Бедный Хайст

Марк Огласов

Бедный Хайст

– Дамы и господа, сегодня мы устраиваем наши загородные гонки в антураже позднего совка. Спустя сто лет после падения Красной Империи, мы можем окунутся в ее непередаваемую атмосферу.

Сотня человек толпилась в цехе заброшенного завода.

Помещение, заполненное станками, пылилось явно не одно десятилетие. Былая мощь, проступала в величественных металлических изгибах исполинских машин. Даже сейчас в этом месте чувствовался призрак строгого технического порядка. Все станки стояли четкими линиями, полы хранили остатки истлевшей маркерной краски.

По периметру участка десять на двадцать метров стояли прожекторы, подсвечивающие центральную часть.

Распорядитель был одет в щёгольский белый фрак. Когда он говорил, произнесенные слова в виде текста начинали хаотичный бег по его мультимедийному наряду. Малиновые, ярко голубые, кислотно-зеленые надписи искрились и вспыхивали, ослепляя публику.

Гонки дронов, самых различных размеров, захватили планету, превратившись в любимейшую забаву человечества. Это случилось с широким внедрением глазных имплантов, называемых ГлИмплы. Камера дронов синхронизировалась с ГлИмптом пилота. Не двигаясь с места человек, получал иллюзию полета, управляя дроном.

Самые элитные соревнования, далеко переплюнувшие по популярности гонки Формулы-1, стал чемпионат беспилотных орбитальных дронов. В космосе строились исполинские конструкции, преодолеваемые избранными операторами, кумирами миллиардов.

Но сейчас, происходил один из бесчисленных нелегальных турниров трехсантиметровых дронов с крупными ставками сомнительных личностей, наивных искателей удачи и лудоманов, спускавших постпоследнее.

Парня в черном плаще, голову которого украшал роскошный ирокез мятного цвета, звали Хайст. По документам конечно иначе, но все знали его поэтому самостоятельно выбранному имени. Вошло в общее место, что люди сами выбирать как к ним обязывалось обращаться, в том числе, на работе. Такие «вторые» имена можно было менять постоянно.

Хайст был ростом чуть выше среднего, худощав. На руках красовались несколько больших белых люминесцентных татуировок (шестеренка, колесо, алфавит). Характер сдержанный, и настоящую эмоциональную отдушину он находил в гонках маленьких дронов. Хайст считался классным оператором, который вполне мог бы стать профессионалом. Но не сложилось, и теперь он воспринимал гонки как любимое хобби.

Каждый пилот мог оставить при себе один неэлектронный предмет в качестве талисмана или просто, чтобы занять руки. Хайст всегда использовал старые истертые яшмовые чётки.

Спустя двадцать минут гонки, во время которой Хайст среди дюжины операторов неподвижно сидел на кресле, поставленном в один ряд с остальными, распорядитель громогласно объявил:

– Ну что же, в главном, праймовом заезде победил наш всеобщий любимец Хайст со своим дроном Пустельга. Поздравляем победителя и дальновидных счастливчиков, сделавших на него ставки. О времени и месте нашей следующей встречи Вы как всегда узнаете, из нашей секретной рассылки.

Люди разбились по компаниям, делясь впечатлениями от гонок.

Хайст проверил поступление премиальных.

– Давай с нами в Сестрорецк. Ожидается нехилый кач. – предложила стройная высокая девушка с половинками головы, покрашенными в салатовый и розовые цвета.

– Нет. Завтра важный день на работе.

– Вот она старость «во плоти». – Хохотнула она, но Хайст никак не отреагировал, и она разочарованно ушла к своей компании.

Утром Хайст как обычно уселся на свой трицикл, с двумя передними колесами, и отправился на работу.

Архитектурный облик Санкт-Петербурга представлял собой борьбу Давидов и Голиафов. Памятники зодчества закон защищал хорошо, чего нельзя было сказать об общем ансамбле. Здания, не имеющие счастья являться историческими диковинками, уходящими вглубь веков, нещадно сносились. На их местах строились насколько возможно высокие небоскребы.

Хайст жил в одном из таких ста двадцати трех этажном шпиле, выстроенном на месте гостиницы Санкт-Петербург. Он занимал пентхайус с выходом на крышу, где у него имелись личных шесть квадратным метров, которые он называл дачей. В сторону реки открывалась широкая перспектива города, далеко внизу виднелся крейсер Аврора.

Царивший одно время хаос воздушного движения победили переносом летающих дронов в подземные дронопроводы.

Включив режим аквапланирования парень, не сбавляя скорости, съехал по специальным откосам в реку Нева и пересек ее, следом проворно выехал на сушу и продолжил свой путь уже по Центральному району.

Приехав к офису своего места работы КК «Заслон-Небосвод» (Коммерческая компания) Хайст остановился на платформе парковки, забрал свой рюкзак и как только сошел с желтого круга, его трицикл унесли на подземную парковку.

Хайст подошел к посту охраны и посмотрел на сканирующую панель:

– Как дела? – спросил он у мужчины средних лет, вот уже десять лет встречающего его на входе.

– Нормально. А у тебя? Всё изобретаешь?

– Приходится. Зарплату же тебе надо с чего-то платить. – Усмехнувшись сказал Хайст.

– Ну это ты хватил. Чтобы меня обеспечить с десяток таких как ты надо.

Они вместе посмеялись.

 Хайст сложил пальцы в кулак и отсалютовал охраннику. Улыбаясь, тот кивнул в ответ.

В коридоре Хайсту встретилась уборщица совершавшая утренний обход территории.

– Доброе утро.

– Здравствуй Хайст.

– Я про Вас не забыл. Вот, – парень протянул женщине предмет похожин на монетку. Галографический конструктор для Вашей дочки.

– Он же такой дорогой, зачем ты?

– Молодым надо помогать. – Хайсту было двадцать семь лет. – Станет архитектором, и хоть что-то стоящее построит на наших болотах.

– Спасибо.

Хайт шел по длинному коридору, когда из дверей вышел лощеный полноватый молодой человек, явно скривившийся от нежеланной встречи.

– Семен Александрович, Вы все толстеете?

– Иди своей дорогой, Хайст.

– Иногда прогуляться и Вам бы не помешало.

Заместитель начальника юридического департамента смерил Хайста недовольным взглядом и быстро пошел от него прочь. Хотя вообще-то им было по пути.

«Индюшара надутый» – Подумал Хайст. Парень несколько раз наблюдал безобразные сцены разноса подчиненных устраиваемых юристом, и не питал к тому никакого почтения. Можно взгреть подчиненного, но делать это надо наедине, а не при всех.

Хайст вошел в обширное длинное помещение с высокими потолками. Лофт являлся офисом открытого типа для полутора десятков неформалов.

– Привет отщепенцы! – Бодро выкрикнул Хайст.

– Здорово орангутанг. – Прогремел нестройный гул голосов.

Хайста прозвали так, из-за того что он дослужился до отдельного рабочего помещения, а эти обезьяны как раз славятся уединенным образом жизни.

Хайст улыбнулся, он не смог сразу избавиться от этого прозвища, и похоже оно к нему окончательно привязалось.

– Паситесь овечки. – Съязвил он в ответ и пошел на свое «дерево».

Его личный кабинет занимал площадь тридцать метров. Столы по периметру были завалены различными механизмами, чертежами и спецификациями.

По центру расположился большой пуф, на который Хайст сразу же завалился.

У него был творческий кризис. Вот уже больше полутора лет он работал над прототипом миллидрона для медицинского мониторинга кишечника. Не получалось стабильно синхронизировать работу глазного импланта с камерой дрона. Размер нескольких сантиметров пока оставался пределом для их стабильной работы.

Возникла проекция входящего вызова: Семен «Седьмой» Григорьев.

– Слушаю Семерка.

– Зайди.

Семен руководил всем неформальным инженерным крылом компании. В свое время, он выбивающийся из общественных стереотипов инженер сумел отстоять свое право на самобытность, возведённую в культ. Заработал для компании денег и организовал полуавтономное конструкторское бюро под своим началом, набрав туда таких же, как он, неформалов.

Хайст без стука вошел в кабинет с матовыми непрозрачными перегородками.

Григорьев восседал на огромном кресле с имитациями черепов на изголовье. Подлокотники представляли собой переплетающихся змей.

Ноги лежали на столе, с выжженными персонажами фантази миров.

– Падай.

Хайст сел на табурет, сделанный как будто из переплетенных сушеных корней.

– Чего хотел?

– Как успехи?

Хайст недовольно поморщился. «Я точно превращаюсь в орангутанга» – грустно подумал парень.

– Могу представить отчет с ходом работ.

– Ты мне тут не загибай. Есть прогресс? Можно пощупать?

– Нет.

– Ожидаешь?

– Кто его знает. – Хайст молчал, но знал, что Семен ему не враг, и правильно он с него спрашивает. Все сроки прошли. – Я пока в тупике.

– Ясно. – В жизни любого мужчины наступает такой момент, когда он не на высоте, и важно лишь наше к этому отношение. Твоя работа это как девушка. Как ощущения, она тебя примет таким? – Григорьев заржал в голос.

– Шел бы ты со своими шуточками…

– Ладно, – сказал Семен прекращая смеяться, – я решаю так. Твоя казацкая вольница на время прикрывается.

Хайст исподлобья метнул суровый взгляд на шефа.

– Что зыркаешь волком? Думаешь мне легко. Ты же один из первых ко мне пришел, когда в одном кабинете у друг друга на головах сидели. А сейчас у меня лучшее КБ. Результаты выдаем на-гора. На любое совещание чистоплюев этих в пиджаках дверь ногой вышибаю. Бухгалтерия меня костерит: Пошли нахрен, Юристы песочат: В задницу. В общем понятно.

Но, все это будет продолжаться – он поднял указательный палец, – пока мы лучшее в компании. Чуть, что не так, мы первые пойдем под нож. Нас растерзают. А твой проект многие считают преждевременными сказочками. Чтобы доктор на стульчике сидел и дрон с имплантом управлял, не шевеля пальцем. Хорошая задумка, но где результат?