Во имя крови

– Так лучше? – От мягкости и бархатистости в его голосе не осталось и следа.

– Немного, – ответила Кира. – Тебе, кстати, тоже пора.

– Ты меня уже прогоняешь? – он склонил голову набок и медленно расплылся в улыбке.

– Местные никому не причинили зла и не заслужили всего этого, – она обвела взглядом уничтоженную деревню, – поэтому забирай своих подстраховщиков и проваливай. Возвращайтесь домой.

– Или что? – с ухмылкой спросил Тузик и вновь стал кружить вокруг нее.

– Или мне придется тебя убить.

Охотник громко засмеялся.

Кира же прищурила глаза и продолжала следить не только за ним, но и за людьми, которые, по всей видимости, передумали уходить.

Все еще захлебываясь смехом, Тузик спросил:

– А ты сможешь?

– Я постараюсь.

– Ты мне нравишься, – Охотник вытер выступившие от смеха слезы, – и я бы ушел… – Он бессильно развел руки по сторонам и закончил фразу: – Но не могу.

– Почему?

– У меня приказ. Думаю, как и у тебя, раз ты своей очаровательной грудью встала на защиту этих людей. Мне жаль.

– Мне тоже. – И Кира выгнула спину, выпустила когти, оскалилась и приготовилась к битве.

Охотник в ответ широко улыбнулся и стал неспешно обходить ее, время от времени выбрасывая руку в ее сторону и хватая то за локоть, то за ногу, то за ягодицы.

Киру очень злили его развязный тон и несерьезное отношение к ней. Она дождалась, когда он еще раз выкинет руку в ее сторону, и зацепилась когтями за его плечо. Запрыгнула ему на спину, вонзила когти и впилась клыками в шею. Охотник упал на колени, зарычал от боли, схватил Киру за лапу и стал отдирать ее от себя. Но Кира не сдавалась. Ее когти и зубы продолжали погружаться все глубже. Тогда Охотник опрокинулся на землю и придавил ее собой. Кира резко выдохнула и ослабила хватку. Лишь на мгновение. Но этого было достаточно. Тузик вскочил на все четыре лапы, осклабился и зарычал.

Кира вскочила вслед за ним. Ее пасть окрасилась в красный цвет, и оскал в отблесках огня выглядел зловеще. Она слегка задрала морду кверху, всем видом говоря, что зря он ее недооценивал.

Мягко переступая с ноги на ногу, Охотник медленно приближался к ней. Он не спускал с соперницы глаз, выбирая подходящий момент для нападения.

И тут резкая боль прострелила спину Киры. Она вскрикнула и упала на четвереньки. Тузик вначале не понял, что произошло, и замер, ожидая подвоха. Кира же завела руку назад, с криком выдернула что-то из спины и поднесла к лицу. Это был наконечник стрелы, с которого капала алая кровь. Ее кровь. Кира медленно оглянулась и увидела, как один воин опускает арбалет. В следующее мгновение, сбросив с себя оцепенение, Кира приготовилась к нападению и зарычала, переводя глаза то на стрелявшего, то на Охотника.

– Теперь я понимаю, почему они называют тебя Тузиком! – закричала Кира, сверкая голубыми глазами и чувствуя, как начинает закипать кровь. – Ты не Охотник, а жалкая дворняга, которая только и может, что прятаться за спинами своих хозяев! Убожество! – И сплюнула в его сторону.

Охотник чуть сгорбился, словно хотел свернуться калачиком и спрятаться от этого кошмара. С трудом ворочая языком, он произнес, обернувшись к своим людям:

– Не стреляйте!

Но в ответ получил лишь дружный гогот:

– Заканчивай свои брачные игры, пес! У нас нет на это времени! Или, если тебе не хватает силенок, мы сделаем это заместо тебя!

И на Киру нацелились десятки арбалетов с блестевшими во все еще горящем пламени стрелами. Она зарычала и обнажила верхний ряд клыков.

– Я сам справлюсь, – ответил Охотник, пунцовый то ли от злости, то ли от стыда, то ли от того и другого вместе.

Воины опустили арбалеты, но не стали расходиться, ожидая скорой развязки, какой бы она ни была.

Следя то за людьми, хоть и опустившими арбалеты, но продолжавшими держать их наготове, то за наступавшим на нее Охотником, Кира медленно пятилась, судорожно пытаясь сообразить, что делать. Выхода она не видела. Если Охотник не убьет ее, то добьют люди. От одной стрелы она бы могла еще оправиться, но от десятка – вряд ли.

Охотник напал быстрее, чем она ожидала. В два больших скачка он добрался до нее, повалил на землю, придавив всем весом. Как Кира ни кусалась, как ни царапалась и как ни пыталась скинуть его с себя, ничего не помогало. Охотник одной лапой крепко удерживал ее за запястья, а второй схватил за горло и задрал голову, открыв себе доступ к глотке Охотницы. Она замерла. Она чувствовала, как колотится ее сердце, и практически оглохла от шума пульсировавшей в ушах крови. Она понимала, что это конец.

Охотник наклонился к ней. Она почувствовала его горячее дыхание на шее, она буквально физически ощутила, что острые клыки вот-вот вопьются в гортань и вырвут ее без остатка. Но вдруг услышала тихий шепот возле самого уха:

– Я не убью тебя. Понравилась ты мне. А теперь слушай. За моей спиной увидишь ряженую тройку. Ты их сразу узнаешь. Они еще зеленые, покажешь им клыки – они тут же в штаны обделаются.

Кира нахмурилась. Она точно это слышала? Не может быть. Она покачала головой и сжала губы. Охотник затараторил:

– Беги, иначе они убьют тебя. Прячься за мной. Но беги как можно быстрее и дальше отсюда!

Времени терять было нельзя.

Кивнув: «Спасибо!», Кира кусает Тузика за руку, тот ослабляет хватку. Она выскальзывает из-под него, толкает. Охотник заваливается на бок, и Кира бросается бежать. Внезапно ее ногу пронзает боль. Охотница на ходу смотрит на икру – из нее торчит древко стрелы, но ее это не останавливает. Через какое-то время она оглядывается и видит – Охотник уже стоит на ногах, а из его спины торчат три стрелы. Стрелы, что были предназначены ей. Но есть там что-то еще. Что-то, чего быть не должно. Она резко останавливается, разворачивается и кричит:

– Нет! Не трогайте его!

Но ее слова растворяются в жутких криках боли и страха, а также омерзительных звуках раздираемой плоти. В отблесках огня Кира видит, как людей разрывает на части, и в разные стороны разлетаются кишки и кровь. Охотник оборачивается, и Кира с ужасом наблюдает, как сквозь его грудь, аккурат в том месте, где находится сердце, вылезает когтистая лапа, которую тут же заливает фонтан крови…

Награда за спасение

Она почувствовала головокружение, слабость, во рту появился тошнотворный вкус меди, а ноги подкосились. Кира медленно опустилась на землю. Ох, не к добру все это, не к добру. Она без единого звука вытащила стрелу из ноги и принюхалась. Резкий запах крови, ее отравленной крови, ударил в нос. Волчий аконит! Чтоб их! Они отравили стрелу, и теперь яд медленно расползался по ее венам. Сегодня явно был не ее день.

Ее мысли прервал звук приближавшихся шагов. Кира подняла голову, но никого не увидела. Тогда она навострила уши. Судя по звукам, подходило трое. И судя по тому, с какой легкостью, мягкостью и бесшумностью они ступали, это были не люди.

И действительно, через какое-то время показались три фигуры. Отблеск огня, охватившего всю деревню и не оставившего после себя ничего, кроме горящих останков былой жизни, играл на голых мускулистых телах, вырисовывая замысловатые очертания. К слову, почти все Охотники, которых знала Кира, кроме преждевременно почившего Тузика, были в отличной форме, и многие парни и девушки, чаще легкомысленные и легкодоступные, готовы были на многое ради ночи с ними.

Кира уже знала, кто шел к ней, но от этого ей не стало легче. Она оперлась спиной на развалины догорающего дома и прикрыла глаза, наслаждаясь теплом, проникающим из бревен в самую глубину нутра и растекающимся по каждой клеточке, расслабляя и наполняя сладкой истомой ее изможденное тело. Ее то накрывали, то от нее откатывали волны тошноты, головокружения и слабости. Кире нужно было домой. Срочно. Прямо сейчас. Только вот еще немного она посидит, отдохнет, поднаберется сил и тогда двинется в путь. А пока…

– Посмотрите-ка, кто у нас здесь! – раздался над ней высокий и до омерзения противный голос, отозвавшийся сильным приступом боли в ее и так тяжелой голове.

Кира нехотя приоткрыла один глаз.

– Игорь. Ну конечно, – устало сказала она и вновь закрыла глаз, – кто бы мог сомневаться. Прискакал со своей братией даже быстрее, чем налетели падальщики.

– Как всегда, в своем репертуаре и остра на язычок. Но тебе простительно. Уж слишком ты красива, чтобы на тебя обижаться, – снисходительно улыбнулся Игорь и пробежался голодными глазами по ее голому телу.

Когда Охотники принимали облик волков, одежда страдала в первую очередь, поэтому после схода было чудом, если оставались хотя бы брюки, но чаще Охотники оказывались нагишом, хотя, честно признаться, их это совершенно не стесняло, в отличие от той самой одежды, которую они считали крайне неудобной. Но люди не одобряли их наготу.

– Чего не могу сказать о тебе, – Кира открыла глаза и села поудобнее, чтобы иметь полный обзор, а также больше возможности на то, чтобы дать отпор в случае нападения. Ну как отпор. Хотя бы просто иметь возможность умереть в бою.

– Ай-яй! – рассмеялся Игорь и посмотрел на соплеменников. – Тебе бы стоило быть немного поласковее со своим спасителем.

– С кем, с кем? – изумленно переспросила девушка и слегка выдвинулась вперед, чтобы лучше услышать ответ.

– Со мной, – ответил Игорь, встал на четвереньки и медленно, не сводя с нее взгляда, направился к ней, – я спас тебя от чужака. – Приблизившись к ней вплотную, он прошептал: – И жажду получить заслуженную награду. – И провел шершавым языком по ее груди.

Кира некоторое время ничего не отвечала и с застывшей улыбкой на лице смотрела прямо ему в глаза, перебирая внутри всю гамму чувств – от тошноты, вызванной то ли волчьим аконитом, то ли близостью Игоря и прикосновением склизкого языка к ее телу, презрения и ненависти в целом к нему и таким гиенам, как он, до злости, практически бешенства из-за того, что óн смеет что-то требовать у нее. И остановилась на последней эмоции, как самой сильной и более опасной для окружающих.

– Ты? Спас меня? – Она громко засмеялась. Затем резко оборвала смех, уперлась носом ему практически в лицо и, обнажив клыки, сказала: – Спас меня он, – она кивнула в сторону трупа Тузика, – приняв на себя отравленные стрелы! А ты, – и оскал стал больше и злее, – лишь напал на собрата, причем со спины, словно последний шакал! Так что даже не думай чего-то ждать и требовать от меня! Я лучше отгрызу себе лапу, чем спутаюсь с такими падальщиками, как ты и твоя шайка! – На последнем предложении ее голос буквально вибрировал от ярости и ненависти, и, чтобы сдержать себя, Кира сжала кулаки и вонзила острые когти в собственную ладонь, понимая, что еще немного – и она бы выцарапала ему глаза, чем обрекла бы себя на неминуемую смерть.

Игорь оскалился и злобно сверкнул глазами. Но Кира не испугалась и зарычала в ответ. Ей не победить в схватке с ним, она это понимала. Да и до схватки не дойдет: он в мгновение ока раздерет ей горло в клочья, и никакой Киры больше не будет. Но ее это не волновало, так как даже в такой смерти больше чести, чем в сосуществовании рядом с ним. От одной этой мысли ее передернуло.

Но он не вцепился в нее, даже пальцем не тронул, несмотря на дикое желание это сделать. Кира видела это по налитым кровью глазам Игоря, которыми он буравил ее. Вместо этого он придвинулся к ее уху и зловеще зашептал:

– Зря ты отвергаешь меня. Наступит день, и ты все равно станешь моей, захочешь ты этого или нет. И никто: ни ты, ни тем более те людишки, которых ты называешь семьей, – меня не остановит. Я лишу тебя всего, за что ты так сильно цепляешься, и ты сама приползешь ко мне и будешь умолять взять тебя. Но сначала чужаки. Потом твоя семейка. А потом и ты.

– Размечтался, – ответила Кира, не спуская с него глаз.

Игорь улыбнулся, сделал вид, что хочет то ли укусить, то ли поцеловать ее, затем легко поднялся на ноги и двинулся прочь.

Кира плюнула ему вслед и сказала про себя: «Только через твой труп».

Затем с трудом поднялась на ноги, предательски дрожавшие, схватилась за голову, решившую совершить полный оборот вокруг шеи. Кое-как придя в себя, оглядела останки некогда цветущей, а теперь обращенной в пепел жизни и на нетвердых ногах потащилась в свою деревню.

Возвращение домой

Кира из последних сил держалась на ногах. В глазах мутнело, и она практически ничего не видела, в ушах стоял сильный звон, и она практически ничего не слышала вокруг, тело время от времени сотрясал жуткий озноб. Но, несмотря ни на что, она шла вперед. Шла туда, где ее ждала семья, крыша, вода, еда. Там ей помогут, ее подлатают и поставят на ноги. По крайней мере, она надеялась на это.

Она шла практически на ощупь, полностью полагаясь на животный инстинкт и дикое желание жить. И вот показались знакомые очертания домов, расплывчатые, но знакомые лица. Сквозь адскую головную боль и оглушающий набат в ушах она все же смогла расслышать смущенные голоса встретившихся людей.

– Что с ней случилось?

– Что это? Кровь?!

– Боги! Она вся в крови!

– Почему она голая?

С трудом шевеля пересохшими губами, Кира тихо спросила:

– Быть может, мне кто-нибудь поможет? – И тут же рухнула на землю без сознания.

И ей снился прекрасный сон. Или это был не сон? Может, воспоминания? Она была дома. Не в этом поселении. У себя дома. На окраине густого, прохладного и вечнозеленого леса, в их небольшой деревянной, уже покосившейся, но все же родной избушке. Она, совсем еще девчушка, сидит на коленях у большого строгого, пахнущего звериным потом, влажной шерстью и силой, такого любимого папы, который рассказывает маленькой, с только недавно прорезавшимися первыми клыками, Кире историю об Охотниках. Историю о ней. Его голос мягко кружит над головой девочки, рисуя в ее воображении причудливые образы диких и в то же время преданных волков, готовых и считавших благородным пожертвовать собой ради сохранения жизни и здоровья семьи. Они долгое время боролись за выживание. Боролись с другими дикими животными – медведями, кабанами, пумами. Но наибольшую опасность для них представлял самый страшный, самый злобный и самый безжалостный зверь, которого они когда-либо встречали, – человек. Сам по себе маленький и слабый, он собирал вокруг себя много таких же, как он, людей и шел убивать всех подряд, без разбору, без жалости и сострадания, без причины. Для волков и другой живности он расставлял замысловатые, смертельно опасные ловушки, из которых не выберешься, при этом зверь не умирал сразу – он ломал лапы, хребет, но продолжал жить, пронзительно воя и призывая смерть. Если везло, смерть приходила сразу в лице человека. Если же не везло, то зверь умирал от голода, жажды и холода, пронзавшего его обескровленное и изломанное тело днями и ночами. Папа говорил, что в это время все остальные звери прятались по норам и закрывали лапами уши, умоляя смерть скорее прийти за несчастным.

Когда же волков осталось совсем мало, они приняли единственно верное на тот момент, как им казалось, решение, которое, хоть его и часто осуждали последующие поколения, помогло тем самым поколениям родиться, – они решили пойти на службу людям.

Легенды гласят, рассказывал ей папа, что давным-давно жил ловкий и крепкий, но своевольный малыш, по возрасту как Кира, который случайно в лесу нашел человеческого ребенка. Девочка заблудилась и была почти без сознания, замерзла и сильно ослабла. Несмотря на все ужасы, которые рассказывали волчонку родители, он вместо того, чтобы убить человека, привел его домой. Родители, конечно же, сначала хотели девочку загрызть, а ее останки выкинуть поглубже в лес, чтобы ее никто никогда не нашел, но, поддавшись на уговоры сына, а также сжалившись над крошкой, они приютили ее, кормили, поили и грели до тех пор, пока девочка не окрепла и не была готова вернуться домой. Волчонок, который сильно привязался к девочке, вызвался ее проводить. И как родители ни отговаривали, несмышленыш поступил по-своему.

И когда девочка, которая также полюбила волчонка, появилась у ворот родной деревни, живая и невредимая, люди, конечно же, сначала бросились ее приветствовать и обнимать. И все были счастливы. Пока один из них не заметил притаившегося неподалеку волчонка. Ох и досталось ему тогда так, как никогда и ни от кого в жизни еще не доставалось. Девочка в слезах и на коленях умоляла не трогать волчонка, объясняя, что именно он ее спас, но ее никто не слушал. Он еле унес свои крохотные лапки оттуда. Обернувшись на опушке, он увидел, как селяне уже собирались в группы, доставали и точили ножи, настраивали луки и взвешивали дубинки, чтобы продолжить охоту на него. И волчонок поспешил скрыться.

Девочка не забыла о друге и стала часто уходить в лес, где вместе с волчонком они охотились, играли, бегали, любовались закатами и просто наслаждались совместно проводимым временем. И всегда девочка возвращалась домой не с пустыми руками. А когда наступили голодные годы, настолько голодные, что у людей не было ни краюхи хлеба на столе, ни сил, чтобы эту краюху добыть, именно девочка и волчонок спасли людей от страшной участи. Сперва люди воспринимали волчонка в штыки, потом с опаской, затем с недоверием, но все же через какое-то время стали относиться к нему как к своему. И даже дали ему имя – Охотник. И с тех пор Охотники живут в мире и согласии с людьми, помогая им жить и выживать.

Маленькая девочка слушала папу, как зачарованная, впитывая каждое слово, каждую эмоцию, каждый образ. Она наслаждалась теплым дыханием отца на затылке и его мягким голосом. И вдруг голос стал затихать, удаляться, а комната, где они сидели у очага, – проваливаться во тьму. Где-то вдалеке загремел гром, и перед мысленным взором засверкали образы, словно вспышки: горящая деревня, люди в огне, ее руки по локоть в крови, лапа Игоря вылезает из груди Охотника… Ей нужно срочно проснуться и предупредить людей об опасности! Срочно!

И Кира открыла глаза.

Сбор

– Кира! О боги! Ты очнулась! – к ней тут же подсел Старейшина. – Что произошло?

– Я… – Кира схватилась за голову, судорожно пытаясь вспомнить последние события, – …меня ранили. Волчий аконит.

– Значит, вот что это было, – Старейшина погладил подбородок, – а мы не знали, что с тобой, и Патрон предложил прижечь рану. Надеюсь, что не ошиблись.

Но Кира уже не слушала, так как лавина воспоминаний накрыла ее: крики, огонь, кровь, много крови, Охотник, ее ранение, его смерть, появление Игоря…

Кира замерла, чувствуя, как с каждым новым ударом ускоряющегося сердца кровь все больше приливает к рукам и ногам и зреет готовность сорваться с места в любой момент. Она вцепилась в руку Старейшины и сжала ее. Он скривился от боли, но ничего не сказал. Кира посмотрела на главу общины и закричала:

– Они мертвы. Нужно что-то делать. Сейчас же!

– Ничего не понимаю. Кто мертв?

Но Кира не ответила, вскочила с кровати и заметалась по комнате.

– Кира, давай соберем людей, раз это важно. – Старейшина кому-то кивнул, а потом встал перед ней и взял ее за руку. – Но тебе для начала нужно успокоиться.

– Сколько я была без сознания? – спросила Кира.

– Пару часов или около того, – ответил Старейшина, не отпуская руку девушки.

– Так много… слишком много времени потеряли. Где люди? – И ее глаза судорожно забегали по комнате.

Вернулся человек, которому Старейшина отдал приказ собрать народ, и коротко кивнул.

– Уже ждут, пойдем, – сказал Старейшина Кире, и вместе они вышли на улицу.

Кира прищурилась от яркого солнца. Оно приближалось к зениту. Уже.

Когда ее глаза привыкли к свету, она обвела взглядом площадь и изумленно спросила:

– Где все?

– Здесь те, кого мы смогли найти за такой короткий срок.

– Должны быть все! – взревела Кира.

Она нервно ходила взад-вперед, пытаясь унять дрожь в руках.

– Нет-нет-нет! Мы все умрем! – она схватилась за голову и закрыла руками уши.

– Так, для начала выдохни, – Старейшина заглянул ей в глаза и сжал ее плечи.

– Вы не понимаете, – попыталась освободиться Кира, но Старейшина, несмотря на свою худощавость, крепко держал ее.

– Я вижу, что у тебя была тяжелая ночь. Но нужно взять себя в руки. Вспомнишь хоть один случай, когда паника помогала чему-то? То-то же. – И, увидев, что Кира обхватила себя руками, стараясь последовать его совету в буквальном смысле, он добавил: – Теперь что касается людей. Собравшиеся здесь, уж поверь, разнесут вести очень быстро, не успеешь вернуться в дом, как все поселение будет уже в курсе.

– Хорошо, – ответила Кира, с трудом, но вернув себе самообладание, – тогда поторопимся.

Когда они подошли к людям, те вежливо замолчали и выжидающе уставились на них. Старейшина начал:

– Друзья, у нашей Киры новости для всех нас. Давайте послушаем ее.

Кира обвела любопытствующие лица глазами и сказала:

– Я перейду сразу к делу, так как времени осталось совсем мало. Сегодня ночью на соседнюю деревню, что находится на другом конце леса, напали – ее полностью сожгли, а жителей убили. Я не уверена, выжил ли хоть кто-то.

По людям прокатился ропот, а какая-то женщина даже вскрикнула.

Кира продолжила:

– Это сделали чужаки. Я видела их. Я билась с ними, пытаясь хоть кого-то спасти. Они без жалости убивали всех подряд – мужчин, женщин, детей, стариков. Они забрали оттуда все, что смогли унести, увести, уволочь. А что не забрали – то сломали и сожгли. Того поселения и тех людей больше не существует. И скорее всего, эти чужеземцы придут сюда. Их ничто не остановит в погоне за наживой. Поэтому я вновь прошу вас – уходите, пока еще есть время! Спасайте все, что можете спасти! А самое главное – свою жизнь и жизнь своих детей!

Кира замолчала, чтобы дать селянам время обсудить ее слова.

– Так ты там была? И видела все это своими глазами? – выступил вперед Степан и пробуравил Киру тяжелым взглядом.

– Да, – коротко ответила Кира.

– Это Охотники тебя так знатно отделали?

Кира нахмурилась, вспомнив, как Тузик спас ее.

– Меня ранили люди. Охотник был убит.

– Ты его убила? – Степан не унимался.

– Нет. – Кира с каждым вопросом становилась все мрачнее, так как ей действительно было жаль того Охотника. – Игорь. Он пришел со своей бандой под самый конец.

И Кира задумалась, отключившись от происходящего вокруг. А собственно, почему ей жаль того Охотника? Ведь он пришел вместе с людьми разорять дома и убивать. Только из-за того, что он помог ей сбежать и тем самым спас ее от, казалось, неминуемой смерти? Или все-таки здесь что-то иное? Но что? Ответ на этот вопрос, словно маленькая проворная рыбка, ускользал от нее, как она ни пыталась поймать и удержать его.