
Полная версия
Измена. Ты предал нашу любовь
Я справлюсь. Глубокий вдох. Наставления Тани звучат в голове, будто она повторяет их, стоя внутри моего сознания. Она права. Если сейчас дам слабину – всё. Назад дороги не будет. Снова затянет. Снова будет больно.
Выпрямляю спину. Пальцы легко касаются волос – поправляю пряди, расправляю плечи, собираю всё разбежавшееся внутри по частям. В зеркале отражается не та, что была пару минут назад. Не дрожащая, не сломанная. Отражается та, кто знает, чего хочет. Та, кто устала бояться. Та, кто помнит, через что прошла, и больше не позволит наступить на себя.
Он – никто.
Таня смотрит с удовлетворением, как будто сама вырезала меня заново.
– Вот так-то лучше, – произносит она с удовлетворением и подмигивает. – А теперь пошли. Ты должна войти туда так, будто у тебя за спиной армия, готовая растоптать любого, кто осмелится тебя задеть.
– Армии у меня нет, но ты же рядом.Я усмехаюсь краем губ.
– А я за десятерых, – улыбается она и, взяв меня под локоть, уверенно тянет к двери.
Мы возвращаемся в клуб, и шум снова обрушивается на нас, как вал. Толпа сгущается – теперь зал напоминает бурлящее море, где каждый шаг – борьба за пространство. Люди смеются, переговариваются, обнимаются, кто-то с азартом спорит, перегнувшись через стол. У барной стойки трое парней в одинаковых рубашках одновременно заказывают напитки, перебивая друг друга, а рядом девушка в коротком комбинезоне танцует, закрыв глаза, будто в трансе. Я быстро шагаю, пытаясь не отстать от Тани.
Стараюсь сосредоточиться на этом – на чужих движениях, на атмосфере клуба, на собственном дыхании. Мы уже подходим к нашему месту. И я слышу Его. Его смех. Знакомый. До боли. Громкий, легкий, будто ничего в этом мире не способно его потревожить. Замираю. И только затем вижу Мельникова. Он стоит у нашего столика. Наверное, только что подошел. Улыбается, откидывает голову назад, снова смеется. Боже. Столько раз представляла этот момент. Сколько раз я представляла себе эту встречу. Прокручивала её в уме, пытаясь подготовиться, приучить себя не дрожать. Думала, что смогу сдержаться. Что смогу смотреть на него спокойно. Он не изменился. Совсем. Хотя чего я ожидала за эти два месяца. Что он придет в таруре, с тоской в глазах. Но ничего не изменилось. Мы словно виделись вчера . Тот же точёный профиль, резкие скулы, чуть взъерошенные волосы, беспечно уложенные, будто бы сам ветер причесал. Тот же лёгкий изгиб губ, когда он улыбается, и эта особая, ни с чем не сравнимая манера держаться – уверенная, расслабленная, опасно обаятельная. Которая как магнитом притягивала меня.
Я вдыхаю резко, будто меня неожиданно толкнули в ледяную воду. В груди что-то болезненно сжимается, сердце пропускает удар, а потом начинает колотиться так, что ощущаю его гул в висках.
И первая мысль – не «беги», не «спрячься», а:
Боже, как же я скучала.
По его голосу, по тому, как он запрокидывает голову, смеясь, по этой уверенной, чуть ленивой манере двигаться.
По запаху… Знаю, что если подойду ближе, меня накроет волна знакомого аромата, смешанного с нотками виски и чего-то едва уловимого, но до боли родного.
По его рукам. Теплым, сильным, нежным, когда они скользили по моей коже, когда его пальцы запутывались в моих волосах, когда он притягивал меня к себе, обнимая так, будто не отпустит никогда…
Жаркий ком предательски подступает к горлу.
Какого черта?
Сжимаю кулаки, до боли в пальцах, вонзая ногти в ладони, чтобы прийти в себя. Очнуться.
Ничего больше нет. Все это исчезло в тот момент, когда я увидела измену. Как будто по щелчку перед глазами вспыхивает тот самый момент – простыни, смятые не мной, ее обнаженная кожа, и он. Спокойный, равнодушный.
Воздуха не хватает.
Буквально чувствую, как что-то внутри меня трещит, ломаясь пополам. Жгучая, обжигающая злость накатывает волной, сметая все остальное. Сердце уже не просто колотится – оно грохочет. Как он смеет?!
Как он смеет стоять там, выглядеть таким же, будто ничего не произошло? Как смеет смеяться так же легко, будто его предательство не превратило меня в руины? Грудь сдавливает так сильно, что почти больно дышать. Хочу ударить его.
Резко, яростно, почувствовать, как мои пальцы соприкасаются с его лицом, увидеть этот идиотский самодовольный вид сменяющийся на шок. Вцепляюсь в ткань своего платья, пытаясь взять себя в руки.
Таня сжимает мою ладонь, будто чувствует, что во мне все закипает. Выдыхаю. Нет. Не дам ему увидеть, что он до сих пор может влиять на меня. Не позволю ему думать, будто он хоть что-то для меня значит. Выпрямляю спину. Поднимаю подбородок. И делаю шаг вперед.
– Девчонки, вы чего пропали! – голос Никиты пробивается сквозь музыку.
Дима оборачивается. Мой взгляд встречается с его, и все остальное перестает существовать. Я вижу, как он скользит по мне рассеянным взглядом, как будто не сразу узнает. Потом его глаза снова находят мои, и на его лице шок. Господи, он не ожидал меня здесь. Совсем. На мгновение мне даже кажется, что в его глазах вспыхивает радость. Секунда – и в этих карих глазах читается что-то невообразимо знакомое. Будто он рад видеть меня. Будто он не может поверить, что я действительно стою перед ним. Но радость исчезает так же стремительно, как появилась. Черты лица напрягаются, взгляд становится тяжелым, темным, в нем уже больше нет теплоты. Только непонимание. Только гнев.
– Ты? Здесь? Какого хрена?!
Не успеваю даже вздохнуть, не то чтобы сказать хоть слово. Дима внезапно оказывается рядом. Его пальцы сжимаются вокруг моего запястья – горячие, сильные, знакомые. Меня словно обдает кипятком. Он тянет меня вперёд. Без слов. Без предупреждений. Сквозь толпу, мимо мелькающих лиц, людей, погруженных в музыку и алкоголь.
Оборачиваюсь – в мерцающем полумраке вижу, как Никита что-то кричит нам вслед, его губы двигаются, но звук тонет в оглушительном ритме. Таня где-то позади, пробивается сквозь людей, но она отстаёт.
Но его хватка только крепче. Запястье ноет, кожа под его пальцами начинает гореть. Я дёргаюсь, пытаюсь вырваться, но он, как будто не слышит. Или не хочет слышать.– Дима! – кричу. – Отпусти!
Мы вырываемся из общего зала в коридор, наконец, начинаю слышать собственное дыхание. Здесь музыка уже не так громко гремит в ушах, здесь меньше людей, только приглушенный свет и гулкие шаги по кафельному полу.
– Дима, остановись! Что ты творишь?! Мне больно!
Мы оказываемся у выхода. Он толкает дверь, ночной воздух врывается в лицо. Резкий. Свежий. Контрастный. Кожа покрывается мурашками, но я не успеваю вдохнуть – он рывком притягивает меня к себе. Его пальцы впиваются в плечи, и с почти звериной силой он выталкивает меня за порог. Мы уже на улице. Вокруг огни, приглушенный шум машин с дороги, музыка доносится из клуба. Ночной воздух прохладный, но я чувствую жар. От злости. От адреналина. От него.
Рывком дергаю руку и, наконец, вырываюсь. Кожа пылает там, где его пальцы только что вцеплялись, оставляя следы.
– Ты не смеешь так… – мой голос срывается, грудь тяжело вздымается от бешеного сердцебиения.
Дима замирает. На секунду. Смотрит на меня, как будто не верит своим ушам.
– Не смею? – повторяет он тихо, опасно.
И вдруг делает шаг вперёд. Потом ещё один. Будто хищный зверь, вышедший из темноты.
– Это ты не смеешь исчезать на два месяца и потом вот так появляться передо мной!
Он снова хватает меня за плечи. Его руки – горячие, тяжёлые. Пальцы впиваются в кожу сквозь ткань. Меня словно током бьет.
– Я думал, с ума сойду, когда ты пропала! – голос срывается. – Саша, тебя нигде не было! Ты просто вычеркнула меня! Даже не дала мне объясниться!
Чувствую его дыхание. Вижу, как его челюсти сжимаются, как на скулах ходят желваки. Его глаза – как тень шторма. В них мелькает боль, гнев, все смешивается.
– Мне не нужны твои объяснения! Я все увидела! Все, что мне нужно!
С силой толкаю его в грудь, он делает шаг назад, руки соскальзывают с моих плеч. Но он не отводит глаз. Продолжает смотреть. Неотрывно. Жестко. Глаза – словно лезвия. Они пронзают, вскрывают, вытаскивают наружу всё то, что я пытаюсь спрятать. И ненавижу себя за то, что в этой ярости, в этом накале эмоций, все еще ощущаю, как сильно скучала по нему. По нам. По тому, что невозможно вернуть.
– Отойди от неё, урод! – Голос Тани разрезает воздух.
Оборачиваюсь и вижу, как она почти бежит к нам, нелепо ковыляя на своих каблуках, но, черт возьми, с какой же уверенностью! Столько решимости, что мне даже становится не по себе. Затем дверь клуба распахивается с силой, и в ночную тишину вырывается грохот музыки. На пороге появляется Никита, а за ним сразу же Паша. Никита подбегает к нам, а Паша не спешит, наблюдает издалека.
– Ты что творишь?! – Никита почти рычит, сжимая руки в кулаки.
Все происходит слишком быстро. Как на ускоренной перемотке в фильме. Чувствую, как мир вокруг начинает плыть. Тошнота накатывает волной, и мне кажется, что меня сейчас вырвет прямо на Диму. В ту же секунду Никита подбегает, решительно встает между мной и Димой, заслоняя меня собой. Я делаю несколько шагов в сторону.
– Мне кто-нибудь объяснит, что происходит?! – требует он, но не могу выдавить ни слова. В голове хаос. Меня ужасно мутит и я изо всех пытаюсь сдержаться.
– Саша – моя девушка, и нам нужно поговорить! – Дима делает шаг вперед, но Никита не дает ему подойти.
– Твоя? – он усмехается, но в этом нет веселья, только чистая угроза. – Серьезно? Тогда какого хрена ты тащил ее сюда, как мешок?!
Я не его…
Хочу сказать это громко, четко, уверенно, но слова застревают в горле, комом перекрывая воздух. В следующий миг меня скручивает спазм, словно внутри перевернулся целый мир. Резко отворачиваюсь, делаю шаг в сторону и сгибаюсь пополам. В желудке все сжимается в болезненном узле, и меня выворачивает.
– Сашка! – Таня тут же оказывается рядом, ее руки обхватывают меня, не давая упасть.
Крепко хватаюсь за нее, потому что мир вокруг раскачивается, и мне кажется, что сейчас просто рухну на асфальт.
– Ты как? – она быстро протягивает мне салфетки.
Выпрямляюсь, все еще ощущая тяжесть в желудке и дрожь, и слабо отвечаю:
– Нормально…
Вытираю губы, чувствуя, как внутри все еще бьется дрожь.
– Саша, что с тобой? Тебе плохо? – Дима делает шаг в мою сторону, но Никита тут же преграждает ему путь, и толкает обратно.
– Нет! – Таня почти кричит. Слова срываются как выстрелы. Она всё так же сжимает мой локоть, не давая мне пошатнуться. – Ей очень хорошо… … Она беременна, придурок!
Вокруг будто раздается глухой удар. Воздух замер. Время остановилось. Резко дергаю Таню за руку, ошарашенная ее словами. В глазах паникует немой вопрос: ЗАЧЕМ?!
Она виновато прикусывает губу, но через мгновение переводит взгляд на Никиту.
– От него, – тихо, но четко добавляет она, кивая в сторону брата.
И в этот момент мир рушится.
– Что, блядь?! – Голос Димы режет воздух, словно хлыст.
Глава 4
Александра
Дима цепенеет. Его глаза расширяются, губы приоткрываются, но он не делает ни одного движения. Вижу, как он пытается осознать сказанное. Как его челюсть судорожно сжимается, как пальцы снова собираются в кулаки. Никита тоже застывает в шоке, его взгляд мечется от меня к Диме. Я перевожу взгляд на Таню, которая прикусывает губу, виновато шепча:
– Прости…
Но извинения уже не имеют значения.
– А ты всё-таки оказалась шлюхой! – выкрикивает Дима.
Слова пронзают насквозь, словно раскаленное лезвие вонзается прямо в грудь. Боль ударяет резко и жестоко, пощечиной по сердцу. Внутри все кричит, требует, чтобы это было неправдой, чтобы он не сказал этого. Но он сказал. Делаю короткий выдох, но в тот же миг все вокруг размывается от резкого движения.
Хлесткий удар кулака… Дима отшатывается назад, схватившись за челюсть. Я даже не успеваю моргнуть, как Никита делает шаг вперед, готовясь нанести еще один удар.
– Никит, не надо! – Таня бросается к нему, хватает за руку, но он словно не слышит ее.
– Да, брат, значит, у тебя бабла намного больше, если за такой короткий срок она и залетела… – ухмыляется Дима, вытирая ладонью угол губы.
Слышу его голос, но он звучит будто издалека. Эхом в голове все еще звучит последняя фраза. Он смотрит на меня с презрением, и в его глазах больше нет ни любви, ни боли, ни даже ненависти – только холодное, колкое отвращение. Глаза щиплет, но не позволю себе заплакать. Нет. Не дам ему этой слабости. Сердце стучит так сильно, что отдается в висках, в кончиках пальцев, в животе. Чувствую, как холод пробирает меня изнутри, словно ледяная игла пронзает позвоночник. Его взгляд – колючий, чужой, жестокий – делает боль острее, чем любые слова. Еще несколько минут назад думала, что у меня получилось взять себя в руки. Но сейчас… Сейчас кажется, что я снова разбита на тысячи осколков.
– Заткнись, мразь! – рычит Никита.
Еще один удар, и Дима вновь отступает, пошатнувшись на ногах.
Теперь уже Паша вмешивается, хватает Никиту за плечи, удерживает, оттаскивая назад. Никита тяжело дышит, его руки еще сжаты в кулаки, и он готов разорвать Диму в клочья.
– Что здесь происходит?! – женский голос заставляет меня обернуться, и ледяной ком в груди становится еще тяжелее.
Господи! Ну почему сейчас? Почему мне все-таки не показалось? Жена Мельникова подбегает к нему и тянет свои руки к разбитой губе.
– Вы что, ненормальные?!
Дима молча хватает ее за руку, развернувшись, чтобы уйти. Но перед этим кидает на меня последний взгляд – полный мерзкого, режущего отвращения. Внутри меня что-то надломилось. Как последний тонкий осколок иллюзий рассыпался в прах.
Никита все еще рвется в бой, Паша его удерживает, что-то говорит, но я не слышу. Таня прижимает мою руку к себе, что-то говорит успокаивающе.
А я… стою посреди этой сцены и просто хочу провалиться сквозь землю.
– И это твой сука брат? – Никита орет отталкивая Пашу.
– Остынь! – Паша отпускает. – Я думаю тебе лучше сейчас увезти девочек домой. Поговорим потом!
Никита бросает злой взгляд в нашу сторону, затем кивает в сторону парковки и рычит не глядя:
– В машину!
Мы молча следуем за Никитой. Чувствую, как ноги подкашиваются, но Таня крепко держит меня под руку, не давая остановиться. Голова гудит, в ушах еще звучат крики, удары, слова… Димины слова.
Никита распахивает дверь, садится за руль и с силой хлопает дверью так, что машина вздрагивает. Мы с Таней быстро садимся на заднее сиденье, и Никита заводит двигатель. Напряжение в воздухе почти осязаемо. Он молчит. Не кричит. Просто сидит, тяжело дыша, явно сдерживая злость. Мы тоже молчим.
Невыносимо стыдно. Все это произошло из-за меня. Я испортила ему вечер, такой важный день. Он всегда был ко мне добр, относился как к сестре, а теперь я вижу, как он злится. Как его пальцы крепко сжимают руль, как напряженно ходят желваки на скулах. Он ни разу не посмотрел на меня.
Таня сидит рядом, чуть наклонив голову, будто тоже чувствует всю тяжесть этого молчания. Украдкой бросаю взгляд на зеркало – Никита все-таки поглядывает на нас. Быстро, мимоходом, но его взгляд цепляет меня. Явно хочет что-то сказать, но молчит. Как только машина останавливается возле дома, я тут же распахиваю дверь и почти бегом устремляюсь внутрь. Мне кажется, если задержусь там еще хоть на секунду, просто взорвусь от этого кома эмоций, который так и рвется наружу. Таня не отстает, слышу за спиной ее быстрые шаги по лестнице.
– Сашка, ну прости ты меня, дуру, – говорит она сзади, запыхавшись, но я не останавливаюсь. – Вырви язык мой непослушный, сама не знаю, почему ляпнула…
Захожу в комнату и опускаюсь на кровать. Голова кружится, тело будто налито свинцом.
– Не надо было так делать, – говорю я тихо, не поднимая головы. – Да еще и Никиту впутала.
– Вот-вот! – внезапно раздается голос Никиты, и я резко вскидываю голову. Он стоит в дверях, нахмуренный. В его голосе нет злости, но есть явное раздражение и усталость.
– Итак, кого я слушаю первым? Пожалуй, тебя, сестренка? – Он скрещивает руки на груди и кидает на Таню пристальный взгляд. – Расскажи-ка мне, каким образом я скоро стану отцом ?
Таня вскидывает подбородок.
– Никит, ну ты видел этого придурка? Разве я могла сказать, что это его ребенок?!
– И ты реально беременна от того мудака? – теперь он смотрит уже на меня.
Чувствую, как ком застревает в горле, и лишь молча киваю.
– А сказать мне заранее нельзя?! – его голос поднимается до крика
– Да кто же знал, что ты именно с ними партнерами решил стать?! – тут же взрывается Таня, защищая меня.
– Не с ними, а с Пашей! – Никита резко рубит воздух ладонью. – С ним мы уже полгода переговоры ведем, он даже приезжал ко мне в Швейцарию!
– Ты думаешь, я запоминаю и знаю фамилии всех, с кем ты работаешь?! – Таня возмущенно разводит руками.
Чувствую, как внутри все сжимается еще сильнее. Сперва в животе появляется неприятное ощущение, затем ком снова подступает к горлу. Господи, снова?Прижимаю ладонь к губам, встаю с кровати и бросаюсь в ванную.
– Саш?! – обеспокоенно окликает Таня, но я уже закрываю за собой дверь.
Руки дрожат, когда я хватаюсь за раковину. Волна тошноты накрывает меня полностью. Тело бьет озноб, ладони холодные и влажные. Мир вокруг будто плывет, а в голове одно – хочу, чтобы этот день закончился. Чтобы все это просто исчезло.
Глава 5
Александра
Я просыпаюсь рано, но даже не думаю вставать. Просто лежу, глядя в потолок, бездумно рассматриваю узор трещинок на побелке. Тело тяжелое, как будто оно не мое. Внутри пустота, но стоит закрыть глаза, как воспоминания о вчерашнем вечере накатывают волной, и уголки глаз щиплет. Слеза скатывается по виску, оставляя за собой горячий, мокрый след. Затем другая. Моргаю, стараясь прогнать их, но это бесполезно.
Тихий скрип двери заставляет меня затаить дыхание. Осторожные шаги, а затем чувствую, как кровать слегка прогибается под чужим весом. Никита. Поворачиваю голову и вижу, как он садится на край кровати. Лицо спокойное, без злости, с мягкостью в глазах.
– Как ты? – спрашивает он тихо, словно боится спугнуть меня.
Сажусь, поджав под себя ноги, и шмыгаю носом.
– Нормально. – Голос у меня хриплый, будто я всю ночь плакала. Впрочем, так оно и есть. – К врачу надо послезавтра, – говорю как будто между прочим, даже сама не знаю зачем.
Никита кивает, разминая пальцами ладонь.
– Хочешь, схожу с тобой? Я ж как-никак будущий отец, – ухмыляется он, подмигнув.
Не выдерживаю и смеюсь, хоть и сдавленно.
– Прости… – выдыхаю я, виновато, опуская голову.
– Да уж, вы, конечно, учудили, девчонки, – качает он головой, но в голосе нет ни капли злости. Только забота.
– Никит, мне так неловко… – мой голос дрожит, и я даже не могу его контролировать. – Такой важный для тебя день…
Слова обрываются на полувздохе, а слезы просто катятся без спроса, оставляя мокрые дорожки на щеках. Стираю их ладонью, но они продолжают скатываться.
– Да брось ты, иди сюда, – тихо говорит Никита и раскрывает руки.
В этот момент понимаю – я прощена.
Подползаю ближе, прячу лицо у него на плече, вдыхаю запах чего-то теплого и родного, и даю себе разрешение на слабость. Тихо плачу, чувствуя, как Никита гладит меня по спине, чуть сжимая пальцами, будто говоря: «Я тут, ты не одна».
– Обнимашки? Без меня? – в комнату врывается сонная Таня, кутаясь в теплый плед, и хмурится, поджимая губы.Никита фыркает.
– Без тебя! – строго отвечает он. – На тебя я еще зол!
Таня закатывает глаза, но я вижу, как уголки ее губ дергаются вверх.
– Вот сделаешь мне свой фирменный кофе, я подумаю.
– Ага, перебьешься, – отмахивается она и плюхается в кресло, подтягивая ноги.
Мы все смеемся. Даже не знаю, как это выходит – только что ревела, а теперь смеюсь. Слезы до сих пор текут, но мне уже не так тяжело.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.