Тайна особняка Блэк

Анна Коробкова

Тайна особняка Блэк

Глава 1: Тишина перед бурей

Утро в Риджвилле начиналось как обычно: солнце цеплялось за горизонт, а Джессика Харт в сотый раз выключила будильник, прозвеневший настойчивее, чем её мысли о предстоящем дне. Шесть тридцать – время, когда даже птицы ещё не решались нарушить тишину. Она провела рукой по спутанным волосам, поймав в зеркале собственный взгляд – сонный, но упрямый. «Спокойствие – твоя броня», – напомнила себе, наливая кофе, чей горький аромат смешивался с запахом подгоревшего тоста.

Городок, залитый весенним светом, встретил её привычной улыбкой соседей и шепотом листьев под ногами. Риджвилл был тем местом, где каждый камень знал твою историю, а за углом всегда ждала сплетня. Джессика когда-то мечтала сбежать отсюда, но теперь ценила это тихое безумие – библиотеку с её пыльными фолиантами, пятничные чтения для детей и старушку Эдит, чьи рассказы о прошлом казались волшебнее любых сказок.

Но в тот день воздух дрожал иначе.

Мэг, её коллега и подруга, ждала у входа, лицо бледное, как страницы старых книг. «Эдит пропала», – выдохнула она, словно боялась, что слова разобьются о тишину. Джессика замерла. Эдит – та, что знала каждую трещинку в плитке библиотеки, та, чьи истории оживляли стены? Невозможно.

«Её видели возле особняка Блэка», – добавила Мэг, и имя это прозвучало как проклятие.

Особняк. Заброшенный, обвитый плющом и слухами. Место, где тени шептались о пропавших, а окна смотрели пустотой. Джессика всегда обходила его стороной, но сейчас внутри зажглось что-то острое, колючее – вызов.

– Мы идём туда, – заявила она, не спрашивая согласия.

Мэг замерла, будто её пригвоздили к полу. «Ты с ума сошла? Там же…»

– Там может быть Эдит. Или ответы. А если не мы, то кто?

К вечеру они стояли у чёрных ворот, которые скрипели, будто смеялись над их наивностью. Воздух здесь был гуще, тяжелее, словно сам дом дышал им в спину. Фонарики выхватывали из тьмы облупившуюся краску, паутину, свисавшую как занавес, и следы – то ли человеческие, то ли нет.

В прихожей их встретила тишина, прерываемая скрипом половиц. Пыль висела в воздухе, словно застывший времен. Джессика провела пальцем по стене, и под слоем грязи проступили обои – когда-то дорогие, теперь истлевшие.

– Смотри! – Мэг указала на фотографию в раме. Рыжеволосая женщина, улыбка, полная тайн. 1935 год. Эдит? Но как…

Они углубились в лабиринт комнат, каждая из которых хранила обрывки прошлого. В кладовке, под грудой тряпья, Джессика нашла ключ – холодный, покрытый ржавчиной. Он подошёл к двери на втором этаже, которая открылась с громким стуком, будто нехотя.

Комната была крошечной, с единственным окном, забитым досками. На столе лежал дневник, его страницы пожелтели, но слова всё ещё жгли: «Он не простит тех, кто нарушает его покой. Эдит…»

– Мы должны уйти, – прошептала Мэг, но Джессика уже листала дальше.

«…Дом выбирает жертв. Я пыталась защитить её, но тьма сильнее…»

За спиной что-то грохнуло. Они обернулись – тень метнулась за угол, оставив за собой шёпот, похожий на смех.

– Нас здесь не ждали, – сказала Джессика, но шагнула вперёд.

Она ещё не знала, что этот дом не просто хранил секреты – он ждал их.

Тень растворилась в коридоре, оставив после себя запах сырости и страх, висевший в воздухе тяжелее пыли. Джессика сжала фонарик так, что костяшки пальцев побелели. Свет дрожал, выхватывая из мрака обрывки обоев с узорами, напоминавшими спирали – или когти.

– Это был… кто-то? – Мэг прижалась к стене, словно пыталась стать её частью.

– Или что-то, – пробормотала Джессика, переводя луч света на пол. На деревянных досках виднелись царапины – длинные, глубокие, будто их оставил коготь размером с человеческую руку.

Они двинулись дальше, каждый шаг отдавался эхом, словно дом дышал в такт их шагам. В конце коридора дверь, приоткрытая на волосок, манила щелью, чернее самой тьмы. Джессика толкнула её плечом – железные петли взвыли, как раненый зверь.

Комната оказалась кабинетом. Книжные полки, покосившиеся от времени, гипсовый бюст с отсутствующим глазом, массивный стол с чернильницей, в которой застыли сгустки, похожие на кровь. Но больше всего их внимание привлекло зеркало в золочёной раме – треснувшее, запылённое, но отражавшее не их, а другую реальность.

В нём мелькнул силуэт: женская фигура в платье начала века, с распущенными рыжими волосами. Эдит. Но не старая, а молодой, как на фотографии 1935 года. Она что-то писала в воздухе, губы шевелились беззвучно, глаза полные ужаса.

– Она пытается предупредить, – прошептала Джессика, протягивая руку к стеклу.

Зеркало дрогнуло. Холод пронзил пальцы, пополз вверх по руке, и вдруг – удар. Стекло треснуло с громким хлопком, из щели хлынул чёрный дым, сбивший их с ног. Мэг вскрикнула, Джессика упала на колени, прикрывая лицо руками. Когда дым рассеялся, на полу лежал листок – свежий, будто только что вырван из блокнота.

«Он проснулся. Ищет новое тело. Бегите, пока не поздно. – Э.»

– Нам нужно найти её. Сейчас, – Джессика вскочила, подхватив записку. Но дом, словно услышав её, ответил стоном. Стены содрогнулись, с потолка посыпалась штукатурка, а из глубины коридора донёсся скрежет – медленный, методичный, будто кто-то точил нож.

Мэг схватила её за руку: – Там! Лестница!

Они рванули вниз, едва успевая переставлять ноги. Ступени прогибались под весом, верещали, угрожая обрушиться. Сзади нарастал гул – нечто большое, тяжёлое, дышащее хрипом. Джессика не оборачивалась. Она знала: если увидит, не сможет бежать дальше.

В подвале пахло плесенью и железом. Фонарик выхватил цепь, прикованную к стене, пятна, похожие на кровь, и… свечу. Восковую, с наполовину сгоревшим фитилём. Кто-то был здесь недавно.

– Эдит! – крикнула Джессика, и эхо подхватило имя, разнеся его по углам.

Ответом стал стон. Слабый, едва слышный, из-за груды ящиков в дальнем углу. Они бросились туда, отшвыривая коробки с книгами и тряпьём. Под ними оказался люк. Джессика дёрнула ржавую ручку – и в нос ударил запах ладана и тлена.

Внизу, в каменной нише, сидела Эдит. Живая. Но её лицо было серым, как пепел, а глаза… Глаза казались чужими – слишком чёрными, слишком пустыми.

– Вы пришли, – её голос звучал на две октавы ниже обычного. – Он уже здесь.

За спиной у девушек что-то тяжко рухнуло. Они обернулись.

В проёме стояла Тень. Без лица, без формы, но с глазами – двумя углями, пылающими яростью.

– Бегите, – простонала Эдит. – Пока он не вошёл в вас…

Но Джессика не сдвинулась с места. Вместо этого она достала из кармана медальон, найденный в кладовке. Тот самый, с выгравированным символом – переплетёнными змеями.

– Нет, – сказала она, и медальон вспыхнул синим пламенем. – Мы остаёмся.

Тень завыла.

…

А в библиотеке, на стойке регистрации, тикали часы. Стрелка приближалась к полуночи. Где-то в городе завыла собака, и ветер принёс запах грозы.

Синее пламя медальона вырвалось вперёд, осветив подвал мертвенным светом. Тень отпрянула, её вой перешёл в шипение, словно раскалённое железо опустили в воду. Джессика сжала артефакт так, что металл впился в ладонь, но она не отпускала.

– Назад! – крикнула она, и огонь вспыхнул ярче, отбрасывая на стены танцующие силуэты.

Мэг, дрожа, схватила Эдит за руку. Та была холодной, как лёд, но живой.

– Джесс, нам надо уходить! Сейчас! – закричала Мэг, таща старушку к лестнице.

Тень металась по комнате, избегая света, но не исчезая. Казалось, само здание содрогалось от её ярости. Пол под ногами девушек заходил ходуном, с потолка посыпались камни.

– Бегите! – прохрипела Эдит, и в её голосе на миг пробилось что-то знакомое – тот самый тёплый тембр, что рассказывал сказки у камина.

Джессика отступала задом, не сводя глаз с Тени. Медальон горел, но пламя постепенно слабело. Она чувствовала, как энергия уходит сквозь пальцы, как будто дом высасывает её силы.

Они вырвались наверх, в прихожую, где воздух внезапно стал густым и сладким, как испорченный мёд. Ворота особняка, ещё недавно казавшиеся такими далёкими, теперь зияли впереди. За ними – улица, луна, нормальность.

– Почти… – прошептала Джессика, толкая Мэг вперёд.

Тень вырвалась из подвала, заполнив собой пространство. Её голос прорвался сквозь стены, низкий и множественный, как эхо из бездны: «Она моя. И вы тоже станете моими…»

Последний рывок – и они за порогом. Ворота захлопнулись сами, с грохотом, от которого содрогнулись даже звёзды. Джессика упала на колени, выпустив медальон. Тот потух, оставив на ладони красный след – символ, повторяющий переплетённых змей.

Эдит лежала на земле, дыша прерывисто, но её глаза… Они снова были голубыми.

– Спасибо, – прошептала она, и слёзы покатились по морщинам. – Он… он почти забрал меня.

Мэг обняла старушку, а Джессика подняла голову к особняку. Окна больше не пустовали. В них стояли силуэты – десятки, сотни. Руки прижаты к стеклу, рты раскрыты в беззвучном крике.

– Что это было? – спросила Мэг, всхлипывая.

– Не знаю, – ответила Джессика, вставая. – Но он не закончил.

Она подобрала медальон. Металл был холодным, но символ на нём светился тусклым багрянцем, будто напоминая: это только начало.

Эдит застонала, опираясь на плечо Мэг. – Он ищет тело. Живое тело. И если найдёт…

Городок спал, не подозревая, что тишина уже треснула. А в библиотеке, на полке с древними фолиантами, тихо открылась книга. Страницы зашелестели сами по себе, останавливаясь на иллюстрации: переплетённые змеи, пожирающие собственные хвосты.

Гроза приближалась.

Глава 2: Эхо прошлого

Солнце едва успело взойти, а Риджвилл уже погрузился в тревожный шёпот. Ветер гнал по улицам клочья газет с заголовками о пропаже Эдит, но Джессику волновало не это. С того момента, как они с Мэг покинули особняк Блэка, город словно сжался в ожидании беды.

В библиотеке, где Джессика пыталась уткнуться в рутину, книги начали падать с полок сами собой. Один том ударил её по плечу, оставив синяк в форме полумесяца. «Это не случайность», – подумала она, разглядывая обложку: «История Риджвилла: 1900–1940». Страницы сами раскрылись на пожелтевшей статье от 12 сентября 1935 года:

«Тайна десяти: жители исчезают без следа.

Вчера утром обнаружено, что десять человек, включая семью Блэков, пропали из своих домов. Единственная улика – обгоревший дневник на пороге особняка…»

– Джессика? – Мэг осторожно тронула её за руку. – Ты слышала?

Голос подруги потонул в гуле, внезапно заполнившем комнату. Воздух затрепетал, и из углов поползли тени, складываясь в силуэты. Один из них протянул руку к газете, указывая на фамилию: «Блэк».

– Нам нужна помощь, – прошептала Джессика, хватая телефон.

Архив городской мэрии пахнул пылью и тайнами. За столом, заваленным картами и микрофильмами, сидел мужчина лет сорока в очках с треснувшей линзой. Леонид Вольф, историк-архивист, чья семья жила в Риджвилле с основания города, поднял глаза:

– Вы говорите, Эдит Грей? – Он достал папку с выцветшей надписью «Блэки: закрытое дело». – Она приходилась племянницей Эдгару Блэку. Тому самому, кто построил особняк на костях древнего святилища.

Мэг сглотнула: – Каких костей?

– Здесь было капище, – Леонид развернул карту XVIII века, где на месте особняка красовался языческий символ. – Блэки пытались «приручить» силу этого места. Но в 1935 году что-то пошло не так… – Он вложил Джессике в руку фотографию: десять человек, стоящих у ворот особняка. Среди них – молодая Эдит, неотличимая от той, что они видели в доме.

– Это невозможно, – Джессика провела пальцем по дате. – Ей было бы за сто…

– Время там течёт иначе, – Леонид снял очки, и его глаза внезапно стали старыми. – Эдгар заключил сделку с тем, что скрыто под домом. Каждые 85 лет требуется новая жертва, чтобы удержать дверь закрытой. Эдит стала хранителем в 35-м. А теперь… – Он откинулся на стул, – очередь за вашим городом.

Внезапно лампы мигнули, и тень на стене за спиной Леонида зашевелилась. Архивист резко обернулся, но там никого не было.

– Они уже здесь, – прошептал он. – Им нужна не Эдит. Им нужна замена.

Ночью Джессика вернулась в библиотеку. На столе лежал тот самый дневник 1935 года, открытый на последней записи:

«Простите меня. Я не могла позволить им забрать детей. Но дом требует большего… Он выбрал меня. Он выбрал всех нас».

За её спиной что-то упало. Обернувшись, она увидела, как воздух над газетой заколебался, складываясь в два слова:

«ТВОЯ ОЧЕРЕДЬ».

А за окном, в кромешной тьме, загорелся свет в особняке Блэка.

Тишину библиотеки разорвал звон разбивающегося стекла. Джессика резко обернулась – чернильница, стоявшая на полке, разлетелась на осколки, и густая черная жидкость поползла по полу, образуя символ, идентичный тому, что она видела на карте Леонида. Сердце замерло: дом Блэков не просто наблюдал. Он реагировал.

– Мэг! – крикнула Джессика, хватая телефон. – Он здесь. В библиотеке.

Голос подруги звучал прерывисто, словно её слова резали помехи:

– Я… у Леонида. Ты должна это увидеть… Он нашел…

Связь оборвалась.

В архиве царил хаос. Папки валялись на полу, а на стене красовалась надпись, выжженная будто невидимым пламенем: «ЛОЖЬ ИМЕЁТ ЦЕНУ». Леонид, бледный как мел, прижимал к груди старую фотографию. На ней – он сам, лет десяти, стоящий рядом с Эдит у ворот особняка.

– Вы… знали её? – Мэг выхватила снимок.

– Она спасла меня, – прошептал он. – В 1995-м. Я был последним, кого дом хотел забрать перед новым циклом. Эдит заменила собой меня.

Джессика ворвалась в комнату, запыхавшись. Её взгляд упал на фотографию.

– Значит, ты тоже из рода Блэков?

Леонид кивнул, доставая из ящика медальон с тем же зловещим символом:

– Эдгар – мой прадед. Дом требует крови наследника, чтобы продлить договор. Но в 35-м году Эдит обманула его… Она отдала чужую жизнь.

– Чью? – Мэг сжала кулаки.

– Ту, что скрыта под полом особняка, – голос Леонида дрогнул. – Там не капище. Там могила. Его могила.

Ночь. Джессика и Мэг пробирались в подвал особняка, освещая путь дрожащим лучом фонаря. Воздух густел, превращаясь в черную смолу, а стены пульсировали, словно живая плоть. Под сгнившим полом они нашли плиту с надписью:

«ЗДЕСЬ СПИТ ТОТ, КТО НЕ ИМЕЕТ ИМЕНИ. 1700–1785».

– Эдгар построил дом не на капище, – прошептала Джессика. – Он построил его на могиле того, кому поклонялись.

Мэг коснулась плиты, и земля внезапно затряслась. Из трещины выполз дым, складываясь в фигуру в плаще с капюшоном. Пустота под тканью шевельнулась, и послышался голос, скрежещущий как нож по стеклу:

– Мало…

– Беги! – Джессика рванула Мэг за руку, но та застыла на месте, уставившись на свою тень.

Тень улыбалась.

– Он… во мне… – Мэг выдавила из себя, прежде чем её глаза закатились.

В библиотеке Леонид лихорадочно перебирал документы. На столе лежала записка Эдит, найденная в дневнике:

«Дом всегда берёт своё. Если не наследника, то того, кто впустил тьму в сердце».

Внезапно он понял.

– Нет, – прошептал он, глядя на фото Мэг, сделанное в детстве. На заднем плане виднелся особняк, а в окне – силуэт с пустотой вместо лица. – Она же была там. В его ночь…

За дверью послышался скрип. Леонид обернулся и увидел, как ручка медленно поворачивается.

«ТВОЯ ОЧЕРЕДЬ», – прошептали стены.

А в подвале особняка Мэг открыла глаза. Они были черными, как смоль.

Тень Мэг шагнула из пола, сливаясь с её телом. Джессика отпрянула, натыкаясь на сырую стену подвала. Воздух звенел от бестелесного смеха, а глаза подруги, теперь полностью чёрные, сверкали как обсидиан.

– Мэг, держись! – крикнула Джессика, но голос звучал чужим даже для неё самой.

Мэг повернула голову с неестественной плавностью.

– Он голоден, – произнесло что-то её голосом, растягивая слова в шипящий шёпот. – Ты слышишь, как стучит в дверь? Он идёт за тобой… И за ним.

Внезапно стены содрогнулись. На потолке проступили кровавые буквы: «ЛЕОНИД ЛЖЁТ». Джессика рванулась к лестнице, но Мэг двинулась наперерез, её пальцы впились в деревянные перила, оставляя глубокие царапины.

– Куда ты, Джесс? – губы Мэг искривила улыбка, которой у неё никогда не было. – Ты же хочешь знать, почему он выбрал меня?

В архиве Леонид прижался спиной к шкафу. Дверь трещала под ударами невидимой силы. Он лихорадочно рылся в ящике, вытаскивая завёрнутый в шёлк кинжал с рукоятью в виде змеи – реликвию Блэков.

– Эдит… Прости, – прошептал он, направляя лезвие к груди.

Но прежде чем сталь коснулась кожи, окно взорвалось. В комнату ворвался вихрь листьев и щебня, и на подоконнике возникла фигура в прозрачном платье – Эдит. Её руки светились бледным сиянием.

– Не смей, – её голос звучал как звон хрусталя. – Ты не искупишь их грехи своей смертью.

Леонид выронил кинжал:

– Но я… я один из них!

– Ты больше, чем твоя кровь, – Эдит указала на фото Мэг. – Она – ключ. Ты должен рассказать Джессике правду.

Правду.

Джессика отступала к углу подвала, сжимая в руке фонарь. Мэг, вернее, то, что ею притворялось, приближалось, её движения напоминали паука, изучающего добычу.

– Она всегда знала, – шипело существо. – Каждое лето в доме… Игры в прятки с тем, что пряталось в шкафу. Она звала его.

– Врёшь! – выкрикнула Джессика, но в памяти всплыли детские фото Мэг: всегда с тенью за спиной, всегда с взглядом, устремлённым куда-то за кадр.

– Её девичья кровать стояла над его левой рукой, – тень Мэг коснулась пола, и каменная плита треснула, обнажив черные кости. – Он рос в её страхах. А теперь…

Внезапно дверь подвала с грохотом распахнулась. На пороге стоял Леонид с кинжалом в дрожащих руках.

– Она не Блэк! – закричал он. – Её мать… Её мать была жертвой в 95-м! Эдит подменила её судьбу, но дом запомнил вкус её крови!

Мэг вздрогнула. На миг в её глазах мелькнул знакомый страх.

– Бей сейчас! – Эдит материализовалась рядом, её призрачная рука обвила запястье Джессики. – В сердце!

Джессика выхватила кинжал у Леонида и ринулась вперёд. Лезвие блеснуло, но вместо груди Мэг оно вонзилось в тень за её спиной.

Раздался вопль, от которого задрожали стены. Чернота стала стекать с Мэг, как смола, а плита под костями раскрылась, затягивая тьму вглубь.

– Закрой! – Эдит толкнула Джессику к плите. – Его имя! Скажи его имя!

Но как назвать то, что не имело имени?

Мэг рухнула на колени, рыдая. Леонид подхватил её, а Джессика, дрожа, достала из кармана обгоревший лист из дневника Эдит. Там, под пеплом, виднелось слово, которое она не замечала раньше:

«Он – Тот, Кто Ждёт. Но даже ожидание может быть цепью».

– Закрыто, – прошептала Джессика, и плита с грохотом захлопнулась.

На полу остался лишь медальон Мэг – тот самый, с фото 1995 года. На обратной стороне, мелким почерком Эдит, было написано:

«Прости. Ты была моим планом Б».

Утром город проснулся, ничего не подозревая. Но в библиотеке, на столе у Джессики, лежала новая газета. В разделе хроник:

«Семья Блэков объявляет о возвращении в родовое поместье».

А на полке за её спиной тихо зашелестели страницы книги, раскрывая главу под названием «Наследники».

Тишина в подвале повисла густым покрывалом. Мэг, всё ещё дрожащая, сжала медальон в ладони, её пальцы белели от напряжения. Леонид молча смотрел на запечатанную плиту, словно ожидая, что тьма снова вырвется наружу. Джессика подняла фонарь, луч света выхватил из мрака надпись на стене – свежую, будто выцарапанную когтями:

«Я ВЕРНУСЬ ЗА ТЕМИ, КТО НОСИТ МОЁ КЛЕЙМО».

– Что это значит? – прошептала Мэг, но Леонид уже шагнул к выходу, его лицо было каменным.

– Ты носишь его метку, – сказал он, не оборачиваясь. – Как и я. Как все Блэки.

На пороге архива их ждал конверт. На нём не было марки, только печать в виде змеи, пожирающей собственный хвост. Внутри – фотография особняка, сделанная в ту же ночь. В окнах горел свет, а на крыльце стояли три силуэта: мужчина, женщина и ребёнок. Лица стёрты, но подпись гласила:

**«Семья Блэков рада возобновить традиции. Ждём в гости».

– Это невозможно, – Джессика перевернула снимок. На обороте кровью было выведено: «Спасибо за ключ».

Мэг вскрикнула, роняя медальон. Тот раскололся, и изнутри выпал крошечный ключ – точь-в-точь как тот, что они нашли в доме.

– Эдит… – прошептала Джессика, поднимая его. – Она оставила это не просто так.

Леонид взял ключ, его пальцы дрожали:

– Это от комнаты в западном крыле. Той самой, где Эдгар хранил договор.

Ночью Джессика стояла у окна библиотеки, глядя на особняк. Огни в его окнах мигали, как насмешливые глаза. В руке она сжимала ключ, а на столе лежала открытая книга с гравюрой: десятки людей, склонившихся перед тенью с короной из костей. Подпись:

«Род Блэков присягает Тому, Кто Ждёт. 1701 год».

За её спиной послышался шорох. На полу, в луже лунного света, шевелилась её собственная тень. Медленно, слишком медленно, она повернула голову и подмигнула.

– Всё только начинается, – прошептала Джессика, хлопая книгой.

А в особняке Блэков ребёнок в окне поднял руку, указывая прямо на неё.

Глава 3: Тени рода Блэков

Особняк Блэков возвышался над Риджвиллом, как гнилой зуб. Его окна, затянутые паутиной, сверкали в лунном свете, будто следили за Джессикой и Мэг, пока те пробирались через заросли крапивы к западному крылу. Ключ, найденный в медальоне, жёг карман Джессики.

– Ты уверена, что это сработает? – Мэг сжала фонарь так, что костяшки пальцев побелели.

– Нет, – коротко ответила Джессика, вставляя ключ в заржавевший замок. – Но если Эдит оставила его, значит, здесь есть ответы.

Дверь скрипнула, открывая коридор, заваленный ящиками с табличками «Архив 1700–1800». Воздух пахнул ладаном и гнилью. На стене висела карта, на которой Риджвилл был обозначен как «Капище Того, Кто Ждёт».

– Смотри, – Мэг провела пальцем по странным символам вокруг карты. – Это же знаки из подвала…

– Не трогай! – Джессика отдернула её руку, но было поздно. Символы засветились кровавым светом, и стены задрожали, обнажая фрески: люди в звериных масках, танцующие вокруг ямы, из которой тянулись чёрные щупальца.

– Они поклонялись этому, – прошептала Мэг. – А Блэки построили дом прямо над…

Грохот прервал её. Ящики сами распахнулись, и из них посыпались кости. Не человеческие – слишком длинные, с крючковатыми суставами.

– Жертвы, – прозвучал за спиной мужской голос, и Джессика обернулась.

В дверном проёме стоял Эдгар Блэк. Его лицо было полупрозрачным, а в груди зияла дыра, из которой струился чёрный дым.

– Вы разрушили баланс, – его голос звучал как скрип ветвей. – Теперь Он требует нового договора.

– Мы ничего не разрушали! – выкрикнула Джессика, но Эдгар исчез и мгновенно материализовался в сантиметре от неё.

– Вы освободили Эдит, – прошипел он. – А её место должно занять другая душа. Верните её, или к рассвету в городе умрут десять невинных.

Мэг шагнула вперёд, её голос дрожал:

– Эдит спасла вас всех! Она стала жертвой вместо других!

Эдгар рассмеялся. Звук напоминал треск ломающихся костей.

– Жертва? – Он махнул рукой, и стены поплыли, показывая сцену: Эдгар в XIX веке, подписывающий пергамент чернилами из своей крови. – Мой договор никогда не предусматривал спасения. Только обмен: одна жизнь – десять лет покоя. Эдит обманула нас, подсунув чужую смерть.

На фреске за его спиной возник образ Мэг – ребёнком, спящей в комнате с тенью над кроватью.

– Она, – указал Эдгар на Мэг, – должна была умереть в семь лет. Но Эдит украла её судьбу. Теперь дом требует долг.

Джессика сжала кулаки:

– Мы не отдадим её.

Эдгар склонил голову, и вдруг его лицо рассыпалось, обнажая череп с выжженными рунами.

– Тогда город станет алтарём.

Он исчез, оставив на полу лужицу чёрной воды. В ней отражались лица жителей Риджвилла: библиотекарь, дети с вечерних мероприятий, старик-пекарь… Все они плавали в вязкой жидкости, как мухи в смоле.

– Что будем делать? – Мэг упала на колени, всматриваясь в воду. – Я не могу позволить им умереть…

– Нет, – Джессика схватила её за плечи. – Это ловушка. Эдгар хочет, чтобы ты добровольно согласилась.

Но даже она сомневалась. На столе среди костей лежал пергамент – тот самый договор Эдгара. Внизу, под его подписью, кровью было выведено: