, ну психические заболевания это не ко мне, – врач медленно и вальяжно потянулась. – Вот если пальчик заболит… Любой из них. Тогда милости прошу.

– Тихо! – шикнул капитан и снова вернул взгляд ко мне. – До корабля Администрации тысяча восемьсот метров. Даже если все действительно пойдёт так, как ты задумал, ты не успеешь добраться до обшивки незамеченным. Аварийный маяк скафандра включится раньше и тебя запеленгуют.

– Не включится.

– Это ещё почему?

– Потому что скафандр останется на корабле.

Повисло недоуменное молчание, а красноволосая девушка, которая сидела рядом с капитаном, подалась вперёд, опираясь руками на подлокотники, будто бы собираясь вскочить. Но вместо этого она замерла под неестественным углом, наклонившись вперёд, и голосом, в котором смешались восхищение и недоверие, спросила:

– Ты что… Собрался фридайвить?!

– Ох, зачем я это услышал… – расстроился азиат Кайто. – Этого мне только не хватало.

– Ты правда собрался фридайвить? – повторил вопрос девушки капитан.

– Да.

– Ты идиот? Или я не знаю, что ещё может быть у тебя с головой… Ты, может, не в курсе, но космос вообще-то убивает.

– Только тех, кто его боится, – я усмехнулся. – Шутка, конечно. Но, если говорить откровенно, то для меня это не впервой. Вы меня откуда подобрали? С врекерской станции! Я, знаете ли, врекер. А каждый врекер хотя бы раз в жизни забывал заправить скафандр перед следующей рабочей сменой и, чтобы не тратить время в её начале, вылетал к терминалу в чем мать родила. Делов-то на четыре секунды.

На самом деле я понятия не имел, делают ли так врекеры, поскольку ни разу в жизни не забывал заправить и обслужить скафандр. Однако это не значит, что у меня не было опыта фридайва. Был, и ещё какой. В рядах «Мёртвого эха» каждый должен был пройти своеобразный обряд инициации, перелетев с челнока на базу через двадцать метров открытого космоса… И это уже не говоря о двух случаях, когда фридайв был вынужденный. Первый раз – из-за повреждения и разгерметизации корабля, когда пришлось прыгать из носового отсека в отделившийся и удаляющийся кормовой, где располагались спасательные капсулы. И второй раз – во время тайной операции по проникновению на дипломатический катер, когда нельзя было допустить даже самой возможности того, что хотя бы какая-то сигнатура отряда выдаст наше присутствие.

– А это не против правил корпорации? – неуверенно подал голос Кайто.

– Когда никто не знает – не против, – я перевёл на него взгляд. – А сейчас это вообще наш единственный шанс на спасение.

– Человек прав, – внезапно выдал робот. – Я просчитал все вероятности, как с его участием, так и без него. План, который предлагает он, обладает максимальной вероятностью сработать.

– Интересно, а какие именно варианты ты просчитал? – не удержался я.

– Все, – хладнокровно ответил робот. – Включая и те, в которых мы выполняем предложенный тобой план, но без тебя. Эти варианты были бы максимально предпочтительными для нас, поскольку исключали бы человеческий фактор неизвестной для нас личности. Но они неосуществимы по причине отсутствия у кого-либо из нас навыков работы с врекерским снаряжением. Аналогично у всех нас отсутствуют необходимые для исполнения плана знания об устройстве целевого корабля. Вероятность успешного исполнения плана при выполнении его кем-то из нас варьируется от двух до семи процентов.

– А ещё ты забыл упомянуть, что никто из нас никогда в жизни не фридайвил и не собирается этого делать, – отстранённо заметила врач.

– Несущественное замечание, – коротко ответил робот. – Этим фактором возможно пренебречь.

Робот есть робот. Голый прагматизм и расчёт, и ничего более. Он даже членов экипажа, которые вообще-то люди, а не ходячие железки с позитронным мозгом, воспринимает исключительно как ресурс для выполнения задачи. Он просчитывает варианты действия, добавляя в них в качестве переменной даже смерть того, кто будет выполнять этот план, и это не является для него стоп-фактором. Уж насколько требовательным командиром был я, уж насколько мои ребята готовы были наизнанку вывернуться, чтобы выполнить задачу, но такое поведение вызывает вопросы даже у меня.

Помнится, одна из теорий, почему начались события Великого Патча, как раз и гласила, что людей просто пугал зародившийся среди роботов социум, построенный на логике и прагматизме, а не на эмоциях и привязанностях, и в итоге они не смогли жить рядом с подобным обществом.

– Ну, раз Жи всё просчитал, то вариантов у нас, полагаю, нет? – капитан развёл руками. – В конце концов, что мы теряем? Даже если у тебя ничего не получится, всё просто вернётся в ту же точку, в которой мы находимся сейчас. Мы просто снова окажемся в той же ситуации, так что попытка, как говорится не пытка. Но я не могу не спросить – ты точно справишься?

– Конечно же не точно, – я усмехнулся. – Но поверь, дядя, если я останусь в живых, я это сделаю. А для того, чтобы остаться в живых, я сделаю всё, что возможно. И даже немножко невозможного.

– Да будет так. – капитан хлопнул ладонями по коленям и встал со своего кресла. – Идём, у нас мало времени. Кайто, к двигателю, если ты сказал, что его можно заставить работать, сделай это. Кори, найди термоплёнку, Магнус, с тебя дыхательная смесь. Пиявка, если надо нашему герою что-то вколоть, чтобы он не отключился в самый неподходящий момент, через тридцать секунд оно должно торчать из его руки. Жи, идёшь с нами. Шевелимся!

Уставший старик, поднявшись на ноги, моментально превратился в настоящего капитана, раздающего короткие властные указания. У него даже плечи расправились и в глазах появился характерный блеск, какой появляется у любого человека, у которого снова есть не просто надежда, но ещё и понимание пути.