Рыцари с небес. Книга 1. Наследник барона Грейфорварда

Александр Цуриков

Рыцари с небес. Книга 1. Наследник барона Грейфорварда

Пролог.

Эдвард был слишком пьян для того, что бы передвигаться на двух ногах, не держась при этом за стену. Стен посреди леса, принадлежавшего барону Грейфорварду, не было, зато у Эдварда было завидное упорство и по этому он продолжал двигаться вперёд. Тяжёлый арбалет, плохо подходящий для охоты, но уверенно пробивающий любую кольчугу, оставлял глубокую борозду в раскисшей под дождём грязи. Будь Эдвард чуть менее пьян, он бы ни за что на свете не позволил бы своему основному оружию волочиться по земле, переворачиваясь от столкновения с каждым камнем и каждый раз рискуя развалиться. Впрочем, будь это так, он бы не оказался ползущим на четвереньках посреди леса дождливой ночью.

Эдвард не чувствовал себя виноватым, ну в самом деле, кто смог бы удержаться от бесплатного эля и бесплатного вяленого мяса. Винить во всём следовало бы командира наспех собранного отряда, решившего, что для укрепления боевого духа и чувства товарищества перед битвой, следует провести совместную пьянку в ближайшей таверне. Предложи командир своим бравым войнам скинуться на эль, и этого могло бы не произойти, так как ни у кого в отряде не было ни единой медной монеты. Но командир решил проявить щедрость, и вот спустя каких-то пять часов Эдвард ползёт на четвереньках по лесу, а его арбалет тянется на ним на ремне словно хвост.

Конечно командир не в одиночку должен нести всё бремя вины. Возможно, что больше командира виноват в произошедшем трактирщик. В самом деле, командир делал всё из лучших побуждений, и даже понёс финансовый ущерб от произошедшего, в то время как скряга трактирщик хотел только обмануть честных войнов, подсовывая им подпорченное вяленое мясо вместо свежего. Если бы ни этот не в меру жадный торговец тухлятиной, то Эдвард не отправился бы на охоту по среди ночи, доказывая своим коллегам по опасному ремеслу, что способен добыть свежее мясо где угодно.

Своих сводных братьев по оружию Эдвард тоже готов был признать виновными в произошедшем. Уж они то могли бы признать правоту Эдварда, и обрушить всё своё недовольство на трактирщика, но вышло иначе, и теперь Эдвард ради спасения своей чести должен найти оленя. Добыть оленя для профессионального арбалетчика не проблема, если знаешь где его найти. Там в таверне, Эдвард был уверен что знает. Сейчас, несколько часов ползая по лесу, свою уверенность Эдвард несколько подрастерял.

Не в силах сконцентрировать взгляд на каком-либо предмете, Эдвард решил, что следует положиться на слух. Остановившись и напряжённо вслушиваясь в ночной темноте, сквозь тихий шелест мелкого дождя он с трудом различил стук копыт. «Слава трём богиня, это олень.» – подумал Эдвард и с трудом начал заряжать свой облепленный грязью арбалет. Шум копыт приближался, и у сумевшего справиться с арбалетом Эдварда появились вопросы. Могут ли олени скакать галопом? Скачут ли они группами? И самое страшное, бывают ли у оленей подковы? У этих подковы точно были, потому что даже очень пьяный Эдвард смог различить звон подков о камни.

Собравшись с силами, Эдвард подполз к опушке отделявшей его от приближающегося звука копыт и напряжённо всматривался в темноту. На противоположной стороне опушки из леса появились три силуэта всадников и какие-то фигурки помельче, мельтешащие между ними. От такого зрелища Эдвард даже протрезвел, насколько это было возможно. Отправляясь на охоту в лес принадлежащий барону Грейфорварду, Эдвард не планировал встретиться с охранявшими его от браконьеров лесниками. От одной мысли, что они его поймают, сделалось дурно. В памяти всплыли все истории о пытках для пойманных браконьеров, слышанные им в тавернах. «Может не заметят.» – мелькнула надежда и тут же силуэты помельче, сопровождавшие всадников, понеслись в сторону затаившегося на краю опушки Эдварда. Эдвард понял, что это собаки, и что ему не уйти.

Эдвард поднялся на ноги и не целясь выстрелил в приближающихся собак. Стальной болт врезался в землю, но Эдвард и не надеялся попасть, он хотел что бы лесники услышали щелчок тетивы тяжёлого арбалета и отказались от преследования. Но похоже, это произвело обратный эффект, все они, прижавшись к гривам коней, рванули в сторону неудачливого стрелка.

– Назад! – изо всех сил закричал Эдвард и попятился в лес.

– Остановись, если хочешь жить! – заорал в ответ кто-то из всадников.

«Ну уж нет. Мы ещё посмотрим чья возьмёт.» – подумал Эдвард, пытаясь перезарядить арбалет на ходу. Несмотря на всю браваду, бежать он не мог. Не мог даже просто идти, то и дело падая на четвереньки и снова поднимаясь. Не прошло и минуты, как в очередной раз поднявшегося на ноги Эдварда сбили нёсшейся во весь опор лошадью. Удар был настолько сильный, что свалившийся на землю Эдвард никак не мог вдохнуть. Один из всадников легко, словно делал это каждый день, спрыгнул со скачущей лошади прямо на оглушённого Эдварда и принялся связывать его руки кожаным ремнём.

– Вы хоть знаете кого схватили? – попытался напугать лесников Эдвард.

– Браконьера. – ответил сидящий на нем лесник.

– Богини, и что теперь со мной будет? – сдался Эдвард.

– Барон Грейфорвард решит, что с тобой будет. – ответил лесник.

Глава 1. Дом Грейфорвард.

Тусклый свет дождливого утра осветил белые стены просторной комнаты наследника барона Грейфорварда. Марк не спал, в это дождливое утро его ждало знакомство с женщиной, с которой ему возможно предстоит провести всю его жизнь. Марка не пугало это, он знал что именно так всё и должно быть, знал что его желания не имеют значения, знал что он исполнит волю отца и женится на дочери графа Гринфореста, даже если она будет самой уродливой женщиной из всех, что он видел. Но всё же, Марк чувствовал, что в этом есть что-то глубоко неправильное, противное самой человеческой сущности, и что всё могло бы быть не так, в конце концов это его жизнь, и именно он, а не его отец должен иметь право выбора невесты.

Размышления Марка о несправедливости бытия прервал вошедший в комнату слуга. Слугу звали Дональд, такое странное имя он получил по милости барона, считавшего что он имеет право давать имена своим слугам по собственному выбору, и не обращать внимания на имена данные им пред ликом трёх богинь.

– Простите меня сир, но сегодня очень важный день, и поэтому я решился прервать ваш сон. – вкрадчиво и с опаской произнёс слуга.

– Я не сплю. – ответил Марк, медленно перекатываясь на край кровати.

Вставать совсем не хотелось. «Интересно, откуда отец узнал, что у короля именно такие кровати? И почему он не называет такие кровати просто королевскими, а всегда подчёркивает, что дело в размере? Да ещё и произносит это на никому не известном мёртвом языке?» – подумал Марк потягиваясь и вставая на ледяной пол.

Барон Грейфорвард вообще слишком странно изъяснялся, для богинибоязненного сторонника культа трёх богинь и защитника веры, как сам он любил себя называть. Случалось, что барон говорил непонятные для окружающих вещи, потом как будто осекался на полуслове, и пытаясь объяснить сказанное, пускался в пространные рассуждения о походах в долину трёх богинь и истинной природе зла. Каким образом сказанное бароном ранее относилось к природе зла никто и никогда понять не мог, что нисколько не смущало барона, просто останавливавшегося на полуслове в очередной раз, и начинающего говорить о погоде.

Сквозь мутное зелёное окно спальни Марка, выходившее прямо на конюшню, донёсся очередной душераздирающий вопль, выражавший одновременно ужас и отчаяние человека, который уже десять часов назад потерял возможность выражаться понятным человеческим языком и перешёл на нечленораздельное мычание. Марк не знал в чём провинился этот несчастный, но уже ненавидел его всей душой за то, что его вопли не дали выспаться.

– Сир, прошу вас, поторопитесь, иначе милорд Грейфорвард будет мной не доволен – голос Дональда слегка дрожал, как будто сам Дональд уже вызвал гнев барона.

– А ты судя по голосу уже поторопился сегодня, похоже весьма опрометчиво поторопился. Да, Дональд? – с лёгкой усмешкой сказал Марк.

– На всё воля трёх богинь, сир. – ответил Дональд, с вернувшимся к нему самообладанием, подавая Марку костюм.

Спускаясь по узкой винтовой лестнице, ведущей в большой зал донжона, Марк услышал царящую там суету. Скрежет, издаваемый передвигаемыми столами, звон рассыпавшихся столовых приборов, стук падающей табуретки, и громкий голос его матери, раздающей слугам приказы – всё это, происходящее в большом зале перед каждым ожидаемым визитом важных гостей, было обычным, но в этот раз как будто приобрело невиданный ранее размах.

Опасаясь нравоучения, которое непременно обрушит на него мать, Марк остановился на последней ступени лестницы и думал, как бы незаметно проскользнуть во двор замка. К сожалению, Дональд, стремясь как можно быстрее отчитаться о выполненном им поручении, решил, что баронесса Грейфорвард не менее барона достойна того, что бы доложить ей о проделанной им работе. Протиснувшись рядом с Марком, Дональд быстро зашагал к ней.

– Доброе утро! – с сожалением выдохнув, громко произнёс Марк.

Предчувствия не обманули Марка, баронесса Грейфорвард повернулась и пошла к нему, отмахиваясь на ходу от Дональда, докладывающего что поручения милорда исполнены со всем доступным ему, Дональду, старанием.

– Марк, сегодня очень важный день! – заявила баронесса, с таким видом как будто открывала тайну, известную ей одной.

– Я помню. – ответил Марк.

– Ты наследник барона Грейфорварда, представитель древнего и благородного имени, будущий владетельный сеньор баронства Грейфорвард. Ты всегда, запомни, всегда, должен выглядеть идеально. Никогда и ни при каких обстоятельствах, ты не должен смотреть на мир как затравленная овца. Особенно сегодня. Граф Гринфорест не должен сомневаться, что ты достоин жениться на его дочери. Твой благородный отец приложил слишком много сил, для того чтобы добиться этого брака. Ты не должен всё испортить. – поправляя костюм на Марке, продолжила баронесса.

– Я не испорчу – спокойно ответил Марк, и со всей доступной ему серьёзностью посмотрел в глаза матери.

– Хорошо, твой отец во дворе, отдаёт распоряжения конюхам. Вы поедете встречать графа на границу наших владений. Иди, и помни, ты – Грейфорвад! – говоря эти слова, баронесса начертала в воздухе над Марком знак трёх колец и легонько подтолкнула к выходу из донжона.

Донжон замка Грейфорвард представлял собой квадратную в плане башню, сложенную из грубо отёсанного светлого камня, со входом на высоте пяти метров от земли. Ко входу с внешней стороны вела каменная лестница, прижимающаяся одной стороной к стене донжона. Выходя, Марк остановился и окинул взглядом двор замка. Сырой и холодный осенний воздух дул ему в лицо, странное чувство чего-то большого и страшного, неотвратимо надвигающегося, как будто держало Марка. Марк был уверен, что это чувство никак не может быть связано с его будущей невестой, но причину вызвавшую в нём появившееся смятение объяснить он не мог. «Я – Грейфорвард» – как будто подбадривая себя, подумал Марк и начал аккуратно спускаться по скользким ступеням лестницы.

Вопли бедолаги, которого пытали всю ночь, не стихали. Приближаясь к конюшне, Марк подумал, что возможно именно из-за этого он так отвратительно себя чувствует. Одна мысль об этом, заставила его устыдиться своих чувств и изобразить самый бодрый вид, на который он только был способен. Он точно знал, что даже его мать не приняла бы такую его слабость как что-то допустимое, про отца нечего было и думать. Даже на исповеди в святилище перед ликом трёх богинь, он не рассказал бы об этом жрецу второго круга, так как знал, что тот непременно нарушит тайну исповеди и расскажет обо всём его отцу. Погружённый в такие мрачные мысли, Марк медленно побрёл к конюшне.

Конюхи уже вывели лошадей из конюшни, осёдланных и покрытых специально сохраняемыми для особых случаев попонами с вышитым на них гербом Грейфорвардов. Старший конюх прохаживался рядом с ними, придирчиво разглядывая начищенную упряжь, и время от времени указывал хлыстом на найденные им недочёты, раздавая указания мальчишкам помощникам, которые держали лошадей под уздцы.

– Доброе утро сир! – слегка кланяясь, произнёс конюх, увидевший приближающегося Марка.

– Доброе утро, Михаэль. Ты видел барона? – спросил Марк, оглядываясь по сторонам в поисках отца.

– Сир, барон Грейфорвард отправился в святилище трёх богинь, что бы лично помолиться о милости. Милорд распорядился ожидать его здесь. Милорд лично пожелал осмотреть лошадей перед поездкой. – тревожно сказал Михаэль.

Марк направился к замковому святилищу трёх богинь, кивком поблагодарив конюха. Он точно знал, что его отец не отличался истинной набожностью, исполняя все положенные ритуалы в основном для того, что бы поддерживать в окружающих представление о себе, как о глубоко религиозном и смиренном перед тремя богинями человеке. Его добровольный визит в замковое святилище трёх богинь, без особой на то необходимости, добавил ещё немного тревожности и без того необычно начинавшемуся дню. Можно было бы списать всё на утреннюю молитву, предпринимаемую обычно бароном в присутствии свидетелей, по случаю важного события, одно из которых должно произойти сегодня. Но так как наблюдать кроме конюхов за ним было некому, визит в святилище трёх богинь выглядел странным. Мнение конюхов о чём-либо, кроме лошадей, барона не интересовало.

Зная всё это лучше других, Марк ожидал увидеть что угодно, кроме отца произносящего молитвы. Тем не менее, именно это он и увидел, проходя арку входа в замковое святилище трёх богинь. Барон Грейфорвард, владетельный сеньор окружающих земель, ни один раз отнимавший наделы земли принадлежавшие культу трёх богинь, нисколько не страшась божественного воздаяния, которое ему обещал высший жрец трёх кругов, стоял на коленях перед жертвенным столом с изображением трёх кругов и тихо молился.

Заворожённый зрелищем, Марк не решился подойти ближе, и просто смотрел, возможно впервые в жизни, как его отец искренне молится. Марк не мог разобрать какую именно молитву читает его отец. Похоже было на то, что он просто говорит о чем-то, обращаясь к трём богиням. Осенив себя знаком трёх кругов, барон Грейфорвард с трудом поднялся с колен, и ещё некоторое время постояв перед жертвенным столом, повернулся и пошёл к выходу. У самого выхода, почти натолкнувшись на Марка, барон как будто очнулся от наваждения, и с улыбкой потрепал его по плечу.

Неожиданно для самого себя, Марк понял, что его отец, грозный барон Грейфорвард, чувствует то же самое, что и сам Марк. Эта мысль пугала, но в то же время давала надежду на понимание того, чем вызвано давящее чувство то ли опасности, то ли страха, навалившееся на него этим утром. Барон разбиравшийся в таких вещах как чувство страха и чувство опасности лучше Марка, уж точно должен был знать причину их появления. Спрашивать напрямую не хотелось, и для начала Марк решил узнать про человека которого пытали.

– Отец, кто этот человек, которого пытали всю ночь? – спросил Марк, надеясь что это всё прояснит.

– Браконьер. Его поймали лесничие на наших охотничьих угодьях. – ответил барон, нисколько не приблизив Марка ни к пониманию произошедшего с браконьером, ни к причине появления странных чувств.

– Зачем же его пытали всю ночь? Что можно узнать у браконьера? – спросил Марк, стараясь подчеркнуть интонацией, что ему очень интересен ответ.

– Узнать можно многое. Особенно если этот браконьер пользуется для охоты тяжёлым арбалетом и стальными болтами. Например, откуда у него этот арбалет. Как по-твоему, достаточная причина для пыток? – с лёгкой улыбкой ответил барон.

– И что же удалось узнать? – заинтриговано спросил Марк.

– Да ничего особенного. Арбалет этот просто добыча мародёра. Да и сам этот браконьер ничего интересного не рассказал. Его конечно следует повесить, но сейчас времени нет. Займёмся этим позже. – ответил барон, разрушая всю интригу.

На короткий миг Марк даже пожалел, что браконьер не признался в каких-нибудь коварных замыслах. Во-первых, это сделало бы пытки оправданными в глазах Марка и успокоило бы его, хотя бы по этому поводу. Во-вторых, это разнообразило бы скучную жизнь наследника баронства Грейфорвард, приблизив его к персонажам рыцарских баллад. И наконец, это объяснило бы чувство смятения, тяготившее Марка. Однако, поразмыслив, Марк решил всё же, что обычный браконьер был куда предпочтительнее подосланного к его отцу наёмного убийцы.

Чарли, хромой и угрюмый слуга барона, выполнявший при надобности обязанности палача, поклоном поприветствовал подходящих барона и его сына. На косом кресте рядом с конюшней был привязан голый человек, покрытый ранами и запёкшейся кровью так часто, что был похож на кусок мяса.

– Рассказал что-нибудь ещё? – спросил барон.

– Нет милорд, но что-то не складно, я предлагаю продолжить после перерыва. – усталым голосом ответил Чарли.

– Хорошо, сделай перерыв, поешь, и продолжай. – спокойно ответил барон.

Марк не сразу понял в чём смысл продолжать пытки браконьера, но вспомнив про арбалет, который был у браконьера, решил не спрашивать, положившись на то, что и у его отца, и у Чарли, в таких делах опыта больше, и им виднее когда стоит остановиться.

– Пойдём, проверим лошадей. Всегда проверяй упряжь лично. Это очень важно, даже важнее оружия. – сказал барон обращаясь к Марку.

– Я помню об этом, отец. – ответил Марк.

– Возможно, я слишком часто напоминаю тебе об этом, но поверь, настанет час и это спасёт тебе жизнь. У каждого рыцаря наступает такой момент, когда только его конь может увезти его от смерти. – говоря это барон пошёл к ждущим его проверки конюхам, увлекая за собой Марка.

Барон, обойдя каждую лошадь, привередливо, со знанием дела, проверил все застёжки и ремешки, не боясь испачкать одежду, он приподнимал попоны, и осматривал все прикрытые ими детали упряжи. После этого, он заставил Михаэля поднимать, сгибая в суставах, каждую ногу у каждой лошади и внимательно осмотрел каждую подкову. Убедившись что всё в порядке, барон похлопал конюха по плечу.

– Хорошо, теперь стойте здесь и не подпускайте к лошадям никого кроме меня и Марка. – сказал барон.

– Да милорд. – ответил конюх.

– Я не вижу кольчугу под рукавом твоей дорогой рубашки. Дональд как обычно всё напутал. Никому довериться нельзя, всё самому надо проверять за всеми. – сказал барон, осматривая облачение Марка.

– Разве встреча графа Гринфореста на границе владений не простая формальность? Ты ждёшь, что на нас нападут на нашей же земле? – удивился Марк, вглядываясь в лицо отца, он попытался понять шутит он или серьёзно готовиться к возможному нападению на графа, окружённого рыцарями.

– Иди и переоденься, на тебе должна быть кольчуга под рубашкой. Да и шлемы мы возьмём с собой. – невозмутимо ответил барон, всем своим видом показывая, что поездки по собственному домену в доспехах это обычное дело.

Возвращаясь уже в кольчуге под рубашкой, Марк увидел слугу барона – Джеймса, въезжающего во двор замка на лошади покрытой пеной от долгой скачки. Джеймс спрыгнул с лошади и кивнув Марку, направился к барону. Марк последовал за ним.

– Я не нашёл признаков готовящейся засады, милорд – сказал Джеймс, поклонившись барону.

Марк уже перестал удивляться странностям происходившим в этот день, и решил, что отец просто слишком сильно взволнован, и не знает чего ждать от знакомства с будущей невесткой.

– Отец, ты знаешь что-то такое об этой поездке, что стоит знать мне, но я не знаю? – всё же решил спросить Марк.

– Я спокоен, и знаю, что бы не произошло, ты не уронишь достоинство нашего рода. Но всё же посоветую, ещё раз, в любой ситуации помни, что ты из рода Грейфорвард – ответил барон, немного смутившись.

Барон Грейфорвард с видимыми усилиями и не без помощи конюха забрался на приготовленную для него лошадь, и с гордостью посмотрел на Марка. Джеймс запрыгнул на свежую лошадь, которую ему подвёл мальчишка помощник конюха. Марк, изо всех сил пытаясь выглядеть невозмутимым, легко и быстро забрался в седло своей лошади.

Перед воротами замка их уже ждал небольшой отряд вассалов барона Грейфорварда. Присоединившись к отряду, и не обращая никакого внимания на вопли истерзанного браконьера, барон Грейфорвард и его наследник отправились в путь.

Пару часов спустя, когда с крыши донжона, бывшего самой высокой точкой замка, уже не было видно отряд барона, Чарли, хорошо поевший и хорошо отдохнувший, решил продолжить пытки браконьера и узнать не скрывает ли тот какую-нибудь тайну.

Браконьер, увидел единственным оставшимся у него глазом приближающегося к нему Чарли с кузнечными щипцами, и завопил изо всех сил.

– Просто расскажи всё. – спокойно сказал Чарли.

– Обещай! – неестественно высоким тоном провизжал браконьер.

– Что обещать? – нехотя ответил Чарли, опуская тиски в стоящую рядом с браконьером жаровню со все ещё алыми углями.

– Жизнь! Обещай что мне сохранят жизнь! – с надеждой ответил браконьер.

– Я не могу этого обещать, барон решит что с тобой делать, когда вернётся. – флегматично ответил Чарли.

– Не вернётся. Он не вернётся. И сын его тоже не вернётся. Они попадут в засаду, их велено не оставлять живыми. Они не вернуться. – с безумной улыбкой ответил браконьер.

Глава 2. Борьба за живучесть.

Огромный зал гибернационных установок космического корабля «Зенит» осветил тусклый красный свет аварийной системы. Между контейнерами гибернации, наполовину окутанными трубками и проводами, летали гаечные ключи, отвёртки, струбцины и прочие предметы, разлетевшиеся по всему кораблю из раскуроченных шкафов инструмента, расположенных вдоль одной из стенок зала. Затвердевшая пена аварийной системы герметизации отсеков заполнила шкафы и всё пространство между ними. Инструменты, торчавшие из пены, делали всю образовавшуюся массу похожей на гигантскую инсталляцию обезумевшего художника.

– Внимание! Внимание! Внимание! Включение системы искусственной гравитации через десять секунд. Примите положение, которое позволит вам, безопасно перейти к режиму гравитации. Обратный отсчёт. Десять, Девять, Восемь, Семь, Шесть, Пять, Четыре, Три, Два, Один. Запуск системы гравитации. – объявил приятный женский голос.

Летающий по залу инструмент с грохотом попадал на пол и крышки контейнеров гибернации. Крышка одного из контейнеров со скрипом начала открываться, вызвав падение заваливших её предметов на пол. Внутри контейнера, заполненного прозрачным гелем, лежал полностью голый старший помощник капитана корабля «Зенит» – Олег Владленинович Стеклов.

К тому моменту, когда Олег открыл глаза, система дренажа контейнера гибернации убрала почти весь гель, тем не менее, Олег был весь покрыт вязкой и скользкой слизью. Для Олега это был не первый выход из гибернации, он помнил это отвратительное ощущение обволакивающей со всех сторон слизи. Немного подождав, он понял, что в этот раз никто ему не поможет, и с трудом начал выбираться из контейнера. Перелезая через стенку контейнера, он наступил на лежащий на полу гаечный ключ, подскользнулся и упал на пол. «Что-то не так, так быть не должно. Свет, почему свет красный, что-то не так с глазами…» – пытался собраться с мыслями Олег.

– Напоминаю, меня зовут Лариса, я искусственный интеллект космического корабля Зенит. Вы были экстренно выведены из гибернации, как старший член экипажа. Вы пробыли в гибернационном сне десять месяцев и восемь дней. Во время полёта, произошла нештатная ситуация, требуется вмешательство экипажа корабля. – произнёс женский голос.

Олег попытался встать, снова подскользнулся, упал, поднялся на четвереньки и начал пробираться через окружавшие контейнер трубки. После того как он дополз до свободного пространства, его скрутила сильная судорога, и он снова упал.

– Почему мне так плохо? – спросил Олег, с трудом поворачиваясь на спину.

– Так как нештатная ситуация требует немедленного вмешательства члена экипажа, вы были выведены из гибернации по ускоренной программе. Возможные побочные эффекты – тошнота, головная боль, спутанность мыслей, инсульт, смерть. – ответила Лариса.

– Почему старший я? Что с капитаном Бегловым? – догадываясь об ответе, спросил Олег, начинавший испытывать сильнейшую головную боль.

– Капитан Беглов был выведен из гибернации по ускоренной программе первым. В процессе он умер. Причина смерти неизвестна. Крышка контейнера гибернации капитана Беглова не открывалась, так как система определила, что он мёртв, на предыдущей стадии процесса. Рекомендуется анализ произошедшего после возвращения в базовый порт. – без эмоций ответила Лариса.