Шаг с пометкой «Вместе»

Я усмехнулся, проводя пальцем по образцу:

– Не просто каблук, Сергей Петрович. Это фундамент женской уверенности. Вы когда-нибудь замечали, как меняется женщина, когда обувает «те самые» туфли?

Старик хитро подмигнул, доставая коробку с новыми образцами:

– Заметил. Особенно когда они потом эти туфли снимают…

Пока Сергей Петрович собирал заказ, мы разговорились о старых временах. Мы знакомы уже много лет – ещё со времён, когда он работал с моим отцом. Именно поэтому я доверяю качеству материалов и всегда выбираю его базу.

– Как там мастерская? – спросил он, выкладывая на прилавок коробки с фурнитурой.

– Всё хорошо, потихоньку развивается, – ответил я, перебирая молнии. – Клиенты довольны, заказы интересные поступают.

– Рад за тебя, Марк. Твой отец гордился бы тобой, – сказал он, упаковывая каблуки.

«Если бы он действительно мог видеть, как я стараюсь…»

Процедура подбора заняла совсем немного времени – профессионализм не пропьёшь. Хотя, глядя на трясущиеся руки Сергея Петровича, я подумал, что кто-то явно пытается это оспорить.

Старик налил себе стопку еще до полудня – «для суставов», как он объяснил. Я лишь покачал головой, вспоминая отцовские слова:

«Ремесло либо возвышает человека, либо становится его могильщиком».

Распрощавшись с Сергеем Петровичем (и незаметно убрав бутылку под прилавок), я отправился обратно в мастерскую, довольный удачным приобретением.

По дороге ловил себя на том, что постукиваю коробкой с каблуками по бедру в такт шагам. Ритм напомнил мне детскую игру – стучать палкой по чугунным решеткам, слушая, как гул разносится по всему двору.

Вернувшись, я обнаружил, что за время моего отсутствия накопилось немало работы. На столе лежала записка от Филиппа Валерьевича:

«Маркуша, ботинки для внука – к пятнице!»

Рядом аккуратно стояли потрепанные «берцы», явно прошедшие через все дворовые войны района.

День обещал быть насыщенным, и я не ошибся.

Только к вечеру, когда солнечные лучи уже превратились в янтарные полосы на запыленном полу, расправившись с текущими заказами, я смог приступить к работе над туфельками светловолосой незнакомки.

Они оказались удивительно маленькими – 36-й размер. Берешь в руки и кажется, будто держишь не обувь, а какой-то хрупкий артефакт. В голове невольно возникла картина: как эти изящные туфельки смотрятся на стройной женской ножке. Я даже прикрыл глаза на мгновение, представляя, как кожа чуть растянется при первом надевании, приняв форму ее ступни…

После замены каблуков произошло чудо преображения. Туфли заиграли новыми красками – бежевый каблук идеально сочетался с оттенком кожи, как будто они всегда были вместе. Финальные штрихи в виде свежих набоек завершили метаморфозу. Я повертел их в руках, любуясь работой.

«Вот и встретимся снова», – подумал я, аккуратно упаковывая их в ту самую коричневую коробку.

Теперь оставалось только позвонить заказчице и договориться о встрече – пусть заберёт свою обновку.

Мой палец замер над кнопкой вызова. Странное чувство – будто возвращаешь чужое дитя после долгой разлуки.

Уверен, она останется довольна результатом. А если нет… Нет, такого быть не могло.

Ведь хороший мастер не просто чинит обувь – он возвращает ей душу.

Так проходит каждый мой день – в заботе о чужой обуви, в запахе кожи и клея, в ожидании новых встреч и историй, которые приносят мои клиенты. Мастерская стала не просто местом работы – она превратилась в часть моей жизни, связывая прошлое с настоящим и обещая интересное будущее.

«Папа, я стараюсь. Каждый день. Надеюсь, ты видишь…»

По вечерам, когда мастерская наконец-то закрывается и я могу выдохнуть после насыщенного дня с туфлями, каблуками и капризными клиентами, начинается моя вторая жизнь.

Да-да, та самая, виртуальная!

Устраиваюсь поудобнее, наливаю чашку любимого кофе и открываю ноутбук.

– Ну что, кто сегодня будет моим идеальным партнёром? – задаю я риторический вопрос потолку, который уже привык к моим вечерним монологам.

Начинается самое интересное – скроллинг профилей.

“Ищу серьёзных отношений”, “Люблю путешествия и собак”, “Обожаю готовить и жду того самого” – читаю я, параллельно думая о том, как бы я оценил эти туфли, если бы они попали ко мне на ремонт.

Иногда ловлю себя на мысли, что подбираю девушкам обувь в их профилях.

“О, эта явно носит шпильки выше 10 см – слишком много пафоса в описании”, “А эта, наверное, предпочитает удобные балетки – слишком много смайликов и сердечек”.

В диалогах я стараюсь быть оригинальным:

“Привет! А ты знаешь, что идеальная пара – это как идеально подогнанный каблук? Ни больше, ни меньше!”

Обычно в ответ тишина… Видимо, не все понимают мои профессиональные шутки.

Иногда переписываюсь с девушками, которые тоже работают с руками – массажистки, мастера маникюра. С ними можно обсудить что-то кроме погоды и работы:

“Знаешь, как я понимаю, когда обувь изношена? Так же, как ты чувствуешь, когда клиенту нужен релакс-массаж!”

А бывает, что среди ночи просыпаюсь с мыслью:

“А вдруг она всё ещё онлайн? Вдруг ответит?”

И вот я уже в третий раз редактирую своё сообщение, пытаясь сделать его более романтичным, чем инструкция по замене набоек.

В такие моменты особенно ценю контраст между моей реальной работой, где всё чётко и понятно (каблук либо стоит, либо нет), и виртуальной жизнью, где всё так туманно и неопределённо.

Но что поделать – даже сапожнику иногда хочется найти свою идеальную пару! Не в смысле обуви, а в смысле жизни… Хотя, если честно, с обувью у меня получается лучше.

И знаете что? Может, именно сегодня я наконец-то найду ту самую, которая оценит мои профессиональные шутки и не убежит в ужасе, когда я сравню её с идеально подогнанной парой туфель?

А пока – продолжаем поиски! В конце концов, если я научился спасать разбитые туфли, может, и с разбитым сердцем справлюсь?

ХЛОЯ

Лежу в постели, уставившись в потолок. Два часа ночи, а сон как рукой сняло. После той истории с Томом прошло уже несколько месяцев, но раны в душе все еще кровоточат. Пытаюсь начать новую жизнь, но старые воспоминания упорно преследуют меня.

Особенно ночью.

Вот он, прижимает меня к стене в прихожей. Запах его кожи – дорогой парфюм с нотками бергамота и что-то неуловимо свое, только его – смешивается с ароматом моего шампуня. Его пальцы впиваются в мои бедра, оставляя легкие синяки, которые я потом буду скрывать под юбками. «Ты так пахнешь… – шепчет он, целуя меня под ухом, – как будто ты создана, чтобы сводить меня с ума».

Вот мы в ванной. Пар застилает зеркала, превращая комнату в дымчатый кокон. Он приподнимает меня на раковину – мрамор холодный под голой кожей, но его тело обжигает. Вода стекает по его спине, и я провожу языком по солоноватой капле, застрявшей в ямочке над ключицей. Он стонет, хватает меня за волосы, и я чувствую, как его сердце бьется – бешено, как после пробежки.

Вот его голос в темноте. «Не спишь?» – и его рука скользит под футболку, которую я когда-то украла из его шкафа. Ладонь шершавая от работы в спортзале, но нежность в каждом движении сводит меня с ума. Мы не говорим ни слова – только дыхание, прерывистое и горячее, и шелест простыней.

А потом утро. Он варит кофе в той смешной синей кружке, которую я подарила ему на день рождения, и делает тосты – всегда пережаривает, но я ем, смеясь. Солнце ложится на его плечи золотыми пятнами, и я думаю: «Это навсегда».

Но теперь постель холодная. Его подушка больше не пахнет им, а телефон молчит. Я включаю телевизор для фона, но даже белый шум не заглушает тишину.

Иногда мне кажется, что если я зажмурюсь достаточно сильно, то услышу его смех за дверью. Но когда я открываю глаза – в квартире только эхо.

Вздыхаю и тянусь к телефону. Экран освещает комнату голубоватым светом. “Может, пора попробовать что-то новое?” – спрашиваю себя, открывая приложение для знакомств.

На экране мелькают профили – улыбающиеся лица, короткие описания, фотографии. “Ищу искреннюю любовь”, “Готов к серьезным отношениям”, “Не люблю пустые разговоры”. Невольно усмехаюсь – как много обещаний, как мало искренности.

Листаю профили, отмечая про себя:

“Слишком молод”, “Слишком стар”, “Слишком серьезный”, “Слишком легкомысленный”.

Но чем дольше смотрю, тем больше понимаю – никто из них не вызывает во мне даже искры интереса.

Внезапно на экране появляется профиль с фотографией мужчины. Это же мастер по ремонту.

“ Я умею слушать – и не только обувь! У меня всегда есть пара запасных стелек для душевных разговоров, и я точно знаю, как правильно “подогнать” отношения под размер вашей души.”– гласит подпись.

А он забавный и по всему одинокий.

“Может, написать ему?” – мелькает мысль. Но прежде чем я успеваю нажать на кнопку, телефон вибрирует – приходит сообщение от старой подруги. Откладываю телефон и решаю, что сегодня ночью точно не буду начинать новые знакомства.

Закрываю приложение и выключаю свет.

“Может, завтра”, – думаю, закрывая глаза. Но сон все не идет, а в голове крутятся мысли о том, что, возможно, я просто не готова к новым отношениям. Не готова снова открыть свое сердце.

Я уснула, не переставая думать о нём. И мне приснился сон…

Мы так и не добрались до его квартиры. В лифте он прижал меня к стене – холодный металл впивался в кожу, а его руки, привыкшие к точным движениям в мастерской, теперь срывали с меня платье. Пуговицы звякали об пол, как рассыпавшиеся гвозди.

«Ты знаешь, сколько стежков нужно, чтобы пришить подошву?» – его зубы скользнули по моей ключице.

«Двадцать семь. Но чтобы снять это…» – ремень со звоном упал на пол.

Во сне не было стыда – только его ладони, изучающие мое тело, как будто искали скрытые дефекты.

«Здесь…» – палец провел по шраму на бедре от детской аварии.

«И здесь…» – губы обожги внутреннюю сторону колена. —«Везде идеальные линии.»

Когда он опустился передо мной на колени, я вцепилась в его волосы – они пахли кожей и дождем.

«Мастер должен проверить каждую деталь,» – прошептал он, прежде чем его язык коснулся меня. Лифт гудел и подрагивал, но ничто не могло остановить этот ремонт.

Я открыла глаза, ещё чувствуя на губах его имя. Простыня прилипла к телу, за окном царила предрассветная темнота. Кот Ричард, сидя на подоконнике, удивлённо наблюдал за мной.

Черт.

Это.

Был.

Сон.

Я проснулась с предчувствием – сегодня должно было случиться что-то важное. Солнце светило ярче обычного, а птицы за окном щебетали так, словно делились секретом, недоступным мне.

В кафе было непривычно тихо для утреннего времени. Дядя Джон, протирая стаканы, улыбнулся мне:

– Вижу, ты сегодня в хорошем настроении. Предстоящая свадьба подруги так влияет?

– Да, и не только, – ответила я, вспоминая мастерскую и сон.

Телефон зазвонил ровно в полдень. На экране высветился незнакомый номер.

– Это мастерская. Туфли готовы, можете забрать, – знакомый голос заставил моё сердце биться чаще.

– Спасибо. Я подойду через час, – ответила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

Отпросившись с работы, я направилась за своими туфельками, чувствуя, как сердце колотится в груди. Каждый шаг давался с трудом – не доходя пары метров до мастерской, я остановилась перевести дух.

Почему я веду себя как школьница? Ведь вокруг меня всегда крутились красивые, успешные мужчины, но что-то в этом простом сапожнике притягивало меня словно магнит.

“Не придумывай себе ничего лишнего, – твердила я себе. – Заберешь туфли и разойдешься. Больше вы не встретитесь.”

Собравшись с духом, я подошла к окошку, за которым он выдавал отремонтированную обувь. Пока он доставал туфли с полки, я невольно залюбовалась – они выглядели даже лучше, чем прежде.

Небольшая мастерская оказалась настоящим островком уюта. Слева возвышался массивный станок для шлифовки каблуков, посередине стояла швейная машинка для ремонта обуви, а справа располагался аккуратный шкаф с открытыми полками, уставленными инструментами. На стенах были закреплены полки с обувью – на одних лежали только что поступившие заказы, на других – уже готовые работы. Каждая деталь здесь была продумана до мелочей, создавая ощущение домашнего тепла.

Глубокий, обволакивающий голос мастера внезапно вырвал меня из пучины размышлений.

– Вот, прошу, проверяйте работу, – произнёс он с едва заметной улыбкой, от которой его глаза засияли особенным светом.

Когда я увидела результат, мои глаза невольно расширились от изумления. Эти туфли словно ожили, заиграли новыми красками.

– Они… они просто великолепны! – прошептала я, ощущая, как предательский румянец заливает щеки.

Мастер, удовлетворённо поправляя очки, ответил:

– Я приложил все усилия, чтобы эта вещь служила вам долгие годы. Знаете, каждая пара обуви для меня – как живой организм. У неё есть душа, характер, история.

– Позвольте задать несколько вопросов? – осмелилась я, чувствуя, как учащённо бьётся сердце. – У вас здесь царит такая уютная атмосфера. Это всё ваше творение?

– О, это целиком заслуга моего отца, – скромно ответил он, но в его голосе проскользнула нежность. – Я лишь продолжаю семейное дело, стараюсь сохранить традиции.

Мы начали беседу. Он рассказывал о секретах своего ремесла – как подбирает материалы, как находит идеальные каблуки. Но больше всего меня завораживал не смысл его слов, а то, как загорались его глаза, когда он говорил о деле своей жизни.

– Вы так увлечены своим делом, – заметила я, не сводя с него взгляда.

– Когда любишь то, чем занимаешься, это видно в каждой детали, – ответил он, и наши взгляды встретились.

В мастерской повисла особенная тишина, наполненная невысказанными словами и искрами, которые, казалось, летали в воздухе между нами.

– Благодарю вас ещё раз. Желаю вам доброго дня, – произнесла я, чувствуя, что пора уходить, но не желая этого.

– И вам всего доброго, очаровательная леди, – прозвучало мне вслед, и я ощутила, как тепло его слов согревает спину.

Улыбнувшись, чувствуя, как тепло разливается по телу, и поспешила вернуться на работу.

В кофейне было людно – новенькие сотрудники с трудом справлялись с потоком посетителей. Я встала за кассу, пробивая заказы, пока они готовили кофе и подавали десерты. Казалось, совсем недавно мы с Кристиной были такими же неуклюжими и неопытными.

К концу дня я написала Кристи – мы договорились пойти подбирать платье для её регистрации. С учётом её положения о приталенных фасонах не могло быть и речи – животик уже начал округляться.

Интересно, как проходит её беременность?

Был ли токсикоз?

Появились ли странные вкусовые предпочтения?

Столько всего хотелось обсудить! Казалось, только вчера мы вместе начинали работать здесь, и даже мысли не было ни о каких отношениях, а уж тем более о скорой беременности.

Я невольно улыбнулась, представляя, как всё быстро меняется в жизни, и как важно ценить каждый момент.

После работы мы с Кристиной встретились в центре города. Она выглядела сияющей – беременность явно шла ей на пользу. Мы зашли в первый салон, где я сразу заметила несколько красивых платьев свободного кроя.

– Вот это, – я указала на нежно-голубое платье с летящей юбкой, – будет отлично смотреться на тебе.

Кристина примерила платье, и оно действительно село идеально. Когда она вышла из примерочной, я не могла сдержать восхищенного вздоха:

– Ты выглядишь как настоящая принцесса!

– Правда? – она смущенно улыбнулась, поправляя складки на животе. – Я так переживала из-за фигуры…

– Не стоит, – я обняла подругу. – Ты прекрасна.

Мы провели в салоне несколько часов, выбирая платье и аксессуары.

В перерывах между примерками Кристина рассказывала о своем самочувствии:

– Знаешь, токсикоза почти не было. А вот от соленых огурцов меня до сих пор тянет. Даже ночью просыпаюсь и иду на кухню.

– Главное, чтобы тебе было хорошо, – улыбнулась я. – Кстати, как там твой Виктор?

– Он такой заботливый! – глаза подруги засветились. – Постоянно спрашивает, что мне привезти, помогает по дому.

В итоге мы выбрали потрясающее платье цвета слоновой кости с изящным поясом, который подчеркивал округлившийся животик Кристины. Подруга сияла от счастья, крутясь перед зеркалом.

– Ну как, я похожа на беременную русалку? – смеялась она, поглаживая шелковистые складки ткани.

– Больше на греческую богиню, – ответила я, поправляя на ней пояс.

Когда мы вышли из салона, вечерний город встретил нас промозглым ветром. Поцеловав подружку в щечку направилась в сторону дома. Поспешно застегнула пальто, как вдруг каблук моих новых туфель коварно застрял в щели между плитками.

– Ой!

Резкая боль пронзила лодыжку, когда я нелепо заковыляла, пытаясь удержать равновесие. Сумка выскользнула из рук, рассыпая содержимое по тротуару.

– Черт возьми! – сквозь зубы выругалась я, чувствуя, как предательские слезы подступают к глазам.

И тут из темноты метнулась тень.

– Терпеть не могу эти городские плитки, – раздался над ухом низкий голос.

Прежде чем я успела опомниться, крепкие руки уже подхватили меня под локти. В нос ударил терпкий запах кожи и древесного лака – тот самый, что витал в его мастерской.

– Привет…– растерянно выдохнула я, чувствуя, как сердце бешено колотится.

Он присел на корточки, бережно взяв мою ногу в руки. Его пальцы, грубые от работы, неожиданно нежно ощупали щиколотку.

– Не перелом, – заключил он, – но растяжение наверняка.

Я закусила губу, наблюдая, как он собственноручно застегивает ремешок на моем каблуке, который теперь болтался как пьяный матрос после шторма.

– Спасибо, – пробормотала я, чувствуя, как жар разливается по щекам.

Он поднял голову, и в свете уличного фонаря я смотрела на его глаза – карие, с золотистыми искорками, как осенние листья в луже.

МАРК

Знаете, я никогда не верил в судьбу. Всегда считал, что жизнь – это череда случайностей и собственных решений. Но этот вечер заставил меня задуматься…

Как раз вышел из мастерской, закуривая сигарету, когда я увидел, как она падает, время словно замедлилось. Её испуганный вскрик, рассыпающиеся по тротуару вещи, нелепо болтающийся каблук – всё это отпечаталось в памяти с кристальной чёткостью. И прежде чем я успел осознать, что делаю, мои руки уже подхватили её.

Её кожа оказалась такой нежной, а волосы – с лёгким ароматом полевых цветов. Я почувствовал, как учащённо забилось сердце, когда наши взгляды встретились. В свете фонаря её глаза казались бездонными, а щёки пылали румянцем.

– Привет…– прошептала она.

Я помог ей подняться, чувствуя, как её дыхание касается моей шеи. Её нога оказалась такой хрупкой в моих мозолистых руках… И в этот момент я понял, что не смогу просто уйти.

– Давайте я помогу вам добраться до дома, – предложил я, сам удивляясь своей решительности.

Мы шли медленно, и каждый шаг давался ей с трудом. Её рука лежала на моём предплечье, и я чувствовал, как подрагивают её пальцы.

А я…

Я не мог отвести взгляд от её лица, от того, как она закусывает губу от боли, от того, как её волосы колышутся при каждом движении.

Когда мы добрались до её подъезда, я осторожно обнял её за талию, чувствуя, как она опирается на моё плечо, пока мы медленно поднимались по ступеням. Её дыхание было чуть учащённым от боли, но она упрямо сжимала губы, не желая жаловаться.

Ключ щёлкнул в замке, и дверь открылась, впуская нас в уютную квартиру. В прихожей пахло лавандой и свежей выпечкой – будто она специально готовилась к чьему-то приходу. На стене висели фотографии: она на фоне моря, смеющаяся, с ветром в светлых волосах.

– Давай сюда, – я помог ей пройти в гостиную, где стоял широкий диван в сером чехле, утопающий в десятках подушек. Осторожно усадил её, подложив под ногу одну из них.

– Есть лёд? – спросил я, оглядываясь в поисках кухни.

– В морозилке, – кивнула она. – Но ты не обязан…

Я уже шёл к холодильнику, отмечая про себя аккуратно расставленные кружки на полках, банку с печеньем и небольшую вазу с полевыми цветами. Всё здесь дышало её присутствием – тёплым и чуть небрежным, как будто она не старалась казаться идеальной, а просто жила.

Достал лёд, завернул в полотенце и вернулся к ней.

– Держи, – протянул компресс, и наши пальцы ненадолго соприкоснулись. Она улыбнулась, и я задержал взгляд на её глазах – таких светлых, что в них, казалось, отражалось всё небо.

– Спасибо ещё раз, – сказала она, и в её голосе я услышал что-то большее, чем просто благодарность.

– Если понадобится помощь с ногой – обращайтесь, – произнёс я, хотя прекрасно понимал, что причина моего предложения кроется вовсе не в её растянутой лодыжке.

– До встречи, – ответила она, и эти два слова эхом отозвались в моей груди.