Плохо быть Омегой (особенно, если твой Альфа – идиот)

Bael Library

Плохо быть Омегой (особенно, если твой Альфа – идиот)

Пролог: Кофе, когти и катастрофа

Если бы у Леи был доллар за каждый раз, когда кто-то спрашивал, почему «милая девочка» вроде неё работает баристой в городке с населением три с половиной волка и одной безумной кошки, она уже давно бы жила на Бали, запивая мохито и игнорируя инстинкты.

Но, увы. Жизнь – это кофе. И, сегодня, чёрт возьми, альфа с запахом дождя и грозы вошёл в её кофейню.

– Двойной эспрессо, – сказал он.

Голос. Глубокий, как лес ночью. Лея чуть не уронила чашку. И ладно бы только голос. Этот запах…

О нет. Нет-нет-нет.

Запах, который бил по рецепторам, как горячая вода по морозному стеклу. Острый, мускусный, со щепоткой чистого тестостерона. Как будто кто-то взял её внутреннюю Омегу, встряхнул и крикнул:

 «Это он! Метка! Парный! Штампуйся!»

Она попятилась. Разлила молоко. Пролила на фартук. Он прищурился:

– Всё в порядке?

Нет, хотелось заорать. Ты, мать твою, альфа. И пахнешь, как секс в лесу.

 Вместо этого она выдавила:

– У нас скидка на капучино.

Он вздёрнул бровь.

– Я просил эспрессо.

– У нас… два по цене одного, если улыбнётесь.

Заткнись. Заткнись, Омега. Она чувствовала, как волна тепла накатывает. Нет, не то «тепло». Хотя… возможно, чуть-чуть.

Он улыбнулся. И всё – крышка. Внутри у неё что-то захрустело. Связь щёлкнула. Импринт.

Тело уже знало – это он. Мозг ещё сопротивлялся, но всё бесполезно. Судьба пришла в форме двухметрового альфы с полицейским жетоном и… впечатляющими руками.

– Капучино, значит, – сказал он, чуть склонив голову, будто выслушивая её феромоны.

Она сделала единственное, что могла.

– Мне нужно… в кладовку. Умереть.

И сбежала.

Глава 1. Тело предаёт первым

Проблема в том, что кладовка не защищает от запаха.

Лея сидела на мешке с кофейными зёрнами, сжимая между колен кружку с чаем, и пыталась не пыхтеть, как перегретый тостер. Безуспешно. Её тело вело себя так, словно она снова подросток, впервые испытала самую настоящую волну эмоций – дрожь в пальцах, покалывание в пояснице и то странное, непреодолимое желание выть в голос, как будто это поможет выплеснуть то, что внутри.

– Запечатление. Серьёзно? – прошептала она себе под нос, глядя в пятно на потолке, которое казалось вдруг смеялась над ней.

Вся жизнь за последние пару часов превратилась в калейдоскоп бессвязных ощущений и мыслей, которые не поддавались логике.

Вчерашний день был обычным. Она проснулась рано, сварила себе крепкий кофе, проверила почту и едва не опоздала на работу в кофейню, где трудилась уже пару лет. Работа была стабильной, но однообразной – и Лея ценила это спокойствие.

Она не искала приключений, не верила в судьбоносные встречи и уж тем более в оборотней с их запечатлениями и древними инстинктами.

А теперь… Сейчас, в темной кладовке, среди запаха свежих обжаренных зёрен, она понимала, что её тело уже давно перехитрило разум.

Инстинкты крутились вокруг неё, как навязчивые комары.

Он пахнет как безопасность. Он наш.

Сними с него всё – сначала галстук, потом штаны…

– О боже, я больна, – простонала она, опуская голову на колени, чувствуя, как щеки пылают.

Она не хотела впускать в свою жизнь эту странную, дикие силу. Она боялась потерять контроль.

И тут послышался стук в дверь кладовки.

– Всё в порядке? – раздался тот самый голос. Глубокий, вибрирующий где-то между рёбрами, как музыка, от которой невозможно отвлечься.

– Да! – почти завизжала Лея, смахивая со лба мокрые волосы. – Я просто… разговариваю с кофейным духом. Ритуал обжарки!

Пауза.

– Понял. Удачи, – тихо сказал он и ушёл.

Его шаги удалились, а запах остался. Он был повсюду – на прилавке, в воздухе, в её коже.

Лея поняла: она в беде. Большой, горячей, пахнущей беде.

Перед работой она не подозревала, что судьба так резко изменит её привычный мир.

Она вошла в кофейню с привычным чувством усталости, но на душе было спокойно. Клиенты мелькали, заказы выполнялись, мир казался простым и понятным.

И вдруг – дверь открылась, и в помещение вошёл он.

Дерек.

Высокий, с плечами шириной, в строгом костюме, с аккуратно завязанным галстуком. Он не выглядел обычным клиентом – в его взгляде была сила, власть и какая-то необъяснимая магнетическая притягательность.

Лея встретила его взгляд на секунду – и ощутила, как что-то внутри зазвучало совсем по-другому.

Их глаза встретились, и время замерло.

Она чувствовала, как в висках начинает биться кровь, как дыхание замедляется и становится прерывистым.

Он, казалось, тоже почувствовал это – напряжение между ними, невидимую нить, что связывала их.

Но он не улыбнулся. Не сказал ни слова. Просто зашёл и сел за барной стойкой.

Лея приготовила ему кофе – особенный, крепкий, с нотками шоколада, точно так, как он попросил.

Каждое движение казалось ей наполненным смыслом, даже если это была просто рутинная работа.

В этот момент Лея не могла не замечать, что его запах – смесь табака, горького кофе и чего-то дикого – впился в неё.

Это было нечто большее, чем просто привлекательность. Это была сила запечатления.

Дома Лея не могла уснуть. Мысли кружились как ураган.

«Почему я чувствую это? Почему он? Почему именно сейчас?» – задавалась она вопросами, пытаясь понять себя.

Она листала старые книги и статьи об оборотнях, запечатлениях, старых легендах. Всё это казалось фантастикой, пока не случилось с ней.

Сила, что связывала их, была древней и необъяснимой. И с ней нельзя было бороться просто словами.

В те же часы Дерек возвращался в свой дом, чувствуя странное беспокойство.

Он не привык терять контроль. Но что-то в Лее заставляло его сердце биться чаще, разум путался.

Он вспоминал её улыбку, голос, тот взгляд, что запечатлел его так же, как и он её.

И в глубине души он знал – впереди не будет лёгких дней.

Лея не могла ни с кем поделиться – слишком всё странно и страшно.

Она боялась, что если кто-то узнает, её жизнь изменится навсегда.

Но тело предавало её снова и снова – когда она пыталась отрицать, оно напоминало о себе остро и жадно.

И где-то далеко, в темной ночи, два сердца уже били в унисон – хотя ни один из них ещё не хотел в этом признаться.

Глава 2. Альфа, кофе и катастрофа (от лица Дерека)

Дерек терпеть не мог кофе. Слишком кислый, слишком модный, слишком… человечий. Но что-то в этом утреннем воздухе, в табличке с надписью «У нас не работают нервы, но работает кофемашина», заставило его зайти.

А потом она повернулась.

Он не заметил, как перестал дышать.

Девушка за стойкой выглядела… обычной. Пока не двинулась. Пока не подняла взгляд. Пока он не почувствовал запах.

Не аромат кофе. Не корицы. Нет. Её.

Чистый Омега-шлейф. Лёгкий, как дым. Глубокий, как воспоминание о сне, который ты не помнишь, но знаешь – он был хорошим. Запах, от которого хочется – нет, нужно – закрыть двери, запереть замки, и…

Остановись.

Он моргнул, заставляя себя выпрямиться. Альфы не ведут себя, как щенки. Они не вонзаются взглядом в женщин, разливающих молоко по фартуку. Они не замирают от мягких голосов и дурацких шуток про скидки.

– Всё в порядке? – спросил он, когда она побледнела.

«В порядке» не было. Он это знал. Она это знала. Чёрт возьми, кофемашина это знала.

Импринт. Он почувствовал, как в нём щёлкнул древний механизм, как будто внутри кто-то включил аварийную сигнализацию:

Омега найдена.

Повторяю: Омега найдена.

Завести щенков. Подтвердить пару.

Немедленно.

"Чёрта с два", подумал Дерек.

Он не собирался становиться чьим-то партнёром. Не сейчас. Не здесь. И уж точно не с этой – чересчур остроумной, чересчур взволнованной, подозрительно обаятельной – девушкой в смешном фартуке.

Он ушёл. Купив капучино. Без сахара.

Тело ныло. Инстинкты рычали.

А сердце – гадское, упрямое сердце – впервые за долгие годы билось с азартом.

Когда он вернулся домой, его квартира казалась ему пустой и ненужной. Он встал у окна и посмотрел на городской пейзаж, его взгляд перескакивал с одной крыши на другую, его мысли, запутанные как его собственные инстинкты, не давали ему покоя. Всё, что он чувствовал, было как удар в живот. Легко. Быстро. И с той же силой. Он не мог остановиться.

Прошло несколько дней. Он продолжал приходить в кафе, надеясь, что ситуация изменится. Он надеялся, что её не будет. Он надеялся, что сможет отвлечься. Но каждый раз, когда он заказывал свой обычный капучино, он знал – она будет там. И каждый раз, когда её взгляд пересекался с его, он ощущал, как его тело снова и снова кричит ему, что всё это не просто совпадение.

Он продолжал приходить.

И, наконец, однажды, она заговорила с ним.

– Обычный капучино? – спросила она, улыбнувшись. Её голос был таким же мягким, как запах её кожи, а её глаза такие яркие и полные света, что он не мог их игнорировать.

Он хотел ответить. Хотел отступить, но его руки оставались неподвижными. Его голос был заперт внутри. И тогда он просто кивнул.

– Да, обычный, – сказал он, и это звучало, как обман, как волнение, которое он не мог скрыть.

Когда она приготовила его кофе, её рука слегка коснулась его. Это было как удар молнии.

Он почувствовал всё. Он почувствовал её.

Это было больше, чем просто физическое влечение. Это было нечто другое. Что-то, что заставляло его забыть обо всём остальном.

Он поставил чашку на стол и уставился на неё. Она улыбнулась, не понимая, что он чувствует, но её взгляд был полон решимости. Она знала, что он её видит. Она знала, что он её чувствует. И теперь, когда их пути снова пересеклись, всё было ясно.

Она была его Омегой. Он был её Альфой.

И они оба это знали.

Он сжёг все свои мысли, касающиеся контроля. Всё, что он знал о правилах и границах, было для него неважно.

Это было начало. И конец. Одновременно.

– Ты… – он начал говорить, но слова не выходили.

Она посмотрела на него. Всё, что ему оставалось – это просто сделать шаг вперёд.

Он сделал его.

И они оказались в том самом моменте, который им не нужно было описывать словами. Их тела, их инстинкты, всё совпало.

Она не могла его избежать. И он не мог её. И в тот момент их судьбы переплелись, и всё, что они раньше знали о себе, исчезло.

Глава 3. В кофейне пахло запечатлением. И лёгкой паникой.

Сначала всё шло нормально. Утро, кофе, странный плейлист с чередованием рока, джаза и треков из "Гравити Фолз" – классика для кофейни «Чашка на грани нервного срыва». Владелица, Лея Грей, типичная Омега-негативная, всю смену проклинала свою судьбу, клиентов, кофемашину, и особенно одну конкретную букву алфавита: «А».

Альфа.

Точнее, тот самый Альфа, который зашёл накануне, оставив после себя запах, тревогу, и лёгкое… подташнивание от возбуждения.

Возможно, ты думаешь, что запечатление – это красиво. Романтично. Судьба, звёзды, душевная связь.

Позволь напомнить: это биология, детка. Гормоны. Инстинкты. Слёзы, ссоры и очень сложные разговоры про контрацепцию.

И вот, вторая утренняя смена Леи начинается с того, что дверь кофейни снова звенит.

И, конечно, это снова он.

Она: стоит за стойкой, поправляет фартук, делает вид, что не замечает, как у неё дрожат пальцы. Не из страха. Из ярости. На саму себя. На инстинкты. На то, что ей снова снится он, и не в свете свечей, а в… кладовке. Где он её кусает за плечо, и она воет. Причём от удовольствия.

Он: стоит в очереди, весь в форме – чёрные брюки, куртка с нашивкой «Окружной шериф», ремень, который, будь у него совесть, сидел бы менее вызывающе на его бёдрах. В руке держит телефон, делает вид, что переписывается. На самом деле сканирует зал. Её. Её феромоны. Её реакцию. Себя.

«Делай вид, что ты просто клиент. Делай вид, что не хочешь уткнуться носом ей в шею. И не думай о шее. Не думай о…**

– Доброе утро, – говорит он.

Лея вскидывает голову. Вдох. Ошибка.

Запах. Свежее мыло, мускус, утренний дождь. Проклятые Альфы.

– У нас всё ещё скидка на капучино, – отвечает она с вымученной вежливостью.

И ты можешь подумать: ну, ничего такого, вежливая беседа.

Но не забывай: её зрачки расширены. Его пальцы дрожат, хоть он это и скрывает. И у обоих реакция организма – примерно как у людей на падение с восьмого этажа: адреналин, пот, усиленное сердцебиение, полный сбой внутренней логики.

Что происходит дальше? Ах, ты будешь смеяться.

Лея Грей сбегает. Опять.

Но не просто в кладовку. Нет. Сегодня она прячется за мусорным баком у заднего выхода, дышит в ладони и повторяет как мантру:

– Ты сильная. Ты независимая. Ты можешь контролировать инстинкты. Ты – не яйцеклетка с ногами.

Потом чихает. Потому что, очевидно, судьба ещё и с пыльцой решила её добить.

Дерек, тем временем, делает глоток капучино и думает, что:

Он абсолютно не собирается метить её.

Он не нуждается в паре, особенно Омеге, которая с ним не разговаривает, но смотрит так, будто в любой момент либо ударит его кружкой, либо затащит в подсобку и укусит за ключицу.

Он в полном порядке. Он всё контролирует.

В этот момент его Альфа-инстинкт шепчет:

Метка. Метка. Метка. Схвати. Укуси. Сделай своей. Отметь. Утащи.

Он морщится. Делает ещё глоток кофе. Убеждает себя, что просто… проголодался.

А теперь – важный момент. Наблюдение со стороны.

Пожилая дама по имени миссис Хоппер сидит у окна, пьёт латте и наблюдает за этим цирком третий день подряд.

Она делает пометку в своём блокноте, в колонке «Подозрительно сексуальное напряжение»:

«Бариста – Омега. Новый шериф – Альфа.

Химия уровня "нам нужна ванна и закрытая дверь".

Делают вид, что ненавидят друг друга.

Полагаю: займутся сексом до конца недели.

Или взорвутся.»

Ставит галочку. Пьёт кофе. И улыбается.

Глава 4. Разрешите не кусаться

Вечером Лея сидела на полу своей крошечной квартиры, поедая лапшу вилкой и проклиная всё.

Прежде всего – его.

Потом – себя.

Потом – половую дифференциацию вида Homo sapiens muta, a.k.a. оборотней, и, наконец, лапшу, которая, как назло, напоминала ему волосы.

Густые, чёрные, чуть волнистые. И пахнущие… Ладно. Всё. Хватит.

Она бросила вилку в чашку и завыла. Настоящим, волчьим воем. Коротко. В подушку.

– Молодец, Грей, – сказала себе. – Так и станешь тем самым «Омега-отчаянка», у которой запечатление началось с капучино, а закончилось мукой и вибратором.

Громкий стук в дверь.

Она вздрогнула. Нет, не может быть. Судьба не настолько злая.

– Лея, – раздался голос за дверью.

Голос. Глубокий. Уверенный. Мягкий и раздражающе мужественный.

– Я не дома! – выкрикнула она.

– Твой свет горит.

– Это не мой свет! Это… свет одиночества.

– У тебя дверь плохо закрыта.

– Это тоже не моя дверь!

Пауза.

– Лея. Ты избегаешь меня.

– Поздравляю, шериф Холмс.

Она подошла к двери. Не открывая. Просто стояла рядом. И чувствовала, как дерево прогревается от его запаха. Проклятые, чудовищные Альфы. Пахнут, как… гормональный апокалипсис.

Он стоял тихо. Долго. Она даже подумала, что ушёл.

И вдруг – щелчок. Дверь приоткрылась. Она точно помнила, что захлопнула её. Но, видимо, инстинкты решили иначе.

Он вошёл.

В форме. С серьёзным лицом. С этим взглядом – чуть настороженным, чуть озадаченным, но очень-очень уверенным.

– Мне кажется, мы должны поговорить, – сказал он.

– Мне кажется, ты должен уйти.

– Я не делаю этого специально. Я просто пришёл купить кофе.

– Три дня подряд? У тебя что, зависимость?

Он посмотрел на неё.

– Возможно.

– Ну, поздравляю. Ты мешаешь мне жить. И дышать. И – чёрт возьми – спать.

Он подошёл ближе. Не касаясь. Но она уже чувствовала: между ними натянулась какая-то тонкая нить. Что-то дрожало в груди. Что-то… рвалось наружу.

– Лея, – тихо сказал он. – Это не выбор.

Она рассмеялась. Жестко.

– А я выбираю. Я выбираю не быть чей-то Омегой.

– Даже если это я?

– Особенно если это ты.

Он вздохнул. Низко. Груди напряглись. Носогубные складки дрогнули. Он выглядел, как мужчина, которого только что пнули в душу.

Но он не двинулся с места.

– Я не хочу заставлять. Я не хочу, чтобы ты боялась.

– Я не боюсь, – прошептала она. – Я… злюсь. Я злюсь, потому что мне снятся сны, где я тебя кусаю. Я злюсь, потому что я чувствую, как ты пахнешь даже когда тебя нет рядом. Я злюсь, потому что всё это – химия, а не любовь. Это биология, не выбор.

Он посмотрел ей в глаза. И она знала – он тоже чувствует. Всё. Каждую волну желания. Каждую искру страха. Каждую ноту отрицания и подспудной, голодной тоски.

– Может, это начало, – сказал он. – А дальше – уже выбор.

Она молчала. Долго. Сердце колотилось, как сумасшедшее.

– Уходи, – прошептала она.

Он не спорил. Просто ушёл. Тихо.

Дверь закрылась.

Запах остался.

Через час она лежала в постели, свернувшись в комок, с подушкой между ног. Горло сжато. Глаза горят. Внизу живота – жар.

Нет. Она не хочет этого. Не хочет его.

Только почему тогда тело уже запомнило его тембр?

Почему хочется повернуть голову и подставить шею?

Глава 5. Альфа в осаде

Шериф Дерек Тэрн проснулся рано.

Во сне Лея царапала ему плечи, шептала «ещё» и кусала его за ухо.

Он проснулся в поту, в полной эрекции, и с ощущением, будто его душа провела ночь в микроволновке.

– Хватит, – сказал он своему отражению в зеркале.

Оно не возражало. Оно знало: ничего не хватит.

Он запечатлён. Природа поставила галочку. Феромоны сделали своё дело.

Тело – его, сильное, закалённое, управляемое годами службы – теперь требовало её.

Но он держался.

Он даже не поехал в кофейню.

Он пошёл в спортзал. Потом к ветеранам на собрание. Потом снова в спортзал. Потом поехал домой и сделал вид, что у него насыщенная, полноценная, абсолютно не одержимая одной женщиной жизнь.

Конечно, он забыл, что Лея живёт через дорогу.

Конечно, он увидел, как возле её дома припарковалась тёмная машина, из которой вышел…

Омега? Нет.

Бета? Хм.

Нет. Это был Альфа.

Хищный, наглый. И с пакетом лапши в руках.

И Дерек… взорвался.

Через пять минут он уже стучал в дверь Леи.

Она открыла в пижаме. Волосы взъерошены. Лицо сонное.

– Ты опять?! – простонала она. – Ты… ты как… волчья жвачка! Всё время возвращаешься!

– Кто это был? – спросил он.

– Что?

– Мужик с лапшой.

– Это лапша.

– Я видел. Он принёс её тебе.

– Я люблю лапшу.

– Он Альфа.

– И что? Я что, теперь не могу принимать лапшу от кого хочу?

Он напрягся. Всё тело окаменело. Альфа-инстинкт – удар током.

– Он твой… кто? Партнёр? Метка? Бывший?

Она наклонила голову. А потом, очень тихо, очень лениво, сказала:

– Он – мой брат.

– А…

– А ты – идиот.

Она закрыла дверь. С грохотом.

Через минуту дверь снова распахнулась.

– Постой! – рявкнула она. – А что если бы это был не брат?

– Тогда… я бы…

Он запнулся. Потому что честный ответ был:

«Я бы вломился, укусил тебя и утащил в логово».

Но он же вежливый. Он контролирует себя.

– Я бы очень вежливо поинтересовался, кто он тебе.

– И что потом?

– А потом… возможно, ушёл бы. С достоинством.

Она фыркнула. И рассмеялась. Настояще. Зло. Пронзительно.

– Ты? С достоинством? После вчерашнего?

– Вчерашнего?

Она шагнула ближе. Прямо к нему. Пахла мятой, сном, собой.

– Ты оставил вонючий, прекрасный, ужасный, пульсирующий запах в моей квартире. Моя подушка пахнет тобой. Моя кожа помнит тебя. И знаешь, что хуже всего?

Он сглотнул. Горло пересохло.

– Что?

– Я этого не хочу. Но каждую чёртову ночь представляю, как ты…

Пауза. Губы дрожат. Глаза – яростные.

– …как ты держишь мои руки. Как ты шепчешь. Как ты входишь в меня. Медленно. Глубоко. И не отпускаешь.

Он был Альфа. Он был сильный. Но от этих слов он чуть не согнулся пополам.

– Лея…

– Так что, да. Я принимаю лапшу от брата. Потому что если приму тебя – назад уже не будет пути.

Она захлопнула дверь.

Дерек ушёл. Молча. С застывшим лицом.

Под подъездом стоял брат Леи, с которым они всё-таки встретились лицом к лицу.

– Ты – Альфа, который дышит на мою сестру?

– Да.

– Ты нормальный?

– Нет.

– Она не хочет метки.

– Я знаю.

– Ты собираешься её метить?

Дерек молчал.

– Послушай, шериф. Я слежу за ней. Она моя стая.

– Я тоже.

– Мы оба не можем быть главными.

– Я не претендую.

– Тогда что ты делаешь рядом с ней?

Дерек посмотрел вверх. В окно. Где горел свет.

– Жду, пока она выберет сама.

Брат Леи молча кивнул. Потом сказал:

– Если ты причинить ей боль – я сломаю тебе ноги.

– У тебя будет очередь. Я начну с себя.

Глава 6. Комментарий для тех, кто наблюдает со стороны

Если вы когда-нибудь имели удовольствие (или несчастье) наблюдать за двумя взрослыми особями, страдающими от ужасного противоречия: химическая несовместимость с реальностью и биологическая совместимость с бедой – то, поверьте, вы уже примерно понимаете, что происходит между Леей и Дереком.

Они – как заряд и антизарад.

Как кофе и бессонница.

Как «я не хочу его» и «почему он до сих пор не пишет?»

Их общение, если попытаться описать в двух словах, сводится к классической драме сопротивления и притяжения:

Лея – «нет».

Дерек – «хорошо, я всё равно рядом».

Лея – «уйди».

Дерек – «уходить плохо влияет на репутацию шерифа».

Лея – «я не сплю с тобой!»

Дерек – вздыхает на расстоянии десяти сантиметров, и у неё сразу подгибаются колени.

Ах, биология. Ах, трагедия. Ах, идиоты.

Если вы сейчас читаете это, возможно, вы смеётесь, глядя со стороны, но подумайте – кто мы такие, чтобы их судить? В глубине души, в самых потаённых уголках своих нервных систем, мы все немножко Леи и немножко Дерека.

Она – Омега с шрамами на душе. У неё в прошлом случилось нечто настолько болезненное, что оно оставило след не только в воспоминаниях, но и в физиологии. Она боится чужого контроля. Её аллергия – это не просто метафора. Это как реакция организма на яд. Любой намёк на попытку навязать ей решения вызывает спазмы в сердце и желание бежать.

Он – Альфа, научившийся сдерживаться не потому, что так велит закон или воспитание, а потому что слишком часто в молодости ломал чужие жизни, не подозревая, какой ценой это обернётся для него самого. Его сила – не только в мускулах, но и в умении быть рядом, не давя.

Они оба уверены, что знают, чего хотят. Но запечатление – это не выбор и не договорённость. Это пир во время чумы.

Ты всё понимаешь, анализируешь, споришь с собой, сопротивляешься.

Но уже ешь.

И пока Лея сжимает челюсти, убеждая себя, что не вожделеет его запах и что Дерек – всего лишь раздражающий сосед с правой стороны, он, с другой стороны, гуляет по району, на каждом углу пытаясь найти её лицо в прохожих, в отражениях витрин, в тенях домов.

Давайте рассмотрим подробнее эту… симфонию страстей и противоречий.

За углом кафе, где они впервые встретились, старый уличный кот спал на солнце, не подозревая, что здесь, всего в нескольких метрах, разворачивается драма, достойная древних трагедий.

– Лея, – пробормотал Дерек, проходя мимо, – ты в порядке?

Она шевельнулась, прижимая руку к груди, будто там был пульс его слов. Она хотела сказать «да», но вместо этого выдохнула:

– Всё нормально.

Если вы умеете читать по губам, то знаете, что «всё нормально» в переводе с языка Омеги означает «я хочу задушить тебя подушкой, но боюсь твоих зубов».

Когда они вместе, время будто разбивается на две параллельные реальности.

В одной – холод и дистанция, сухие слова и отчаянное «нет».

В другой – мурашки по коже, щемящее чувство в животе и бессмысленное желание просто коснуться друг друга.

Они разговаривают, спорят, сражаются – и всё это одновременно.