Недоросль

Хаджиев Басхан

Недоросль

Я помню те нежные прикосновения и отношения подаренные мне в юности. Нежность, что сопровождала меня всю жизнь. Без которой я бы не смог сейчас дожить моего дня. И сейчас, когда споминаю о матери, пробегают такие приятные, но изредка пугающие мысли. Споминая её, споминается и другие члены семьи. Отец, чья не возмутимость и сторогость, но не смотря на это, искренняя любовь была для меня единственной и особенной. Как же часто он отчитывал меня, ругал, а я всё дул губы и щеки, смотря в пол от обиды. Всё думал, после каждой соры с ним: «Уеду, а потом так идивлю, что рот не закроет». Но сейчас я уверен, он гордился бы мной, сколько бы я того не хотел. Гордость отца мною было самым прятным чувством для меня всю жизнь. Но увы, больше я не ощущу те секунды его улыбки, поднятой надо мной головый. Он умер значительно раньше, чем я был к этому готов. Нет, я даже не думал, что такое случится, хоть и было мне почти 20. Меня пронзительно испугала весть о том, что отца больше нет со мной. Что одна из главных опор моей жизни пропала, и держаться стало труднее. И очень неожиданно я вспоминаю, то как мать лила слезы, просила, не надо его хоронить, жив может ещё, спит… Ей было трудно принять ту весть, я знаю. Я ведь помню она еще говорила, вздыхая: «Эх, был тот бедняком, на коленях стоял, просил всё, разрешите, прошу, разрешите руку поцелую!». А я смеялся тихо с её подобных рассказов, но она не говорила мне их когда сам отец был рядом. Конечно же, он бы тут же разозлился, поэтому и говорила: «Никому ни слова». И сейчас споминаю, много чего с её рассказов и пересказов. Помню, как она впервые мне про «Робин гуда» читала, а я тогда вдохновился. Думал: «Воровать у богатых и бедным отдавать», мудро ведь как! Но с возврастом и сказки читать мне перестали. Но ещё одним из важных случаев моей жизни стало рождением сестры. Родилась она поздно, когда было мне почти 18. Тогда я смотрел далеко в будущее. Хотел доктором наук быть, но конечно, я не был достаточно особенным для этого. И все же я поступил приличный Московский институт. Когда только исполнилось мне те заветные 18, я почти сразу получил паспорт, и попрощавшись только с матерью, почти не познокомившись с сестрой, я уехал в другой город. Я не позаботился о других родственниках, даже не думал о них в день съезда. Они ведь тоже были рядом, делили радости со мной. И ненавижу я себя сейчас за тот эгоистичный поступок.

Рос я быстро. Почти не помню, что было между моими 10-ю лет и совершенолетием. Прошло какое то время, я отучился и получил степендию. Большая часть объщения с матерью была через письма. Но иногда я приежал к матери и сестре. Они всегда были рады моему приезду и только тогда я разговаривал с сестрой. Мне нравился её характер, такой веселый и приятный, а сколько сил было, чтобы постоять за себя. Иногда казалось, что я бы мог заменить ей отца, которого она знает совсем малость. Но те мысли казались мне глупыми и я пытался выбросить их из головы. Так шли дни, старела мать и росла сестра. Письма стали приходили от сестры тоже. Почерк её был ещё не очень понятен, но мама присылала второе письмо, такое же, что присылала сестра, но с её руки. Мать часто говорила мне, что она ловит все с слова. И это удивляло меня, ведь правильное письмо, а так же правильно раставленные знаки препинания были необычным явлением для ребенка. Но моя забота к оставшиейся семье никак не изменялась. И увы… это и было моей самой большой ошибкой за каждую мою прожитою секунду жизни.

Прошло еще, может быть, чуть больше десятка лет. Я начал строить свою каръеру. Репититорский центр. Я думал: «Как бы гордился мной отец, не перед какой ошибкой я не сдался. Нет, даже не испугался!». Всё было так хорошо, что в какие то дни я даже не споминал мать с сестрой, забывал писать им письма, а в конце и забыл проверять свой письменный ящик. И вот проснувшись таким бодрым и заряженным. Я выхожу на улицу, чтобы посмотреть за стройкой моего центра. Но по пути решился посмотреть в письменный ящик. Там таки лежало письмо, я тут же спомнил про мать. Я ведь ей еще ничего ей не сказал, как же она удивится, когда услышит. Я думал, что в письме будет также, что то про то, как я, удачи и тому подобное. Я взглянул на письмо, оно кажется немного пыльным. Я открыл письмо и достал от туда довольно короткую бумагу. Обычно они гараздо больше. Я был уверен, что туда не вместились бы материнские пожелания и вопросы. Но все же в мыслях, что нужно спешить я открыл письмо и взялся за чтенье. «Брат, приезжай, маме плохо, очень..». Внутри все позитивные чувства попали в перемешку с плохими. Я не знал, что делать и как реагировать. Лишь краем глаза я заметил дату. Письмо.. Пришло ещё на прошлой неделе. Что же с нею сейчас?! Внутри всё забурлило ещё сильней, с избытком я почувствовал страх. Я устремился к матеренскому дому. В голове мелькала похажая ситуация с отцом. Такая же не ожиданная смерть близкого, когда я совсем к этому не готов. Рассказы, бедняк, Робин гуд всё детсво, что я забыл, снова пришло мне в память и пролетало полносьтю за щитанные минуты. Я боялся в тот день больше всего в жизни. Надеялся, что всё обернется к лучшему и только в тот день я понимал, что каким же эгоистом я был. Долго я карал себя, всю дорогу. Вырывал волосы, чуть ли не плакал. Может не всё, так плохо. Может рано ещё рыдать. Если и нет, то и не имел бы права на это. Я сам виноват, в том что забыл о них, о заботе, что мне дали. Казалось, что я плюнул им в лицо. Какая же я гнида…