Сага о самолётах: Пока не исчезнет свет

– Что, тётушка, вас с собой не позвали?.. – отозвался под ухом Фил, подкалывая Мод Викену, которой Клем в последнее время, судя по всему, предпочитала «новую подругу». – Поднимитесь же к ним, скажите своё слово!

Мод деловито подобрала тяжёлые чёрные юбки и, высоко вскидывая подбородок, исчезла за поворотом, гордо перебирая плечиками. Дядя Юджин тяжело вздохнул ей вслед и взял с подноса сигару и бокал с бренди.

– Сущее наказание, а не жена, – хмыкнул он, переводя всё в шутку, опустился в кожаное кресло, проваливаясь в него, и перекинул ногу на ногу. – Фил, тебе всё же стоит перестать к ней цепляться… Знаешь, как говорят? Не трогай дерьмо – вонять не будет.

– Много же всего у вас тут случилось, пока нас не было, – задумчиво протянул Дерик, проводя Мод взглядом.

Дядя Юджин смеялся себе под нос с собственной шутки. Фил почему-то нахмурился. Смолчал.

– Ну, Винни, – снова позвал дядя, выпуская смачный клубок сигаретного дыма и покачивая ногой, – с Дериком-то всё понятно, а ты?.. Ты хотел, чтобы я исполнил одно твоё желание, если поможешь вернуть императора. Валяй. Сейчас тебе можно всё.

Дерик с тяжёлым вздохом сел в кресло напротив, налил себе вина и сделал глоток. Винс, поместившийся рядышком, в нерешительности заёрзал на месте. Фил, стоявший за креслом Юджина, спрятав руки в карманы, лукаво подмигнул другу.

– Если позволите, дядя, – сказал Винс, пряча глаза, а его голос предательски дрожал, – я хочу поговорить с вами об этом наедине.

– Ого-го! – Юджин издевательски присвистнул, гоготнул. – Хорошо. Как скажешь. Только речь не забудь написать – я весь во внимании.

На этом он хохотнул опять, отсыпав горсточку пепла в пепельницу на журнальном столике, и снова затянулся. Дерик понимающе поджал губы и потрепал Винса по плечу.

– Так, – нарушил неловкое молчание Фил, и его глаза заблестели, – что там с императором?..

Когда толпа за окном окончательно разошлась, Феликса под строжайшим конвоем и величайшей секретностью вывели из-под тщательного надзора Мимми. Никто не должен был знать, что бывший император прибыл в столицу, иначе начнутся паника и треволнения! «Ракету», спрятанную в лесах за домом, Юджин обещался сразу же отправить Борису в главную лабораторию на изучение, хотя тот уже ждал их в подвале, которым пользовался как ещё одной «творческой мастерской», когда приходил с визитом. Именно туда и проводили императора, уже бывшего в сознании, почти сразу же, как только достали из «капсулообразной машины». Все остальные спустились туда следом.

Лаборатория Бориса в доме Кэнтвеллов отличалась от той, где он обычно работал у себя дома, хотя Винс и бывал там всего однажды. В отличие от «подземелья», в котором Викена разрабатывал «гениальные проекты», в этом помещении в глаза не бил ослепляющий свет от вездесущих ламп. Юджин держал эту комнату «слегка приглушённой», а ещё здесь, конечно, гораздо лучше отапливалось. И без вызывавших мурашки склянок и колб со странной булькающей жидкостью обошлось – Винс даже поверил бы, если бы в этих колбах-инкубаторах «выращивали» младенцев. Зато помещение делили пополам две раздвижные стеклянные двери, отделявшие гостей от письменного стола учёного с креслом на колёсиках и опечатанных жёлтыми лентами камер. На стене, которую посетители видели первым же делом, когда спускались в лабораторию, висел красный плакат с надписью «Не трогать ничего руками – ВЗРЫВООПАСНО».

– Посмотрите на меня сейчас, пожалуйста, Ваше Величество. – Борис несколько секунд светил Феликсу в глаза фонариком, достав тот из кармана белого халата, проверял зрачки и пульс, пока дядя Юджин и его «компания» стоически ждали вердикта, меряя шагами помещение. – Как вы себя чувствуете? Вам дали довольно много успокоительных. Ваш пульс немного низковатый…

– Даже если и так, я нужен вам живым, так что, полагаю, беспокоиться мне не о чем, – невозмутимо отвечал император, даже не моргая.

Винса нестерпимо мучил стыд, когда он видел, как безжизненно и отстранённо Феликс держался и как понуро опускались его плечи и грудь. Феликс не сопротивлялся, даже когда его вытащили из самолёта и вели по закоулкам особняка сюда, в подвал, под конвоем мускулистых охранников с дубинками. И виду не подал, когда Борис, отдавая должное положению пленника и их давнему знакомству, поздоровался, торжественно встретил его в дверях и уважительно поклонился, освобождая для него собственный стул. Он несколько раз извинился за то, «к каким методам его протеже пришлось прибегнуть ради того, чтобы доставить Его Величество в столицу»