Свободная от Глена Элби

Он забрал её, не дрогнув ни единым мускулом, не меняясь в лице. Лизи показалось, что прошла вечность, прежде чем он вернулся к её парте, чтобы проверить её опыт. Возвращая ей тетрадь, он так же незаметно вложил в неё свою записку. Пальцы Лизи похолодели. Под партой она развернула клочок бумаги.

«Химическая лаборатория. После отбоя. Будет шумно. Запасной выход в северном крыле. Я его открою».

Ожидание было пыткой. Вечерняя молитва, ужин в гнетущей тишине, отбой. Каждый звук в коридоре заставлял сердце замирать. Наконец, когда замок погрузился в мёртвую тишину, Лизи и Клара выскользнули из своих комнат. Они встретились у лестницы, ведущей в лабораторное крыло.

Внезапно по замку разнёсся пронзительный, надрывный вой пожарной сирены. Он бил по ушам, ввинчиваясь в мозг. Почти сразу же из-под двери лаборатории в коридор повалил густой едкий дым с резким запахом серы и аммиака. Он не был похож на дым от обычного огня, он был химическим, удушливым. Он не обжигал, но от него першило в горле и слезились глаза.

Начался предсказанный хаос. Заспанные девочки в ночных рубашках выбегали из комнат, их крики смешивались с властными голосами наставниц.

– Всем во двор! Немедленно!

Это был их шанс.

– В медицинское крыло! – скомандовала Клара.

Они рванулись против потока испуганных учениц, пробираясь по задымлённым коридорам. Медицинское крыло, обычно самое охраняемое место, сейчас было почти пустым. Дверь в процедурную была не заперта.

Аннабель лежала на кушетке. Она была бледна, её глаза закрыты, а дыхание едва заметно. Рядом с ней, на столике с инструментами, лежал шприц, наполненный мутной опалесцирующей жидкостью, и толстая папка с грифом «Проект „Эхо“. Испытуемая №12».

– Она под действием седативного, – прошептала Клара. – Нужно её растормошить.

Пока они пытались привести Аннабель в чувство, в процедурную ворвалась пожилая наставница с лицом фурии.

– А ну стоять, дрянные девчонки!

Клара действовала молниеносно. Схватив со стола тяжёлую стеклянную колбу с формалином, она швырнула её в угол комнаты. Колба разбилась с оглушительным звоном, и по полу растеклась вонючая жидкость. Этого хватило, чтобы отвлечь наставницу на долю секунды.

– Хватай папку! – крикнула Лизи Кларе, пока сама, собрав все силы, взваливала на себя обмякшую Аннабель. Мышцы горели от напряжения.

Они выскочили в коридор. Клара, с папкой под мышкой, бежала впереди, показывая дорогу к северному крылу. За спиной слышались гневные крики, но погони пока не было – все были заняты пожаром. Тяжёлая дубовая дверь запасного выхода, обычно запертая, действительно была приоткрыта.

За ней – холодная, сырая ночь и спасительный лондонский туман.

Спотыкаясь и поддерживая сонную Аннабель, они выбежали за ворота пансиона. Сирены, крики, суета – всё это осталось позади. Впереди была лишь густая, молочная пелена, готовая укрыть их. Лизи бежала, не чувствуя ног, сжимая руку полубессознательной подруги и понимая, что украденная Кларой папка – их единственный шанс доказать правду и их смертный приговор, если их поймают. Они выбрались. Но это был только первый шаг в долгой и опасной войне.

Глава 6 – Лондонские тени

Холодный, сырой асфальт обжигал ступни сквозь тонкие подошвы туфель. Они бежали. Бежали, пока хватало дыхания, пока адреналин заглушал боль в ногах и холод, пробирающий до костей. Звуки погони и вой сирен остались позади, поглощённые густым, равнодушным лондонским туманом. Туман, который ещё вчера казался Лизи враждебным, теперь стал их единственным укрытием, скрывая три маленькие фигурки от всего мира.

Они остановились в тёмном, вонючем переулке где-то в районе доков. Запах гниющей рыбы, угля и стоячей воды был удушающим, но здесь их никто не будет искать. Клара тяжело оперлась о кирпичную стену, пытаясь отдышаться. Её безупречная причёска растрепалась, а на щеке темнела полоса сажи. Лизи осторожно опустила Аннабель на землю. Та всё ещё была в полузабытьи, её тело было обмякшим, а с губ срывались тихие, бессвязные стоны.

– Что… что теперь? – прошептала Клара. Её голос, обычно такой властный, теперь дрожал. В свете редкого газового фонаря её лицо казалось измождённым и испуганным. Вся её аристократическая броня рассыпалась в прах, оставив напуганную девочку.

– Нам нужно спрятаться, – ответила Лизи, пытаясь унять собственную дрожь. – Переждать до утра. И нам нужно понять, что это.

Она кивнула на толстую папку, которую Клара всё ещё судорожно прижимала к груди. Они забились в самый тёмный угол, за груду пустых бочек. Клара раскрыла папку. Внутри были не просто бумаги. Это были медицинские карты, листы с химическими формулами, отчёты о реакциях на препараты. Имена. Десятки имён, напротив многих из которых стояли пометки: «стадия 2», «адаптация успешна», «побочный эффект: кататония». А напротив некоторых – маленький, аккуратный крестик.

– Боже мой, – выдохнула Клара, её палец замер на одной из страниц. – Это… это же протоколы. Они не просто давали нам «успокоительное». Они систематически тестировали на нас что-то.

Лизи взяла один из листов. «Сыворотка „Эхо“-7. Цель: подавление волевых центров, усиление восприимчивости к гипнотическому внушению». Это было научное, холодно-методичное описание того, как у человека отнимают душу. Она нашла карту Аннабель. «Испытуемая №12. Готова к переходу на „Эхо“-8. Рекомендовано увеличение дозировки для полной коррекции поведенческих отклонений».

Они собирались стереть её. Стереть ту Аннабель, которую они знали.

– Здесь адрес, – Клара указала на бланк в самом конце папки. – Шотландия. Глен Элби. Пометка: «Центральная лаборатория и реабилитационный центр».

– Это ловушка, – тут же сказала Лизи. – Адрес, который дал мне отец… который ему дал Блэквуд… это тот же адрес. Они не собирались меня спасать. Они собирались переправить меня из одного филиала в другой.

Осознание этого было как удар под дых. Её отец, её единственный защитник, был обманут. И она сама шла прямо в пасть к волку.

Внезапно в переулке послышались шаги. Девочки замерли, их сердца ухнули вниз. Шаги были медленными, шаркающими. Из тумана появилась сгорбленная фигура старой женщины в поношенном пальто с плетёной корзиной в руках.

– Мисс Лизи? – проскрипел голос.

Лизи вгляделась. Это была миссис Бриггс, старая служанка из прачечной пансиона. Та самая, что всегда украдкой давала ей лишний кусок хлеба и смотрела с немым сочувствием.

– Как вы нас нашли? – прошептала Лизи.

– Мистер Блэквуд, – ответила старушка, торопливо оглядываясь. – Он сказал, что вы будете здесь. Он велел передать это. И уходить из Лондона. Немедленно. Они будут искать везде.

Она достала из корзины свёрток. Внутри были несколько монет, буханка хлеба, кусок сыра и три поношенных, но чистых платья – одежда обычных горожанок, не привлекающая внимания.

– Ваша матушка… Мэри… она была хорошей женщиной, – вдруг сказала миссис Бриггс, глядя на Лизи выцветшими глазами. – Она тоже пыталась выяснить, что они делают с девочками-сиротами. Задавала вопросы. А потом… потом она «заболела». Я тогда уже знала, что добром это не кончится. Берегите себя, дитя. И отомстите за неё.

Старушка сунула им свёрток, развернулась и так же бесшумно растворилась в тумане, оставив их одних с едой, деньгами и страшным подтверждением их догадок.

– Нам нужно на вокзал, – сказала Клара, её голос обрёл прежнюю твёрдость. – На первый утренний поезд. Любой. Главное – на север. Подальше отсюда.

– Мы поедем в Шотландию, – тихо, но твёрдо произнесла Лизи.

Клара и приходящая в себя Аннабель уставились на неё.

– Ты с ума сошла? Ты же сама сказала, что это ловушка!

– Да. Но там ответы. Там была моя мать. Там – центр всего этого. Прятаться бесполезно, они найдут нас везде. Единственный способ победить – это пойти прямо в логово зверя. Но не как жертва. А как охотник.

Она смотрела на своих подруг, и в её зелёных глазах, так похожих на мамины, горел холодный, решительный огонь. В эту сырую, холодную ночь в грязном лондонском переулке испуганная девочка Елизавета Ватсон умерла. И родилась та, кто не будет больше убегать.

Глава 7 – Вокзал Кингс-Кросс

Первые лучи серого, безрадостного утра просочились сквозь щели в дощатых стенах старого склада. Ночь, проведённая на грязных мешках с запахом пыли и крыс, не принесла отдыха. Каждый скрип, каждый далёкий гудок с Темзы заставлял девочек вздрагивать. Лондон перестал быть домом, он превратился в охотничьи угодья, где они были дичью.

Аннабель почти пришла в себя, но оставалась слабой и напуганной. Последствия седативного препарата и пережитый шок сделали её похожей на фарфоровую куклу с огромными, полными ужаса глазами. Она почти не говорила, лишь крепко держалась за руку Лизи.

– Нам нужно идти, – сказала Клара. Ночь вернула ей часть её обычной решительности, но теперь в ней не было высокомерия, только холодная, острая необходимость выжить. – У нас есть немного денег и другая одежда. Нужно добраться до вокзала, пока город не проснулся окончательно.

Переодевшись в поношенные платья, которые принесла миссис Бриггс, они стали почти невидимыми, слившись с утренней толпой рабочих и торговок. Но это было обманчивое чувство. Лизи казалось, что каждый прохожий, каждый констебль на углу смотрит именно на них. Газетчик на углу выкрикивал заголовки: «Загадочный пожар в пансионе для благородных девиц! Полиция ведёт расследование!» Сердце ухнуло вниз. Теперь их ищут не только люди мисс Грин, но и полиция.

Путь до вокзала Кингс-Кросс превратился в пытку. Грохот омнибусов, крики разносчиков, гудки автомобилей – всё это сливалось в оглушительную какофонию, давящую на нервы. Аннабель шла, спотыкаясь, и Лизи с Кларой практически несли её на себе, стараясь выглядеть как можно более естественно.

Наконец они увидели его – огромное, закопчённое здание вокзала, изрыгающее клубы пара и дыма, похожее на гигантское, дышащее чудовище. Внутри было ещё хуже. Тысячи людей, суета, гул голосов, шипение пара и лязг металла. В этом хаосе было легко затеряться, но так же легко попасться.

– Я куплю билеты, – сказала Клара. – У меня самый уверенный вид. Вы ждите у колонны. И не отсвечивайте.

Лизи и Аннабель спрятались в тени массивной чугунной колонны, наблюдая, как Клара решительно подходит к кассе. Лизи оглядывала толпу, её взгляд цеплялся за каждое лицо, ища опасность. И она её нашла. У газетного киоска стоял мужчина в неприметном котелке. Он не читал газету. Он методично, сектор за сектором, осматривал зал. Это был один из помощников мисс Грин, которого Лизи мельком видела в коридорах пансиона.

Её кровь застыла в жилах. Он их ещё не заметил. Но это был лишь вопрос времени. Она схватила Аннабель за руку, готовая бежать, но куда?

В этот момент Клара возвращалась от кассы, её лицо было бледным.

– Билеты до Эдинбурга. На ближайший поезд. Он отправляется через десять минут с третьей платформы. Но…

Она осеклась, заметив направление взгляда Лизи. Она тоже увидела мужчину.

– Чёрт, – прошипела она. – Он между нами и платформой.

Они оказались в ловушке. Паника ледяными тисками сжала горло Лизи. Всё напрасно. Сейчас их схватят. Мужчина начал медленно двигаться в их сторону, его взгляд стал более целенаправленным.

И тут случилось нечто странное. Большой воз с багажом, который тащил усатый носильщик, внезапно накренился. Один из огромных сундуков с оглушительным грохотом сорвался и рухнул на пол прямо перед человеком в котелке, рассыпав по всему залу чьё-то бельё. Раздались крики, вокруг места происшествия мгновенно образовалась толпа зевак. Носильщик отчаянно жестикулировал и извинялся.

Это была их секунда. Их шанс.

– Бежим! – скомандовала Лизи.

Они рванулись сквозь образовавшуюся суматоху, проскользнули мимо толпы и выбежали на нужную платформу. Огромный паровоз, пыхтя, уже стоял под парами. Проводник закричал: «Поторапливайтесь, отправляемся!»

Запрыгнув в вагон в последний момент, Лизи обернулась. В толпе, у опрокинутого воза, она на мгновение увидела знакомую фигуру. Мистер Блэквуд. Он смотрел не на них, а на растерянного носильщика, и в его руке была монетка, которую он, видимо, только что дал ему. Он не подавал им знаков. Он просто был там. И он снова их спас.

Дверь вагона захлопнулась. Поезд дёрнулся и медленно пополз вперёд, унося их из Лондона. Лизи прижалась к окну, глядя, как вокзал, город и вся её прошлая жизнь растворяются в серой дымке. Внутри, в потайном кармане, лежала папка. Впереди была Шотландия. Впереди была ловушка, которую они по наивности считали своим единственным шансом на спасение. Но сейчас, в мерном стуке колёс, они впервые за последние сутки почувствовали хрупкое, обманчивое подобие безопасности.

Глава 8 – Вагон номер семь

Стук колёс. Мерный, безразличный, он отсчитывал секунды новой жизни. Жизни беглянок. Лизи сидела, прижавшись лбом к холодному, вибрирующему стеклу, и смотрела, как Англия проносится мимо – зелёные холмы, аккуратные изгороди, каменные фермы. Мирный, упорядоченный пейзаж казался насмешкой, чужой, недостижимой реальностью, театральной декорацией, за которой скрывалась их отчаянная, рваная правда. Хаос вокзала Кингс-Кросс, толпа, в которой они растворились, спасительный грохот опрокинутого сундука – всё это уже казалось кадрами из страшного, лихорадочного сна. Но папка с документами, которую Клара держала на коленях, как щит, была настоящей. Тяжёлой. Опасной.

Аннабель спала, свернувшись калачиком на жёстком сиденье. Даже во сне она продолжала бежать – её ресницы вздрагивали, на лбу выступила испарина, а пальцы судорожно сжимали край старого, колючего пледа. Лизи осторожно поправила его, укрывая её худенькие плечи. Защитить. Это простое слово стало для неё единственным законом, единственным ориентиром в мире, где все остальные законы были обращены против них.

Клара не спала. Она методично, с холодным вниманием хирурга, изучала украденные листы. Её аристократическая бледность сменилась нездоровым, лихорадочным румянцем, а в глазах горел сухой, злой огонь.

– Они всё документировали, – прошептала она, и её шёпот был острее лезвия в душной тишине купе. – С немецкой педантичностью. Смотри.

Она подвинула к Лизи лист. Это была медицинская карта. «Испытуемая №7, Элеонора В. Повышенная эмоциональная лабильность. Рекомендовано увеличение дозы „Эхо“-6 для достижения стабильного апатичного состояния».

– Элеонора, – повторила Клара, и её голос дрогнул, потеряв свою стальную твёрдость. – Она любила стихи и смеялась так, что у неё слёзы выступали на глазах. Они назвали это «эмоциональной лабильностью». И лечили это, пока не убили в ней всё живое. Стабильное апатичное состояние…

Лизи перевела взгляд на другой документ. Отчёт об исследовании. И снова эта фамилия, выведенная аккуратным, научным почерком. «Автор оригинальной методики экстракции алкалоидов из Datura scotica – М. Ватсон». Она почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Её мать. Гений её матери, её научный азарт – всё это стало оружием в руках этих чудовищ. Она невольно сжала на груди медальон. Он казался холодным, чужим, как надгробный камень, как улика в деле о её собственной семье.

Время в поезде текло иначе. Оно было густым и вязким, как сироп. Каждая минута была наполнена ожиданием разоблачения. Они были тремя девочками в поношенных платьях, бегущими на север. Преступницами. По закону Его Величества, они совершили побег из попечительского учреждения. Они были свидетельницами ужасных деяний. Они украли доказательства. Этого было более чем достаточно, чтобы их искали не просто как заблудших детей, а как опасных беглянок.

Скрипнула дверь купе. Вошёл проводник со шрамом. Его появление было настолько ожидаемым, что от этого стало только страшнее. Он не спешил. Он окинул их цепким, изучающим взглядом, который, казалось, проникал под кожу.

– Билеты, – его голос был ровным, безразличным.

Клара молча протянула их. Он взял билеты, но смотрел не на них, а на Лизи.

– Далеко собрались, юные леди? В Шотландии сейчас холодно.

– К родственникам, – нашлась Клара.

Проводник хмыкнул. Его взгляд опустился на шею Лизи.

– Красивая вещь, – сказал он, кивнув на медальон. Лизи инстинктивно прикрыла его рукой. – Семейное?

– Да, – выдавила она.

– Ценная, должно быть. Такие вещи лучше прятать. В наше время на дорогах небезопасно.

Он вернул билеты и вышел. Но его слова повисли в воздухе, как дым. Это не было предостережением. Это была угроза.

– Он знает, – прошептала Аннабель, которая проснулась и всё слышала, её глаза были огромными от ужаса.

– Он не знает. Он подозревает, – попыталась возразить Клара, но её голос звучал неубедительно.

– Он видел медальон, – сказала Лизи. – Это метка. Они передали моё описание.

Иллюзия безопасности рассыпалась в прах. Они не затерялись в толпе. Они были под колпаком с той самой минуты, как сели в поезд. Теперь это была не просто поездка. Это была гонка.

Через полчаса поезд начал замедлять ход. Это было странно – за окном не было ни города, ни даже деревни, лишь крошечная, затерянная станция, состоящая из одной будки и короткой платформы. «Техническая остановка, пять минут», – объявил другой проводник, проходя по коридору.

Лизи припала к окну. Она увидела, как проводник со шрамом быстро вышел из вагона и направился к станционной будке. Дверь была открыта, и до неё донёсся сухой, стрекочущий стук телеграфного аппарата. Беспокойство заставило её приоткрыть окно. Ледяной воздух ворвался в купе, а вместе с ним – обрывки голоса проводника, который диктовал сообщение телеграфисту.

– …Да, Северный экспресс, вагон семь. Объекты на месте. Приметы совпадают. Медальон серебряный, с гравировкой, подтверждает. Готовьте перехват на следующей узловой. Конец.

Кровь застыла в жилах Лизи. Это не паранойя. Это факт. За ними охотятся. Она рухнула на сиденье, её лицо было белым, как мел.

– Он отправил телеграмму. Нас ждут.

Поезд тронулся. Но теперь стук колёс не убаюкивал. Он звучал, как отсчёт времени до катастрофы. Тишина в купе стала оглушающей. Клара сжала кулаки, Аннабель снова заплакала, тихо, беззвучно. А Лизи думала. Она прокручивала в голове каждое слово, каждый взгляд, каждую деталь. Медальон. Телеграмма. Шотландия. Ловушка, которую ей подстроил друг её отца. И её мать, чьё имя было вплетено во всю эту паутину лжи. Что она должна делать? Что бы сделала мама на её месте? Но она не знала свою мать. Она знала лишь её идеализированный образ. А правда, скрытая в этих бумагах, была уродливой.

Ещё через час, когда за окном сгустились сумерки, поезд снова замедлился. На этот раз он остановился посреди бескрайних, унылых полей, вдали от каких-либо признаков цивилизации. Абсолютная тишина, нарушаемая лишь стуком дождя, давила на уши.

Лизи выглянула в окно. И увидела их. Две неподвижные фигуры в длинных тёмных плащах стояли у железнодорожной насыпи. Они не двигались. Они просто ждали.

Сердце Лизи, казалось, сейчас пробьёт рёбра. Клара окаменела, сжав в руках папку. Аннабель забилась в угол, закрыв лицо руками.

В дверь постучали. Не громко, а вежливо. Почти деликатно. И от этой вежливости становилось ещё страшнее.

Никто не ответил.

Дверь медленно открылась. На пороге стояла мисс Грин. На её лице была маска скорбного сочувствия.

– Мои заблудшие овечки, – пропела она слащавым голосом. – Наконец-то я вас нашла. Я так волновалась.

Она вошла, и за ней в купе протиснулись двое мужчин в штатском, тех самых, что ждали у насыпи. Они молча встали у двери, отрезая путь к отступлению.

– Вы хоть осознаёте, что вы натворили? – тон мисс Грин резко изменился. Улыбка исчезла, в голосе зазвенел металл. Она смотрела на них не как на воспитанниц, а как на закоренелых преступниц. – Побег из попечительского учреждения. Кража частных медицинских документов. Я уже не говорю о поджоге, который вы устроили в лаборатории. Вы хоть понимаете, что вас ждёт? Суд по делам несовершеннолетних. Исправительная колония до вашего совершеннолетия. Ваше имя будет в полицейских архивах. Это клеймо на всю жизнь.

Она сделала паузу, давая своим словам впитаться, отравить их страхом.

– Но, – её голос снова стал мягким, вкрадчивым, – я здесь, чтобы спасти вас от этого. Я ваша наставница. Мой долг – заботиться о вас, даже когда вы совершаете ужасные ошибки. Верните мне папку. Вернитесь со мной тихо, без глупостей. И я всё улажу. Я представлю это как нервный срыв, детскую шалость. Никакой полиции, никакой колонии. Вы просто вернётесь к занятиям, и мы всё забудем. Это мой вам подарок. Шанс спасти ваше будущее.

Это был не выбор. Это был ультиматум. Клара и Аннабель смотрели на Лизи, их лица выражали смесь ужаса и отчаянной надежды. Может, стоит согласиться?

Но Лизи смотрела в холодные, расчётливые глаза мисс Грин. Она видела не спасительницу, а паука, предлагающего мухе вернуться в паутину.

– Нет, – сказала она тихо, но отчётливо.

Мисс Грин моргнула. Она не ожидала отказа.

– Что ты сказала?

– Мы не вернёмся. И не отдадим вам документы, – голос Лизи креп. – Мы знаем, что вы делаете с девочками. Мы знаем о Проекте «Эхо».

Маска добродетели рассыпалась в прах. Лицо мисс Грин исказилось от ярости.

– Ты. Маленькая. Глупая. Девчонка, – процедила она. – Ты возомнила себя героиней? Ты губишь не только себя, но и своих подруг! Ты ничего не знаешь о своей матери! Она была частью этого! Она создала это!

В этот момент поезд резко дёрнулся и медленно поехал дальше. Мисс Грин вскочила, её план был сорван.