Исповедь страждущего. Ужасы

Кресло под Элен скрипнуло. Краем глаза Лев заметил, как она распрямилась и встала.

– Наверно, стоит сказать “прости” на прощание? Прости, львенок, не сдержалась. Посидела с тобой рядышком, послушала мысли, поглядела прошлое и поняла, что дар мой доброму делу послужит. Всех звать я не стану, не переживай. Да это и не нужно. И так несладко придется, уж поверь…

Элен подошла к стене у входной двери и щелкнула выключателем. Последний свет на террасе погас, вилла погрузилась в равнодушную темноту. Лев с трудом различил, как крупный женский силуэт исчез во мгле, шаркая подошвой.

В ту же секунду болезненная резь в промежности обожгла кожу и заставила согнуться. Ледяная, смрадная жидкость заполнила нос, уши и глотку, метя в легкие. Не дав передышку, острие полоснуло по шее.

Лев попытался закричать, но понял, что не может вдохнуть.

Где-то сбоку скрипели спицы инвалидного кресла и злобно рокотал материн голос:

– Горюшко! Горе луковое!..

Лев беззвучно заплакал, чувствуя, как из ран вместе с кровью вытекает жизнь. Новый удар лезвия пришелся на живот, и он с недоумением почувствовал подушечками пальцев скользкие петли кишечника. Лев устало закрыл глаза и приготовился умирать.

Смерть настигла его через мгновение, но перед тем, как исчезнуть в забвении, он ощутил на щеке еле заметное касание, будто мимо проплывала травинка. Лев приоткрыл бессильные веки и увидел в сантиметре от себя мертвое лицо Маши. Она нежно поцеловала его бескровными губами и провела распухшей рукой по волосам.

“Любовь исцелила прошлое, – будто говорила она, – теперь мы вместе, мы квиты. И все стало так, как и должно быть”.

Лев еле заметно кивнул и отключился, но перед этим с поразительной четкостью подумал: “Чертова Надя, чтоб ты сдохла…. Так и знал, что надо было выбирать сестру…”

И откроется дверь

Все началось во вторник, с открытой двери. Мама Саши, Антонина Петровна, пошла ночью в ванную комнату и растерянно уставилась на пустой чернильный проем. Тяжелая железная дверь в квартиру была широко распахнута. Нудный гул подъездного щитка и вой сентябрьского ветра эхом залетали в квартиру.

Щелкнул выключатель, и растрепанная голова Антонины Петровны появилась в спальне дочери.

– Ты, что ли, дверь не закрыла?

Саша с трудом разлепила один глаз и не сразу поняла, в чем дело. Она вернулась со смены два часа назад и после позднего ужина без чувств рухнула на постель.

– Какую дверь? – пробормотала она в подушку.

Мать что-то ответила, но Саша уже снова спала.

Ситуация прояснилась утром. Наспех проглатывая кашу с гренками, Саша глядела на мать и хмурила лоб.

– Дверь была открыта? – переспросила она.

– Да! – воскликнула Антонина Петровна и округлила глаза. – Ты, видимо, защелку не задвинула, и дверь от сквозняка открылась. А я иду мимо, в одних трусах и майке. Хорошо хоть, света в подъезде не было, никто не увидел.

Саша задумчиво вытянула шею и поглядела в коридор, где виднелся серый прямоугольник массивной железяки.

– Закрывала вроде… – промямлила она.

– Может, ограбить нас хотели, – беззубым ртом прошамкала бабушка, Тамара Матвеевна.

Антонина Петровна зачерпнула ложку каши и аккуратно приземлила ее матери в рот.

– Все может быть. Слава богу, обошлось. Но дверь теперь сама буду проверять.

Саша взглянула на часы, что висели на старомодных обоях в цветочек, и побежала одеваться. Смена в торговом центре начиналась через час и сорок шесть минут. Саша взяла контейнер с пюре и котлетами, попрощалась с родными и помчалась на выход, огибая небоскребы коробок с домашним скарбом. Если сегодня матери удастся разобрать хотя бы половину вещей, подумала она, передвигаться по узкой квартирке станет проще. Прошлым утром Саша повредила мизинец на левой ноге и локоть правой, прокладывая путь в ванную комнату.

Саша тряслась в душной маршрутке, а после – в переполненном метро, как заклинание повторяя про себя план на ближайших год: накопить деньги, пройти вступительные в институт, стать певицей с дипломом, завязать полезные связи, прославиться. Три месяца назад Сашу приняли на курс академического пения в

Санкт-Петербургский государственный университет, но, увы, лишь на платной основе. Средств у Саши, как и у мамы с престарелой бабушкой-инвалидом, не нашлось. Саша отчаялась и на целую неделю отгородилась ото всех в спальне, однако Антонина Петровна придумала решение: продать просторную четырехкомнатную квартиру в Приозерске, купить двухкомнатную на окраине северной столицы, скромно жить на пенсию бабушки, а Саше – работать и копить на мечту. План всех устроил. По счастливой случайности покупатель на родительскую квартиру нашелся уже через месяц. Три женщины в последний раз вытерли слезы, глядя на кирпичные стены родной хрущевки, и отправились в новую жизнь.

Мегаполис, конечно, не отличился радушием. На остановке у бабушки украли сумочку, вышитую бисером – подарок давно умершего мужа. Цены на квартиры оказались космическими и денег хватало разве что на однокомнатную. Саша ходила на собеседования с красным школьным дипломом и собирала отказы. Однако, в конце концов, все разрешилось: Саша снизила планку и устроилась кассиром в магазин одежды, Антонина Петровна отыскала скромную двухкомнатную квартиру на окраине, а бабушкина деменция помогла ей забыть о сумке. Два дня назад семейство получило ключи от нового жилища, спешно погрузило вещи в такси и с яркими надеждами на будущее въехало в район серых панельных девятиэтажек и заплеванных лестничных клеток.

Очередная рабочая смена плелась медленнее больной улитки. Саша вернулась домой на последнем автобусе, еле волоча ноги. От многочасового стояния икры гудели, будто трансформаторная подстанция. Пустынный двор и хлипкие скамейки давно скрылись в темноте. Острые ветки берез скреблись в потухшие черные окна. Тишина обостряла шум крови в сосудах.

Вдруг с крыши что-то громко рухнуло, послышался сдавленный вскрик. Мимо, тяжело дыша, пробежал полицейский. Саша сжала в кармане перцовый баллончик и вошла в подъезд.

Как и прошлым вечером, в тамбуре было темно и влажно, будто в желудке кита. Похоже, лампочки в управляющей компании были наперечет. Саша включила на телефоне фонарик и едва тут же не выронила: два огромных желтых глаза в дальнем углу горели неприкрытой злобой. Глаза моргнули и исчезли, и Саша убедила себя в том, что наткнулась на бездомного кота. Освещая путь фонариком, она стала подниматься по лестнице. Как сказали соседи, домовой лифт сломался пару месяцев назад и теперь стоял бесполезной глыбой.