Это просто кровь

Возницу словно кипятком обдало, покраснел, раздул щёки, а глаза налились кровью.

– Гном?! Да гномы тебе тыквы растят и говно за тобой подбирают, а я дварф, плоть от плоти Ауле! – писклявым, совсем не подходящим к внешнему виду голосом заверещал гном-дварф.

– Эй, мужик, выдохни! Я не хотела тебя обидеть.

– Мужик?! – дварф сплюнул под ноги Асе густую серую слюну. – Да я тебе все космы повыдёргиваю, хуманс, я женщина!

От этого заявления челюсть Насти чуть ли на землю не вывалилась. В руках у возницы откуда-то появилась секира, небольшая, из тёмного метала, покрытая причудливым узором и рунами. Дварфа сделала шаг, вперёд поигрывая оружием.

– Фини! – с крыльца раздался голос Никитишны. – А ну, отстань от девочки!

– Ну Нюр. – голосом обиженного ребёнка выдохнула Фини. – Ну ты слышала?

– Слышала, слышала! И что с того? Чужая она, откуда ей знать кто такие дварфы. – Баба Нюра широко улыбалась.

– Да бездна с ним, с гномом! Мужик! Я что, похожа на мужика?

– Похожа. – шокировано проговорила Ася одними губами, однако это не укрылось от Фини.

– Ах ты выдра бледная! – снова взорвалась гнома.

– Фини! – в голосе бабы Нюры лязгнул металл. – Обидишь девочку ты мне больше не подруга!

Эта угроза оказалась сильнее гнева, и Дварфа лишь ещё раз сплюнула под ноги Асе и прошла мимо. На крыльце деревенская старушка и очень странная бородатая женщина дварф обнялись и скрылись в доме, а Настя так и осталась стоять у калитки с ошарашенным видом, пытаясь переварить увиденное.

– Я смотрю, ты успела познакомиться с нашей Фини. – в густом басе Тура слышались нотки веселья.

– Ага. – всё ещё не придя в себя, проговорила девушка. – Впервые вижу как гнома, так и бородатую женщину, да ещё и в одном лице.

– Ты смотри, её гномом не назови, обидится жутко. – продолжал веселиться Турёнок.

– Вовремя ты, конечно. – вздохнула Ася.

– Пойдём посмотрим, что привезла в этот раз Фини. – Турёнок спрятал улыбку в кулаке.

На небольшой, как и сама Фини, телеге располагались ящики, тюки и свёртки, в которых что-то звенело, брякало и шуршало. Тур откинул холощу с одного из ящиков, в нём оказались заготовки для топоров. Во втором – слитки разнообразных металлов. В целом из всего скраба Тура и Асю заинтересовал только один свёрток, в котором обнаружилось оружие. Всего два клинка. Широкий полуторный меч и тонкая рапира с изящной гардой в виде оплетающих рукоять щупалец осьминога. Ася протянула руку к рапире, но, прежде чем пальцы коснулись рукояти клинка, с крыльца послышался сердитый оклик Фини.

***

– Ты куда свои лапы тянешь, хуманс? – раздувая ноздри и теребя бороду, спросила гнома.

Ася уже было собралась ответить, но тут её глаз зацепился на пылевое облако, что приближалось по дороге к деревне. Присмотревшись получше, Настя не поверила своим глазам. По дороге неслись существа, похожие на людей, но с собачьими головами. Кто-то на двух ногах, а кто-то и на всех четырёх конечностях быстро приближались к мосту через реку. На всех псоглавцах были надеты штаны и куртки, на которых солнечными зайчиками игрались пришитые тут и там металлические пластины. У каждой твари было оружие, мечи, топоры и даже луки. Чуть позади от явно атакующих существ двигался обоз из пяти телег запряжённых, девушка не поверила тому, что видит, людьми. Ася сама не заметила, как к ней в руку прыгнула рапира.

– Прячься, дура! – Фини подскочила к Насте и дёрнула её в сторону дома Никитишны.

В этот момент пущенная с предельной дистанции стрела впилась дварфе в плечо. Не думая больше не секунды, Ася рванулась к калитке, а Фини, обломив древко, чтобы не мешало, перехватила свою секиру поудобнее. Тур стоял у телеги, широко раскрытыми глазами, наблюдая за приближающейся ватагой. Нет, в его взгляде не было ни паники, ни страха. Он словно что-то вспоминал, глядя на волну бурых тел.

– Что замер, громила? Хватай меч и пойдём продадим свои жизни подороже. – не оборачиваясь, Фини побежала к мосту, словно уверенная, что Турёнок точно последует за ней, ну или ей было всё равно.

Победить эту толпу дварфа не собиралась, она понимала, что их сомнут в первую же секунду, но и умирать просто так она не собиралась. Не в правилах детей великого Ауле сдаваться на милость врагу. Тур взял в руки меч, махнул пару раз, пробуя вес и баланс, нахмурил брови и откинул меч в сторону. Вместо этого он одним движением выломал оглоблю прямо вместе с передней осью телеги, чем изрядно перепугал и без того нервно переминавшегося ослика, и направился следом за Фини. В Туре словно что-то просыпалось. Что-то давно забытое, но такое родное. В Туре просыпалась радость битвы.

Река вблизи моста была довольно глубокая и бурная, словно те, кто обосновывал здесь поселение, заранее предполагали необходимость оборонять деревню именно с этой стороны.

– Сейчас бы знатные стены и добрые ворота. – прогудел Тур.

– И низкий свод штольни. – поддержала парня Фини, отбивая очередную стрелу плоскостью секиры.

Ни Фини, ни Тур не смотрели друг на друга, лишь плотнее придвинулись, плечом к плечу, встречая первых псоглавцев. Ось телеги разлетелась в щепки, отправляя в воду сразу десяток нападающих. Фини рванула в прореху с громким хеком, разрубая ближайшего врага от шеи до паха. Они бились медленно отступая. Волна ощеренных в хищном оскале псоглавцев разбилась об защиту двух воинов, не сумев прорваться через мост одним рывком, но их было слишком много. Вот уже взмахи секиры перестали заставлять воздух стонать, от разрубающей его стали. От оглобли вообще осталась короткая дубина, что, впрочем, не сильно мешало парню убивать и калечить врагов на каждом взмахе. Где-то вдали щёлкнула кожа пращи, и в висок Тура прилетел камень. Гигант пошатнулся, но удержался в сознании, чем тут же воспользовались псоглавцы, втроём навалившись на парня. Следом бурая волна накрыла Фини, и улюлюкающая толпа рванула весенним паводком по деревне.

Тем временем Ася, подгоняемая бабой Нюрой, бежала через поле к лесу. Следом за ними семенил дед, где-то раздобывший меч. В ноге у Насти что-то кольнуло, и она кубарем упала в сочную траву. Из икры торчал наконечник стрелы, пробившей мышцу насквозь, а от калитки в их сторону уже спешили три существа. Кровь, что обильно текла по ноге, толчками, вырываясь из раны, словно, звала девушку. Ася чувствовала каждую каплю, что падала в траву, каждую секунду кровь звала девушку, словно обещая силу и освобождение. Интуитивно Ася протянула ладонь над раной, и всё, что успело вытечь, тут же рванулось к руке. Над раскрытой пятернёй застыли с десяток сгустков алой артериальной крови, и когда псоглавцам до беглецов оставалось всего несколько метров, Ася встряхнула рукой в их сторону. Сгустки крови растянулись, превращаясь из крупных капель в длинные стрелы, и сорвались в полёт на поиски жертвы. Двое из существ упали в траву пронзённые, не спасли ни грубая кожа, ни металлические пластины, однако третьему повезло, его задела только одна кровавая стрела, и то по касательной, оцарапав плечо. Дед преградил путь псоглавцу, с трудом, поднимая тяжёлый для него меч. Тварь рыкнула и мощным ударом зазубренного тесака отрубила старику голову. Кровь из ещё не упавшего тела фонтаном рванула в небо. Ася закричала, и в этом крике можно было услышать рёв медведицы, на чьих глазах убили медвежонка. Столб крови из отсечённой головы замер, ни единая капля не успела упасть в траву, а потом исполинским молотом обрушилась на собачью голову твари, ломая кости и разрывая мышцы.

Ася пошатнулась. По её щекам текли крупные слёзы, а из руки выпала так и не брошенная рапира. Никитишна, что-то кричала, дёргала за руку, пытаясь увести Настю в лес, но девушка только вздрогнула и бесчувственной куклой упала на землю, пропитанную её и чужой кровью.

***

Пришла в себя Ася от тряски. Открыв глаза, она увидела перед собой прутья деревянной клетки и прислонившуюся к ним бабу Нюру. Никитишна сидела с закрытыми глазами и тяжело дышала, на её лице словно добавилось морщин, а и без того седая голова и вовсе стала полностью белой. Стрелу из ноги у девушки вытащили, а рану перетянули грязными тряпками. Бабу Нюру, похоже, просто забросили в клеть, но отдышка и бледный вид старушки говорили о том, что она страдает. Ася аккуратно села и огляделась. Как девушка и подумала, их везли в обозе, а вокруг брели псоглавцы. В соседней телеге Ася разглядела ещё одну клеть, в которой, связанная по рукам и ногам, лежала Фини. На её лице красовался уродливый шрам то ли от тесака, то ли и вовсе от клыков. А во главе их обоза ехала телега с установленным на ней косым крестом из неотёсанных брёвен, на котором бес сознания висел Тур. Из бока парня торчала стрела, а в телегу уже успело натечь изрядно крови.

Ася попробовала потрясти Никитишну за плечо, но та не реагировала, зато отреагировало существо, идущее вровень с телегой. Морда, покрытая бурой шерстью, оскалилась, обнажая острые жёлтые клыки и чёрные десна. Существо что-то прорычало и ударило по клетке плоскостью страшного тесака. Девушка отшатнулась, но не прекратила попыток привезти старушку в сознание. Баба Нюра лихорадила и никак не просыпалась. Псоглавец продолжал рычать и стучать по клетке. Его лапы – руки также покрывала шерсть, но ладони были вполне человеческие, если не брать во внимание когти на пальцах. Существо продолжало буянить, с каждым мгновением всё сильнее и сильнее заводясь. Вот оно уже запрыгнуло на телегу и подошло вплотную к прутьям. Невысокий, наверное, чуть выше Фини не то пёс ни то оборотень, из дешёвых фильмов ужасов, уже потянулся к замку, как по его спине стеганула плеть. Псоглавец заскулил, как самая обычная шавка, и свалился с телеги. К нему тут же подъехал сородич на обычном волке, если, конечно, можно назвать обычным волка размером с лошадь. Новый псоглавец был стар, это было понятно по седой шерсти на морде, в отличие от остальных тот не носил штанов и куртки с нашитыми пластинами, а был замотан в чёрный балахон с откинутым капюшоном, по краю которого блестела искусно сделанная вышивка золотой нитью. Наездник что-то бросил на своём рычащем языке провинившемуся сородичу и повернулся к Асе.

– Здравствуй, ведьма. – глотка существа явно мало подходила для человеческой речи. – Ты и твои сородичи теперь рабы великого племени гнолов, так что уймись, и веди себя спокойно, если не хочешь проблем. Мы не любим портить своё имущество, но и буянить ему не позволим.

– Я не ведьма. – пряча взгляд, произнесла Ася.

Ощущение беспомощности, как и тогда в заброшенном доме вновь накатило, заставив всё тело биться мелкой дрожью.

– Ведьма, я чувствую в тебе силу, древнюю, забытую, запретную, но силу именно поэтому на тебе ошейник. – прорычал-проговорил старый гнол наездник.

Ася коснулась шеи, и тут же её пальцы словно в кипяток опустили. На шее тугой удавкой сжался ошейник.

– Если не хочешь, чтобы тебе оторвало пальцы или не задушило, постарайся не трогать ошейник. – видно было, что слова человеческой речи даются тяжело гнолу. – Я шаман этого племени, а мой сын – вождь, если будешь хорошо себя вести, я заберу тебя себе. Ты будешь сытно есть и тепло спать, и может быть, через много лет ты заслужишь свободу, и я научу тебя чему-нибудь.

На этом шаман ударил волка в бока, и тот длинным прыжком рванул в начало обоза. Ася проследила за ним и вновь увидела телегу с прикрученным к кресту Туром, и кровь под его ногами. Настя вспомнила и спицу, и стрелы, и кровавый молот и потянулась сознанием к той луже, что уже начинала капать в пыль на дороге. И как только кровь отозвалась на неумелый зов, как расслабившийся, казалось, ошейник вновь стянул шею. Девушка упала на пол, не в силах сделать ни единого вдоха, попыталась оттянуть удавку, но пальцы вновь обожгло, а через несколько ударов сердца сознание померкло.

***

Ася открыла глаза, а перед ней стоял дед бабы Нюры. Ничуть не изменившийся словно и не было скоротечной схватки и фонтана крови. Он смотрел на девушку, склонив голову набок с немым укором в глазах и уперев худые узловатые руки в такие же худые бока.

– И ради этого я отдал свою жизнь? – презрительно сплюнул дед.

– Я, я не смогла, не успела. – голос у Аси дрожал, а из глаз хлынули слёзы.

Дед покачал головой, и на последнем движении голова отделилась от шеи и упала прямо в руки девушке. Кровь хлынула фонтаном, заливая Насте глаза, нос, рот и уши. Девушка завизжала и с этим криком проснулась уже по-настоящему.

Обоз подходил к высокому частоколу из толстых брёвен, что прижимался к скалам, уходящим за облака. Когда на горизонте появились горы, Настя проспала и сейчас с удивлением смотрела на чёрные камни, пытаясь восстановить дыхание после приснившегося сна. К радости девушки, сон она не запомнила, и сейчас с ней осталось только липкое ощущение кошмара. Никитишна всё так же сидела, облокотившись на прутья, её дыхание выровнялось, но кожа по-прежнему была бледной. Ася дотронулась до руки старушки, и та открыла глаза.

– Настенька, внучка, как ты?

– Со мной всё хорошо, баб Нюр, главное вы как?

– Я, похоже, скоро вслед за Алёшкой отправлюсь. – Нюра закашлялась, а из уголка рта скользнула струйка крови.

Ася держала Никитишну за руку, а сама не могла отвести глаз от струящейся по подбородку струйки.

– Жаль, племени бы пригодилась знахарка. – лающий голос шамана отвлёк Асю.

Девушка подняла ненавидящий взгляд и только сейчас заметила, что обоз уже остановился, а за последней телегой закрывались массивные ворота из необтёсанных брёвен. Клетку открыли, и в неё сунулся здоровенный гнол, он оттолкнул Асю, схватил Никитишну за волосы и поволок наружу. Настя взъярилась и неосознанно потянулась к струйке крови на лице, безразличной уже ко всему Нюре. Только в глазах ещё тлел огонёк жизни, и он уже постепенно затухал. Ошейник сдавил горло Насти, реагируя на всплески магической силы, отчего девушка закашлялась, упав на колени. Сильная когтистая рука схватила хрипящую девушку за плечо и рывком вытащила из клетки, бросив в утоптанную землю. Несильный пинок по рёбрам и та же лапа подняла Настю на ноги и толкнула к другим рабам.

Деревенские и не только женщины сгрудились у каменной стены чёрных скал, уходящих куда-то ввысь. Несколько крупных гнолов тем временем притащила по-прежнему связанную Фини, которая не переставала извиваться и что-то шипеть сквозь грязную тряпку, заменявшую кляп. Ещё десяток псоглавцев тащили косой крест с Туром, который был без сознания, но по вздымающейся, могучей груди Ася поняла, что парень жив, несмотря на множество ран и торчащий из бока кинжал. Пятёрка гнолов обнажила оружие, готовая в любой момент применить его, остальные начали приковывать парня к вбитым в скалу кольцам. Судя по высоте, на которой кольца крепились к камням, предполагалось, что жертва будет едва доставать ногами до земли, однако высоченный Тур спокойно доставал до земли и даже чуть согнулись безвольные ноги в коленях.

Ася отвернулась, не желая смотреть, что эти животные будут делать с единственным близким тут человеком. Пусть друзьями они с Туром стать не успели, но товарищами были добрыми. И тут на глаза девушке попалась последняя телега, что замыкала обоз и была накрыта плотной тканью. Сейчас ткань откинули, и Асю сковал ужас. Десятки трупов, в основном старики, но попадались и молодые женщины, все мёртвые. Псоглавец, что выкидывал из телеги тела, оскалился, а его хвост начал бить его по бёдрам. Когтистая лапа метнулась в телегу и вытащила за волосы маленькую девчушку, именно ту, что с серьёзным лицом показывала Асе деревню. Грудь девочки была разорвана, а сквозь запёкшуюся плоть виднелись белые кости. Гнол раздул ноздри, принюхиваясь, и с явным удовольствием лизнул разодранную плоть. Настя наблюдала за этой ужасающей сценой, не в силах отвести взгляд или вообще пошевелиться. В это же время из задних рядов пленных раздался душераздирающий вопль. Мать девчушки тоже была здесь и тоже увидела происходящее. Она рванулась к дочери, расталкивая соседей локтями. Вырвавшись из толпы, она подскочила к псоглавцу, что успел вырвать кусок плоти из маленького тельца и с наслаждением пережёвывал. Женщина замахнулась, но стрела, пущенная со стороны ворот, над которыми располагались мостки для дозорных, прервала жизнь безутешной матери. Дварфа на земле забилась из всех немалых сил, пытаясь освободиться. Верёвки трещали, но не поддавались. Именно этот звук трещащих пут вырвали Асю из оцепенения. Она нагнулась, стремясь помочь Фини с узлами, но по её рукам кипятком стеганул хлыст. Крепкий гнол, высокий для своего народа, стоял перед неровным строем пленных женщин и поигрывал кнутом. За его правым плечом стоял шаман.

Убедившись, что завладел вниманием своей добычи, гнол что-то прогавкал хриплым голосом.

– Вы все теперь собственность стаи. – начал переводить шаман. – Вы должны работать на благо стаи. Кто не работает, тот не ест и сам становиться едой. Сегодня вы можете отдыхать, а завтра вас разберут достойные представители стаи.

Вождь, а никем иным этот псоглавец быть не мог, ещё что-то говорил, а Ася, как и все остальные, не могла оторвать взгляда от раздираемой на куски маленькой девочки с таким серьёзным лицом.

Глава 4

Первая ночь в холодной пещере, в которую согнали всех пленных, и даже тех, кто был запряжён в телеги, прошла очень нервно. Отдохнуть, как советовал вождь, не получилось бы при всём желании. Народ стонал, плакал, причитал. Ася сидела в дальнем закутке и смотрела в одну точку. Бабы Нюры в пещере не оказалось, и Настя искренне надеялась, что ценной знахарке окажут помощь. Должны же быть у племени гнолов свои лекари. Потом перед глазами встал образ разрываемой и пожираемой прямо на глазах у пленённых. Вопль матери девочки словно набат стучал в ушах. Так, за кошмарными видениями и переживаниями за Никитишну прошла ночь. Ася только перед рассветом провалилась в тяжёлую дрёму, в которой видела, как Тур возится с деревенской детворой.

Когда наутро откатили в сторону массивный камень, закрывавший низкий проход в пещеру, Ася была не в лучшем состоянии. Под глазами поселились тяжёлые мешки, а белки глаз были раскрашены причудливым узором лопнувших сосудов. Пленных пинками и плетьми выгнали на улицу и выстроили в длинную шеренгу. Перед рабами, нервно переступая с лапы на лапу, стояли несколько десятков гнолов. Они лаяли, рычали и то и дело пытались укусить соседа.

«Самая настоящая свора» – подумала Настя, наблюдая, как после оплеухи один из драчунов развалился на земле, подставляя мягкий живот победителю.

Так и стояли напротив друг друга две на столько разных толпы. Будущие рабы от страха неспособные даже трезво мыслить, и стая полудиких гнолов, готовая разорвать любого, кто посягнёт на их собственность. Настя понимала, что именно эти, как сказал вождь, достойные и должны были разобрать приглянувшихся рабов. Однако ни один из гнолов не рисковал приближаться к пленным, нет, псоглавцы нисколько не боялись забитых испуганных женщин, они ждали и, похоже, ждали вождя. Полог самого крупного шатра, что полукругом обвивали площадь перед скалой, откинулся, и из него вышел седой шаман. Опираясь на резной посох с массивным навершием из чёрного, зеркально отполированного камня, он подошёл к неровному строю. Прищуренные глаза внимательно оглядывали добычу стаи. Постояв так с минуту, шаман пошёл вдоль пленных, периодически останавливаясь возле той или иной женщины для того, чтобы заглянуть в зубы, потрогать мышцы или ухватиться за грудь.

«Словно смотр лошадей устроил». – подумала Ася.

Тем временем шаман добрался до Аси, и стоило ему остановиться напротив, как та выдала.

– Где Нюра, старушка, что была со мной?

Вместо ответа шаман наотмашь ударил Асю по лицу.

– Разговаривать будешь, когда тебе позволят. – без злости прогавкал шаман.

Отойдя от строя на несколько шагов, шаман навершием посоха указал на Асю и ещё троих девушек помоложе.

– Вы идёте со мной.

Девушки, на которых указал шаман, понуро вышли из шеренги, Ася тоже последовала следом, но в этот момент за её руку схватилась когтистая лапа. Самый крупный из всех гнолов, что с самого начала мялся перед рабами, что-то лаял шаману, не отпуская руки Насти. Седой гнол обернулся, сделал какую-то сложную фигуру из узловатых пальцев с острыми когтями, и на миг асе показалось, что она увидела призрачного ворона. На морде схватившего её псоглавца появились три рваные раны, словно по морде полоснули невидимые когти. Несколько капель крови попали Насте на лицо, но вместо отвращения Ася почувствовала скрытую от всех силу в этих нескольких каплях. Дерзкий гнол выпустил руку девушки, заскулил, прижимая лапы к ранам на морде.

– За мной! – голосом, как будто ничего не произошло, проговорил шаман.

Деревня гнолов больше напоминала палаточный городок возле фестиваля рокеров, нежели на постоянное поселение. Шатры и палатки, а где и просто брошенные у костра циновки. Шаман привёл рабынь к пещере, вход, в которую закрывала исполинская шкура медведя. При жизни этот хозяин леса мог бы поспорить размерами с карьерным самосвалом. Возле пещеры над огнём висел огромный котёл, из которого торчала человеческая нога, седая самка гнолов мешала бурлящее варево чьей-то берцовой костью, а у самого входа к скале был прикован Тур, в этот раз кольца забили выше, и парень висел на цепях, а по рукам медленно струилась кровь. Кинжал из бока вытащили, а рану замазали какой-то отвратительной даже на вид жижей. Парень был в сознании, и он пристально смотрел прямо в глаза Асе. В его глазах стояла печаль. Настя сделала было шаг в сторону Тура, хлыст следовавшего за рабами надсмотрщика хлестнул по спине Аси, а тур забился в оковах, чем вызвал смех молодняка, что сидели вокруг котла.

Настя вместе с остальными рабынями прошла за полог в пещеру. Огромная пещера была застелена разнообразными шкурами и коврами. Прямо по центру располагался самый настоящий походный трон с небрежно отломанными рукоятями для переноса, где гнолы его раздобыли было непонятно. На троне сидел вождь, он обсасывал вываренные человеческие пальцы, а кости бросал в клетку, в которой сидела Фини, сверля вождя ненавидящим взглядом.

– А вот и свежатина. – пролаял вождь, сегодня он снизошёл до человеческой речи. – Вы теперь мои, моё слово – закон, так что привыкайте и учите наш язык, опускаться больше до вашего карканья я не собираюсь.

Вождь махнул лапой, в которой был зажат очередной палец, и из-за трона выскочила рабыня в когда-то шикарном платье, а теперь рванине. Она глубоко поклонилась и, не разгибая спины, посеменила к новым рабыням. Засаленные волосы качнулись, и Ася увидела заострённые уголки ушей.

– Эльфийка. – ошарашенно проговорила Ася.

Из всех просмотренных фильмов и прочитанных книг у Насти сложился образ безумно красивых и невообразимо надменных эльфах, а тут эта – забитая, испуганная, сломленная. Не разгибая спины и стараясь не смотреть на вождя, она, подталкивая ошарашенных девушек, повела их в дальний закуток пещеры. На полу поверх камней, тут ни ковров, ни шкур не было, лежали циновки, старые, потрёпанные, с запахом пота, кислятины и страха. Эльфийка молча указала рукой на циновки и так же молча посеменила обратно к трону. Ася уселась на дальнюю циновку и уставилась на Фини, мысленно умоляя посмотреть на неё. Дварфа словно услышала, повернулась, уставилась прямо в глаза. Губы Аси задрожали, наверное, только сейчас пришло понимание, в какую пропасть катится её жизнь. Именно в этом взгляде дварфы, решительном и несломленном, Настя увидела свою беспомощность. Накатили воспоминания, о той беззаботной жизни студентки первого курса, о совсем смешных проблемах наподобие несделанного задания или выволочки от склочного профессора. Вернулась вся та боль, что была с ней в том заброшенном доме, снова кольнуло что-то внизу живота, и вот именно эта вспышка боли уронила первую искру. Фини, что так и не отвела взгляд, словно почувствовала изменения, кивнула и отвернулась.

***

Первый месяц рабства прошёл для Аси напряжённо. Работа была не сказать, что б тяжёлая выбивать ковры и шкуры в пещере, начищать котёл и выносить из пещеры мусор и отходы. Кормили личных рабов вождя на совесть, вот только Настя отказывалась есть мясную похлёбку, памятуя о торчащей из котла человеческой ноги. Ела в основном какие-то местные овощи и подгорелые лепёшки. Остальных рабынь, что привели вместе с ней, куда-то увели ещё две недели назад, и больше их Ася не видела. В пещере вместе с девушкой осталась только эльфийка. Вела себя она отстранённо, не разговаривала и даже не смотрела на Настю. Только если работа предполагала выполнение в паре, эльфа робко поднимала глаза. Речь гнолов оказалась достаточно простой в понимании, но вот выдать хотя бы одно слово на языке псоглавцов человеческое горло было просто не способно.

Тур всё так же был прикован к скале, молодняк гнолов развлекался, кидая в парня камни, а Ася каждый раз, когда была возможность и никто не видел, подкармливала Тура припрятанной лепёшкой. Фини же вообще перестала как-либо реагировать на происходящее. Сидела в своей клетке и безучастно смотрела в свод пещеры, заплетая на своей бороде косичку за косичкой. От еды и воды гордая дварфа тоже отказывалась, вот-вот вообще в камень превратиться. Ася не могла спокойно смотреть на своих товарищей пусть Фини и не успела им стать по-настоящему, но сделать пока что для них ничего не могла. Настя каждую ночь, перед тем как уснуть, расцарапывала ладонь об острый осколок камня, торчащий из стены, и пыталась управлять появившейся каплей крови. Давалось это с трудом, стоило сконцентрироваться на капле, как ошейник начинал душить, причиняя боль и страдания. Несмотря на это, уже к концу месяца Ася была способна волей переместить каплю собственной крови на пару сантиметров, пред тем, как сознание отключалось от перенапряжения и давления ошейника.