Ибо мы грешны

На самом деле вещи, как мне кажется, в принципе неизменны.

И я не желаю никаких перемен.

Ее предложение в моих глазах сошло за легкую оказию, по которой можно было кое-что проверить. Но всегда результат один. Выходит что-то странное, напряженное, неестественное. Все, чего я сейчас хотел, – чтобы она убралась подальше.

– У тебя даже не встал, – замечает она все тем же надломленно-ворчливым голосом. – Я этот леденец минут пятнадцать обрабатывала. Пятнадцать гребаных минут. И если он даже от такого не оттаял… господи.

Кажется, я ее задел. Поставил под вопрос ее профессионализм. В аду не сыщешь фурии страшней, чем оскорбленная профессионалка. Знала бы она, что за «леденец» потянула в рот. Знала бы, где он вообще бывал.

Видимо, снова пришла моя очередь говорить, раз она смотрит на меня и молчит.

– Ну, это… может, водички хочешь? – спросил я. Без особого желания нести ей стакан.