Мы пережили дождь

Сава Чертков

Мы пережили дождь

I

Он двигался тихо, почти бесшумно. Шаг за шагом продвигаясь всё глубже и дальше в лесную чащу. Напряжённый, внимательный.

Сконцентрированный на каждом шорохе и случайном звуке. Лёгкий ветер качал кроны деревьев и прогонял с тонких веток птиц. Хлопая крыльями с возмущённым щебетанием, они перелетали на другое голое дерево или вовсе улетали по направлению воздушного потока.

Редкая, мелкая дичь пряталась в своих надёжных укрытиях – норках и дуплах деревьев. Они не показывались на глаза, но он знал, что за каждым лёгким движением стоит пугливая мышь или даже белка. Хотя последних он видел всего пару раз.

Его права рука сжимала крепкий лук. Хороший, гибкий, собственноручно окрашенный в серо–зелёные цвета, чтобы сливаться с окружающей обстановкой. Деревянная стрела с металлическим наконечником находилась в левой руке, всегда готовая вылететь из натянутой тетивы и достигнуть своей цели.

Охота – дело осторожное. К ней нужно подходить с терпением. Первым делом нужно научиться правильно ходить.

Медленно, осторожно. Плавно переносить ступню с пятки на носок, огибать сухие ветки и неровности.

Необходимо чуть согнуть колени, чтобы вовремя присесть или замереть. Новички в этом деле, соевые мальчишки, начинают сгибаться в три погибели, а потом не могут разогнуться без протяжного "ой". Зная это, он идёт прямо. Согнуть вовремя спину – самое простое.

Второй обязательный урок – это научиться выслеживать добычу. Нужно знать её повадки, места обитания, скорость бега, естественных врагов и многое другое. Его учитель всегда говорил: "не ищи в реке ежа, а в кустах – окуня". Ежей он не искал.

Деревне требовалась добыча покрупнее. Уже неделю у них не было удачной охоты. Такой, чтобы Староста объявил вечерний костёр и прямо на нём зажарили свежего кабана. В последнее время они перебиваются мышами и собственным малочисленным скотом. Осталась лишь пара худых коров и коза, судьба которой уже под вопросом, ведь молоко она давать перестала, а козла съели в начале месяца.

Несколько раз целая группа Охотников прочёсывала окружающий лес и поля. Даже переплыли мёртвую реку в попытках что-то найти, но казалось, что всё живое решило покинуть эти земли.

Он вывел теорию, что группа Охотников отпугивает зверей. Шум, запах и жажда убийства. Предлагал отправляться по двое или вовсе по одному, но матёрые Охотники с механическими арбалетами его не слушали. Тогда он решил пойти сам.

Собственного арбалета не было. Его выдавали, если стать одним из Старших Охотников, и то на время самой охоты. Зато был старенький тренировочный лук времён детства.

Он начал свой промысел с раннего утра, когда спали даже комары и земляные черви, а сейчас, по положению солнца, был почти полдень. Он прошёл много километров и ушёл далеко за пределы знакомой местности, но не переставал идти. Из живого в этом лесу был лишь он сам и его надежда.

Наконец зоркий глаз заметил слабое движение. Охотник замер на месте, вглядываясь вдаль. Пальцы на луке сделали волну. Почти не дыша, он услышал шаг. Медленный, спокойный шаг. Так идёт тот, кто чувствует себя в безопасности.

Из-за толстого дерева показались тонкие острые рога. Сердце забилось быстро, от импульса в голове по телу прокатился жар. Он зажмурил глаза и попытался успокоиться. Добыча.

Рога немного дёргались, до ушей охотника донеслось фырчанье. Рыская носом по земле в поисках пищи, зверь плавно выходил из своего укрытия.

Тонкие ветвистые рога, пятна на спине и двойные копыта выдавали в добыче молодого оленя. Самый желанный зверь, которого можно сейчас увидеть. К сожалению, он был совсем небольшой и худой, зато мог продлить жизнь козлихе ещё на неделю. Наконец лесной обитатель полностью вышел из-за ствола дерева и поднял голову.

Одна пара заострённых ушей дёрнулась, услышав какой-то звук. Голова на тонкой чешуйчатой шее повернулась в сторону охотника. Олень смотрел на него своими глазами. Всеми тремя.

Не опытый Охотник испугался бы, попытался получше спрятаться или отойти назад и спугнул бы зверя, но этот знал, что надо не шевелиться. Камуфляж одежды помогал слиться с окружающей местностью – серая земля, бледные деревья и чёрная грязь. Он давно научился притворяться ничем.

Олень несколько секунд смотрел в его сторону, но решил, что опасность ушла или её вовсе не было и продолжил щипать малопитательную серую траву. Его длинный хвост, оканчивающийся мелкой чёрной кисточкой, петлял из стороны в сторону.

Охотник медленно наложил стрелу на лук и натянул тетиву. Деревянное оружие издало еле слышный скрип от натяжения. Охотник поморщился, но олень не отреагировал на этот звук. Это к лучшему.

Он прищурил один глаз, прицеливаясь к своей цели, но вдруг понял, что стоит слишком далеко. Стрела не долетит или ударит с недостаточной силой, и добыча сбежит. Долго преследовать её охотник не сможет – не хватит сил. Придётся возвращаться в деревню и просить помощи других Охотников.

Эта добыча была его. Личная. Он должен принести её сам, чтобы показать самодовольным старикам, что такое охота. Тогда его начнут уважать.

Он начал осторожно пробираться ближе, не сводя глаз со зверя. Сантиметр за сантиметром, надеясь, что все четыре уха оленя резко потеряли способность слышать.

Наконец нужная позиция была достигнута. Он встал прямо, натянул лук как можно сильнее и уже готовился отпустить, как вдруг жертва резко подняла голову.

Они оба, охотник и олень, услышали странный незнакомый звук. Будто бы кто–то начал трубить в рог. Не в обычный рог, а размером с того, с кого этот рог, когда–то спилили. Пять глаз, три оленьих и два человеческих, устремились в небо. Сквозь редкие листья полусухих деревьев в небе виделось что–то. Что–то сверкающее, большое, испускающее дым. Что–то очень быстро и стремительно падало.

Рогатая добыча приняла решение бежать как можно быстрее. Охотник успел это увидеть, заново натянул лук и выпустил стрелу в удирающего зверя.

Что–то оказалось быстрее стрелы и рухнуло в нескольких метрах.

Резкий грохот пронзил его уши. Земля под ногами задрожала, казалось, что сам воздух начал вибрировать и какая–то сила оттолкнула его назад. Он упал быстро и жёстко, ударившись головой о твёрдую почву.

Очнулся уже на земле. Голова гудела, левая рука отдавала тупой ноющей болью. С тихим стоном он сел и осмотрел свою конечность. Большой палец слишком сильно загнулся назад. Решив, что это простой вывих, он слабой правой рукой обхватил палец и резко дёрнул в обратном направлении. Сдавленный вскрик прокатился по лесной чаще, однако, палец зашевелился, хоть и болел.

Он хотел осмотреться, но всё внимание поглощала огромная заметная деталь. Пятиметровая полоса чёрной земли оканчивалась большой дымящейся грудой железа. Упав с неба, она вкопала себя в землю на добрых полтора метра, раскурочив несколько деревьев.

Охотник поднялся на ноги, нашёл свой лук, сломанный ровно по середине, и осторожно пошёл вдоль траншеи.

Что-то большое и железное имело форму неправильного овала. Блестящий корпус был весь исцарапан и помят то ли падением, то ли чем–то, что спровоцировало падение. Посередине, находясь сейчас под крутым углом, имелся ровный шар. Ровный, как капля масла на воде. Он выделялся из общей груды блестящего металла какими-то стеклянными кругами и антеннами.

Охотник и раньше слышал о машинах, но у этой не было колёс, выхлопной трубы, фар, капота, багажника и кучи всего остального, что есть у каждой машины. Зато в паре метров лежал ещё один кусок металла цилиндрической формы. Увидев небольшой торчащий столб из корпуса основной конструкции, Охотник решил, что цилиндр отломился от овала.

Под всей этой загадочной штуковиной, размером с трёх или четырёх Охотников, торчала одинокая нога с двумя копытами и загнутым острым когтем. Овал рухнул прямо на оленя и протащил несколько метров. Вероятно нога – это единственная сохранившаяся часть бедного животного.

– Ну охереть теперь. – Беспомощно сказал он сам себе. – Набор геометрических фигур раздавил моего оленя. Жрать я что буду, хреновина ты небесная?!

Чувствуя острую несправедливость, он пнул железку по мятому корпусу.

II

Назад он плёлся медленно. Раздавленный, как олень, разбитый, как небесный овал и неудачливый, как молодой охотник. На поясе висели остатки прежнего лука. Уцелела лишь тетива, которую он однажды выменял у Искателей. Тончайшая, почти невидимая верёвка никогда не рвалась, не пушилась и не резалась ни одним существующим клинком или пилой. Однажды он даже выиграл бутылку медовухи, поспорив, что электропила не справиться с этой тетивой. Медовуху выиграл, но остался должен новую цепь для пилы. Всё остальное, к сожалению, было выполнено из самого обычного дерева.

В правой руке он сжимал оленью ногу, завёрнутую в старую ткань и перевязанную травяной верёвкой. Бурая кровь животного пропитала её насквозь и иногда оставляла на земле маленькие капли. Так делать не следовало – запах может привлечь хищников, но в глубине души ему казалось, что это не самый плохой вариант.

Большой палец левой руки до сих пор болел. Повезло, что не опух и шевелился, но нормально держать что–то этой рукой не получится ещё недели полторы.

Подходя к своей деревне, он остановился и оглянулся назад. Падение было слишком далеко, навряд ли местные что–то видели или слышали, а если и видели, то могли счесть это за метеор или спутник. Эти железяки время от времени падали с орбиты. Редко в них было что–то ценное и ещё реже они достигали земли, не разлетевшись на кучу осколков.

Наступил поздний вечер. Небольшое поселение, освещённое сотней маленьких лампочек, виднелось за холмом. Было тихо. Только привычный ветер, шелест серой травы и капающая кровь. Его не было сутки. Никто не заметил.

Молодой охотник не пользовался авторитетом среди своего племени. Недостаточно сильный, недостаточно высокий, слишком худой ещё и с мутацией. Ни одна девушка не захочет создать с ним семью, а ему очень хотелось, особенно с одной определённой.

С самой школы ему понравились её веснушки. Оранжевые пятнышки были рассыпаны по её круглому лицу. На переносице – крупные, на щёчках – маленькие и редкие.

Староста рассказывал, что веснушки всегда появлялись весной, когда выглядывало тёплое солнце и трава зеленела. Она была его весной, его тёплым солнцем.

Собравшись с силами, он заставил себя шагать дальше. Больше некуда и не зачем. За пределами родного дома была лишь безжизненная пустошь и давящая тишина. Выжить в таких условиях в одиночку невозможно.

Деревня представляла из себя собранные в кучу десяток домов, окружённых высоким частоколом. Местами крепость была укреплена железными листами, наверху колючей проволокой. В пяти точках были "опорные башни" – четыре по краям и одна у ворот. Так местные называли лестницу и кривой деревянный настил под крышей из ржавого профильного листа.

Мелкие фонари, работающие от ветряного генератора, развешали по всему периметру частокола, чтобы освещать ближайшие пару метров.

Главные ворота, тяжёлые и толстые из известного набора материалов, дерева и железа, охранялись четырьмя людьми. Двое снизу, за стеной, и двое на опорной башне, у фонаря.

– Стой, кто идёт? – Грубо спросил крупный мужчина, крепче обхватив копьё.

– Я иду. – Безучастно ответил охотник.

– Кто "я"? – последовал нетерпеливый ответ.

– Я иду, я. Нас тут ста человек не наберётся, не можешь вспомнить?

– Моя задача не вспоминать, а охранять. Назовись или проваливай. – Охранник наклонил своё копьё вперёд, второй последовал примеру. Двое на башне направили в лицо пришедшего яркий фонарь.

Охотник зажмурился, прикрыл глаза больной рукой. Медленно, нехотя, он стянул бандану с головы. В свете фонаря бесцветные волосы засверкали, как первая снежинка.

– А, Беляш. – Удовлетворённо выдохнул охранник. – Чё смурной такой?

– Я Феликс. – Буркнул Беляш. Большей информации говорить не хотелось. – Пропустите, нет?

– Проходи, куда тебя девать. А это чего? Охотился? – Мужчина наклонился, разглядывая оленью ногу. – А остальная часть где? По пути сгрыз?

Дикий гогот охранника прокатился по округе. Второй его поддержал. Двое на башне убрали фонарь и последовали примеру коллег снизу. Тем не менее, копьеносец убрал своё оружие в сторону и пропустил Беляша к воротам. Железо-деревянная махина заскрипела своими цепями. Лениво и медленно она начала подниматься под усилиями двух мужчин сверху, и охотник оказался дома.

III

Первое, что должен сделать каждый Добытчик после вылазки – принести Главному Охотнику добычу. Половина шла на общие потребности деревни, половина делилась между теми, кто участвовал в охоте на зверя.

Покидая деревню для тайной охоты, Беляш представлял, как он принесёт в общий зал Добытчиков огромную тушу, повалит её на обеденный стол, скромно сядет рядом и благодушно произнесёт: "Я возьму себе только 1/6 и рога на трофей, остальное – деревне". Он был бы благородным, уважаемым и мудрым. Сам Главный Охотник признал бы его авторитет и правоту. Наверняка отхватил бы себе бедро и спрятал в своей комнате, но назначил бы Беляша Старшим.

А сейчас, когда через плечо у него висела только 1/6, он не знал, как вовсе это преподносить.

И что говорить? Если болван Охранник задался вопросом, где остальной олень, что спросят другие Добытчики? Ещё подумают, что Беляш сделался падальщиком.

Он шёл по главной дороге, выложенной из мелкого гравия и грязи. Вокруг своим чередом текла вялая жизнь. Знакомая старуха, вредная и злобная, тащила на своё горбу пожитки. Какие–то банки, посуду, мелкие колёса, связанные на манер баранок, бесконечные пакеты и пучки сорняков. Куда она их вечно тащит? В деревне от силы 20 или 30 домов, все друг друга знают. Каждый знает, что у старухи нет ничего ценного, но она всё равно боится воровства и таскает с собой всё. Будь она моложе и сильнее, таскала бы и собственную халупу.

Слева идёт мужчина. Худой, костлявый, безжизненный. Одним словом фермер. Он и ещё несколько глупцов пытаются что-то вырастить в здешних местах. Если удавалось найти до аварийное удобрение, что-то вырастало. Если коровы давали достаточно навоза, вырастало меньше. Без удобрений ничего не росло. Даже вода требовала многоразовой фильтрации и очистки.

Деревня жила только за счёт охоты, древнего аппарата по производству соевого сырья и удивительной человеческой способности – отрицание смерти.

– Эй, красноглазый. – Послышалось за спиной. Беляш знал этот голос и хотел, чтобы ему показалось, но нет. – Ты чё, оглох? Стой, говорю!

Беляш остановился и обернулся. Крепкий, широкий и крайне неприятный парень уверенно шагал к нему. Рядом, по канону, были два его приспешника. Чуть менее крепких, но таких же неприятных. Это был Алексий и его компашка. Вольт и Володя. Продолжать диалог не требовалось. Беляш заранее знал, что его ждёт дальше.

– Чё молчишь? Отвечай, когда Старшие спрашивают.

– Что отвечать? – Безынициативно произнёс Беляш.

– Оглох, что ли?

– Нет.

– А чё молчишь тогда?

– Да вот, говорю вроде.

Алексий замахнулся рукой, Беляш рефлекторно зажмурился и вжал голову в плечи. Трио засмеялось.

– Поменьше базарь. – Алексий блистательно игнорировал противоречия в собственных требованиях. Это часто помогало ему сделать своего собеседника виноватым хотя бы в том, что тот вообще существует. – Чё несёшь?

– Ногу несу. Глав. Охотнику, по всем правилам.

– Чё-то не слышал я об охоте. А ты слышал, Вольт?

– Не-а, не слыхал. – Отозвался Вольт.

– А ты, Володь?

– И я нет. – Прохрипел Володя. Этой осенью Володя переболел ангиной, чудом выжил и теперь только хрипел, а не говорил.

– По каким же ты правилам на охоту ходил, Беляш?

– Я Феликс. – Сдавленно поправил Беляш. – Меня Главный отпустил одного. На разведку. В округе ни одного зверя, я дальше ходил.

– Куда дальше?

– За колючки.

– Ты чё, сдурел?! – Угрожающе закричал Алексий. – За колючками ящериц полно! Решил к нам хищников привести?! Опять оглох? Отвечай!

– Еды хотел принести.

– И как, принёс? – Алексий выхватил у него оленью ногу. Уставшие от суточного путешествия и ослабленные взрывом руки Беляша без сопротивления выпустили добычу. – Это еда, по-твоему? Небось у ящериц забрал?

– Нет. Я… – Тут Беляш понял, что вообще не думал насчёт легенды и выдал первое, что пришло в голову. Правду. Почти правду. – На него спутник упал. Я зверя выследил, а когда хотел прибить – на него спутник упал. Всё, что осталось.

Трое парней с секунду молчали, переглянулись и начали безостановочно смеяться. Вольту было так смешно, что он согнулся и опёрся руками о колени, а Володя начал кашлять и смеяться одновременно. Каждый проходящий мимо человек видел, как сильно покраснел белёсый Феликс. Он уставил глаза в свои грязные ботинки и терпеливо ждал, когда они закончат.

– Тебе бы старика поучить сказки рассказывать, а то надоедать его истории начинают. Короче, это я забираю, и ты идёшь с миром.

– Как забираешь?! – Вдруг завопил Беляш. – Это моё! Я сутки его выслеживал!

– Ты выслеживал, я забрал. Закон пустоши. Учи мат. часть, соевый.

– Сам ты соевый. – Злобно прошипел юноша.

Он и сам не знал, откуда взялось столько смелости. Только он успел зайти в город, как каждый встречный смеётся ему прямо в лицо. Каждый хочет ткнуть в то, какой он плохой охотник и сказочник, слабый и глупый мальчишка. Сегодня его добычу уже забрал овал, Алексию он этого не позволит.

Однако, тот имел большой опыт в переговорах. Насупив брови, он размахнулся и ударил по лицу тыльной стороной ладони. Феликс пошатнулся назад, больная голова вновь загудела.

Он бросился на обидчика, но с первым же шагом последовала аналогичная оплеуха, а в завершении пинок в живот. Феликс упал на землю и согнулся.

– За базаром следи, кому сказали. Пошли. – И он ушёл. Настоящий хищник. Большой, злой, эгоистичный. Идеальный для этой жизни.

Острая боль в животе никак не утихала. Он лежал посреди дороги, скрюченный, залитый горькими и стыдными слезами. Униженный перед всей деревней. Никто ему не помог. Ни старуха с котомками, ни худой фермер, ни охранники.

"Расскажу всё Старосте, – вдруг решил Феликс. – Пусть в крысу. Пусть возненавидят. Всё равно никогда не буду своим. Заберу своё и уйду отсюда. Только отомщу"

С трудом поднявшись на ноги, он рухнул снова. Пустой желудок начало крутить, но выходить наружу было нечему. Уже сутки он не ел, добывал мясо для деревни.

IV

Хижина Старосты находилась посередине деревни. Окружённая низким забором со знакомой колючей проволокой и двумя охранниками. Он жил в небольшом домишке, однако гораздо большим, чем у большинства. Помимо самого Старосты тут всегда были двое его слуг, с утра до вечера маячили члены совета – Главный Охотник, Вождь и Технолог. Три главнейших лица, призванных наладить жизнь деревни.

Феликс медленно ковылял к жилищу, и только когда он оказался у калитки, Охранник удостоил его вниманием.

– Кто идёт?

– Феликс. К Старосте.

– Что тебе надо от старика, Беляш? Уже поздно, он спит.

– Я знаю, что он не спит. Я с донесением.

– Донесением? – Охранник поморщился. Тот явно не был сторонником донесений и предпочитал решать любой конфликт на месте. – Это к Вождю, а не Старосте, будто не знаешь. С утра приходи.

– Это важно. Я был на охоте и заметил кое–что, это может быть полезным.

– Что полезно, а что нет, решает Технолог.

Феликс моментально возненавидел охранника. Лицо было знакомым, но имени или клички не знал. В своей голове решил окрестить его Остолоп. Остолопу дали в руки заострённую палку, надели железную пластину на грудь и велели охранять калитку. Он наверняка был польщён таким важным поручением и наслаждался данной ему властью – решать, кто пройдёт через калитку, а кто нет.

– Я Охотник. Часто бываю за стеной.

– И?

– И могу достать тебе, то захочешь. В разумных пределах.

Остолопа явно заинтересовали слова "что захочешь", а разумные пределы он определил самостоятельно. Лысая голова покосилась на своего напарника, Остолопа II, и тот дёрнул большим пальцем верхнюю губу.

– Крапиву добудешь? – почти шёпотом спросил Остолоп I.

– Добуду. – Уверенно ответил Феликс. Он знал, что охраннику потребуется именно крапива. Именно этот сорняк, пытаясь приспособиться к новой среде и защитить себя от хищников ещё сильнее, начал выделять своими маленькими колючками особый секрет. Сжатый в плотную трубочку листок крапивы дарил внутреннее спокойствие и яркие картинки на короткий промежуток времени.

– Пошли, только быстро. – Важной интонацией приказал охранник и отворил дверь.

В маленькой хижине горело большое квадратное кострище. На перекладине во внушительном котле кипела вода и плавали друг за другом какие-то переваренные ингредиенты. Рядом ворошила угли немолодая женщина с грязно-седыми волосами и раздвоенной губой.

– Кто там? – спросила она, неумело скрывая шепелявость.

– Это я, и Беляш. Говорит, нашёл что-то на охоте.

– Это к Главному Охотнику.

– Я то же самое сказал, но говорит, что личному к Древнему.

– Пусть войдёт. – Подал слабый голос Симон Древний.

Он находился на своём привычном месте – небольшом помосте напротив кострища, где расположилось большое мягкое кресло из шкур и одеял.

Он был словно гусеница замотан в несколько тёплых пледов так, что торчала только голова. Маленькая, сморщенная, с редкими белыми волосками и такой же жидкой, но длинной бородой. Он с трудом разлепил свои веки и поднял мохнатые брови, когда Феликс подошёл ближе.

– Что случилось, мальчик? Зачем ты пришёл ко мне так поздно? – Его голос звучал не естественно и тяжело. Каждое слово стоило ему драгоценных запасов сил дряхлого тела.

– Это… Это лучше знать только вам.

Старик скептически изогнул брови, но выполнил просьбу. Женщину отправил подготовить постель ко сну, а Остолопа I на его место.

– Сегодня я был на охоте. – Феликс потёр вывихнутый палец. – И увидел что-то. Оно упало прямо с неба.

Он и сам не знал, зачем начал это рассказывать. Первоначальной миссией было настучать на Алексия и потребовать справедливости, но при виде Старосты, Древнего Симона, который жил ещё до аварии, весь его пыл и желание насолить обидчику куда–то улетучились. Вместо них пришло чувство стыда. Зачем отвлекать такого человека по пустякам? Стоило нажаловаться Вождю – это его обязанность хранить порядок в стенах деревни.

– Быть может, спутник? – Снисходительно предположил Староста. – Они часто падают. Нашёл что–то ценное?

– Нет… В смысле, нет, не спутник. Это не было похоже на спутник. Я выследил оленя, и оно упало прямо на него, за секунду как я выпустил стрелу. Даже лук сломался, но это не важно. Эта штука была большая, блестящая. Овальная. У неё ещё какая–то штука отвалилась.... – Феликс терялся в словах и деталях. Ему казалось, что сейчас старик разозлится и выгонит мальчика. Для кучи назначит ему самые унизительные работы, чтобы больше и мысли не возникло рассказывать такую нелепицу.

– Овальное, говоришь? – Оживился Симон. Он чуть приподнялся в своём кресле. – Ты голоден, Феликс?

Феликс честно и живо кивнул. Симон указал подбородком на котёл и стоящую рядом посуду. Юноша без раздумий налил себе порцию и быстро начал поглощать содержимое. Симон учтиво подождал, пока тот набьёт себе живот.

– Расскажи подробнее обо всём, что ты видел и где это произошло.

Юноша набивал рот горячей похлёбкой и детально рассказывал всё с момента ухода из деревни. Он рассказал и про оленя, и про свою травму, и про момент падения овала. Даже начертил на листе бумаги примерный вид объекта.

Староста двинулся вперёд и потерявший опору плед упал на его ноги. Феликсу открылась грудь старика. Точнее то, что было вместо неё.

Металлическая коробка белого цвета заменяла ему весь торс, от шеи до пупка. Через её прозрачную стенку он видел множество механизмов, трубок с неизвестной жидкостью, пульсирующие лампочки и резиновую помпу, которая надувалась и сдувалась каждый раз, когда Симон дышал.

Он извлёк из-под пледа руку. Десятки маленьких поршней пришли в движение и механический протез потянулся, схватив острыми блестящими пальцами листок.

Симон Древний поднёс его к глазу, живой рукой раздвинул тяжёлое веко и глаз странно зажужжал.

– Это космический корабль. – Выдал вердикт Староста. – Раньше его использовали, чтобы вылетать за пределы орбиты нашей планеты. Ты заходил внутрь?

– Я не знаю как…

– Ничего. Ты впервые видишь корабль. На нём были рисунки? Или, может, какой–то голос что–то сказал?

– Нет, ничего такого не помню. Корабль молчал и был блестящим.

– Хорошо, хорошо. – Пробубнил старик. – Мне нужно, чтобы ты показал это место. Сейчас отправляйся домой и выспись, как следует, а затем подойди к Главному Охотнику. Вы направитесь к кораблю и проследуете моим инструкциям.