Измена. Найди меня, Медведь!

Я разворачиваюсь к ней спиной, но вдруг слышу:

– Хороша, сучка.

Хочу посмотреть в глаза этому бессмертному идиоту, поворачиваюсь ровно в тот момент, когда она наклоняется к штанге, а он шлепает ее по ягодицам.

– Блять, я сейчас тебя сучкой сделаю! – мой ор отражается от стен и зеркал в зале. Голоса стихают и все смотрят на меня. Только музыка одиноко бряцает на фоне.

Ирма неосознанно ищет защиты у меня. Перепрыгивает через штангу и падает в мои объятия.

– Да ладно тебе, Андрюха, ты че заладил. По ней же видно, зачем она в зал пришла, да еще и на соревнования по кроссфиту. Мужик ей нужен…

– Андрюша… – тихонько пытается остановить меня Ирма, но я отодвигаю ее в сторону и иду к Макару Агафонову, человеку, который вечно ставит мне палки в колеса в моем бизнесе, а теперь еще и мою женщину посмел тронуть. Задушу, бля!

– Хорош, Андрюх! Это же Ирма Стрельникова, неужели повелся на нее? – он ржет. Очень противно. Я не соображаю. Сразу бью кулаком по роже – куда придется.

Макар тоже крепкий мужик, но я играю на неожиданности.

Слышу тренерский свисток.

Тимур бежит через зал, пока толпа мужиков пытается разнять нас с Агафоновым.

– Ты допрыгался, Медведев! Пиздец тебе! – рвется с кулаками Макар, но трое держат его. – Сдохнешь блять от бюрократии!

Я молчу, не ведусь на провокации. Потому что он – должностное лицо. Любая угроза может навредить мне, моему бизнесу и Ирме. Я еще не знаю, пойдет ли он на меня заяву катать. Но мне срать.

– Что происходит? – беспокоится Тимур. Его глаза расширены от ужаса – нашу команду могут снять с соревнований.

Вот сейчас тоже важно сыграть на опережении.

– Девочка выполняла упражнения с силовыми, и этот дебил ей по заднице ударил. Животное похотливое, – чуть не сплевываю я. – А если бы она спину себе сорвала и на скорой увезли, кто бы отвечал? Кем себя возомнил, чудило, чтобы трогать чужих женщин?

– Ирма, он тебя тронул? – зачем-то переспросил Тимур. Я вижу, что она теряется в толпе мужиков. Тяну ей руку – ну же, давай, со мной безопасно.

И она верит. Я только сейчас понимаю, что не дышал, пока она не схватилась за мою ладонь.

– Оу, так вы вместе? – удивляется Тимур. Я киваю и целую свою девочку в висок. Она льнет к моему боку. Отклоняет голову и смотрит на меня.

Я не знаю, что со мной происходит. В ее роскошных глазах – звезды. Я их точно вижу. Я бы прям счас утащил бы ее отсюда, вот даже вон в ту раздевалку для персонала, и отлюбил бы по-всякому, чтобы точно теперь не сбежала, Стрекоза.

Но внимание переключается на Макара-мудака.

– Ты че творишь? – спрашивает мужик из его команды. На нем футболка, как у Тимура – с надписью “тренер”.

Но Агафонов выдирается из хватки и орет:

– Да пошли вы все! Медведев, научи свою бабу одеваться прилично! Сама жопой вертит, а потом я крайний.

Меня выносит с этого.

– Андрюша, пожалуйста, не делай этого. Будет хуже, – просит Ирма. Вряд ли эта женщина в принципе когда-либо что-то просит, а тут… За меня переживает? Дурная! Я же в асфальт этого мудака закатаю.

Глава 8. Андрей

Агафонов уходит, а я делаю мысленную пометку, что встречусь с ним после соревнований. А то нас снимут, и Тимур со мной до конца жизни разговаривать не будет.

После короткого совещания и споров, выясняется, что команду Агафонова дисквалифицируют из-за него.

Мы с ребятами и Ирмой словно второе дыхание открываем в себе. Начинаем пахать на соревнованиях, как не в себя. Входим в какой-то азарт. И девочка моя, с яркой улыбкой каждый раз дает мне пять – ведь вместе мы создаем прекрасный дуэт. Хочу ее, сил нет. И тестостерон, в мозг ударивший, очень круто помогает мне на силовых. Блять, с этой женщиной никаких БАДов не нужно!

Правда, вторая часть нашей команды – Славик и Натка едва не подыхают, и из-за них мы бы отстали, но мы со Стрекозой вытягиваем нас на первое место.

Когда упражнения закончены, судьи и тренера уходят на совещание, мы с Ирмой просто валимся на пол.

– Я теперь понял, как тебя трахать нужно, чтобы ты никуда не свалила больше, – хмыкаю я и получаю кулаком по плечу. Ржу, хотя пресс мой на смех реагирует адской болью.

Лежим, как две звезды, на полипропиленовом покрытии зала. Натка со Славиком тоже где-то валяются на скамьях и тренажерах.

– Придурок, – ворчит Стрекоза.

– Кто обзывается, сам так называется, – вспоминаю я присказку из детского садика.

Ирма подозрительно хрюкает и заливается смехом. Какая же она красивая! Даже вот такая. С прической ведьмы – оказывается ее волосы после рандеву превращаются в кудрявое гнездо. Потная вся – топик ее промок, маленькие струйки стекают по груди. Леггинсы наверняка прилипли к ней, что хрен отдерешь – моя компрессионка тоже. Приедем домой, будем ножницами разрезать. Хрена с два я пойду здесь в душ, иначе маскарад с переодеванием затянется часа на два. А я еще и в костюме и рубашке.

– Зря ты Агафонова ударил, – вдруг омрачается Ирма. Перекатывается на бок и гладит мою взмокшую бороду. – Он же чиновник, и отец у него важная шишка в краевой администрации.

– Переживаешь за меня, Стрекоза? – довольно урчу, ловлю ее запястье и целую. Блять, привык к этой женщине, до невозможности! Ну как?

– Пф! – фыркает и отворачивается. Делает вид что все равно, но потом вдруг резко прижимается ко мне. – Спасибо тебе, что заступился.

– Я еще не начал заступаться, Ирма. Вот найду этот кусок дерьма и…

– Народ, подъем! В холле фитнес-зала сейчас награждать будут, – врывается в нашу идиллию Тимур, хлопая громко в ладоши. Чтоб его, тренера этого. Но бля, как я благодарен ему, что позвал меня!

Мы с Ирмой встаем, как бравые солдаты после сражения, кряхтим и ворчим. Завтра на работу не пойду. Нахрен! Буду бревном валяться в кровати. С Ирмой.

Да, за бабами я не бегаю. И не позволяю им с собой так обращаться. Но я вижу, что она голову теряет со мной, и до одури этого боится. Не может доверять. И я бы послал бы все к чертям, и забил бы, отвлекшись на другую женщину, более удобную и сговорчивую.

Но Ирма прожигает во мне все до основания. И вижу я, что не просто все у этой Стрекозы в голове. Я буду жалеть, если не поймаю эту девчонку и не примотаю к себе. Представить с другим мужиком не могу. Увидел этого Агофонова рядом с ней, и фляга засвистела.

Мы доходим до места награждения, становимся вчетвером между других двух команд и слушаем как ведущий пафосно толкает речь. Помощник губернатора тут. А еще песни и пляски. Вот нашли время, а?! Все спортсмены стоят с кривыми каменными улыбками, потому что бля – вот сейчас бы пожрать, помыться, снова пожрать и рухнуть в кровать до утра. А они тут развлекалово устроили.

– Ребята, нам нужна интересная фотка с помощником губернатора, как нам кубок вручают, – бодро заявляет Тимур. Вот только потому что Ирма с нами, терплю.

– Стрекоза, иди сюда, – присаживаясь, указываю ей на свое плечо.

– Ирма, давай быстрее, – подгоняет ее Тимур. Она растерянно присаживается и вскрикивает, когда я встаю. Но я держу крепко свой самый главный приз в этом соревновании.

Хлопушки, фольга, цветная бумага, крики и аплодисменты – нас радостно поздравляют. Славка держит кубок, а Тимур демонстрирует свою бицуху. Наташа ржет, обжимаясь с помощником губернатора. Так нас и сфоткали. А потом я еще не один раз увижу это фото в городских пабликах. И каждый раз с меня не будет сходить улыбка.

После награждения, я Ирму не опускаю на пол, а обхватываю более удобно для себя.

– Медведь Игнатьевич, а ну поставь меня! – приказывает Стрекоза.

– А вот хрен тебе! Мой приз! Я выиграл! – бубню ей в грудь.

– Андрей, это не смешно…

– Похоже, что я шучу?

– Отпусти, мне надо помыться и переодеться. Вещи в раздевалке забрать! И я…

– Ладно. Десять секунд тебе на то, чтобы забрать все из шкафчика! – ставлю ее на пол возле женской раздевалки. – Десять секунд, Ирма! И только попробуй от меня сбежать!

– Но…

– Не доводи до греха, женщина! – грозно рычу на нее. Она покорно ускользает за дверь. Я еще быстрее бегу в мужскую раздевалку, просто бросаю все в сумку, как попало, и возвращаюсь к точке сбора.

Ирма ждет, глазками хлопает.

– Вот так прям по улице? – с сомнением спрашивает меня, оглядывая себя и свой “наряд”.

– В моей машине ты и голой можешь быть, – пытаюсь ее успокоить, хватаю ее за руку и веду за собой.

– Андрей!

– Ирма! – делаю все чтобы не заржать. Мы все в бумаге, конфетти и блестках. Потные, потрепанные. Но сердце в груди стучит быстрее от эйфории.

Уже когда садимся в машину, она снова начинает врубать свои сомнения.

– Отвезешь меня домой?

– Да, Ирма. Я отвезу тебя домой. Будешь жить со мной.

– Да ты спятил! – охает она.

– Хорошо. Я спятил, – завожу мотор и разворачиваюсь к ней корпусом. – Мы можем еще недели две потратить на вот эту игру в Стрекозу и Медведя, кто кого доведет до инфаркта. Ты будешь все время убегать, а я тебя догонять. Потом меня это все равно достанет и я пошлю тебя нах, потому что не бегаю я ни за кем, Ирма. И ты мне такая красивая не сдалась.

– Тогда зачем…

– Потому что я не хочу на две недели, Ирма! Я блять из-за тебя сон потерял! И хочу чтобы мы нормально узнавали друг друга. И если этому будет сопутствовать наш охеренный секс, то я очень даже за!

– Невыносимый! – орет на меня почему-то. – У тебя чуткости, как у медведя. В малинник зайдешь, растопчешь все!

– И ты с этого прешься, заметь. Тебе эти сюсюканья не нужны, тоску наводят. Сама любишь, когда прямо и по делу. И когда появился в твоей жизни такой мужик, ты бежишь. Боишься, что понравится жить со мной?

Сжимает губы. Издает возглас психички и отворачивается к окну, скрестив руки на груди. Я расплываюсь в широкой улыбке. В точку!

Выезжаю с подземки, довольный тем, что везу домой свой заслуженный, доставшийся потом и кровью, ценный приз. Попалась Стрекоза!

Глава 9. В берлоге у Медведя

Нет, ну каков, а?!

Невыносимый, невозможный… невероятный… гиперсексуальный, зараза!

Я что-то бубню ему про то, что мне надо домой вещи забрать, хотя бы.

– Завтра заберем, – отрезает он, даже не поворачиваясь в мою сторону. На дорогу смотрит.

– Я не могу бросить Бабу Люду! Она же одна не сможет. Ей пригляд нужен, – все же пытаюсь достучаться до его голоса разума, если у него таковой имеется.

– Сиделку наймем.

Так просто и легко!

– Это дорого! – возмущаюсь я. Он по-недоброму скашивает на меня взгляд, вдруг хмыкает и отворачивается обратно.

Ясно. Для Медведя Игнатьевича это пустяк. Да кто он такой вообще? Едем долго. Почти через весь Красноярск, в сторону пригорода вверх по гористой местности. Пробок почти нет – что удивительно.

– Чем ты занимаешься, раз позволяешь себе деньгами раскидываться? – все же спрашиваю его.

– Ага, уже примеряешь на себя роль хранительницы домашнего очага? – смеется он надо мной. А мне хочется стукнуть его, а потом… поцеловать. И вообще!

– А вдруг мне твой очаг не понравится? Может, берлога какая? – парирую я. И я ловлю особое удовольствие спорить с ним, препираться, ругаться. Я же не истеричка и вполне себе милая, что со мной происходит, когда разговариваю с Андреем?

– Сейчас уже скоро приедем. Посмотришь. Если не понравится – так уж и быть, не буду заставлять тебя страдать в моей берлоге, – отвечает серьезно.

Но на вопрос о том, как он зарабатывает себе на жизнь не отвечает.

Мы выезжаем в лесной массив в пригороде. Здесь что-то вроде коттеджного поселка. Но не такой, как обычно – одинаковые домики на прямой улице. Нет. Здесь все куда более элитнее и круче.

Чтобы попасть внутрь нужно проехать пункт охраны, которая открывает шлагбаум только для согласованных хозяевами автомобилей. И только потом ты попадаешь в лесную сказку с чистым горным воздухом, высокими соснами и кедрами, скрывающими тебя от назойливого солнца.

Я, открыв рот, таращусь по сторонам на это лесное великолепие, чугунные фонарные столбы, идеально ровный асфальт со свежей нанесенной разметкой – как-будто она здесь нужна! Рука человека с ее четкой и понятной структурой – дорога, кустики, рассаженные по линейке, изгороди разной формы смешивается с природной стихией – лесом, птицами, и, наверняка, зверями.