Иллюзия жизни

Но в нашем дворе развернулась жуткая сцена. Она, с непроницаемым лицом, предложила деду сделать Жучку укол, причем бесплатно. Мы с сестрой, как только услышали это, кинулись к ним, пытаясь остановить. Знали мы, что эта женщина не стесняется использовать одну и ту же иглу для всех окрестных собак. Её безразличие поражало. Она будто не слышала наших криков, отмахнувшись от нас, как от назойливых мух, заявив, что мы просто дети и всё преувеличиваем. В руках у неё уже был шприц, полный какой-то жидкости, а взгляд был прикован к Жучку, которого дед крепко держал, чтобы дать ей доступ к шее. Наши протесты, слёзы – все было напрасно. В мгновение ока она сделала укол и, словно ничего не произошло, направилась к выходу. В тот момент она для нас с сестрою казалась воплощением зла в белом халате. Я смотрела на деда с обидой, почему он не поверил нашим доводам и разрешил сделать это.

Уже позже осенью, когда сестра снова стала посещать школу, пришло письмо от бабушки. В нём она сообщила о смерти Жучка. Для меня причина была очевидна, и вопросов не возникло. Также в письме бабушка сообщала, что ни стало и Астры, комнатной собачки дяди Сени, жившего неподалёку и делавшего ту же прививку своей любимице.

Мне иногда страшно подумать о том, что некоторые люди, выбирая профессию, относятся к своим обязанностям халатно. А эта женщина, кажется, намеренно калечила и убивала домашних животных, которые были не просто питомцами, а членами семьи и друзьями для детей.

Глава 2

Дыхание зимы чувствовалось всё сильнее, а вместе с ней неумолимо приближался Новый год – время чудес и исполнения самых заветных желаний. В воздухе уже витала предпраздничная суета, и каждый из нас, начинал верить в сказку, надеясь, что все загаданное обязательно сбудется.

Как и каждый год, мама решила устроить настоящий пир на весь мир. За две недели до заветной даты начались масштабные закупки продуктов и напитков, которые постепенно заполняли всё свободное пространство в доме. Отец, взяв отпуск за неделю до праздника, превращался в главного помощника: он занимался украшением дома, развешивал гирлянды и помогал маме с подготовкой к приезду многочисленных гостей. В доме царила атмосфера радостного ожидания и предвкушения волшебства.

В один из морозных декабрьских дней отец принёс с рынка настоящую красавицу – пушистую ёлку, такую высокую, что она почти касалась потолка. Её хвоя была ярко-зелёной и пахла свежестью. Он бережно достал из кладовки коробку с ёлочными игрушками. Это были настоящие сокровища – стеклянные шары, фигурки зверюшек расписанные вручную. Отец внимательно осматривал каждую, прежде чем передать её мне или сестре в руки, чтобы убедиться, что на ней нет ни единого скола. Мы с трепетом принимали их и развешивали на ветках. Потом наступала очередь дождика и мишуры, которые начинали сверкать и переливаться в свете лампочек. На самую макушку, как и всегда, водружалась пятиконечная красная звезда – символ праздника и детства. И в самом конце, словно вишенка на торте, ёлка украшалась разноцветной гирляндой, которая оживляла её, заставляя сиять всеми цветами радуги. У нас с сестрой горели глаза от восторга. Эта лесная красавица, украшенная нашими руками, казалась самым прекрасным зрелищем на свете. Мы знали, что проснувшись утром, обнаружим под ней долгожданные подарки, о которых мечтали весь год. Предвкушение чуда наполняло наши сердца радостью и волнением.

В преддверии долгожданного торжества, 30 декабря, в доме царила особая атмосфера. Мама, словно дирижер оркестра, руководила подготовкой к празднику, и главным номером её программы был, конечно же, фирменный холодец. Задолго до рассвета начиналась священнодейственная закупка ингредиентов. Свиные лапки, уши, шея, а также нежное куриное филе – все это тщательно отбиралось, словно для королевского пира. Затем следовал ритуал очищения. Каждый кусочек мяса промывался и осматривался с особой тщательностью. После чего всё это богатство отправлялось в самую большую кастрюлю, которая только была в доме.

И вот, с первыми лучами солнца, кастрюля водружалась на плиту, и начиналось таинство томления. На самом медлёном огне, бульон тихонько булькал, отдавая свой аромат всему дому. Так продолжалось целый день, до самого позднего вечера. Когда солнце уже давно скрылось за горизонтом, наступал самый ответственный момент – разборка. Кости отделялись от мяса и, с благодарностью, отправлялись на ужин верным четвероногим друзьям. А нежное, разваренное мясо, словно драгоценные камни, аккуратно раскладывалось по форменным тарелочкам, украшенным яркими овощами. Сверху все это великолепие заливалось прозрачным, наваристым бульоном. В таком виде, заготовки отправлялись на покой до самого утра, чтобы, застыв, превратиться в настоящий шедевр кулинарного искусства. А утром, уже готовый холодец, отправлялся в холодильник, дожидаясь своего звездного часа – появления на праздничном столе перед восхищёнными гостями.

В нашем доме всегда было шумно, гостей принимали часто, человек двадцать, а то и больше, собиралось за столом. Но после каждого такого застолья наступала расплата – горы грязной посуды. И вот тут начинался кошмар для моей старшей сестры. Мама почему-то считала, что именно она, в свои девять лет, должна все это перемыть, натереть до блеска и расставить по местам.

Я была младше на четыре года и, конечно, от этой участи была избавлена. А сестра… Она трудилась, как Золушка, над этими бесконечными тарелками и чашками. Праздники у нас были круглый год, и с каждым разом ненависть сестры к мытью посуды росла. Она буквально до трясучки не могла выносить вид грязной посуды. Бедная, она так уставала! Я помню, как она тихонько плакала, стоя у раковины, но продолжала мыть и мыть, пока всё не засияет чистотой.

Каждый год, за несколько дней до летнего праздника, моя сестра начинала свою странную подготовку. Она направлялась к клумбе, где пышно цвели пионы. Её взгляд выискивал бутоны, в которых копошились пчёлы. И вот тут начиналось самое странное. Она подходила к цветку и, несмотря на очевидную опасность, сжимала бутон так сильно, чтобы пчела ужалила её. Потом она разжимала руку, и насекомое, ошарашенное и злое, улетало.

Естественно, ладонь её тут же начинала опухать. О мытье посуды, горы которой неизбежно появлялись после праздничного застолья, не могло быть и речи, пока опухоль не спадёт.

Я помню, как это повторялось из года в год. Мать, конечно, ругала её, кричала, что она неуклюжая и слепая, раз не видит, что цветок с пчелой трогать нельзя. Но для сестры это был единственный способ избежать ненавистного мытья грязной и жирной посуды после праздника. Она была готова на всё, даже на болезненный укус пчелы, лишь бы не стоять у раковины с горой тарелок. В её глазах это была справедливая цена за свободу от кухонного рабства. Но в зимний период насекомых не было, и она максимально печалилась, ожидая участии в Новогоднюю ночь.

31 декабря всегда был какой-то безумный марафон. Суета царила в каждом уголке дома, казалось, что пыль и беспорядок нарочно множились с каждой минутой. Убирать приходилось по несколько раз, и всё равно находилось что-то, что требовало немедленного внимания. К семи вечера все были вымотаны до предела, напряжение висело в воздухе, а усталость чувствовалась в каждой клеточке тела.

Примерно к восьми вечера начали приезжать первые гости. В основном это были коллеги отца и матери, с которыми они работали. За ними, словно по расписанию, подтягивались и все остальные, наполняя дом смехом, разговорами и предвкушением праздника. Помню, нам с сестрой дарили подарки целыми блоками. Это всегда были либо жвачки, либо шоколадки какого-нибудь популярного бренда. А еще часто дарили кукол, обязательно с кучей всяких аксессуаров. Сестра, правда, в куклы особо не играла. Ей больше нравились сладости, поэтому она с радостью отдавала мне свои кукольные богатства в обмен на шоколадки или жвачки. После подарков начиналось самое интересное. В доме становилось шумно, из магнитофона гремели хиты тех лет, и все начинали танцевать. К одиннадцати вечера градус веселья достигал своего пика, особенно после нескольких рюмок чего-нибудь горячительного.

Я до сих пор помню этот момент. Я, маленькая, стою у стола, на котором разложены всякие вкусности. Мой взгляд притягивает шоколадка, завёрнутая в шуршащую фольгу. Она уже не целая, а аккуратно поломана на дольки. Я тяну к ней руку, предвкушая сладкий вкус.

Но тут появляется тётя Лола, подруга моих родителей, всегда такая весёлая и энергичная. Она ловко перехватывает шоколадку прямо у меня из-под носа. Я немного расстраиваюсь, но она тут же успокаивает меня, берёт дольку и бросает её в бокал с шампанским.

«Любишь сладкое?» – спрашивает, она лукаво улыбаясь. «Тогда нужно всё выпить, чтобы добраться до сладкого шоколада!»

Я смотрю на бокал, на пузырьки, поднимающиеся с его дна, и на шоколадную дольку, которая опустилась на самый низ бокала. Это казалось таким забавным и немного волшебным. Тогда я ещё не понимала, что шампанское – это алкоголь! Мне было всего пять лет, и я, как и все дети в этом возрасте, обожала сладкое. Без задней мысли я схватила бокал у взрослого и сделала большой глоток. Ох, лучше бы я этого не делала! Алкоголь обжёг мне горло, вкус был отвратительным, и мне моментально захотелось чем-то это запить. Я закашлялась, глаза наполнились слезами от неожиданности и неприятных ощущений.

Тётя Лола, увидев мою реакцию, звонко засмеялась. Ей, видимо, показалось это очень забавным. И, представляете, что сделала она, снова протянула мне бокал!

«Пей до дна, – сказала она, подмигивая, – ты же хочешь шоколадку?»

Я замотала головой, пытаясь отстраниться, но она схватила меня за руку и резко притянула к себе. В нос снова ударил резкий запах спиртного, от которого меня затошнило. Я вырвалась, крикнула, что мне плохо и голова кружится, и что мне хочется спать. До Нового года оставалось всего полчаса. Еле добравшись до своей комнаты, я рухнула на кровать. Меня мутило, голова раскалывалась, а противный привкус алкоголя никак не проходил. Я закрыла глаза и провалилась в сон.

Анализируя сейчас прошлое. И чем больше я думаю о том эпизоде из детства, тем сильнее меня охватывает ужас. Я вспоминаю, как мне, совсем ребёнку, протянули бокал с алкоголем. Тогда это казалось забавным, игрой. Но сейчас я понимаю, насколько все могло обернуться трагедией. Отравление спиртным, рвота во сне… Маленький ребенок, беспомощный в своей кроватке, мог просто захлебнуться.

Самое страшное, что вокруг было много взрослых. Они видели, что происходит, но никто не вмешался. Никто не остановил человека, предлагавшего мне алкоголь, не сделал замечания. Они просто молча, наблюдали. И среди этих наблюдателей были мои родители. Люди, которые должны были защитить меня, проявить бдительность и здравый смысл. Но они тоже молчали. Я не понимаю, как они могли допустить такое.

Спустя время, будучи взрослой, я спросила у мамы, как такое могло произойти? Её ответ стал для меня настоящим ударом. Она просто сказала, что я сама взяла бокал и сделала глоток. Она с легкостью переложила вину на пятилетнего ребёнка, полностью снимая с себя ответственность. Это повергло меня в шок. Если бы подобное случилось с моим ребёнком, я бы, честно говоря, не сдержалась. Я бы не только выгнала этого человека из своего дома с праздника, но и навсегда прекратила бы с ним либое общение. Для меня неприемлемо, чтобы кто-то так поступал с детьми.

В один из таких новогодних дней, когда родители особенно весело провели время с друзьями, случилось непредвиденное. Утром, я и моя сестра, полные предвкушения, побежали к ёлке в поисках заветных подарков. Но под нарядной красавицей было пусто. Разочарование было огромным, и ощущение праздника мгновенно улетучилось. Вера в Деда Мороза начала рушиться. Мы засыпали родителей вопросами, почему он забыл о нас? Взрослые, осознав свою оплошность, быстро достали подарки из шкафа и вручили нам. С того момента, ожидание чуда изменилось. В преддверии следующего Нового года, я с маниакальным упорством проверяла шкаф, в надежде найти спрятанные подарки. Ёлка больше не была центром внимания. Так, из-за невнимательности взрослых, ещё одно детское волшебство навсегда утратило свою силу.

Шло время, и наконец-то наставали они, долгожданные каникулы! Мы с сестрой, как птицы из клетки, вырвались на свободу и помчались к нашим любимым бабушке и дедушке. Предвкушая впереди целых три месяца летнего счастья, общения с друзьями и походами на море. В один из таких солнечных дней, когда воздух звенел от стрекота кузнечиков, я сидела с бабушкой под густым виноградным навесом. Она, как всегда, что-то увлеченно штопала, а я, предоставленная сама себе, играла с её сокровищами – разноцветными лоскутками ткани.

Ох, это был целый мир! Каждый лоскуток – отдельная история. Я перебирала их, наслаждаясь разными текстурами. Вот этот, шелковистый и нежный, словно облачко, скользит между пальцами. А этот, грубый и плотный, напоминает о старинных мешках с зерном. Можно было часами сортировать их по цвету, от нежно-розового до насыщенного бордового, или по типу ткани – ситец, лен, шерсть. Каждое прикосновение дарило новые ощущения, новые открытия. Это было так увлекательно, так захватывающе! В этих маленьких кусочках ткани заключалась целая вселенная, которую я с удовольствием исследовала.

Во двор к нам зашёл старый знакомый дедушки. Все в округе звали его Дядь Вася Глухой. Когда-то, ещё в молодости, он потерял слух на оба уха. Чтобы до него докричаться, нужно было постараться – орать во всю глотку. Зато, когда он, наконец, понимал, что от него хотят, кивал в ответ и сразу переходил к делу, без лишних слов.

Он подошёл к нам, поздоровался и с любопытством взглянул на то, чем мы занимались. Завязался разговор: он посетовал на погоду, поделился новостями об урожае. Потом, немного поколебавшись, попросил меня позвать дедушку. Я встала из-за стола и отправилась в дальний огород, что раскинулся за домом, и сообщила деду, что к нему пришёл гость его давний знакомый. Дед, не откладывая, пошёл перекрывать подачу технической воды в огород, затем тщательно вымыв руки, вышел к нам.

Гость тепло поздоровался с ним. Они вместе перекурили, обмениваясь какими-то новостями и, судя по всему, вспоминали старые времена. Вдруг внимание деда привлёк предмет в руках дядь Васи. Всё это время тот сжимал в ладони какой-то серый, плотно сшитый мешочек, туго перетянутый посередине белой веревочкой.

«Что там у тебя?» – прокричал дед прямо в ухо товарищу, рукою указывая на мешок.

Василий как-то смутился, словно не хотел отвечать, и уж тем более показывать содержимое. Но дед-то знал, что он никогда не приходил с пустыми руками просто так.

Наконец, Василий решился. Поставил мешочек на стол и медленно, с какой-то торжественностью, начал развязывать шнурок. Когда веревочка была отложена в сторону, а края мешка опустились, все увидели причину его волнения. Внутри теснились пять крошечных утят, маленькие комочки с темными спинками и ярко-желтыми грудками. Они, словно по команде, жадно вдохнули свежий воздух, которого были лишены некоторое время.

Дедушка прищурился, глядя на мешок в руках дяди Васи, «Куда это ты их вообще потащил? Не базарный же день сегодня, чтоб продавать!» На что Дядя Вася как-то замялся, словно и не знал, что ответить.

А я не могла отвести глаз от утят, казалось, что они чувствовали моё внимание. Я протянула руку, и они тут же потянулись, ко мне тихонько крякая. В этот момент дядя Вася резко дернул мешочек вверх, схватил шнурок, чтобы снова его завязать. Утята встревожено закрякали, а я не выдержала и громко закричала: «Нет, не надо завязывать!»

Я повернулась к бабушке, умоляюще глядя ей в глаза, сказала: «Бабушка, они же не переживут обратную дорогу! Там совсем нет воздуха, они задохнутся! Давай их оставим у нас!»

Она встала и молча пошла в сторону дома. Вернулась через пару минут, держа в руке купюру, на которой нулей было, казалось, больше, чем звёзд на небе. Она посмотрела на меня и с хитрой улыбкой спросила: «Утята или мороженое?»

Вопрос, если честно, в моей голове даже не стоял, поэтому, как бы я ни любила мороженое, спасти пять маленьких жизней в тот момент, казалось, мне самым важным.

«Утята!» – выпалила я, не раздумывая.

Бабушка протянула купюру дядь Васе, и тот, расплывшись в огромной улыбке, принял её с радостью и стал быстро собираться уходить, больше ему делать было у нас нечего.

Тем временем дедушка принёс большую картонную коробку, и мы бережно пересадили туда маленьких утят. Они были такие крошечные и пушистые! Я побежала на кухню за мисочкой с водой. Когда вернулась, они уже сбились в кучку, испуганно пища. Я поставила мисочку рядом, и они, словно по команде, бросились к ней и с такой жадностью стали пить, что я поняла, как долго они просидели в этом тесном мешке. Я не знала, сколько времени они провели в этом «плену», но точно было одно: здесь, в нашей коробке, им больше ничего не угрожает. Они теперь в полной безопасности.

С этим человеком связан ещё один случай.

Однажды дедушка вернулся очень взволнованный домой. Мы с бабушкой стали его расспрашивать, что случилось. Он рассказал, что был у дядь Васи Глухого, у которого очень большое хозяйство, но все животные при этом голодают. Василий, из-за своей глухоты, не понимает, когда их нужно кормить и что они зовут его. Мы с ней переглянулись. А дед сказал, что сейчас соберёт скошенную траву за домом и отнесёт её кроликам и козе. Я вызвалась помочь, сказав, что тоже могу принести охапку для животных.

Его дом располагался совсем рядом, буквально в пяти минутах неспешной прогулки. Поэтому, когда мы оказались у него во дворе, я даже не почувствовала усталости. Первое, что бросилось в глаза – множество клеток, в которых обитали самые разные животные: пушистые кролики, куры, и даже декоративные голуби.

Дедушка направился к загону с козой и, бросив охапку сена к своим ногам, повернулся к своему глуховатому приятелю. Громким голосом, стараясь перекричать шум двора, он спросил: «Когда я уходил, она была совсем тощая! Как так получилось, что сейчас она стоит у тебя, как бочка?»

В ответ дядя Вася, давясь от смеха, начал рассказывать, как решил «накормить» козу. Он, по его словам, взял шланг с технической водой, засунул его козе в горло и включил воду на полную мощность. При этом его заливистый смех звучал так, словно он совершил нечто невероятно остроумное. Мы с ошеломлёнными лицами посмотрели на козу. Она стояла, дрожа всем телом, а её бока неестественно выпирали. Дедушка, до этого молча наблюдавший за происходящим, произнёс твердо ему в ухо: «Она здохнет у тебя от таких издевательств». Заливистый смех Василия внезапно оборвался, словно кто-то выключил звук. Затем дедушка кивнул мне, давая понять, что нам пора уходить.

Обратно мы шли в полной тишине. Каждый, наверное, переваривал увиденное по-своему. Я же думала о том, что лучше совсем не заводить животных, чем так мучить их, забывая кормить и не заботясь о них должным образом. Такое отношение – это не любовь, а жестокость.

Тем временем, наш двор осиротел без сторожевого пса. Пустая будка, одиноко лежащий рядом ошейник – картина, от которой щемило сердце. Дедушка не мог больше на это смотреть и вскоре загорелся идеей найти нового питомца. Через какое-то время знакомые подсказали, что в одной деревне есть подходящий пёс. Правда, предупредили, что характер у него не сахар – агрессивный и дерзкий. Но дедушку это не испугало, он только ухмыльнулся на это заявление.

И в один прекрасный день, погрузил всю семью в машину, и мы помчались за новым лохматым другом. Дорога предстояла неблизкая, ехали мы больше часа в одну сторону, благо погода была ни жаркая и дискомфорта не чувствовалось.

Мы подъехали к дому, где нас ждал новый член семьи. Дедушка вышел из машины и направился к воротам, неся в руках сумку. Мы с бабушкой и сестрой затаили дыхание, наблюдая за происходящим из салона. Громкий лай, доносившийся из двора, резал слух. Вся сцена напоминала кадры из старого шпионского кино.

Вскоре в воротах появился хозяин, крепко держа на цепи крупного пса. Животное яростно рвалось, лаяло на нашего деда и, казалось, готово было наброситься в любую секунду. С трудом хозяин довёл пса до багажника и быстро закинул его внутрь и захлопнул дверцу. Пёс продолжал неистово лаять и рычать, выражая свой протест уже сидя внутри багажника. После короткого рукопожатия с хозяином пса дедушка вернулся в машину.