Ядовитые чувства

«Вау! Какой красивый цвет! Он мне к лицу. Может, у этой профессии всё же есть какие-то плюсы», – задумалась Вероника, улыбаясь и наматывая на себя шарф.

«Хм, а ведь я смогу шить себе одежду или даже перешивать. Весь чердак забит старыми вещами. Нужно туда как-нибудь наведаться, но не сейчас. Я всё равно шить ещё не умею. Но как только научусь, точно буду всегда красиво одета. Да! Сто пудов! Так и будет! Мне ещё многие позавидуют».

У Вероники улыбка сошла с губ, и она сложила шарф обратно.

«Что я несу? Чему завидовать? Можно подумать, что с другой профессией я бы не смогла себе купить красивое платье?»

Посмотрев по сторонам, Вероника обратила внимание на мебель в доме и громко вздохнула.

«Когда я уже смогу зарабатывать нормальные деньги? Как я мечтаю сделать здесь ремонт. Я бы поменяла бы всю мебель. Диван этот скрипучий с пружинами давно пора выкинуть на свалку. Невозможно спать на нём».

– Ой, блин! – выругалась она вслух, увидев лицо в отражении зеркала. – Вера? Вера, блин, ты меня напугала! Верунчик моя приехала! У меня чуть сердце в пятки не ушло! – эмоционально воскликнула бедняга от испуга и от радости одновременно.

– Да, это я, – отозвалась красавица, заглянув в распахнутое окно.

– Как я рада! А-а-ай, Верунчик! – рванула Вероника к ней, убирая тюль и протягивая руки к лицу подруги. – Ты когда приехала? Девочка моя, а почему не позвонила? —лепетала она, целуя её в щёки.

– Чего-чего? Вот колхоз у вас здесь! Когда мобилу купишь, Ника? Я звонила тебе! А почему не дозвонилась, как думаешь? Может, у кого-то телефон отключён?

Выпускница бросила свой взгляд на розетку от телефона и выругалась:

– Б***, точно. Это видимо мама хотела, чтобы я выспалась. А я-то думаю, почему такая тишина? Никто не звонит. А ещё так удивлялась про себя, что на Антона это не похоже.

– Опаньки! Что за Антон?

– Ой, Верка, да никто.

– Что значит, никто? У моей подруги есть какой-то пацан, а я о нём ничего не знаю.

– Вера, какой пацан? Скажешь тоже… Это длинная история. Как-нибудь потом расскажу. Лучше скажи, как ты? – перебила Вероника подругу, заглянув за тумбочку. Она вставила шнур от телефона в розетку, внимательно слушая красавицу.

– У меня всё классно. Я с новым парнем начала встречаться. Он такой клёвый… Боюсь сглазить. Я как только чем-то довольна, так у меня всё потом наперекосяк. Я как будто проклята. Короче, пока меня всё устраивает. Что за Антон? Давай колись, недотрога ты наша.

– Вера, честно говоря, мне некогда рассказывать. У меня на сегодня работы выше крыши. Только посмотри на этот базар! – сказала девушка и осмотрелась вокруг, взявшись за голову. – Нужно ещё постель за всеми застелить, пол помыть, поесть приготовить, морковь прополоть. А если дождя не будет – придётся огород поливать.

– Да, уж! Сочувствую, Ника. На сегодня, кажется, дождь не обещали. Придётся тебе воду из колодца таскать.

– Да, достало это всё. Верочка, я очень рада тебя видеть, но у меня реально дофига дел. Я даже не знаю, с чего начать?

– Сколько тебя помню, Ника, у тебя всегда было много дел. Когда у тебя их нет? Когда ни придёшь – всегда не вовремя. Я в кои-то веки выбралась в ваше захолустье, а ты не можешь с подругой двадцать минут посидеть. Нормально вообще? – высказалась Вера, обиженно надув свои губы и хлопнув рукой по старенькому подоконнику, окрашенному белой краской.

– Ладно-ладно. Я, конечно же, очень хочу с тобой поболтать. Тем более есть, что рассказать, – затараторила Вероника, заправляя тюль за спинку дивана. – Я сейчас выйду к тебе. Подожди, моё солнце, – попросила она и, поднявшись с дивана, вышла на улицу. – Наконец-то ты приехала! Я так скучала по тебе! – воскликнула девушка, обнимая подругу и чувствуя в объятиях её хрупкое тело. – Ты такая худенькая, Верка. Прямо стройняшка, – восхищалась она, взглянув на красавицу оценивающе.

– А то! Конечно, – покрутилась Вера перед подругой кокетливо. – Я скучала по нашим с тобой разговорам. Мы не виделись уже год. Это капец! Давай, рассказывай, как ты здесь?

– Ой, я даже не знаю с чего начать, Верунчик?

Вероника села на лавочку возле самого порога дома, грустно взглянув на симметричное лицо подруги.

– Короче, я подала документы в хабзу.

– Чё? Куда ты подала? В ПТУ? Ты что ё**”? Н***? – удивилась Вера, распахнув широко глаза.

– Вера, а что здесь такого удивительного?

– О***? Удивительно! Ещё как удивительно! Ты же никогда тупой не была, и я что-то не припомню, чтобы ты туда собиралась. Ты вроде как в Барановичи хотела в педагогический поступать, а потом в Минск. Ты ни хрена не перепутала? Где БГУ, а где ПТУ? Почему ты передумала? – допытывалась красавица, искренне возмущаясь.

– Да потому что, Вера, я гражданка Украины. Мама платное образование не потянет, а я хочу свалить отсюда. Ни за что не останусь здесь ещё на два года, – ответила Вероника и развела руками, рассекая пространство. – Не могу я больше всё это терпеть, ты понимаешь? Я устала, – призналась она, горько вздохнув.

– Ника, я всё равно не догоняю. А хабза – это выход, что ли? – уточнила подруга и присела рядом с ней, поправляя свои длинные волосы, убирая их на одну сторону.

– Вера, мне всё равно хабза светит. Не сейчас, так после одиннадцатого класса. Тогда какая, б***, разница? Лучше уже сейчас, чем терпеть Ваню ещё два года. Я больше не хочу каждый день видеть его перекошенную физиономию. Он меня задрал до смерти! Мне только маму жалко с ним одну оставлять. Но он-то её сын, она с ним мается, а мне за что такое счастье?

– Твой братец тебя продолжает доставать и по сей день, что ли? А ты говоришь, что многое поменялось? Где, б***?

– Тшш, Вера, хватит! Не матерись, пожалуйста, соседи услышат, – перебила бедняга, оглядываясь по сторонам, как запуганный зверёк.

– Да, ты чё, Ника? Мне глубоко пофигу на твоих соседей! – буркнула красавица и облокотилась о спинку лавочки.

– Ну, естественно, Вера, тебе пофигу. Просто я не хочу, чтобы соседи потом моей маме выговаривали. Они везде свой нос суют. Ещё не хватало, чтобы мама из-за меня краснела. Поскорее бы отсюда уехать. Ты не представляешь, как эта глухомань меня задрала. Что бы я ни сделала – моих стараний никто не видит. Даже мама через раз замечает. Я вообще молчу про Ваню или про малых. Маму ещё понять можно, мы с ней как белки в колесе. Она целыми днями пашет на вонючей ферме, ради несчастных копеек. А я дома порядки навожу. Только этот порядок никто не поддерживает. Относятся ко всему, как к должному.

– А почему ты одна пашешь? Ты что единственный ребёнок в семье? А чем Ваня занимается? – перебила Вера.

– Сейчас скорее всего с друзьями поехал «тёлок» снимать, как они это называют.

– А, значит, скотина ищет себе подобных. Тебе запрещает гулять, а сам баб меняет, извини, б***, как носки. Сидишь здесь в этой клетке, как затворница. Смотри из-за него всю жизнь не проморгай! Глеба уже из-за него профукала, а какая любовь была.

– Вера, я тебя умоляю. Какая любовь? Есть человек, которого я люблю гораздо больше. И, поверь, этот человек мне дороже всего на свете.

Глава 3

– Ты сейчас о ком говоришь, Ника? Я чего-то не догоняю. Об Антоне, что ли?

– Ты гонишь, Вера? Я о маме говорю. У неё был микроинсульт недавно, и я больше всего переживаю, чтобы он не повторился снова. Ты не представляешь, как я боюсь её потерять.

– Какой кошмар!

– Да, не то слово, Вера, – вздохнула Вероника.

– Ваня своими скандалами её каждый день практически доводит. Нет ни дня, чтобы он не выносил ей мозг. Ещё не хватало, чтобы из-за меня ей от Вани доставалось. У неё давление постоянно скачет. Б***, я как на пороховой бочке живу. Всё время трясусь за неё.

– П***, веселуха! Ника, я х*** с твоего братца! Я поражаюсь, что его это, ни х***, не волнует! Он что ё*** совсем? Как можно быть таким п***?

– Ой, Вера! Его вообще ничего не волнует. Будь у нас деньги, может, мы зажили бы по-другому? А так, нет. Сидим друг у друга на голове, как в курятнике.

– Да, внутри места маловато для пятерых, но зато у вас прикольно. Снаружи дом как дом. Да, староват, деревянный, издалека даже мрачный, но зато внутри не всё так печально. Я такую планировку ни у кого не видела. Вы печку переделали, которая была на пол дома. Теперь это у вас прихожая, а не кухня. Кухню же вы из кладовки сделали. Молодцы, – подбадривала Вера, поглаживая своими тонкими пальцами подругу по руке.

– Если сравнивать с такими старыми домами, то да. Я согласна, у нас прикольно. Отчим из одной комнаты сделал две. Правда маленькие комнатки получились и двери он только в свою спальню поставил. Может, если бы в бутылку меньше заглядывал, то и детям на дверь хватило бы. Вообще-то, Верочка, я не жалуюсь. Просто меня раздражает, что всё упирается в деньги. Меня никто не понимает, а я устала спорить. Я всё вижу в другом свете. Разве за деньги здоровье не купишь? Как по мне, так это враньё! Когда маме были нужны лекарства, где она их брала? Они не из воздуха появлялись. Не за красивые же глазки ей давали таблетки в медпункте, а за деньги или в долг. Мама из долгов не вылазит. Были бы у меня деньги, я бы вообще с ней отсюда свалила. Я ненавижу эту деревню. Сколько здесь живу, всегда мечтала отсюда свалить.

– А что, у вас совсем нет родственников? Вам некому помочь?

– Нет, – покачала Вероника головой. —Мама одна. Она только на себя рассчитывает. Отчим алименты не платит. То, что Ваня зарабатывает – это только его деньги. Хотя вкусно он любит поесть. Ещё я тебе скажу, что ему сложно угодить. Он же носом крутит. А что снова суп приготовила? З*** эта картошка! А что другого нет? Сколько можно это жрать? Если хоть какую-то копейку даст маме на хлеб, то потом упрекает при каждом скандале. Мама поняла, что лучше у чужих людей возьмёт в долг, чем у него. К нему невозможно обращаться за помощью вообще.

Вера смотрела с изумлённым видом, бедняга прочла в её глазах непонимание и дикость.

– Да, ну н***! П***! Почему он такой?

– Тихо! Не матерись, Вера! Я же попросила тебя!

– Ой, забыла, Ника! Прости, – закрыла она рот рукой.

– Я не знаю почему? Я не понимала его ненависть и жестокость. Он с раннего детства начал обижать меня. Пока Люся была дома, она заступалась за меня.

– Вот, п***! Ника, это же ужасно! – выпалила Вера и, нервничая, отстранилась от спинки лавочки, как от огня. – Много тебе от него доставалось?

– Я со счета сбилась, сколько раз он меня обижал. Я боялась дома оставаться с ним наедине. Когда мама уходила на работу, я всегда испытывала панический страх. Первые пятнадцать минут были самыми жуткими. Если он в течении этого времени меня не бил, то я всё равно находилась в напряжении до прихода мамы или сестры. Я не знала, чего от него ожидать. Ты не представляешь, как медленно в такие моменты тянулось время.

Вероника видела, как подруга хочет выругаться и сдерживает себя из последних сил. Она вытаращила от удивления глаза, всё-таки выругалась:

– О***, Ника, ты никогда не рассказывала мне об этом. Это п***… Слушай, мне было всегда интересно, а где ваш отец? Почему твоя мама одна?

– Мой отец спился, и он был тираном ещё тем. Скорее всего, Ваня унаследовал что-то от него.

Подруга положила руку на грудь и умоляюще посмотрела на бедолагу.

– Ты меня прости, конечно, я не хочу тебя обидеть, но куда твоя мама смотрела?

– Вера, ты знаешь, что я ей задавала такие же вопросы. А она говорит, что отец изначально не был таким. Он после санатория начал выпивать. Его ансамбль приглашали на свадьбы. Он руководителем духового оркестра был. Мама говорила, что он умел играть на всех духовых инструментах. Там соблазна выпить было много. Со временем у него из-за пьянок начала съезжать крыша. Он ревновал маму ко всем и избивал ни за что. Однажды он сломал ей нос.

Вероника замолчала, проглатывая подступивший ком к горлу.

– П***! Вот г***! Я о***, если честно. Ой, Ника, прости за мат, пожалуйста! Больше не буду.

– Ты знаешь, Вера, какой у мамы был аккуратный, прямой нос? Никакой горбинки. Длинные густые волосы. Инсульт и головные боли, скорее всего, из-за этих травм и нервов. Да он бил её без разбору. За волосы таскал…

В этот момент девушка всё же заплакала, когда эта картина предстала перед её глазами.

– Мама говорила, что она любила длинные волосы, а из-за этого она сделала короткую стрижку, чтобы ему не за что было хвататься.

Вероника размазывала по лицу слёзы, не успевая их смахивать.

– Я помню, как расчёсывала ей голову и видела у неё залысины. Там долго не росли новые волосы, но потом всё-таки появились.       Только были они уже седыми. Поэтому она начала их осветлять. Хорошо, что мама сбежала от него. Бедненькая говорила, что последней каплей было то, что он начал поднимать руку на нас. Я совсем этого не помню. Хотя сколько мне тогда было? Три года каких-то. Мама рассказывала, что он меня избил до посинения. Места живого не было…

– Б***, Ника. Я х*** с этих мужиков! Вот с***! – очень громко воскликнула красавица, подскочив на ноги от возмущения.

– Тише, Вера! Соседи точно услышат!

– Скажи, Ника, как здесь можно, б***, не материться? – возмущаясь, села подруга вновь на лавочку, взявшись за голову. – Как таких п*** земля только носит?

– Не носит, Вера! Он умер давно.

– Ой, прости, – прикусила Вера неловко верхнюю губу. – Ну, я тебе скажу, что твоя мама – герой. Сбежала, чтобы спасти своих детей! Вот это сильная женщина!

– Да, согласна. Мама рассказывала, что долго планировала этот побег. Она не могла сообщить отцу о разводе. Думала, что он убьёт её за это. Поэтому бедняжка собрала необходимые вещи втихаря и уехала, пока отец был на работе.

– И твоя мама вышла во второй раз замуж с тремя детьми?

– Да, и отчим оказался родом из Белоруссии. Они познакомились по объявлению в газете, если мне не изменяет память. Поэтому мы переехали сюда. Кстати, жили мы на набережной в Бресте какое-то время, а потом остались здесь, когда родился Серёжа и Маша.

– Так и где отчима черти носят?

– Хороший вопрос, Вера. Он укатил в Калининград и нашёл себе там другую.

– Получается, своих детей он завёз в глушь, где нет никаких возможностей для развития, а сам укатил в большой город?

– Да, Вера. Если говорить о возможностях, то ты точно подметила. Я очень хотела ходить в музыкальную школу, а здесь её не было. Так на баяне попиликала, пока учитель не уволился. Что я? Я ему никто. Обо мне он мог не думать.

–Да, но на своих детей он х*** забил, получается? Я не понимаю этого. Отцы предают своих детей. Кукушки, б***! Ну, если ты х*** отец, то помогай хотя бы своим детям. Нет, н***? У его любовницы есть дети?

– Да, две девочки. На сегодняшний день она уже не любовница. Мама же с ним развелась.

– З***! Променять своих родных детей на чужих. А ради чего? Чтобы задержаться в городе, небось? Смотри, какой расчётливый. Где село, а где Калининград. Молодец! П*** устроился. А есть там у его детей поесть или нет – его даже не волнует. А сколько тебе было лет, когда Серёжа родился? – уточнила Вера.

– Семь. Люся маме в основном помогала. Ей много досталось в своё время. Это она научила меня мыть пол, посуду. А когда родилась Машенька, я уже полным ходом помогала маме по дому и в огороде. Мне уже на тот момент десять исполнилось. Люся вышла замуж и мне уже пришлось нянчиться с малой. Я видела, что мама не могла разорваться на всех. Серёжке три года было. За ним нужен был глаз да глаз. Он мог куда угодно влезть. Мне было маму очень жаль. Она всё тянула на себе. Я сочувствовала ей всем сердцем. Она много плакала и в эти моменты мне жаловалась, что ей страшно за нас.

– Да, а у папаши сердце не болело.

– Судя по его поведению, то его мало дети беспокоили. Он свою глотку заливал. А я до сих пор помню страх на лице мамы, когда не за что было купить хлеб. Эта безысходность, в принципе, в её глазах по сей день, – выговорилась Вероника, смахивая слёзы.

– Ника, капец, тяжело вам было. Моя мама себе хоть любовника завела, когда мой отец нас бросил, чтобы он как-то помогал нам.

– Но это не про мою маму. Да и кого здесь в этом захолустье найдёшь? В её возрасте одни алкаши по деревне шастают, чекушку ищут. Она говорила, что ей не нужна ещё одна нервотрёпка. Нам Вани хватает. Он какого-то хрена на себя надел роль отца. Только кроме обязанностей, как всех строить, у него других нет и не было. Все вынуждены ходить перед ним чуть ли не на цыпочках. Серёжка с Манькой должны вести себя тише воды, ниже травы. Они не могут шуметь, играть, где не положено. Прикинь? Им нельзя трогать его вещи. Да, вообще, по сути, им лучше не попадаться ему на глаза. И, конечно, это я должна за ними следить хорошо, чтобы они у него под ногами не путались.

– Ника, я б его убила бы, лоботряс! – фыркнула подруга себе под нос, сжимая руки в кулаки.

– Я не понимаю, как такое могло уродиться? Мы же от одного отца и матери! Почему-то у нас с мамой всегда были обязательства обслуживать Ваню. Стирать его вещи, готовить ему, убирать и мыть за ним. Но при этом мы вообще не должны его трогать, желательно молча служить.

– Он вообще о***? Он что себе возомнил, что вы его служанки?

– Думаю, да. Он мне всегда говорит, что это моя бабская обязанность. Если я или мама что-то не выполним или сделаем не так – тогда в доме всегда скандал. По его мнению, мама обязана дать ему всё.

– И жизнь свою положить? Скорее бы он уже себе нашёл кого-то, да с*** бы отсюда на х***! – заявила Вера, раскрасневшись от возмущения.

– Вера, я даже представить не могу, кто за такого пойдёт? Хотя! С другими людьми он ведёт себя вполне адекватно. Строит из себя добренького. Знаешь, как это противно? Тьфу, б***. Приветливый весь такой. Отзывчивый, с***, для других, понимаешь? Меня аж подташнивать начинает, когда я вижу его лживую маску, – осуждала девушка, не скрывая презрение. – Он пускает пыль в глаза перед другими, а дома сущий дьявол! Сколько слёз мама из-за него пролила. Нам с ней проще сделать всё самим, лишь бы избежать криков и не видеть его перекошенную физиономию. Он даже после скандала может не сделать то, о чём его просили. Кусок г***, – выругалась девушка, подскочив на ноги от эмоций, нахлынувших на неё.

– Ника, б***, так он специально становится в эту позицию! Прошаренный, х***! Не такой уж и тупой, посмотри на него! – перебила Вера, поднимаясь следом за подругой.

– Конечно, мы давно с мамой это поняли. Теперь-то ты понимаешь, почему я хочу свалить отсюда? И мне уже плевать куда! Хоть на край света, лишь бы от него подальше!

– Да, Ника, теперь я понимаю, почему ты такая серьёзная. Ты моего возраста, а такое ощущение, что замужем. Пашешь, как лошадь. Никуда не ходишь, – сделала вывод красавица, приобняв подругу.

– Вера, думаешь мне не обидно, что у моих одногодок другая жизнь. Им никто не запрещает гулять, ходить на дискотеки. Даже тебе можно, хотя ты меня на год младше, – говорила Вероника, поглаживая подругу по светлым волосам.

– Так, а почему тебе нельзя на дискотеку?

– Ты что, Вера! А вдруг я залечу? По логике моего брата, я тупая и подруги мои тоже. А ты вообще приехала к бабушке, чтобы здесь б***.

– Ха-ха-ха, д***! Он явно ё***! Наш девиз непобедим! Возбудим, но не дадим! Он видимо всех равняет по тем шалавам, с которыми он тусуется. Эти ш*** ноги раздвигают перед всеми подряд, значит, и мы такие же?

– Вот именно, Вера. Ты не представляешь, как я завидую тем, у кого нет такого припыленного брата, как у меня, – призналась девушка, восхищаясь её преданностью и добротой.

– Мне так не хватает тебя и Люси, – бросила Вероника, расчувствовавшись. Она заплакала, положив голову на плечо подруги.

– А где Люся сейчас? – гладила Вера бедняжку по спине, успокаивая.

– В Сельце. Они с мужем и ребенком уехали отсюда. Прости меня, Верочка! Слушай, что мы всё обо мне, да обо мне. Расскажи лучше, как тебе в Бресте живётся?

– Я хорошо, в отличии от тебя. У меня нет такого геморроя и ё*** брата. Моему всего десять, и он пока хороший мальчик.

Вероника вздрогнула от звонка домашнего телефона.

– Это Антон, скорее всего, – предположила она, направляясь к колодцу.

– А кто этот Антон?

– Просто друг. Мы с ним познакомились, когда я к Люсе ездила,

– А ты трубку не поднимешь?

– Это надолго. У меня нет времени с ним разговаривать. Вера, полей мне, пожалуйста, я умоюсь.

Вероника набрала воду из ведра в кружку и протянула подруге черпак с водой.

– Значит, Антон – это твой друг?

Девушка, умываясь, задумалась на мгновение.

– Не знаю, Вера. Что, по-твоему, может быть на расстоянии? Дружба, конечно же.

– То есть опять телефонные созвоны? Зачем тебе такие отношения? Сколько времени это длится?

– Полгода… А что такое, Вера?

– Ничего, Ника. Вы не встречаетесь, и ты его не любишь? Тогда зачем он тебе? – требовала Вера объяснений.

– У меня к нему точно нет тех чувств, о которых я читала в романах. Так что, не знаю, что тебе ответить. Мне с ним спокойно. Я знаю, что я на нём не зациклюсь и, если мы расстанемся – мне будет фиолетово.

– Значит, ты сознаёшься, что на Глебе была зациклена и страдала из-за него? Я правильно тебя поняла?

– Как тебе сказать? Всё познаётся в сравнении. Так вот, к Глебу я и десятой доли не чувствовала того, что было к Эдику, – призналась Вероника и отвернулась, направляясь в сторону дома.

– Чё, б***? Это ещё кто? Глеб, Антон и ещё какой-то Эдик? Что за х***? Почему я ничего не знаю про Эдика? – Вера удивлённо упрекнула подругу.

– Это долгая история, Вера. Я тебе сразу сказала, – отмахивалась девушка, открывая деревянную дверь дома. Вера же весело подбежала к подруге, схватив её за локоть.

– Эй! Ты куда собралась? Не спрыгивай на самом интересном! Так не пойдет!

– Не пойдет – так поедет! – отрезала Вероника, рассмеявшись.

– Подруга, ты меня не зли! Я от тебя не отстану! Теперь я с тобой на огород пойду полоть, – хитрила Вера, мило улыбалась.

– Ага? Ты пойдёшь морковь полоть? Шутишь, что ли? – переспросила Вероника и подняла хрупкую руку своей подруги, взглянув на её ухоженный маникюр.

– Нет, ты ё***, что ли? Это я, пожалуй, погорячилась. Н***! Ты сама будешь полоть свою морковку, – весело залепетала Вера. – Ха, а так как у тебя язык будет свободен – ты мне эту длинную историю и расскажешь. Язык же у тебя будет свободным.

– Это да, Вера, но… Может, я не хочу об этом вспоминать? – протестовала девушка, рассматривая идеальные черты лица своей подруги.

– Что-то серьезное видимо случилось? Ну, пожалуйста, расскажи мне. Я же твоя подруга, – дёргала красавица подругу за рукав рубашки, стоя на пороге её дома.

– Ты мне даже имя своего парня не сказала, Вера. Почему я тебе должна всё рассказывать?

– Да, пожалуйста! Ничего интересного я не вижу в нашей истории, как по мне. Мы познакомились с Витей на Совке. Он играл на гитаре. Что ещё? – тараторила длинноволосая красавица. – Ну, нет у меня такого таланта, как у тебя. Ты прямо все детали помнишь, а я только помню, что всячески строила ему глазки.

– Всё с тобой понятно, Верка.

– Что со мной понятно? Ну, крутилась я перед ним, чтобы он меня заметил. Юбку там покороче… Грудь навыкате… Сама понимаешь. К счастью, он клюнул. И теперь мы встречаемся. Всё, твоя очередь.

– Ладно, идём в дом. Уговорила, расскажу тебе про Антона, пока посуду буду мыть. Мне всё равно первым делом кушать нужно приготовить. Скоро мама придёт голодная с обеденной дойки.

– Хорошо-хорошо, как скажешь! – воскликнула Вера, чуть ли не пританцовывая.

Глава 4

– Значит, дочка, ты хочешь поехать к Люсе?

Вероника махнула головой в знак согласия, наблюдая как Наталья Сергеевна выжимает наволочку от мыльной воды.

– Хорошо, езжай. Хоть отдохнешь немного от этих стен, – сказала Наталья Сергеевна, глубоко вздохнув. Затем она кинула наволочку в чистый тазик и вытерла руки о полотенце.

– Эх, доця, вот бы и я могла тоже куда-то сбежать отсюда. Ты не представляешь, как хочется от всего отдохнуть, особенно от Вани. Хотя бы несколько дней в тишине пожить. Жалко, что у меня отпуск аж осенью.

Вероника посмотрела на маму с пониманием и присела на корточки возле неё.

– Мамулечка, спасибо тебе за всё. Спасибо, что ты у меня есть. Спасибо, что ты меня отпускаешь, – произнесла дочь с благодарностью, обняв и поцеловав её в щеку. – Мамулька, я тебя так люблю. Как я тебе сочувствую. Ты никогда не отдыхаешь. Даже отпуск берёшь осенью, чтобы картошку копать. Что за жизнь? Ни в отпуске у тебя нет покоя, ни на выходных. Всё пашешь и пашешь…

– А ты? Тебе тоже всегда достаётся. Это мне повезло, что ты у меня есть. Я не знаю, как бы я без тебя справлялась? – призналась Наталья Сергеевна, расплакавшись.

– Ну, мам… Мамочка, не плачь.

Подросток прижала маму к себе, поглаживая беднягу по голове.