Душа. Часть 1

Анастасия Аксемова

Душа. Часть 1

I

Закатное солнце окрасило небесный свод в сочные, рыжие тона. Крыши многоэтажек вытягивались в необъятные просторы этого высокого океана. Они, словно могучие деревья, вырастали из пыльной земли, пропахшей выхлопными газами и табачным дымом. Между зданиями раскинулись перекрестки горячих дорог, обкатанных тысячами шустрых колес.

Н., давно привыкшая к вою сигнализаций, бензиновой вони и неблагоприятной городской среде, направлялась в сторону остановки. Мимо нее с грохотом мотора промчал мотоцикл. Громкий звук вдарил по барабанным перепонкам, словно палка по металлической батарее. Оттого девушка нервно дернулась и с раздражением фыркнула. Злоба подкатила к горлу, но Н. смогла сдержать преступный возглас.

Ее деревенская душа порой играла с ней злую шутку. В отличие от городских жителей, ей было не в тягость высказать свое недовольство прямо в лицо собеседнику. Это обуславливалось и недавним нервным срывом, прогрызшего в ее душе болючую дыру.

Сама она порой замечала неприветливость своего характера и была крайне им недовольна. Несколько обстоятельств довели девушку до состояния агрессивного добермана, готового укусить каждого, кто взглянет в его глаза. Однако исправить положение ей не давала крайне причудливая личность, о коей она и вовсе думать не желала.

Н. ускорила шаг и добралась до места назначения. Стоит пояснить, что остановка располагалась на добротном расстоянии от центра. Все потому что встреча была назначена с особым уговором. Он заключался в привлечении людского внимания, а именно никто из живых существ не должен был видеть ни Н., ни назначителя свидания.

Он самый как раз показался из-за поворота. Троллейбус рода «АКСМ», тогдашнего «БКМ», успешно прошел через стрелку и завернул на второстепенную дорогу. Солнечный свет коснулся его голубой мордашки, заглянул в лобовое стекло, не найдя за ним ни человека. Лучи упали на белый бок машины и прошлись по коричневым стеклам, осветив уютный салон.

Двенадцатилетний троллейбус, именуемый 7-м, по обыкновению подкатил к остановке и распахнул переднюю дверь. Он приглашал Н. в свою кабину, ничего не опасаясь и вовсе не боясь. Девушка же взволнованно вздохнула и, поправив волосы, двумя волокнами окрашенные в бирюзовый, поспешила оказаться внутри.

Ее повседневная клетчатая рубашка скрылась в ультрамариновой тени и вскоре пропала из виду. Дверь троллейбуса вернулась на законное место, с башмачков слетело несколько ярких искр, и он тронулся. Тронулся и ускорился с характерным гулом, напоминающим взлет современного воздушного аппарата.

Н. осторожно опустилась на водительское сиденье и робко проговорила:

– Здравствуй, дорогой.

Ею был уловлен удовлетворительный выдох и нежные слова, исходящие от самой души «неодушевленного» объекта.

– Доброго вечера, дорогая! Приятно, что ты согласилась на встречу. Признаюсь, мне даже неловко отвлекать тебя от важных дел…

– Ты говоришь об учебе? – не поняла Н. – Нет, честно, она не стоит твоего беспокойства! С ней порядок. Тем не менее меня интересует нечто иное. Спросить, к примеру, как твое самочувствие в данный момент времени?

– О, все хорошо, – ответил 7-й. – Гораздо лучше, чем у старика 6-го. Он нынче страшно болен…

– Мне это известно, – с легкой грустинкой в голосе промолвила девушка. – Я соболезную.

– Да, время неизбежно берет свое. От этого не сбежать, как бы не старались, – сказал троллейбус. – Но мы не думаем о возможной потере. Мы лишь живем и понимаем. Тем не менее мне не стоит продолжать. Лучшим вариантом будет поинтересоваться твоим состоянием. Морально ли, физически… быть может, не здоровится? Ты выглядишь неважно.

– Да, это так, – согласилась Н. – Знаешь, мне неприятно… То есть, неприятно ощущать изменения, происходящие со мной. С приходом «Горожанина» все поменялось… Нет больше той беззаботной, счастливой девочки. От нее остался лишь огрызок прошлого. Теперь же это колючий комок нервов. И оттого мне больно. Так тяжко переживать необратимые перевоплощения в ключе личности!

7-й призадумался. Он даже слегка замедлил ход, казалось бы, размышляя. Но то было не совсем так: троллейбус заметил светофор поодаль и поспешил остановить громоздкий механизм.

– Очень жаль, что так сложилось, – наконец выдал он. – Тебе следовало бы утихомирить разбушевавшееся сердце и дать волю логике. В конце концов, общение со 105-м рано или поздно станет необходимой частью твоей повседневности.

7-му вдруг пришло осознание. Слова его собеседницы касались ее самой, а он тут разглагольствует совсем по иному поводу. Потому он оправился:

– К тому же я считаю, что личность неординарна и ей свойственно меняться, как это подобает временам года. Да, изменения в худшую сторону могут случиться из-за многих несчастий, но вернуть все на круги своя и направить себя на правильный путь поможет желание.

– Не думаю, что это так, – отвергла Н. – Да, может показаться, что нужно лишь захотеть и тогда все легко перевернется. Но в таком случае я вижу обратный исход. К примеру, что если страстно желать бросить курить? Человек, стремясь за целью, станет спотыкаться и падать со ступеней все ниже и ниже. Его зависимость будет просить согрешить вновь и вновь. Также и личность – она начнет гнить сильнее по мере предотвращения ее недостатков. Мое мнение все-таки нерушимо: приобретенный характер невозможно изменить, а уж тем более если в нем виновата травма. А она порой бывает сильна и больна.

– Не хотелось бы спорить с тобой, дорогая, – вновь выдохнул 7-й, подражая человеческим эмоциям. – Хотя предаться философии по такому поводу было бы весьма кстати.

Он немного повременил, дав слово своей даме, но не так и не дождался от нее ответа. Ему показалось, что она расстроилась, не получив должного соглашения. Ее ручка едва ли касалась руля, а пальчики слабо подрагивали. Кажется, ей весьма неприятно говорить на такую тематику; спор о личностных изменениях вызвал у нее волнение. Потому троллейбус постарался успокоить девушку:

– Не стоит переживать так сильно. Я уверен, несмотря на все невзгоды в нас сохранится любовь! Обещаю обожать тебя такой, какая ты есть. Твое сломленное духовное здоровье не разорвет прочную нить чувств, которые я способен проявлять к тебе и твоему сердцу. Ты навеки в моей душе, о, солнце!

Н. крепче сжала пальцы на баранке, почувствовав ласку со стороны машины. Учитывая ее не лучшее положение, 7-й оставался также мил, как и раньше. Он не ревновал ее к «Горожанину», не упрекал при нервных вспышках, не ругал за лишнее слово… Он просто любил, и любил искренне.

Но было весьма жаль, что такое доброе, прекрасное создание рук человечьих вскоре могло пойти по стопам старика… Допустив прискорбную мысль, девушка крякнула и вдруг в порыве нежности произнесла:

– Спасибо тебе, рогалик! Кто бы смог принять меня в таком состоянии? Кто, кроме тебя? Я человек болезненный, ты знаешь. При том я человек сентиментальный. Порой это качество сильно влияет на адекватность моих эмоций…

– Вот как! – усмехнулся троллейбус. – Да, оно так. Я давно приметил в тебе эту слабость. Но я скажу лишь одно на сей счет… Коли сомневаешься в собственной адекватности, прошу поглядеть на 70-го. Присмотришься к нему и в миг поймешь, кто из вас двоих сумасшедший.

– О, этот немецкий «Мерседес»? – вспомнила Н. – Да, при мысли о нем даже не навязывается сравнение. Ты прав.

– К тому же неизвестно, что на уме у негодяя, – сказал 7-й. – Может быть, у него тот же нервный срыв, а, быть может, и… Знаешь… лучше не «трогать» этакую личность, дабы не обзавестись лишними проблемами. Не стоит смотреть в глаза хищнику, заранее зная о его нападении. Ты не станешь похожей на него, я не сомневаюсь. Но прошу не равнять себя с ним и не изводить милый организм до подобного состояния. Кто знает, какова она, истинная ярость…

Мимолетным взглядом можно было заприметить яркое, желтое пятно, гордо движущееся по направлению к влюбленным.

Автобус 70-го маршрута, как раз-таки являющийся тем самым режущим пятном, был недоволен несколькими факторами. Во-первых, жаркая погода так и не улетучилась по итечению дня. Во-вторых, мотор, не выдерживая зноя, беспокоил не меньше остального. Его шалости раздражали настолько, что автобус был готов ослушаться собственного управленца и поспешить в депо. Отключившись там, 70-й потеряет чувство режущей боли, а, быть может, потеряет и…

Он прислушался к ощущениям. Солнце обжигало его передний бампер, катилось по крыше и частично попадало на полосы, ровно выведенные мастерами по покраске. На заметку примем его отличительную особенность, а именно серые тона всех вышеперечисленных деталей. Так вот, они находились в состоянии полной астении.

Вечерняя духота так сильно повлияла на механизмы автобуса, что, казалось, у него вот-вот случится обморок (то с ним происходило неоднократно, и сопровождалось невыносимой болью в области мотора).

Жара. Эта мерзкая жара! Она подобала зною в том далеком лете… И что-то было в нем… Что-то душное, грозное, жестокое… И всё те же потемневшие деревья колыхались на слабом ветру, всё те же облака плыли по синему океану, всё те же машины, дорога, тротуары, здания…

Где-то в отдалении, за пределами сознания, послышался треск ломающегося металла. Едва различимый, он имел свое место под стать напряжению.

70-й нервно фыркнул, избавляясь от тревожных неприятелей. Он решил отвлечься от гадости, налипшей на него, потому и стал выискивать хоть что-то своими усталыми прямоугольными фарами. Искать пришлось недолго, ведь потускневший взгляд его наткнулся на задний бампер 7-го. Взяв троллейбус себе в качестве цели он самовольно прибавил ход. К счастью, водитель не почувствовал изменений при нажатии на педали.

Поясним, что тот ни в коем разе не должен был узнать о сверхъестественных способностях собственной машины. То являлось немаловажной частью в поведении представителей общественного транспорта. Раскрой их человек – неизвестно, что могло бы произойти…

Но речь вовсе не о том! Автобус тем временем подобрался к 7-му и по своему обыкновению воскликнул:

– Что, Рогатый, наконец вырвался на свободу?

Тот, в свою очередь, перестал бормотать и с удивлением уставился на 70-го.

– Опять болтаешь со своими замогильными дружками, простофиля? – продолжал изливать автобус, издевательски усмехаясь. – Уже готов ко встрече с «домом»?

– О, ты… – промолвил троллейбус, досадно выдохнув. Видно, он не ожидал встретить негодяя так скоро. – Я говорю с моей Н. Прошу, не заставляй ее волноваться.

– Все ясно! – закатил фары 70-й. – Надо же! Н. теперь для нас солнышко, а окружающее для нее тучи! Тьфу, противно!

– Пожалуйста… – 7-й старался уладить непорядок с «Мерседесом» мирно, – не разводи костер на наледи.

Ситуация накалялась по мере широты ухмылки автобуса.

– В такой момент невозможно не засмеяться! – бросил он. – Троллейбус ума лишился, никак иначе! Он общается с девочкой, что почти его не понимает. О, а быть может, ты научился разговаривать на человеческом языке? Смешно! Ух! И какова же человеческая жизнь? Что они из себя представляют? Пот, грязь, рвоту…? На том все? Признайся, Рогатый, твоя Нэ сбрасывала из себя все нечистоты в твой салон?

Внезапно та самая Нэ высунула голову в боковое окно и, не сдержавшись, громко произнесла:

– Слышишь меня, безголовый бак? Слышишь? Я тебе скажу пару добрых слов – пожалеешь, что вообще приехал. Вали по-хорошему, пока я не вышла из салона и не показала тебе один интересный жест!

– Должен ли я слушать человека? – хихикнул 70-й. – Конечно нет! Уеду, но по иной причине! Не хочу заставлять водителя нервничать.

– Вот и беги отсюда, олух! – выбросила девушка и вернулась в салон своего любимого.

Автобус хмыкнул, или, скорее, прохрипел что-то невразумительное. Поддаваясь педалям, он ускорился и обогнал ошарашенную парочку. Последнее, что он выдал им в качестве прощального знака, так это недовольное, и даже раздраженное:

– Auf Wiedersehen, идиоты! До встречи в Аду!

II

Его непреклонность в собственных словах не ценилась со стороны друзей. Порой автобус мог сказать то, о чем мог пожалеть любой на его месте. Но жалеть о произнесенном он не считал необходимостью. Напротив, он не испытывал чувства стыда или угрызений совести…

Данная лицемерная особа была нелюбима многими представителями общественного транспорта. Каждый из них попеременно попадал под раздачу негодяя и был облит грязью, как самый вычурный неудачник. Таков был принцип 70-го: возвышать себя на фоне остальных для большего привлечения внимания. И главное, что принцип этот срабатывал на ура.

Ко всему прочему автобус имел вспыльчивый характер. Любое слово, неправильно ему адресованное, тут же перекрывалось страшной агрессией. А порой она возникала и с самого простого: к примеру, обыденной пробки.

Его чудаковатое поведение проявлялось в виде панических атак и нескончаемой тревоги. Оно являлось нормой для 70-го, уже давно вышедшего из детского возраста.

И вот сейчас его странность заключалась во внезапном нападении на 7-го. Автобус явно был доволен собой, и катил по улице, вспоминая этот диалог. Но когда ему порядком надоело, он вдруг задумался о собственных ощущениях и самоличностных качествах. Он думал о гордости, чести и любви, что питали к нему автобусы малого типа. Однако эта блезирная любовь порой не доставляла ему никакого удовольствия. 70-му требовалось лишь ее понятие и факт, что его на самом деле любят.

Но мы заговорились.

Сейчас он, погрузившись в думы, покорно катил в сторону депо. Мысли витали, словно птицы в облаках. Но они в миг ударились о землю, когда его вдруг потревожили. 89-я, будь она неладна, взялась невесть откуда.

– О, 70-й! – весело произнесла ее улыбчивая мордашка, вынырнувшая из-за правого бока. – Ты уже закончил работу? Как жаль! Я желала бы поговорить с тобой еще немного.

Автобус нахмурился от неприязни. Отвращение доставляла именно эта надоедливая маршрутка, которая пыталась заговорить с ним уже в четвертый раз за целые сутки. Конечно, любовь газелей воспринималась им как нечто стойкое, но не в такой же степени! Данная любовница казалась ему прилипалой, готовая сброситься с моста по его приказу. Поэтому он и нервничал, лицезрея ее натуру ежедневно.

– Что нужно? – напрямую спросил 70-й без особого желания контакта.

– Ну как же? Я не смогу прожить до ночи без разговора с тобой, – ответила она. – Конечно, в данный момент я работаю, но то никак не помешает мне…

– Поговори со своими сестрами. Мне не до тебя! – рыкнул автобус.

– Знаешь, не стоит тебе быть таким грубым! – заявила 89-я и сама от себя посмеялась. – Но я понимаю. Ты мужчина, а в мужчинах заложена грубость. От истины не укатишь.

70-й недовольно прохрипел что-то себе под нос, но маршрутка, не обратив на то внимания, продолжила:

– Представь, я, микроавтобус, уж тем более «ПЕЖО», обычно устаю в два раза меньше остальных. Но это не значит, что машине моей модели не требуется отдых. Я же, в свою очередь, работаю премного больше и почти не устаю… Более того, я чувствую себя прекрасно! Во мне проснулось некое трудолюбие…

– На удивление, – буркнул автобус.

Он без особого удовольствия слушал ее самохвальства, зная, что она всего-то приукрашивает. Ее влюбленный взгляд всегда казался острым, ядовитым, словно дикий плющ. 70-му мерещилось, что рано или поздно ее любовь обернется предательством. А причина проста: ей банально надоест общение с черствым автобусом.

Он отогнал навязчивую мысль и поспешил сообщить:

– Я отчаливаю! Езжай прочь!

– Постой! – выпалила 89-я и тут же смутилась своего упорства. – Мне нужно… Ох… Я хочу предложить весьма интересную идею. Мы давно не собирались, не делились своими мыслями. Вполне вероятно, что мои и твои друзья скучают. Так вот, я считаю, что необходимо встретиться и, желательно, в твоем депо. Поболтаем, повеселимся…

– Глупая идея! – вставил 70-й. – Разве весело то, что происходит день за днем? В любом случае мы будем говорить об этом. Так что я не согласен!

– Ох, будь добрее, – сказала маршрутка. – Никто не будет против поболтать о повседневности. К тому же не обойдется без шуток. Шутки – весело!

– Плевать! Я еду в депо!

Автобус ускорился, не желая больше слушать собеседницу. Он не был воодушевлен новостью о этаком собраниипо интересам, уж тем более его болезненное состояние не потерпело бы слушать чужую радость. Да и рассказывать о собственном самочувствии друзьям было чрезвычайно глупо с его стороны. Никакая помощь от них ему не требовалась, да и, пожалуй, всё об этом!

– Расскажи о сходке всем! – произнесла газель напоследок, оставшись позади. – Мне нужно, чтобы об этом узнал каждый!

Автобус закатил фары, понимая, что 89-я и без него прекрасно справится. Болтливая маршрутка, ясное дело, проговорится всем до единого, включая его занятого братца. Это являлось особенностью ее характера, которая ему, кстати говоря, не нравилась… Совсем!

Не вдумываясь, он успешно ретировался, оставив антилопунаедине со своей идеей.

III

С того момента новость о сходке разлетелась быстрее, чем тополиный пух. Волна слуха облетела город с мимолетной скоростью, хотя и прошло всего-то несколько дней. 89-я, как и ожидалось, справилась на отлично. Она привиласвое предложение всем сестрам, друзьям и прочим окружающим ее личностям. Об этой идее узнали и большинство обитателей ее депо, и обители депо 70-го, и несколько других организаций.

Конечно, информация донеслась и до троллейбусов. Только вот касалась она не всех. 7-й, что был наглухо привязан к проводам, никоим образом, даже если бы и хотел, не мог отправиться на сходку.

Несмотря на то, что он хотел узнать что-то новенькое из жизни своих друзей, полная зависимость от электричества не позволяла ему попасть в автобусное депо. Оттого он и расстроился, понимая, что обречен остаться дома в то время, какостальные веселятся и обсуждают жизнь во всех ее аспектах.

Встретившись с Н. в очередной раз, у него появилась маленькая надежда на хороший расклад. Троллейбус снова захватил ее на остановке и повез в богом известном направлении. За этот период он смог достаточно поговорить с ней и рассказать о различных происшествиях на маршруте. Затем же, наконец обдумав свой план, спросил:

– Н., ты, случаем, не занята в ближайшие дни? Мне хотелось бы попросить тебя о чем-то важном.

– Что уж говорить! – ответила девушка. – Учеба практически окончена, скоро июль… Думаю, найдется свободная минутка, особенно для тебя.

– Ох, – выдал 7-й, немного оробев, – раз так, то хорошо. Знаешь, мне хотелось бы знать, о чем думают мои друзья, о чем их переживания… В общем, желательно съездить на сходку, о которой все так активно говорят. Но, к сожалению, я не могу сойти с контактной сети, потомунесколько опечален. Так вот, просьба моя заключается в том, чтобы ты посетила автобусное депо и передала мне все последние вести.

– О, для меня это не проблема, – сразу выдала Н. – То будет весьма полезно… Имею ввиду, общение с друзьями моих друзей.

– Да, но есть загвоздка, – предупредил троллейбус. – Как бы тебе того не хотелось, я обязан отправить с тобой «группу поддержки». 105-й присмотрит за твоим хрупким тельцем.

Девушка в миг оцепенела, заслышав неблагоприятное для себя известие. Видно, факт присутствия «Горожанина»рядом, вызывал у нее отвращение, не хуже, чем к дождевым червям.

Не претерпевая мысли об этом, она томно вздохнула и постаралась выговорить адекватно:

– Прости, но я не выражаю восторга по поводу этой мысли. Ты же знаешь меня – я ненавижу автономников!

– Я понимаю, – промолвил 7-й, – но то является необходимым моим решением. Кто-никто должен караулить твою милую душу в момент моего отсутствия. Подумай, ведь это хороший способ сдружиться!

– Кажется, ты всеми силами хочешь отдать меня в его лапы! – съязвила Н.

– Нет, не так, – ответил троллейбус. – Я люблю тебя и никогда не отдам кому-либо другому. Но мне горестно наблюдать вражду между моим чудом и, соответственно, соплеменником. Пусть мы с ним и не кровные родственники, мы все же троллейбусы – рогатые братья. И я надеюсь на содружество между вами, потому что ты и он – моя семья. Прошу, прими его и пойми, что я не отпустил бы тебя с кем-то, не доверяя.

– Мне ясно, – ответила девушка. – С твоей стороны очень жаль, что я не могу выйти на контакт с «Горожанином», но вот только я вовсе не жалею. Я пойду на сходку ради тебя, но должного общения с моим неприятелем не обещаю.

– Спасибо, Н.! – поблагодарил 7-й. – Я буду помнить.

А далее завязался совсем иной разговор. Влюбленные обсудили жаркую погоду, трудную работу и надоедливую учебу. Они поговорили о людях, о друзьях и знакомых.

Таким образом прошло неопределенное время. С его течением менялось состояние неба, медленно уходящего в сумерки. Их темень постепенно укрывала многоэтажки и летние шубы деревьев. Лишь одна дорога оставалась освещенной благодаря ярким фарам стремительно мчащихся автомобилей, и уличным фонарям, освещающих ее.

Троллейбус, плетущийся непривычно медленно, вскоре оказался на главной улице. И именно тогда его нагнал 54-й. То был белый автобус модели «КАвЗ», больше походящий на огромную газель. Его маленькие, круглые фары выхватили из темени бампер лучшего друга, а метан в трубах заиграл усерднее, готовясь к своему грандиозному выходу.

54-й незаметно выполз из-за поворота и вскоре поравнялся с нашей парочкой.

– Доброго вечера, господин философ! – Он весело поздоровался с 7-м, выпуская очередной столп кислого дыма. – Как удачно я застал тебя!

– Здравствуй, 54-й, – поприветствовал его тот. – Довольно давно не видались. Н.! – Он обратился к своей даме. – Ты же помнишь моего друга?

Та немедля показалась все в том же окошке и жестом руки выразила свое здравие.

– О, так ты сегодня не один?! – хитро глянул на троллейбус нежданный собеседник. – Что ж, похвально! Я до сих пор не надеялся увидеть ее с тобой.

– Дай угадаю, – демонстративно нахмурился 7-й, выражая свое неудовлетворение, – ты все еще веришь, что люди настолько глупы, что могут менять увлечения, словно монеты?

– Ох, как дерзко! – нервно посмеялся автобус. – Да, возможно, я считал так ранее. Но этот факт не доказан великими человеческими умами. – Он покосился на Н., высматривая, не обиделась ли она на его взыскание. – Хотя на тот счет я бы поразмышлял чуток больше.

– Ну, хватит, – сказал троллейбус. – Ты можешь непринужденно говорить довольно оскорбительные вещи. Я считаю, что человек способен однажды полюбить на века. А коли он полюбил, так обязан быть со своей любовью, не меняя ее на манящую мимолетную искру.

– Я понял, – проговорил 54-й. – Но остается лишь гадать на счет длительности данной любви.

Девушка вдруг потеряла улыбку, а ее кофейные глаза выразили опасение по поводу сказанных слов. Видно, что она все поняла и глубоко расстроилась, но тем не менее не высказала своихпротиворечий. Вместо нужных, очевидных слов из нее вышло только:

– Тебе не стоит быть таким грубым, Метановый!

Тот даже легонько кашлянул выхлопной трубой, осознав свою грубую ошибку.

Автобус понадеялся на то, что теперь любой ценой сможет отвлечь влюбленных от заданной тематики. В противном случае он останется для девушки последним подлецом, а для приятеля той еще невеждой, оскорбившей бедолагу прямо на его фарах. Поэтому, слегка нервничая, он постарался поправить настроение друзей:

– Да, я вспомнил что-то немаловажное! Тебе, Н., вряд ли понравится эта затея, но я все же хочу предложить ее твоему женишку.

– Что же за мысль? – поинтересовался тот.

– Суть в том, что мы с 82с собираемся весело провести время. Сегодня ночью съезжаемся возле привокзальной площади и катим, куда свет фар заведет. Тебя в нашей компании ох как не хватает. Согласен встретиться?

– О, было бы неплохо! – повеселел 7-й. – Назови точное время и я приеду. В конце концов водитель давно отошел ко сну, а я без него, как знаешь, успею заскучать.

– На счет времени сказать сложно, – задумался автобус. – Здесь оно сильно варьируется. Если преуменьшать, то выходит десять часов. Ну а если же сказать по правде, то я могу сильно опоздать.

– Как всегда! – засмеялся троллейбус.

– Позволь, но я же работаю! – буркнул 54-й. – Представь, я – единственный маршрут, который задерживается допоздна…

– Да, знаю, – улыбался 7-й, подводя небольшой итог. – Я приеду. Н.?… – Он снова обратился к девушке.

– Не спрашивай, дурачок, – ответила она. – Повеселись с друзьями, а я в то время займусь учебой. Но! – Она погрозила. – Не вздумай засматриваться на маршруток (если таковы ночью имеются)! Я ведь в любом случае выясню, на кого ты вдруг положишь глаз!

– Ох, что ты говоришь! – испуганно выпалил троллейбус. – Нет, нет. Я не собираюсь смотреть на других дам.