Вопросы этики

Анастасия Шалункова

Вопросы этики

– Кем вы себя возомнили?!

Женщина набросилась на Киру Макарову бешеной кошкой.

– И вам доброе утро, простите, не знаю, как к вам обращаться, – ответила Кира.

– Ты еще и издеваешься?! – завопила незнакомка, – Кто ты такая, чтобы вмешиваться в естественный порядок вещей?!

– Я нейрохирург Маркова Кира Анваровна. А вы по какому вопросу?

Женщина опустила руки и отошла сторону.

– Да я тебя по этапу пущу, белого света не увидишь… – уже тише прохрипела женщина.

– Мне нужно идти к пациенту, – Кира попыталась отойти, но женщина схватила врача за рукав халата, – Послушайте, если вас интересует установка чипа, обратитесь в регистратуру, вас направят на первичную диагностику.

Женщина театрально посмотрела в потолок:

– Кто тебе дал право распоряжаться чужими жизнями? Я Лину вынашивала, рожала, растила. Да я в страшном сне не могла представить, что она станет… чипированной… Моя дочь умерла из-за тебя!

Хирург надеялась, что на крики кто-нибудь да придет. Летающие под потолком мини-дроны уже должны были распознать конфликт и прислать кого-то на помощь.

– Вы мать Николаевой Лины? Которая с мотоциклом? Как вас… – Кира подключилась к нейроинтерфейсу, который услужливо передал данные о пациентах и их родственниках прямо в мозг, – Наталья Евгеньевна, если не ошибаюсь? – получив все такой же разгневанный кивок, врач продолжила, – Изменения в личности пациента происходят не из-за имплантов и чипов, а из-за пережитой физической травмы.

– Я тебя по судам затаскаю! Как ты смела провести операцию без разрешения?!

Разгневанная мать переходила с «ты» на «вы» и обратно:

– Вашу дочь привезли с ушибом головного мозга в начальной стадии комы. Лина умирала.

– И что, вы не могли бы со мной связаться?! Я бы вам запретила!

–Запретила – оперировать и спасать собственного ребенка? – уточнила Кира.

– Ставить ей эту штуку в голову!

Наконец, у Киры сошелся пазл. Вот как. Все дело было в нейроинтерфейсе.

В ИИ, на который половина граждан страны молилась как на новое божество, а вторая половина готова была отречься от собственных братьев и сестер, если те скажут доброе слово в сторону нейросетей.

Вот такая поляризация общественного мнения. Ничего нового, но, когда касается медицины – пиши пропало.

– Послушайте, Наталья, – Кира призвала на помощь весь арсенал по переговорам, – Лину сбил грузовик. Ее шлем от удара раскололся. Голова всмятку. Буквально. Спинной мозг разорвало. Но Лина выживет. Будет ходить и разговаривать.

– Что, в нашей молодости на мотоциклах не бились?! И ничего, выживали, на ноги вставали, и никаких… чипов!

Кира села на белоснежный металлический стул в коридоре, приглашая Наталью присоединиться.

– В нашей с вами молодости, когда разбивались на мотоцикле, родители потом до пенсии заботились о детях-инвалидах, чей мозг в лучшем случае соответствовал пятилетнему ребенку. А разрыв спинного мозга означал паралич.

– И что, не было другого способа? Кроме как превратить моего ребенка в робота?!

Кира вздохнула.

– Во-первых, робот – это из фантастики. Во-вторых, ты не становишься роботом оттого, что у тебя голове имплант, – Кира сняла прозрачные защитные очки и нагнулась к Наталье, подсознательно готовясь отпрянуть, – Видите, у меня тоже стоит интерфейс.

Наталья поморщилась, будто увидела разлагающийся труп.

– Вы… тоже? Разбились?

– Осложнение после менингита. Сэкономила на прививке от клещей.

Наталья скрестила руки.

– И что я скажу мужу? А нашему сообществу?

– А что у вас за сообщество?

Наталья помахала перед глазами Киры красным браслетом. Органики, поняла врач. Противники ИИ. Не совсем было понятно, где они проводили линию между хорошим прогрессом и плохим, но нейросети считались в их глазах однозначным злом.

– Что я за мать, если позволила дочери обзавестись этой штукой? – с вызовом спросила Наталья.

– Вы мать, чей ребенок будет вести насыщенную жизнь и раз в год наблюдаться у нейрохирургов.

– Она не будет! Я найду тех, кто вырежет эту дрянь.

– Тот, кто туда полезет с ножом, сам сядет. За предумышленное. А вы как соучастник.

– Я найду тех, кто сделает все правильно! Я это так не оставлю, слышите?

Охранник больницы появился на пару с мужчиной, одетым во льняной костюм.

– Наташ, пойдем, – мужчина скользнул по Кире взглядом, полным тихой ненависти, – А вы готовьте адвоката! И вся ваша больница сраная!

**

Лина лежала на койке с перевязанной головой и делала глубокие вдохи.

– Как наше здоровье, мотоциклистка? – спросила Кира.

– Все болит, – пожаловалась Лина. Огромные зеленые глаза моргнули, и Кира нагнулась, чтобы получше разглядеть сетчатку. Прямо за глазницей светилась внутренняя линза, улучшающая передачу света в имплант.

– Конечно, болит, – Кира взяла Лину за руки и чуть потянула на себя. Девушка резко села, будто оживший в склепе вампир, – Собирали по кусочкам с асфальта. Поверти головой.

Лина послушалась. Движения были дергаными, отчего пациентка напоминала аниматроника из старых интернет-ужастиков.

– Сейчас будем рефлексы проверять, – Кира легонько замахнулась на Лину, будто намереваясь дать подзатыльник. Пациентка моментально дернулась в сторону, – Полное имя и дата рождения по паспорту.

– Николаева Лина, 19 октября 2025 года.

– Расскажи, как в аварию попала. Подробно, все, что помнишь.

– Я маме помогала… она сбор организовывала против того, чтобы ИИ использовали в транспорте. Лоу тек…

– Лоу тек, хай лайф[1],– подсказала Кира.

– Да, точно! Я потом хотела домой побыстрее вернуться и когда ехала… грузовик… А дальше не помню. Но я медленно ехала, по выделенной полосе!

– Теперь вставай.

Лина повернулась набок, и, также резко, опустила ступни на пол.

– Я ноги плохо чувствую, – пожаловалась Лина.

– Считай, что ты их отлежала, – Кира потянула пациентку на себя, помогая принять вертикальное положение, – Сделай пару шагов.

Лина послушалась. Движения давались тяжело, мозг еще не подружился с имплантом, а тот – с остальным телом. Травмированные клетки мозга передавали сигналы в нейрочип, а тот направлял их «по назначению», позволяя Лине говорить и ходить.

Хирург понимала, что старая Лина погибла под колесами грузовика, из-за водителя, который, наслушавшись бредней «органиков», отключил ИИ в машине, мол, человек лучше все видит и понимает. Часть личности девушки навсегда исчезла, но вина была в аварии, а не в нейрочипе.

Впрочем, ее родителям это объяснить так же сложно, как принцип работы вакцины закоренелому антипрививочнику.

– Ты молодец, – подбодрила Кира, – еще космонавтом будешь!

– А я скоро домой пойду?

– Месяца через два, пока тебя нельзя надолго отключать, – пожала плечам Кира, – потом еще года три на реабилитацию, надо помочь чипу срастись с мозгом. Читать, писать. От руки, так быстрее процесс пойдет. Иностранные языки учить. Я, когда после менингита восстанавливалась, китайский освоила. Эй, без стука в палату кто вваливается? Для кого дверь закрыта? – Кира рявкнула на вошедших.

Главврач больницы, охранник и разъярённые родители Лины вломились в палату. Наталья принялась закидывать вещи девушки в сумку.

– Вы что делаете, оставьте сумку на месте!

– А тебя не спрашивают,– зашипела женщина, – мы выписываемся, я написала отказ от госпитализации.

– Но сказали же… – девушка беспомощно посмотрела на Киру.

– Ты здесь не останешься, ясно?

Кира схватила главврача за запястье.

– Антипов, ты что творишь? Какой отказ от дальнейшего лечения, ты видел?! Она же через неделю паралитиком станет!

– Лина несовершеннолетняя, за нее решают опекуны или родители.

Наталья и ее муж бесцеремонно отключали провода, пока Лина испуганно и дезориентировано бормотала, что хочет остаться

– А если начнется отторжение? А реабилитацию они ей смогут обеспечить? С каких пор у людей нет прав до восемнадцати?

– А с таких, что у нас свобода личных взглядов. У родителей приоритет, – Антипов потер переносицу, – скажи спасибо, что я тебя прикрыл.

– Прикрыл от чего?

– От того, что ты сделала операцию без согласия родителей.

Кире окончательно начало казаться, что она находится в каком-то сюрреалистическом мире, правил которого не знает. Собственный нейроинтерфейс услужливо принялся подсовывать статьи УК и данные соцопросов по поводу «имеют ли дети право сами принимать решения о своей жизни» и «сколько дают врачам за самоуправство».

– Она умирала, – Кира прислонилась спиной к стене, – У нее мозг вытекал через черепную коробку. Я должна была ждать, пока мадам «я веган и люблю вымирающих животных» закончит цифровой детокс и на сообщение ответит? Так, я бы уже сидела, только за неоказание помощи!

Антипов отвел Киру подальше от палаты.

– Ты бы не сидела, потому что могла отказаться от операции.

– Я хирург! И меня так же спасали в свое время.

– Тебе было двадцать девять. И в медкнижке было огромными неоновыми буквами написано «разрешаю любые манипуляции со своим телом, а также донорство органов в случае смерти мозга».

– Лина умирала, Игорь. Ей семнадцать, она в этой жизни не видела ничего. Надо было ее инвалидом оставить? С мозгом трехлетки? Наверное, мамочке было бы приятно строить из себя вечную жертву и денежки собирать. А так теперь еще перед сектантами стыдно.

– А ты не думала, что девочка могла и сама быть против?

Кира сделала глубокий вдох.

– Игорь, ты же акушер. Ты часто пациенток спрашиваешь, хотят они жить или предпочтут кровью истечь как в былые времена? Как-то исторически сложилось, что жизнь пациента в приоритете!

– Кира! Ты произвела сложную и идеологически спорную операцию на несовершеннолетней. Даже не уведомив родителей!

– Да не до того было! Господи, Антипов, быстро вызывай органы опеки, ментов, кого хочешь, но не дай забрать Лину из больницы!

Главврач развел руками. Расширенные органы чувств подсказали Кире, что позади нее стоят двое.

В полицейской форме.

– Маркова Кира Анваровна, пройдёмте.

**

Кире казалось, что она в веб-сериале, чей создатель совмещал использование нейрочипов с запрещенными веществами.

Двое суток хирург провела в отделении. Адвокат от больницы, наконец, соизволил заявиться, но толку от него было ноль, он просто перечислил статьи закона, которые Кира и так знала.

Потом был домашний арест. Ей он даже понравился, потому что можно было, наконец, снизить мощность чипа до минимально необходимого (только поддержка мозга в состоянии «до» менингита), почитать и поспать.

Время от времени с Кирой связывались ее прежние пациенты и клятвенно обещали собрать людей, выйти на представителей власти, прийти в суд – но только отбить хирурга от разгневанных органиков.

Впрочем, никто так в «реале» и не появился.

И самое поганое, понимала Кира, что чисто технически она и правда нарушила закон. Шла бы речь об обычной операции или переливании крови, да слова бы никто не сказал.

А вот ИИ…

…Кира помнила самые первые звоночки, что будущее наступило. Грузовики без водителей. Дроны-видеокамеры, летающие по неблагополучным районам. Диагностика заболеваний.

Паника. Попытки затормозить прогресс хотя бы законодательно.

И помнила, как давала разрешение на свой нейроинтерфейс. Потеря личности, превращение в овощ казались Кире настолько страшным, настолько жуткими, что она была готова на любую экспериментальную процедуру. Помнила бумаги, которые подписывала отказывающейся двигаться рукой: согласна, согласна, согласна!

Как долго училась ходить и говорить, как плакала лучшая подруга, что не узнает Киру. Часть мозга навсегда исчезла, а вместо нее заработал чип, нейроимплант "Заслон 0.1".

Кира часто пересматривала старые видео и спрашивала себя, как много у нее общего с собой прежней. Кажется, даже манера речи стала другой. Та Кира говорила быстро, она вечно куда-то торопилась и также легко меняла планы, будто что-то не давало ей концентрироваться на одной задаче.

Девушка тогда потеряла всех друзей. Они не приняли ее новую, а семья, наоборот, называли Киру киборгом и радовались, что она вообще выжила.