Шахматная тень

Дарья Земерова

Шахматная тень

Труп был заморожен. Не в смысле «как мороженое», а как забытое мясо, которое ты не достал из морозилки вовремя. Поза – неестественная, будто застывшая на грани движения, как если бы время щёлкнуло замком и оставило тело в вечности. Не живое, не мёртвое – просто кадр, вырванный из контекста жизни.

Квартира казалась декорацией, серые стены – театральным задником, на котором разыгрывается чужой финал. Запах – старый табак и выдохшийся кофе – витал в воздухе, как утренний туман после бессонной ночи. Что-то в этой стерильной чистоте кричало: «Здесь стирали следы, но не смогли вычистить суть».

Я стояла в проёме, прислушиваясь к себе. Желание закурить пришло первым, как всегда. Но теперь – не от нервов, а чтобы запечатать тишину чем-то привычным. Моё лицо застыло в выражении, которое годилось бы для любого случая: то ли сочувствие, то ли ирония, то ли усталость, похожая на похмелье после слишком долгого бодрствования.

"Новая сцена. Старые ошибки", – пронеслось в голове. Не то чтобы банальность, скорее – рефрен. На ковре – узор света от жалюзи, пересечённый чужой тенью. Тенью, в которой угадывались изгибы человеческой ноги – или кресла. Отличить уже невозможно. Всё смешивалось.

Шахматная доска на столе казалась единственным живым предметом. Фигуры стояли, как будто ждали своего выхода на сцену. Чёрные: ферзь и слон. Слишком аккуратный ход, слишком выверенный. Не игра – демонстрация. Манифест.

Я не сразу осознала, что смотрю на ферзя. Его линия – прямая, угрожающе самоуверенная. "Твой ход", – будто говорил он. Я села. Мгновение – и всё вокруг потеряло звук. Остался только шорох пальцев по дереву.

"А я пешка", – прошептала мысленно. Не с обидой, с пониманием. Если быть честной, пешка – та, кто всегда на передовой. Первая идёт на убой.

Запах. Тот самый. Не кровь – металл. Холодный, неуловимый, почти знакомый. Сигнал. И тогда – звонок. Никита. Мой вечный антипод. Его голос прорезал тишину:

– Ты что, уснула?

– Шахматная сцена. Опять, – пробормотала я.

– Рынок. Наши уже там. Подключайся.

Я отключила телефон и посмотрела на доску. "Шаг за шагом", – думала я. Полгода – и каждый раз одно и то же. Подсказки, как зубная боль: вроде бы терпимо, но ты знаешь – скоро будет хуже.

Дорога к рынку – пустые улицы, отражения в окнах, как лица без глаз. Всё повторяется. В каждом кадре – он. Не просто убийца, режиссёр. И публика у него – одна. Я.

Торговый центр зевнул чёрным входом. Внутри – запах металла, витрины как гробы, и мрак, который знал, что его ждут. Полиция отгородила место – бесполезный ритуал. Он уже ушёл. Но оставил ход.

На этот раз – не тот. Слон стоял не там. Ломал логику. Значит – личное.

Я спросила в пустоту:

– Что ты хочешь мне сказать?

И тишина ответила всем, чем могла. Я чувствовала – это не просто послание, это укол. Мне. Он знает, где больно.

Шаги. Я обернулась.

– Это я, – Никита. Взгляд – слишком внимательный.

– Всё становится слишком личным, – сказал он.

Я молчала. Он знал. Но откуда?