Мой ненавистный футболист

– Разве «Юнайтед» и «Сити» не принципиальные соперники? – поинтересовалась я.

Вик сел рядом, я бы даже сказала, слишком близко, и ответил:

– Принципиальные. Удивлен, что ты в курсе.

– Ха! Может, мои познания не включают в себя полные составы команд и годы их чемпионств, но базовые вещи невозможно не знать. И если команды соперничают, почему у тебя обе футболки? Я думала, футболисты фанатеют по одной своей команде, а другие усиленно презирают.

– А ты встречала много футболистов? – спросил он с насмешкой.

– А то. Десятки или даже сотни.

– И всех в лагере?

– Нет, иногда на матчах. Когда мы были помельче, частенько выступали на каких-нибудь открытиях или дерби.

– Как чирлидеры?

– Спортивная гимнастика – не чирлидинг. Даже не близко, – оскорбилась я.

– Я знаю, что такое спортивная гимнастика, – сказал Вик. – А футболка «Сити» на мне потому, что я не болею за какую-то команду, мне это не интересно. Мне нравится красивый футбол, обычно я за него. За красоту противостояния, а не за победу конкретных людей.

Как ни странно, я поняла, о чем он.

Может, в гимнастике все было устроено иначе, но, когда я смотрела на выступления других по телевизору, тоже больше думала о красоте исполнения, а не о принадлежности команде. Когда видишь, сколько труда вложено в визуальную легкость прыжка или плавность каждого перелета, невозможно за такое не болеть. А я всегда видела, как и замечала недоработки, слабые стороны, моменты преодоления и прочее. Когда отдаешь чему-либо более тринадцати лет, по-другому не бывает.

– Знаешь, какой вид спорта нравится мне почти так же сильно, как футбол? – продолжил Вик, разглядывая покачивающиеся на легком ветру березки. Ответил он сам, не дожидаясь моего вопроса: – Шахматы.

– Шахматы? – недоверчиво хмыкнула я. – Даже не баскетбол или хоккей?

– Нет. Шахматы, – он оторвал взгляд от березок и повернулся ко мне: – Я рос в интернате, мы там много играли. Первый тренер нас научил.

– Ты рос в интернате?

– Угу. Футбольном.

Это было… неожиданно. Теперь потертость его футболок обрела иной смысл – может быть, Вик вовсе не выпендривается. Или я надумала лишнего? Кажется, у футболистов это нередкая ситуация, если они из других городов. Многие спортсмены росли совсем не как обычные дети. Я тоже одиночка и с детства сама по себе – в лагерях и на сборах. Но не в интернате.

Вик поймал мой взгляд и улыбнулся:

– Знаешь, почему шахматы, Лана?

– Даже не представляю.

– Они так же круты, как футбол. Это просчет соперника, изучение его ходов, умение надавить на слабую сторону… только посредством разума. Сидя на стуле, а не бегая по полю. Если бы я не выбрал футбол, определенно пошел бы в шахматисты.

Шахматистом я Вика не представляла.

Непонятно, зачем он завел эту тему. Хотел перевести все в шутку? Или пожалел, что рассказал об интернате? Пока я об этом думала, Вик потянулся ко мне, пытаясь… не знаю даже, что сделать. Убрать с лица волосы? От неожиданности я застыла и удивленно моргнула, глядя на него и уже вдвойне не понимая, что происходит. Вик же смотрел на меня с улыбкой – той самой, насмешливой.

А потом резко повернулся и махнул кому-то:

– Пашок! Хватит прятаться, мы тебя заметили.

Из-за березок вывернул рыжеволосый паренек, на ходу пряча в шорты мобильный телефон. Он там не просто так прятался, а делал фотографии – вот, что я сразу поняла. Ничего особенного он не заснял – мы с Виком просто болтали, – но этот его наклон ко мне… Роману хватит и этой малости, чтобы выйти из себя.

Я отложила пачку с чипсами, отряхнула ладонь и встала на ноги.

Посмотрела на Вика сверху вниз и сказала:

– А знаешь, Витя… пожалуй, и я бы поставила на второе место после гимнастики шахматы. И эта глупая фотография – всего лишь никчемная пешка.

– Сразу понятно, что ты ничего не понимаешь в шахматах, Лана, – он улыбнулся, демонстрируя выпирающий клык. – Пешки важны. Без них не было бы самой игры.

Глава 11

Когда девчонки вернулись с тренировки, я сидела на крыльце нашего домика, прокручивая в голове случившееся. Этот Вик… уделал меня второй раз. Да как ловко! Пока я думала, что жертва обмана он, оказалось, что это я сижу в луже. Отвратительное ощущение, вот просто отвратительное!

Еще эта глупая фотография… Наверняка рыжий лепрекон сделал ее, когда Вик ко мне наклонился. Издалека вполне сойдет за поцелуй. Мысленно я скривилась – это же надо было так растеряться! Стоило сразу прописать ему меж глаз, чтобы не наклонялся туда, куда не стоит. Тогда и никакой фотографии бы не было.

– Эй! – от мыслей о расправе над Виком меня отвлекла Лерка. – Лана! Ты чего, до сих пор от какао не отошла? Труха отпустила нас купаться, идем с нами. Поплаваешь, станет лучше.

– Сомневаюсь, – буркнула я, но переоделась в купальник и присоединилась к остальным.

Местное озеро было небольшим, но фантастически чистым. Вода поражала прозрачной голубизной и приятной телу прохладой, после тренировки окунуться в такую – и правда счастье. И лучше именно окунаться, то есть нырять с причала, потому как заход через мелкоту не был таким уж приятным. Берег попытались облагородить белым песочком, но дно осталось илистым.

Наши домики располагались близко к основному пляжу. Он был просторным, с несколькими зонами. Кроме вышеназванного песка лежал и деревянный настил, змейкой он тянулся сначала по берегу, а потом превращался в длинный причал, ведущий на глубину. С него-то мы и прыгали. Ради него на этот пляж приходили футболисты с дзюдоистами – так-то рядом с их частями лагеря заходы в озеро тоже имелись, но далеко не такие классные.

В этот раз пляж пустовал.

Мы покидали вещи на настил и побежали к воде кто куда. Я отправилась на край причала: прыжки в глубину с высоты всегда были моей слабостью. Пожалуй, второе место в своей спортивной таблице я бы отдала вовсе не шахматам, как сообщила Вику (он был прав, в шахматах я не разбиралась), а прыжкам в воду – это тоже захватывающий, потрясающий вид спорта.

Я встала спиной к воде, глубоко вдохнула и винтом[3] нырнула в воду, с головой уйдя на глубину. Вынырнула и забралась обратно на причал по лестнице. Второй раз я нырнула обычным сальто, согнувшись вперед, раскрылась в воздухе и вошла в воду солдатиком. Не знаю почему, но другие девчонки так не прыгали, хотя исполнить сальто и винты для каждой было легкотней. Они не получали от этого удовольствия, возможно. Всем больше нравилось расплыться по озеру: лечь на воду и отдыхать. А я как будто научилась плавать, только чтобы крутить винты в воду и с головой уходить на глубину. Меня это расслабляло и успокаивало.

В этот раз для успокоения пришлось прыгнуть раз двадцать – только так удалось остыть и привести мысли в порядок. К девчонкам на берег я не вернулась, села на причале и смотрела, как на противоположном берегу плавали дзюдоисты.

Лерка пришла ко мне и плюхнулась рядом:

– Мир? – спросила она.

– У нас и был мир, Лер.

– Знаю. Просто иногда мне ужасно обидно, что ты такая… скрытная. Ничего не рассказала о вашем плане с Жанной.

– Потому что этого плана не было – я уже объяснила.

– Да, но… все равно ты скрытная.

– Что за глупости? Что я скрывала?!

– Сейчас скрываешь, – обвинила Лерка. – Я вижу, тебя что-то беспокоит, вот ты и устроила марафон по нырянию в воду. Ты так же прыгала в день приезда, когда Труха назвала тебя расхлебанной макарониной при легкоатлетах и заставила приседать сто раз. Даже Жанна заметила – что-то у тебя произошло!

Ох уж эта Жанна, ничего от нее не скрыть.

– Произошло, – неохотно призналась я. – И я собиралась рассказать! Позже, когда все обдумаю. Но раз ты здесь… в общем, когда я покидала один из футбольных свинарников, меня застукал Вик.

– Вик?! – охнула Лерка так громко, что слышал наверняка весь лагерь. Втянув голову в плечи, она зашептала: – Ой, прости. Просто… тот самый Вик?

– Тот самый.

– Красавчик Вик?

– Ничего он не красавчик.

– Тут я бы поспорила. Олька позавчера нашла его страничку – там такие фотки… Ты не видела? Она скидывала в общий чат. Там все с футбольных матчей, но на одной он без футболки.

– Он же дрищ, на что там смотреть? – не поняла я восхищения.

Мы всю жизнь находились в окружении других спортсменов. Если на кого и можно было поглазеть без футболки, так это на парней-гимнастов. Там объективно все выше всяких похвал, начиная от плеч и заканчивая икроножными мышцами, потому что такая она, гимнастика, – нужно все, везде и сразу. И на кольцах «крест» удержать, и акробатику выкрутить, и на перекладине все перелеты вылететь. При этом перебора с мышцами у гимнастов не было – с лишними объемами физически тяжело. Да, гимнасты все мелкие, но речь об эстетике и фотографиях, на которых рост не угадать.

А тут тощий футболист!

Не стоит того, чтобы коллекционировать его снимки в общем чате. И вообще… помешанность на Вике абсолютно всех девчонок раздражала. Никто не знал, какой он на самом деле… шахматист, блин.

– Что он сделал, когда тебя застукал? – сменила тему Лерка. – Что сказал?

– Он не совсем застукал… я шаталась возле его домика. Пришлось сделать вид, что пришла к нему.

– И как? Получилось?

– Вроде того. В общем, мы болтали, ели чипсы…

– Я знала, что мне не почудилось! От тебя несет беконом – это мои любимые.

– Да, прости. Я сделала это только ради прикрытия.

Лерка смерила меня изучающим взглядом, но решила простить:

– Угу. Так что было дальше? И… ты правда с ним болтала? Вик же такой… ну, неразговорчивый.

– Когда ему надо – очень даже разговорчивый! – заверила я, вспомнив, как он вел себя на футбольном поле, да и потом, за пресловутыми чипсами. – А ему было надо! Оказывается, ногомячники некоторое время конфликтуют с дзюдоистами. Не знаю, с чего все началось… Роман сказал, что со змей, подкинутых им в форму. Но ответочка уже была, а значит, черед футболистов бить по мячу этого конфликта. И они, а точнее он, ударил. По мне!

– Он тебя ударил? – Лерка прикрыла рот рукой.

– Что? Нет, конечно! Футболисты меня сфотографировали.

– Голышом?

– Господи, Локтева, ты совсем рехнулась с такими теориями?! Когда мы с Виком ели чипсы, один из его прихвостней стоял в кустах и все снимал. Теперь эти фотографии наверняка дойдут до Романа, что плохо.

– Да, ему не понравится, точнее… А что там на фотографиях такого? Или Роман не хочет, чтобы ты растолстела на чипсах?

– Соберись! Дело не в чипсах, а в общении с врагом. И фотографии – обманчивая штука, на них… кому-то может показаться, что мы с Виком… улыбались друг другу. Флиртовали даже.

– А это было? Ну, в реальности?

– Спятила?! Конечно, нет!

– Не бесись, я просто спросила.

Возможно, я недостаточно успокоилась и мне надо еще немного понырять. Бесил меня этот Вик, до невозможности бесил! Тем, что о нем все так много говорят, а еще тем, что меня уделал и заполучил компромат.

– Как думаешь, Роман расскажет тебе про фотографию, если увидит? – осторожно поинтересовалась Лерка. – Потому что я думаю, что он такой… знаешь, собственник. Если снимок неоднозначный, то… хорошо не будет. Никому из нас; как бы Роман потом не натравил на нас дзюдоистов.

Об этом я не подумала, но в чем-то Лерка была права.

– Может, нам достать телефон, на который был сделан снимок? – продолжила подруга. – Завтра вечером, когда все уйдут в досуговый центр. Возьмем телефон, удалим фото.

– План хороший, – согласилась я, – но вряд ли осуществимый. Во-первых, мы не знаем, как выглядит телефон рыжего гнома. Мы даже не знаем, в каком домике он живет, но даже если выясним и стырим телефон, разблокировать его все равно не сможем – сомневаюсь, что среди нас притаилась хакерша. Да и толку от этих телодвижений не будет – полагаю, фото уже в общем чате ногомячников.

– Тогда… нужен другой план?

– Нужен другой план.

Глава 12

На ужине мне наконец перепала еда – гречка со шпинатом и кешью.

Блюдо слишком напоминало те, что мы поглощали на сборах, стало быть, Труха-таки договорилась об отдельном питании для нас. Эта тема поднималась с первого дня, мол, не должны гимнастки есть то же, что и завалящие футболисты с их котлетами и колбасками гриль, которые подавались по четвергам, пропитывая столовую ароматами костра, мяса и паприки. Колбаски гриль и нам доставались – по одной на двоих, но теперь, похоже, их заменит стручковая фасоль. А вместо ароматных круассанов с шоколадом, что подавались на завтрак по вторникам, мы будем жевать курагу.

После голодного дня и не одного десятка прыжков в воду я накинулась на гречку похлеще, чем это делала Лерка, и смела порцию быстрее остальных, постанывая от удовольствия. Кажется, я даже улыбнулась, но улыбка сошла на нет, стоило поймать на себе чей-то внимательный взгляд.

Это был Вик.

Опять он на меня пялился. С этакой загадочной полуулыбкой, от которой меня передернуло. И нестерпимо захотелось швырнуть в него тарелкой, чтобы он уже перестал так смотреть. Это неприлично, в конце концов.

Я нахмурилась, а он улыбнулся еще шире.

Теперь мое желание швырнуть в него посудой сменилось другим, более кровавым – хотелось швырнуть в него стол, стул и вафельницу, за которой стояла бравая повариха, выпекая свежие вафли для всех желающих. Такое всепоглощающее желание крушить врага часто звалось спортивной злостью, но моя злость не имела ничего общего со спортом. Хотя… возможно, в каком-то смысле все же имела, потому что я хотела растоптать врага, заставить его жалеть о том, что вообще со мной связался.

Но если не врать себе, то больше меня бесило другое, а именно – моя роль в происходящем. Роль девчонки, через которую можно позлить настоящую цель – Романа. Роль проходняка. Мое самолюбие по швам трещало от такого удара. Хуже было, только когда я завалила бревно единственный раз в жизни, и именно тогда медаль завоевала Жанна, нарочно нигде не упав.

Из столовой мы вышли почти в ночь – так казалось из-за тени деревьев, что скрывали белое небо. Пахло влагой и скорым дождем; возможно, это тоже играло на иллюзию темноты. Спортсмены компаниями тянулись к домикам, поглядывая на небо и не веря обманчивой темноте, я же остановилась в ожидании Лерки, которая шла за мной, но потерялась в пути. Надеюсь, не у вафельницы.

Вместо моей Лерки из столовой посыпались футболисты, и Вик как-то очень среди них выделялся. Или я просто его знала, но… остальные выглядели массой, тогда как на него я сразу, моментально, сиюсекундно обратила внимание и напряглась в ожидании.

Вик свернул в мою сторону.

Я сглотнула, мысленно готовясь к битве. В этот раз облажаться никак нельзя, этак и до потери самоуважения рукой подать. С Виком у меня все шло не так, пора было положить этому конец. Я же Лана – эмоциональное бревно.

– Ждешь парня? – спросил он с хитрой улыбкой.

– Жду не тебя, – заметила я холодно.

– Уверена? А то я хотел позвать тебя… на чипсы.

– Позови своего рыжего приятеля-фотографа, вам точно по пути.

– Еще бы, мы в одной команде играем, – хмыкнул он и уперся плечом в березку, ясно показывая, что уходить не торопится. Думаю, цель у него прежняя – чтобы Роман нас увидел вместе и взбеленился.

Вик удачно нашел область для атак, ничего не скажешь. И ответить ему непросто. Я уже думала об этом, и вот задумалась опять. Явной симпатии он ни к кому из девчонок не выказывал, общался только с теми, кто подходил сам и насаждал ему свое внимание. Поэтому на данный момент отвечать ему можно только тухлой рыбой и зубной пастой. Банальщиной, в общем.

Необходимо найти способ узнать о нем больше.

Или… заинтересовать, зацепить.

Я посмотрела на Вика под другим углом, с более холодной головой. Смазлив до невозможности – это правда. Его место не в футболе, а на большом экране. Все девчонки с ума сошли, едва его увидев, и безумие продолжалось до сих пор. И это усложняло мою задачу. Пресыщенного вниманием красавчика не взять по щелчку пальцев, тут нужно что-то другое. Пробудить интерес. Тем более он считал себя этаким умником-шахматистом! Ему нужна цель, загадочная и неуловимая. Недоступная.

И наша Катька, пожалуй, очень даже подойдет.

Во-первых, она тоже красотка – ее рекламные контракты при не самых больших спортивных успехах тому подтверждение. Во-вторых, Катька меньше всего охотилась на Вика. Она и дискотеки пропускала, чтобы выспаться и проснуться без мешков под глазами. Катю больше интересовала она сама, что делало ее вполне себе недоступной.

Мысль хорошая, надо только придумать, как ее развить.

Пока я размышляла над планом, успела забыть о стоящем рядом Вике, хотя все это время смотрела прямо на него. Он даже улыбаться перестал, настолько его пронял мой взгляд. И как будто задышал чаще, никак занервничал. Его пухлые губы приоткрылись, а меж бровей залегла едва заметная тревожная морщинка.

Он тяжело сглотнул и вдруг шагнул ко мне:

– Лана, я думаю, что мы неправильно начали, потому что…

Не знаю, что он собирался сказать дальше, его прервало появление Романа. Только его тут не хватало! А Лерка, между прочим, так и не выбралась из столовой. В кастрюле с тестом для вафель утонула? Теперь я не сомневалась, что подруга занята чем-то опасно-незаконным, а меня не позвала, потому что я противный голос разума в подобных ситуациях. Напоминаю про взвешивание.

– Ты что забыл возле моей девчонки? – возмущенно засопел Роман и встал даже не рядом со мной, а впереди, словно грудью собрался защищать от Вика и его опасных взглядов. – Еще и говоришь с ней, футболист? Ноги лишние появились?

Вик рассмеялся:

– Тебе стоит поработать над угрозами – они не звучат страшно, дюдик, – он оттолкнулся от березки и вернулся на тропу, помахав на прощание.

Роман проводил его мрачным взглядом и повернулся ко мне с таким видом, словно это я во всем виновата:

– Ты с ним разговаривала? После того, что я тебе рассказал?!

– Это он со мной разговаривал. И как-то я не помню запрета на общение.

– Так не общайся с ним – вот тебе запрет!

– Угу, обязательно прислушаюсь, – не без сарказма ответила я, но вспомнила, что Роман несколько… непонятлив и прямолинеен, он из тех, кому все лучше объяснять по слогам и в лоб: – Я тебя знаю неделю, вряд ли ты можешь мне что-то запрещать. Про Вика я все поняла и приняла к сведению. А сейчас он сам подошел, но успел только спросить о тебе.

От моего выступления он растерялся и завис – явно ждал другой реакции. Но еще бы мне какой-то дзюдоист указывал, что делать. И почему девчонкам так нравятся парни? У них же либо носки колом стоят на прикроватной тумбочке, либо они… ну, Романы. А я с детства привыкла к самостоятельности, и идея вдруг начать кого-то слушаться казалась абсурдом полнейшим.

– Это все? – спросил он, отмерев. – Он интересовался мной? Больше ничего?

– Больше ничего.

Он кивнул, но его взвинченный, даже взволнованный вид никуда не пропал. Это было странно, словно он беспокоился о коротком разговоре с Виком. Но что футболист мог мне сказать? Ничего особенного, конечно. Думаю, объяснение здесь простое: парни немного спятили с этой своей войнушкой. Обычное дело.

Глава 13

Темное небо принесло с собой дождь, затяжной и унылый. Утренняя тренировка из-за этого сократилась – даже Труха, всегда собранная и ни разу не проспавшая ни одной лишней минуты, не смогла сразу подняться и выгнать нас на пробежку. Или не захотела; возможно, ничто человеческое и ей не чуждо.

Закрытого гимнастического манежа в лагере не нашлось, тренировались мы в досуговом центре. Там, понятное дело, с акробатикой не разойтись, поэтому утро было посвящено круговой подкачке. И проклятым «лодочкам» в качестве добивки. Боже, эти «лодочки» намного, намного хуже подтягиваний, которые для меня с моими слабыми руками тоже мука.

Высокий рост – не единственная моя проблема, была еще одна – худоба и тяжелый набор мышечной массы. Иногда это играло в плюс: уж как Труха обожала прополоскать за лишний вес, но ко мне ни разу не смогла придраться. Да-да, даже она! Но, с другой стороны, тащить что-то на чистой силе у меня не получалось. На тех же брусьях это иногда защищало от падения – способность дотащить тело одними мышцами, но у меня так все не работало, я не могла прикрыть косяк исполнения мускулатурой. И подтягивалась всегда меньше остальных.

Тренировка закончилась растяжкой и приятным чувством в ногах, что-то на грани с легким онемением. Это мышцы радовались, что их наконец-то мучали не «лодочками», а чем-то приятным.

– Ненавижу растяжку, – прошипела идущая рядом Лерка, стирая слезу со щеки. – Вот ненавижу, и все!

Приятное для каждого свое.

Лерка точно предпочла бы подтягивания.

– Боюсь, и на вечерке нас ждет она, родимая, – Олька тоже тянуться не любила. – Хорошо, если не всю следующую неделю на шпагатах высиживать будем. Это же север, а не Подмосковье, тут дожди могут надолго зарядить.

– Труха упомянула закрытый теннисный корт, вечером мы будем там, – сообщила Жанна и оказалась права – вечером мы наматывали акробатические дорожки.

Теннисный корт – не та поверхность, на которой можно крутить реальные элементы, но мелочи часто тренировались как раз на нетолкучей поверхности. Порой это было настоящей игрой на выносливость – сделать десяток фляков[4] назад подряд и остаться на одной линии, а не уплыть в сторону. Дорожка фляков разбавлялась маховыми сальто – тоже подряд.

Добивкой таких тренировок была серия классических сальто назад: мы вставали в круг и по очереди прыгали с места – как только приземлялась одна, начинала прыжок другая. И так до тех пор, пока не оставалось сил на прыжок. В таких состязаниях выигрывала – сюрприз! – не Жанна, а моя Лерка, потому что была мелкой, с небольшими крепкими ногами и очень толкучей, и пока другие размазывались по полу, она вообще не падала, словно существуя на вечных батарейках.

С вечерки мы выползли усталыми, даже затяжной дождь не смог заставить нас пробежаться до домиков. Серьезно, никто не бежал, а я так и вовсе мечтала прилечь. Не думалось ни о чем, даже о дурацком Вике. Видимо, мой мозг крутил сальто вместе с телом и устал не меньше.

Дорожки под ногами размылись, на кроссовки попадала грязь, холодная вода лилась с неба непрекращающимся яростным потоком. Разгоряченная от тренировки кожа быстро покрылась мурашками, волосы липли ко лбу и шее. Небо целый день напоминало ночное, и внезапно это шло лагерю больше яркого солнца. Хотя против солнца я не возражала – оно означало прогретую воду в озере, прыжки с причала, чистые дорожки… что не отменяло желания любоваться другой природной красотой – более мрачной.

Погодные условия заперли нас в домике на остаток вечера. Труха смилостивилась и принесла нам телефоны раньше обычного, но в переписку кинулась только Катька, и это понятно – у нее контракты и подписчики. А у остальных – дождливая леность и желание поскорее закончить этот день.

Телефон я убрала и попыталась погрузиться в чтение, но погрузилась в дрему.

Проснулась от толчка – рядом сидела Лерка и тормошила меня за плечо. В домике было тихо – остальные уже спали, что подтвердила и подруга, приложив палец к губам.

– Сколько… – зашептала я.

– Полночь.

– Зачем ты меня разбудила?

– Дождь закончился, Ланка.

– Эта новость могла подождать до утра.

– Новость могла, а прогулка – нет! – радостно сообщила Лерка и опять хлопнула меня по плечу: – Давай, Ланусик, подъем! Ты весь вечер дрыхла!

И продрыхла бы еще всю ночь, но подругу это не волновало. Нехотя я сползла с кровати. На первый взгляд, у меня не было причины соглашаться гулять среди ночи, но на самом деле была. И звали ее Леркой. Не хотелось отпускать ее в одиночестве в неизвестность, а после истории с сырыми грибами это вообще опасно. Кроме грибов была история с кустарником в Волгограде или неведомой ранее костяникой, которая оказалась съедобной. Повезло. Но такие прогулки лучше контролировать.

Дождь закончился, на улице было неожиданно тепло, даже душно.

– Куда мы торопимся? – спросила я, едва успевая за подругой.

В ответ Лерка загадочно улыбнулась, сверкнув глазами, и мне показалось, что это был голодный блеск. Мы вышли к озеру, и вряд ли чтобы наловить свежей рыбы. В таком тумане это проблематично – он клубился над водой. И не как это часто бывало по ночам – тонким слоем, а основательно, плотной молочной стеной. И в этом «молоке» терялся не только противоположный берег, а вообще вся озерная поверхность. Если нырнуть и проплыть пару метров, можно не найти берега. Страшно, но завораживающе.

– Может, на причале посидим? – предложила я. – Смотри, какой туман!

– Посидим, – пообещала Лерка.

Причина ее загадочности выяснилась быстро: мы обошли озеро и оказались на противоположной его стороне – там, где обитали дзюдоисты. Они нас и встретили – в один момент из темноты показался Роман и его приятель Коля-Колено. Последнему Лерка радостно бросилась на шею, а я скисла. Роман не вызывал у меня энтузиазма настолько, что даже причитания девчонок про его мужественную красоту перестали работать. По-моему, он меня считал своей собственностью и был уверен, что может раздавать приказы, а это на влюбленность не работало, скорее, наоборот.