По завещанию с приветом

Наталья Медведева

По завещанию с приветом

Бабушка Галя была женщиной с характером, которого хватило бы на трёх обычных бабушек. Она умела одновременно варить борщ, шептать заклинания и ставить на место любого, кто посмеет сунуть нос в её дела. В её квартире хранились тайны, которые не разгадать без инструкции, снабжённой предупреждениями вроде: «Не читать натощак», «Не смотреть в зеркало после девяти» и «Не передавать коллекцию монет тёте Лене – она, как вы знаете, не совсем честный человек». Когда баба Галя умерла, она оставила больше вопросов, чем ответов. Записки, загадочные предметы и завещание, в котором вместо скучных юридических формулировок – откровенные признания и намёки, способные запутать любого. И вот теперь её внучка Оля, которая и представить не могла, что наследство – это не просто ключи и пыль на полках, решила разгадать эту головоломку.

1. Дедушка

Если бы не дедушка, всё было бы совсем неплохо. Он умер уже год назад, торжественно, с почестями и котлетами для поминок. Но, как оказалось, смерть – не повод забыть дорогу домой.

Вот уже полгода, как Ольга сдала его квартиру, и дедушка… стал иногда навещать. Не во сне, без занавесок, падающих на голову, без завываний. Он просто тихо приходил. Со своей вечной вежливостью, как бы извиняясь за беспокойство, и почти шёпотом спрашивал:

– А где я теперь буду жить?

– Где мне теперь спать?

– Что мне, внученька, делать-то?

И если бы это был сон, можно было бы махнуть рукой. Но нет. Стоит Ольге зазеваться или загрустить – вот и он, где-то на краю зрения, с видом пенсионера, которого не предупредили о капремонте.

Оля не знала, что с этим делать. Ну, умер. Ну, квартира сдана. Что за вопросы такие с того света?

Она пару раз даже пробовала сама себе объяснить: "Это стресс. Переутомление. Нервное."

Но дедушка упорно продолжал приходить вежливо и настойчиво.

И в один вечер, когда он особенно выразительно посмотрел на неё из зеркала, или ей показалось, она вздохнула и сказала вслух

– Ладно. Хорошо. Пойду, проверю квартиру. Вдруг ты там, действительно, что-то хочешь показать.

После работы она позвонила подруге

– Ань, пойдём со мной в квартиру. Заодно квартирантку проведаем. А то чувствую себя героиней дешёвого мистического сериала и как-то…не хочется идти одной.

– Пошли, – обрадовалась Аня. – Давай и Юрку прихватим, для равновесия. Он у нас как гиря, если станет страшно, можно за него спрятаться.

К вечеру они втроём стояли у старого подъезда. Всё вокруг дышало советским унынием. Пятый этаж, немного духоты, запах варёной капусты из соседней квартиры. Оля постучала. Тишина.

– Стучись громче, – посоветовала Аня. – Вдруг они решили, что налоговая.

– У меня ключ есть, – пробормотала Оля и вставила его в замок.

Дверь открылась с таким скрипом, будто не была против, что её наконец-то открыли, но хотела сначала пожаловаться. На пороге стояла девушка. В одних трусиках. Без смущения, как будто каждый день встречает гостей в таком виде.

– О, здравствуйте, заходите, —сказала она спокойно. – А вы кто?

– Я хозяйка квартиры. Я её сдавала Тане. А где Таня? – голос у Оли был ровный, но внутри уже шевелилась паника.

Девушка посмотрела куда-то в глубину квартиры.

– Там…

Все трое – Оля, Аня и Юрка синхронно вытянули шеи в сторону, куда уставилась девушка, будто троица любопытных страусов.

– Я первая, если что, – сказала Оля и шагнула вперёд с видом человека, которому пообещали либо сокровища, либо хороший скандал. В комнате валялись матрасы, а на них почти раздетые девушки, кто-то спал, кто-то просто лежал. Всё выглядело как утро после студенческой вечеринки, если бы не… обилие девушек и отсутствие мальчиков. И вообще, атмосфера борделя в стиле "эконом".

Аня тихо прошептала:

– Ну… видимо, Таня не одна. И, возможно, работает не бухгалтером.

Юра бормотал что-то о «сильно расширенной аренде».

Оля стояла посреди этой картины и думала: А дедушка-то знал. Вот почему приходил…

Внезапно, развернувшись на каблуке, Оля решительно пошла на кухню.

– Может, хотя бы там не будет полуголых людей, – надеялась она.

К её облегчению, кухня оказалась тихой. Чистая раковина, скромный чайник, пара кружек на столе. Никто не пил шампанское, не лежал поперёк холодильника и вообще всё было… нормально. Оля от радости чуть не перекрестилась.

Вернувшись в коридор, она упёрлась взглядом в девушку в трусиках.

– Объясни, кто вы все? Что вы здесь делаете?

Девушка пожала плечами так, будто её спросили, где ближайший магазин «Пятёрочка».

– А Таня вам ничего не говорила?

– Нет, – отрезала Оля. – Она сказала, что будет жить одна. Тихая, скромная. С цветком в горшке и книжками по саморазвитию.

Девушка на мгновение замялась, потом, поняв, что театральные паузы ситуацию не улучшают, выдала:

– Ну, мы… девушки по вызову. Таня сняла квартиру для нас. Сказала, что всё под контролем.

Оля уставилась на неё так, будто в квартире только что завелись цыгане на пони.

– Простите, кто вы?

– Ну… – девушка снова пожала плечами, – не волонтёры, скажем так.

Оля почувствовала, как в груди образовался ком размером с арбуз. Она даже не знала, куда смотреть – то ли на полураздетую девушку, то ли в потолок, то ли искать глазами дедушкину фотографию, чтобы извиниться напрямую.

"Господи… дедушка, прости меня, родной. Я не знала. Честно. Я же поверила этой Тане – она была такая вежливая, у неё даже голос был как у диктора из «Радио России». Ну откуда я могла знать, что она пустит сюда полгорода, да ещё и с коммерческой жилкой!"

На душе стало мокро и липко. Как будто дедушка сейчас где-то за шторкой стоит, качает головой и страдальчески поправляет запонки.

Оля повернулась к друзьям:

– Пойдёмте, пока я не начала спрашивать, платят ли они по счётчику.

На прощание она вежливо кивнула девушке в коридоре. Вслед девушка в трусиках посмотрела на Олю так, как будто хозяйка не просто сорвала корпоратив, а ещё и объявила его вне закона. И тут, когда Оля уже почти схватилась за ручку входной двери, чтобы окончательно покинуть эту мыльную оперу с элементами триллера, взгляд её зацепился за зеркало в прихожей. Там, сквозь отражение, на неё смотрело лицо. Очень знакомое. Бабушка.

На улице стояла тишина. Ветер еле заметно трепал края Олиного сарафана, но она его не чувствовала, всё внимание было внутри, где бушевал ураган эмоций, не нормативной лексики и цитат из советских фильмов.

– Блин, – выдохнула Оля. – Даже выйти спокойно нельзя. Надзор с того света, как будто штрафы за несвоевременный уход из квартиры будут.

– Спасибо вам, – выдохнула она, оборачиваясь к Ане и Юре. – Я.… домой пойду. Подумаю. Поплачу или, наоборот, выпью.

– Звони, если что, – кивнула Аня. – Мы всегда готовы на любой кипеж, даже если опять к тебе дедушка придёт.

– Спасибо… – хмыкнула Оля. – Но на этот раз пусть лучше через почту России.

Дома она, не раздеваясь, сразу схватила телефон и начала звонить Тане. Та не отвечала. Ни в WhatsApp, ни по телефону, ни даже в Телеграме, где у неё стояло фото с котёнком и подпись «Жизнь – это любовь и свет».

"Свет, конечно, у неё круглосуточно горит", – подумала Оля, глядя в окно,

но на следующий день ситуация резко изменилась.

2. Таня

Таня пришла сама. Лично. С пакетиком из аптеки, виноватым лицом и странным запахом успокоительного.

Когда Оля открыла дверь, Таня буквально впрыгнула в квартиру и тут же прижалась спиной к дверям, как будто боялась, что сейчас её выгонят сраной метлой или окропят святой водой. Вид у неё был примерно, как у школьницы, которую поймали на курении за гаражами.

– Оль, поговорим?.. – тихо спросила она.

– Проходи, – вздохнула Оля с видом человека, который внутренне уже заварил чай и одобрил переустройство мира. – Я уже приготовила себе диалог с тобой, лексику, реплики, и возмущения. Даже пафос отрепетировала. Ну да ладно…

На кухне было уютно и пахло мятой. Оля молча заварила чай. Они сели за стол и. замолчали. Так они сидели минуту, а может, сто лет. Две очень молодые женщины. Две чашки. И одна моральная ядерная бомба между ними.

– Я давно искала квартиру… ну, для своего дела, – начала Таня с выражением лица «не бейте, я всё скажу». – Но как только узнавали, кто будет жить… все сразу отказывали. Я не могла найти ничего. Поэтому… решила тебе не говорить.

Она отвела глаза. Оля мысленно поставила ей минус за технику оправданий. Как-то слишком стандартно и неинтересно. Ни метафор, ни ноток раскаяния из хорошей драмы…даже слеза не наворачивается.

– Если ты против – мы уйдём. Без скандала. Без драк. Уйдём по-английски. Даже тапочки с собой унесём.

Оля глядела в чай. Он остыл, как и её энтузиазм к жизни за последние сутки.

– Я думала о вас всю ночь, Таня. Дедушка мне приснился. Сначала кричал на тебя, потом на меня, а потом сник и, по-видимому, смирился. Ну, а после вообще исчез. Очень выразительно, кстати. Но, она вздохнула, вы тихие, аккуратные, платите вовремя. Жалоб нет. Так что… оставайтесь. Только чтобы всё было по-прежнему. Тишина. Порядок. И никаких странных гостей в три часа ночи, особенно в латексе на мужском теле!

Таня облегчённо выдохнула, будто она не договор аренды обсуждала, а вернулась из зоны боевых действий.

– Спасибо тебе огромное. Правда. И ты знаешь, к нам же никто не ходит. Девочки работают по вызовам. Я диспетчер. У меня ноутбук, таблица в Excel, всё чинно. Здесь у нас только база. Мы спим, едим и иногда варим гречку с салатом- все на диете. В общем- полнейшая тишина!

Оля кивнула, но внутри что-то у неё скрипнуло. Было в тоне Тани что-то слишком ровное, как будто она репетировала эту речь с зеркалом и списком ключевых фраз. А может, и с адвокатом. И ещё – как она сказала это слово… тишина. Словно это был код. Или пароль. Или такая ложь, что даже чайник на кухне прыснул бы в угол от неловкости.

"Что ты недоговариваешь, Таня?" – хотелось её спросить, но Оля промолчала. Решила сыграть в эту игру по-взрослому. Пока.

3. И снова дедушка

Прошла неделя.

Оля старалась не думать ни о дедушке, ни о квартире, ни о Таниной улыбке, которая была чуть слишком широкая, как будто её нарисовали или неудачно вставили протезы. Всё вроде вошло в привычное русло: магазин, собака соседки, новости, в которых всегда кто-то кого-то обманул. Комфортная стабильность.

Но однажды ночью снова пришёл дедушка.

Он стоял у кровати, как и раньше. В сером жилете, пахнущий цитрусовыми леденцами и терпением. Только на этот раз с тревожной складкой между бровями.

– Оля… – тихо сказал он. – Там не всё так, как кажется. И самое главное – помяни бабушку…

Оля рывком села в кровати, как при пожарной тревоге. Сердце гремело, как кастрюли в ящике.

– Что ты имеешь в виду? – прошептала она в темноту.

Ответа не последовало. Дедушка смотрел на неё с той самой печалью, от которой хочется купить билет в один конец… в деревню, где ловит только радио и всё честно. Он шагнул назад – и исчез. Растворился, как обычное сновидение. Но Оля знала: это не был обычный сон. Утречком она проснулась с чётким ощущением, что дедушка просит её вернуться в квартиру, посмотреть внимательнее и что-то понять. Она вспомнила, как Таня странно отвела глаза при слове тишина. И как мелькнула фигура девушки в дверном проёме, будто слишком скользко, слишком… не по-человечески тихо, что ли.

"Что ты прячешь, Таня?" – теперь этот вопрос звенел внутри громче будильника.

Но, как потом выяснилось, Таня была вообще ни при чём. Зато при чём – и ещё как! – оказалась Олина бабушка. Та самая, которая даже после смерти умудрялась устраивать такие финты, что живым оставалось только завидовать… и периодически креститься.

4.

Призрак приличий

Возвращаясь после работы домой, Оля шлёпнула себя по лбу уже в лифте.

– Ну конечно, – сквозь зубы прошипела она, – если уж начинать видеть призраков, то, естественно, с той, кто и при жизни входила, как сквозняк: неожиданно, с упрёком и без тёплого шарфа. Бабушка по отцу всегда была человеком с инструкцией. Для всего. Как класть ложку, чтобы не стукнулась, как здороваться, чтобы не слишком громко. Как стоять, чтобы не смахивать на деревенскую. Даже её пучок на затылке выглядел так, будто завязан под линейку и под надзором государственной комиссии по приличиям.